Дедовщина

Глава 7

62

-- Дик, Ольбег. С "шилохвостами" до устья пойдут наши ушкуи, "грачи". И десяток больших местных лодок. Задача: сменить верхушку в Краславе, Куконосе и Герцике.

***

Ниже по реке балтские племена. Со сложными отношениями. С Полоцком, Криве-Кривайто и между собой. Остальных "осложнений": немцев, датчан, шведов, Ливонского ордена, ВКЛ, Московского царства, Речи Посполитой, Лиги Наций и Евросоюза - ещё нет.

По левому берегу: литва, селы, земгалы. Селов летописи удивительным образом не знают. Наиболее продвинуты земгалы. Пару раз серьёзно били "рогволдов". Сорок дерево-земляных укреплений прусского типа. Правда, внешнюю стену вала глиной, как пруссы, не набивают.

Центр - крепость Тервете.

19-метровый холм на берегу р. Тервете. Площадка 1000 м². Деревянная крепость (XI-XIII в.) - бревенчатые стены, подпёрты брёвнами толщиной 30-40 см.

"Стены с подпорками"... На Руси такого "авангардизма" нет.

Ров, валы высотой 8 м, тарасы, две линии укреплений - предзамок, площадь больше основной части городища, жили ремесленники. Т.е. укреплённый посад, "окольный город".

Внутри - срубные дома с глиняными или деревянными полами. Печи из камней и (редкость) обожжённого кирпича. С запада селище, 10 га.

Сравните "первый Минск" - центр "тысячи" Минских дреговичей: городище в 1 га и плотнозаселённая округа 30 га.

Нас это не касалось: Тервете в полусотне вёрст от устья Двины к юго-западу.

Предгосударственное состояние. Я подобное описывал у эрзя, меря и мари.

Скоро родится мальчик Виестурс, будет жить в этих Терветах. В 1205 г. по его инициативе объединённое войско земгалов, Рижского епископа и ордена Меченосцев возле Ропажи разгромит литовцев. В 1206 г. поможет немцам поработить гауйских ливов.

Так - в РИ. Межплеменные отношения, осложнённые иноземцами.

Нам - пофиг. Если бы не Волжско-Двинский путь.

***

Пограничная с земгалами крепость - Кокнес. Ниже по реке ливско-земгальское торгово-ремесленное поселение Даугмале. Мейнард строит первую крепость ливам в селении Икскюле, напротив через реку - "горячая точка".

Это место, в сочетании с Рубальскими порогами - тот "засов", которым Криве-Кривайте и "засовывал" Чародею. В смысле: "держал" Двину.

Пороги так себе. Совсем не Днепровские. Но заставляют ходить осторожненько, по бережку.

Земгалы и ливы - враги. Исконно-посконно. На этом играл Мейнард и другие крестоносцы. Земгалы когда-то выбили ливов, прежде сидевших по обе стороны реки, на правый берег.

Племена не создают этнически неоднородных городов. Город - племенной центр, место сбора "родовладык". Тем более не создают общих поселений враждующие веками племена. Нужна внешняя сила, которая бы поддерживала мир, останавливала кровную месть. У славян такой силой был Рюрик на Волхове.

Кто был "внешней силой" в Даугмале? Криве-Кривайто?

***

Напомню. В 5 в. в регионе появились люди с юга с римскими вещами в захоронениях. И с культом Перуна. Распространили свои обычаи и религию среди аборигенов.

Когда в сер. 8 в. викинги подходят к этим берегам - "за-а-анято". Перед ними не просто посёлки лесовиков, а "Священное царство". Которое может прислать войско из неплохо, ещё по римским образцам, вооружённых профи (бэров), скоординировать действия нескольких племён. Уничтожить аналог Виестурса, помогающего пришлым поработить ливов, разгромить литовцев.

***

У нас с вайделотами - настороженный нейтралитет. Трудами Кастуся. По Двине прошёл караван Михалко на Руян. Нынче так же идут "шилохвосты". Христианской проповеди нет, девок не воруем. Отдалённость препятствовала конфликтам. Что мне до Ромова? Что Криве до Всеволжска?

Тут ситуация резко изменилась. Получив "Двину по самое море", я вхожу в соприкосновение со "Священным царством". С агрессивными целями: мне нужна река "под себя". С моими поселениями, законами, обустройством.

Для понимания: речной ушкуй везёт тонну товара. Остальное: экипаж, припасы, принадлежности.

Расшива - 400 тонн. Разница на два порядка. При условии, что против течения её тянут бурлаки. Которым нужна приречная дорога. С полным обустройством: от просто безопасности - не выскочат из кустов лесные мохнатые и всех загрызут-перережут, до довольно продвинутых вещей.

