Де’Бинэ Сача

Глава 32

— О, бро, ты же с этим придурком Бинэ работаешь в одном проекте? — окликнули Вика, едва парень выбежал из духоты нижнего холла студии на худо-бедно обдуваемое ветерком крыльцо.

Обернувшись, загримированный под средневекового слугу Вик, обнаружил в нескольких шагах от входа сгрудившуюся тесным кружком компанию из пары афро-французов и пары таких же, как он, белых парней. Он тут же их признал и невольно от этого вздрогнул. С этой опасной четверкой местных задир вчера у юного партнера по съемке Сача случился серьезный конфликт.

— Да. Но мы с Сача не друзья, — осторожно ответил Вик.

— Не ссы, бро, мы не кусаемся, — продолжил вещать, обращаясь к Вику, высокий негр, с широченной лыбой во всю харю. — Меня, кстати, Паулем зовут. А это Зидан, Франц и Соломон, — представился компанейский тип сперва сам и обозначил тут же следом тройку своих товарищей.

— Вик, — кивнул в ответном приветствии «средневековый слуга» и, дабы пригасить нервяк, тут же жадно затянулся добытой из кармана электронной сигаретой.

— Бро, да че ты, как не родной, там в сторонке топчешься, — снова напомнил о себе прилипчивый, как репей, Пауль. — Иди, с нами постой. Вместе ж дымить, всяко, веселей.

Вик не решился перечить плечистому великану и, сделав несколько шагов, оказался в тесном кругу чужой компании.

— Погодка, конечно, сегодня… — проворчал рыжий толстяк Франц, разрежая возникшую с появлением нового человека неловкость.

— Угу, лютая духота, — закивал Пауль. — Да еще этот пух тополиный в ноздри норовит залететь. Достал, сука!

— Дык, июль, мать его! Середина лета, бро, че ты хочешь! — фыркнул Зидан — второй негр в компании, ростом гораздо ниже лидера, но почти не уступающий Паулю шириной плеч.

— Зато тут, в тенечке, ничтяк, — выдыхая облако ароматного дыма, вставил свое слово и четвертый член опасной компании — белый, лысый, носатый дрищ, с дурацкой татуировкой на шее и брутальным пирсингом в брови.

— Это да, — важно покивал великан Пауль и, резко переключившись на заскучавшего Вика, спросил: — Бро, так че там Бинэ?

— Без понятия. Со вчерашнего дня не видел его и не слышал, — развел руками Вик и неожиданно для самого себя вдруг разоткровенничался: — У нас, между прочим, из-за этого говнюка малохольного вчера съемочный день медным тазом накрылся. И сегодня уже на десять минут опаздывает, гаденыш. Я, собственно, вышел-то сюда, парни, чтоб глянуть: не здесь ли Сача задержался. И пендаля прописать опоздуну этому для скорости.

— Да ты крут, Вик! Дай пять, бро! — живо отреагировал на выступление «средневекового слуги» стоящий по правую руку от него Зидан и подставил тут же соседу под отбой пятюни открытую ладонь.

— Увы, бро, но, боюсь, у меня для тебя плохие новости, — обломал через секунду веселье хитро прищурившийся Пауль. — Мне тут сорока на хвосте принесла, что с Бинэ нашим сегодня по дороге на студию приключилось досадное происшествие. И он с подружкой своей жопастой теперь сюда еще не скоро доковыляют. Скажу больше: вообще, не факт, что сегодня они здесь появятся.

— Почему доковыляют-то? — удивился Вик. — Его ж Кати на моцике гоняет?

— Гоняла, — хмыкнул, опередив великана, носатый Соломон, под одобрительное хрюканье-хихиканье соседа толстяка Франца.

— Потому что отвечать надо за косяки свои! — без ноты веселья в голосе, объявил мигом сделавшийся серьезным сосед Зидан и, цапнув Вика за шею, прошипел, злобно глядя ему в глаза: — Или, скажешь, я не прав?

— Парни, да я, вообще, не приделах, — тут же включил заднюю ссыкун Вик.

— Зидан, успокойся, — шикнул на раздухарившегося приятеля Пауль. — Вик нормальный, ровный пацан, и…

— Э-э, парни, гляньте, а это, часом, не они? — перебил товарища толстяк Франц, единственный из пятерки периферийным зрением отслеживающий окружающую обстановку и, соответственно, первым заметивший знакомый мотоцикл, на низких оборотах почти беззвучно подруливающий к крыльцу студии.

Пока четверка мирно беседующих курильщиков неторопливо оборачивалась на зов толстяка, сидящий сзади мотоциклист-пассажир, на ходу спрыгнув с сиденья, со всех ног понесся к тусующейся на крыльце компании.

Дальнейшие события, рванув с места в карьер, продолжили развиваться так феерично, что ошалевший от развернувшегося в шаге от него кровавого экшена Вик, едва признав в безликом (из-за глухого мотоциклетного шлема на голове) агрессоре-налетчике тихоню Сача, мгновенно позабыл о недавном обещании отвесить молодому партнеру пендаля, и позорно сбежал со ставшего вдруг опасным для здоровья крыльца обратно в духоту студийного холла.

Меж тем, едва не трясущийся от ярости одинокий мотоциклист в толстых крепких перчатках, эдаким петушком наскочив на Пауля со товарищи, как на стайку проштрафившихся кур-несушек, принялся щедро отоваривать сериями хлестких кулачных ударов четверку неумело прикрывающихся врагов…

Не прошло и десяти секунд с начала бескомпромиссного побоища, а трое из четверых выпендрежников (снискавших в местном студийном бомонде себе славу опасных типов, с которыми лучше не связываться) уже с поломанными носами и челюстями в глубоком ауте валялись на плитах крыльца и тихо булькали кровавыми пузырями. Продержавшийся же дольше своих бедолаг-дружков Пауль, в отчаянье выставив перед агрессором широкие открытые ладони, взмолился о пощаде:

— Братан, меж нами просто недоразумение вышло! Давай успокоимся и поговорим! Я готов компенсировать…

Договорить высоченному афро-французу не позволила беспощадная серия кулачных ударов неумолимого Сача. Которая, легко пробившись через неуклюжий заслон из ладоней, сперва бомбардировкой печени заставила рослого противника сложиться пополам, далее разворотила в кровавую кашу искривленное судорогой боли лицо, и под занавес парой «контрольных» в височную область милосердно «выключила свет» перед заплывшими глазами изуродованного гиганта.

Когда последний противник рухнул на густо заляпанные кровавыми брызгами плиты крыльца, одинокий мотоциклист деловито обтер испачканные перчатки о рубашку нокаутированного Пауля и, с сознанием выполненного долга, двинулся навстречу поднимающейся на крыльцо подруге.