Это война.

Война с каждым из местных племён. Потому что жители не хотят меняться. Ну не хотят они чистить зубы после еды и доносить дерьмо до сортира! А у меня за это наказывают.

***

Ещё тема, в которой мы опережаем РИ всего на десятилетие.

Карамзин, 1181 г.:

"В сие время Россия западная узнала новых врагов, опасных и жестоких. Народ Литовский, в течение ста пятидесяти лет подвластный ее Князьям, дикий, бедный, платил им дань шкурами, даже лыками и вениками. Непрестанные наши междоусобия, разделение земли Кривской и слабость каждого Удела в особенности дали способ Литовцам не только освободиться от зависимости, но и тревожить набегами области Российские. Трубя в длинные свои трубы, они садились на борзых лесных коней и, как лютые звери, стремились на добычу: жгли селения, пленяли жителей и, настигаемые отрядами воинскими, не хотели биться стеною: рассыпаясь во все стороны, пускали стрелы издали, метали дротики, исчезали и снова являлись. Так сии грабители, несмотря на зимний холод, ужасно опустошили Псковскую область".

Карамзин... драматизирует.

Литва, под которой русские понимают не только собственно племя "литва", но и соседей-аукшайтов и, вероятно, жмудь, хорошо известна на "Святой Руси". Известна "хорошо" в смысле: "плохо". Литовские отряды, отличающиеся особой жестокостью, отмечены и раньше. Сперва они действовали как вассалы Чародея, потом как наёмники его внуков. Позже - самостоятельно.

В 1132 г. Мстислав Великий воевал литву вместе с гродненским Всеволодком. Минский Володарь ходил на литву в 1159 г. В Х╤╤ в. известно полсотни походов литвы на Русь. Половины пока не случилась.

И не надо.

***

-- Две разные задачи, Ольбег. Одна: пробить Двину до моря. Земгалы, латгалы, селы, ливы. Но прежде - русские. Вывезти и пропустить через наши лагеря. Сделать так враз нельзя: опустевшие селения займут туземцы. Поэтому - по частям. Начиная с верхушки. С заменой нашими. Позднее - всех. Кроме особо ценных контактами с язычниками. Замена - с расширением. Вывез десяток ратников - прислал полтора десятка. Сельцо в десяток дворов вывез - два десятка семейств на то место осадил. Использовать здешних. Разберись с племенами, вождями и их отношениями. Проведи съемку местности. Начни с Краславы. В каком состоянии городок. Дальше есть местечко... Науенский курган. На нём, вроде бы, земгальский деревянный замок.

-- Зачем?

-- Эти точки станут крепостями. Опорами на Двинском пути. Из них тебе предстоит приводить племена в разум.

Мы втроём прошлись по карте.

-- Здесь, в устье с правой стороны, горка. На горке - ободриты. Прибежали несколько лет назад после разгрома восстания сына Никлоты Великого. От бойни, устроенной Генрихом Львом и Гунцелином фон Хагеном. Закоренелые язычники. Но соседство с ливами... азарт их поуменьшило. Христа не примут. А вот замок на их земле для защиты от соседей...

-- А другая? Ты сказал, задачи - две.

-- Другая... литовская граница. Лукомля, Брячиславль... аж по Гродно. И дальше до Дрогичина, там уже ятвяги. Мда... пошли кого-нибудь толкового посмотреть. Но лезть туда не надо.

Нет сил. Нет людей, которые могли бы взять эти крепости под свой контроль. Кто смог бы учить, лечить, строить... переделывать жизнь, дела и души туземцев под разумное, по моему мнению, житьё. И оставлять границу без присмотра нельзя. Иначе толпы дикарей, "трубя в длинные трубы как лютые звери", сожгут селения, убьют жителей.

Бедный мальчик. Как славно было быть подростком. Враги? - Пойдём, убьём! - А что погибнут свои? - Они падут героями! За славу! За Веру! За Отечество! - А те, "не-свои"? - Они же враги! Сме-ерть!

"Свои" - умрут, сгниют, перестанут быть "своими". "Не-свои" - умрут, сгниют, не смогут стать "своими".

"Честь государя - в многолюдстве его народа".

Юность, "близкий горизонт", "день до вечера". "Что дальше?" - приходит не сразу. Вбивается пинками. Если есть кому. Чаще приходит сожаление: какой я был дурак! Приходит. Потом.

Комвзвода видит противника перед собой. Иногда поглядывает на фланги.

Полководец видит на "оперативную глубину". Выдвижение резервов в первую линию, вторая линия, подготовка укреплений, заготовка кормов для конницы...

Правитель обязан видеть "за" - за "спиной" противника, за своей "спиной". И - за "за". Свои и его соседи. И их соседи. Их цели и возможности. Объективные: военные, экономические... и субъективные: идеология, личность правителя.

Какова бы ни была твоя сила - ты всегда слаб. Слаб - в мире. Мир - больше, сильнее тебя. Если ты этого не видишь - подними глаза. Мир не только под подошвами твоих сапог. Если он соберётся - растопчет, размажет. Остаётся быстро бежать и высоко подпрыгивать. Остаётся расколоть мир. И - по лезвию бритвы в прискочку.

У нас нет сил, чтобы "пробить Двину до моря". Нет своих сил. И Ольбег будет использовать подчинённых полочан. Будет играть с племенами. Используя их силы. Для решения нашей задачи. Добиваться максимума. Не переступая "красные линии". Которые не очевидны и различны в разных местах. В головах разных людей. Будет балансировать между "игроками". Выискивая щёлку, куда можно всунуть то лезвие, по которому - в прискочку.

Для этого - знать.

Три главных "игрока".

Я. Со мной просто: я буду требовать достижения цели. Быстрее. Давать ресурсы. Недостаточные. Будут взаимные недовольства. Обязательно. Но мы с Ольбегом давно друг друга знаем и безусловно доверяем. Непонятки - да, вражда - нет.

Боголюбский. Я получил реку и берега. Насколько? Вёрст на 30-50 в обе стороны? А дальше? Тот же Брячиславль? Боголюбский поставит туда наместника, бояр, гридней? Кого, когда, в каком количестве? Или скривится:

-- Ванька! Забирай.

Не дай бог.

Криве-Кривайто. Если он поднимет балтов... В какой момент у Криве "сорвёт крышу"? После какого события он объявит "священный поход"? Неизбежный. Не "если", а "когда". Когда мы обновим обветшавшую церковь в Кокнесе? Поставим каменную крепость в устье? Как поведёт себя Кастусь в Каупе? А его дедушка Камбила в Тувангсте? Не подведу ли я их под удар? Или наоборот: всё, что я посылал Кастусю, превратится в оружие против Ольбега? Против меня?

Что, племяш, тяжко? Сочувствую. Я так живу годами. Мозги кипят и в трубочку сворачиваются. Всеволжск и существует лишь потому, что мне удалось "попасть в щель" между Суздалем и Булгаром. В момент, когда ни один из этих феодальных хищников не мог съесть "Зверя Лютого". Потому что опасался другого.

Какие, факеншит!, технологии! Какой, нафиг, прогресс! Никакой "фигурный болт" не имеет значения, если ты не умеешь просто выжить.

Выжить - политически. Поймать баланс между главными силами. Удерживать. Сдвигать эту точку. "Сдвигать" не между, а поперёк - в свою сторону, подминая под себя противников ближних и слабых. Усиливаться ими. И ловить момент, когда что-то вокруг изменится. Стать настолько сильным, чтобы и от "сильных и дальних" оторвать куски.

Ольбегу легче: ни земгалы, ни латгалы его "съесть" не могут - подавятся. У него достаточно сил, чтобы выжить. Но этого мало. Надо, чтобы не выжили противники. "Как класс" - убивать не обязательно. И чтобы не втянули противников дальних, сильных. Ищи баланс, мальчик. Вдруг он там есть?

Дик быстро сбежал. А с Ольбегом мы снова просидели до утра, пытаясь как-то оценить возможности и потребности, составить хоть намётки плана. "Дерево", слишком много вариантов, от нас не зависящих.

Утром, глядя на меня измученными красными глазами, Ольбег взмолился:

-- Иване, господине, стрый мой! Отпусти! Не смогу! Не вытяну я такое дело! Провалю! Стыдно ж будет!

-- Стыд да страх - хороши. Пока подгоняют. Как стопорить стали - долой. Стань бесстыдным и бесстрашным. Смотри, думай, делай. Слушай других. Много, внимательно. Решай сам. Никто, ни ты, ни я не знаем будущего. Но подумать-то можно. Твой успех - в тебе. В твоих мозгах, в твоей душе. Всё - в тебе. И умность, и глупость. С собой-то ты разберёшься? Кроме тебя - некому. Никто, кроме тебя. Иди, переспи это дело. Девку прислать?

-- Не-не-не! Вот только этого мне...

Уже осенью ситуация в регионе резко изменилась. События в здешних лесах и болотах внезапно понеслись вскачь. К счастью, у Ольбега был уже бэкграунд. И моя манера уелбантуривать из любой позиции.

Гиперпланирование. 4/5 из придуманного в ту ночь - выкинулось. Но базовые идеи и ресурсы позволяли находить решения в новых условиях.

От Полоцка до Бреста 500 вёрст. По дорогам - 600. Дороги здесь... есть. Большой гужевой обоз идёт вёрст 20 в день. 30 дней плюс необходимые дневки.

Не, ребята, так дело не пойдёт.

Назначил караван-баши. Назвал бы "колонновожатый", но на Руси слова не знают.

-- Норма - 40 вёрст в день.

-- Княже, это ж телеги, не птицы!

-- Знаю. Но при нужде и телеги лебедями кричат. Тебя во Всеволжске не учили?

-- Учили, но... подводы-то местные... кони негожие... люди... обижаться будут.

-- Мне интересны обиды людей моих. Только. Остальные... могут на виселице обижаться. Проверь коней, телеги, возчиков, укладку. После каждого прохода худший должен сдохнуть. Показательно. Вопросы?

-- А... а как худшего выбрать?

-- А это тебе решать. И шли сразу сеунчеев вперёд.

***

В русском языке нет слова "квартира". Есть синонимы: дом, жильё, изба, стан... Нет синонима к "квартирьер", чего-то типа "становщик" или "избатель". Домовой, жилец? - Это другое.

Кажется, что русские отряды шли-шли... вдруг - раз: где шли - там и встали, где стояли - там и упали. А выбрать место, подготовить? - Чёт сложно это.

Римские легионы делали 32 км за пять часов. Потом строили лагерь. А если лагерь уже готов? Втрое? Суворовские переходы?

Стоянки - готовить квартирьерам. Но слова нет. Приходится использовать более общее "сеунчей", утрачивая однозначность.

***

Хороший парень. В обозном деле всё понимает, умеет. Вот смертных приговоров пока не выносил. Привыкнет.

То, что я не мог сделать, уходя с Всеславом от Минска: сменные лошади, телеги смазать, не перегружать, упряжь - всю! - сквозь пальцы. А, ещё:

-- Собери возчиков и пусть бегают.

-- ?!

-- По кругу, рысцой, полчаса. Потом шагом, потом снова.

-- А...?

-- Под кнут. И повторить.

Уже объяснял: здесь взрослые бегать не умеют. Научатся. Есть приездка лошадей, будет приездка возчиков. Отчего скорость движения вырастет.

Для понимания: возчик идёт пешком, вразвалочку - 4 км/час. Легионеры в спешном марше, с амуницией, оружием, провиантом, с кольями для лагеря на плечах - 7 км/час.

Ещё три дня. Сверху свалилась очередная расшива. Что успело по Двинцу пройти. Мелочёвка и две сотни ширванцев из "канализаторов". Уже что-то. И сами работать обучены, и местным покажут.

Снова: набить полон, припасы, конвой, бурлаки... бегом. Было нападение на моих бойцов ночью в городе. Сыск и казни. Пяток семейств в Берестье: князь Федя ювелира просил и ещё до кучи. Пополнение в Низовые городки. Местные семейные гридни. Они за свои семьи там будут хорошо драться. А вот "бояр малых" нельзя: им есть куда, при случае, убежать. Холостых охотников - в мою "сборную солянку". Остальных... я уже в Минске про это подробно.

С Пскова сеунчей прискакал: Рюрик Стололаз просит отдать ему земли на северо-западе. Умный, сообразил. Не мой вопрос. С этим - к Государю.

Козьянковский клад - хорошо. Но - мелочь. У нас получается типа как у Мономаха в Смоленске. Нынешний Полоцк богаче. Был. Ценности накапливались у бояр. Мы их... уполовинили. Если от бояр древнего Рюрика, сюда присланных, считать, то три века "вятшие" с податных шкуру драли. Теперь и с них сняли. Шубы с головами. Ценности рассортировать и на хранение.

Никак не отцепятся. Как репейник. В смысле: дела городские. Смотрю на Нечародея - и он так же.

-- Не в обиду будь сказано, но пора тебе, Всеслав Василькович, с Полоцка уходить.

-- А ты?

-- А я вперёд тебя бежать буду. Завтра... нет, послезавтра выпихну обоз.

-- Ну и я следом.

Обоз ушёл. И войско с ним.

Войско... В Полоцке было четыре сотни полного состава. Конвойные да драгуны - здесь остаются. С собой - "акулы" да "солянка".

Тихо стало у города. Разбежались мои. Кто вниз, море Варяжское килем резать, кто вверх, воду Двинскую да Волжскую на вкус сравнивать. И мне пора.

Снова малой дружиной, скок-поскок...

"Дороги дальней стрела

По степи пролегла...".

Не по степи, а по лесу. Не стрелой, а как бык прошёл. Остальное - верно.

Мы двинулись, отставая на два дня. И в два дня обоз догнали. Полтыщи душ. Сотня телег, за тыщу лошадей. Тот-топ, нога за ногу. Караван-баши - хороший парень. Но молодой, вежливый. Пытается как-то добром. Ничего, это быстро проходит. И молодость, и доброта.

С моим появлением народ зашевелился: "Зверь Лютый" заявивши, грызть будет.

Буду. День за днём, час за часом объяснять людям, что они не делают обязательного... Скучное, противное занятие. Понимание вбивается ежевечерней поркой. И виселицей для дезертиров.

Может, кому-то из коллег такое нравится. Остальные, наверное, по Руси обозами не ходят. Ждут. Когда им железные дороги построят.

В дороге, возле Изяславля, устроили дневку. Купала. Местные гуляют и мы с ними.

Где-то далеко на западе, "в полях у Вислы сонной" польские крестоносцы в бой пошли, язычников режут, а у нас праздник.

Язычество по всей Руси в ходу. Ну, и мои... присоединились. Хоть и из разных мест, а не чужие.

***

Устойчивость фольклора здешних потомков кривичей и дреговичей объясняют борьбой, которую вел в своих лесах и болотах белорусский крестьянин с "ополячиванием" и "окатоличиванием", стремясь сохранить "долитовско-допольские" черты, и окраинным положением страны, связь с которой затруднялась во многих местах болотами, топями, дремучими лесами.

Нынче эти же свойства проявляется в отношении "обрусения" и "обправославливания".

Устойчивость пережитков - от замкнутости, от "малых племен". Крестьянки уже и в 19 в. неохотно выходят замуж за 5-6 верст от родной деревни: "чужая сторона".

Рай для этнографов. И деградация для народа. Близкородственные браки, консервация общественных отношений, отказ от заимствования новых форм хозяйствования... вымирание, подчинение более восприимчивым к новизне.

Кто там толкует про Православную Русь? Язычество - везде.

Уже и в 19 в. иконы в Красном углу называют "боги", в церковь идут молиться "богам и божкам", перед иконами произносят заговоры. Празднуют "Комоедицы": 24 марта накануне Благовещения "хозяйки пекли специальные "комы" из гороховой муки, устраивались пляски в вывернутых мехом вверх одеждах в честь весеннего пробуждения медведя... Непременной маской на масленичном карнавале является "медведь" - человек, ряженный в медвежью шубу или вывороченный тулуп".

Про повсеместный в лесной зоне Северного полушария культ медведя, про "медвежий праздник" у эрзя - я уже...

Есть более "поздние" тотемические культы - деревьев, кустов, камней и т.д., есть поклонение коню. О "солнечном коне" у муромы - я уже...

Язычество славян разделяется на два основных культа: природы и предков.

В культе природы основной - солнце, Ярила.

В "Волочебных" песнях, которые позднее приурочены к Пасхе, нет ничего, "что указывало бы на христианское значение праздников Пасхи, если не считать припева "Христос воскресе!", заменяемого, впрочем, и другими припевами, вроде: "зелена елка, зелена!" или: "Спявайце, молодцы, спявайце!".

Всякое дело язычник начинает с обрядов. Собираясь пахать должен выйти в поле с хлебом и солью, а в день начала пахоты "наб╕ць" тестя и тещу. Прикрепляет освещенную просфору в тряпке к ушку "севалки" (корзина для сеяния) или к фартуку, если сеет из него.

По окончании сева, когда урожай поручался солнцу, устраивали игры, посвященные Яриле (отсюда "яровой хлеб"). "Ярилины игры" дошли до XIX в.: бог в виде молодой девушки в белом, босиком на белом коне с венком на голове и с пучком ржаных колосьев в руке. Вокруг всадника молодежь водила хороводы, пела "Ярилины песни".

Купала - праздник в ночь с 23 на 24 июня. Связывают с богиней плодородия Макошей. Обряд из двух частей: первая - богам, вторая - любви. В "Купальную ночь" молодежь приносила в поле водку, закуски, разжигала костер, на котором девушки жарили священное блюдо - яичницу-глазунью.

Кульминация: на шесте, вбитом в землю, вверху вспыхивало облитое дегтем колесо от телеги. Вокруг "вспыхнувшего" солнца водили хороводы, пели купальские песни. Когда сгорало одно колесо - заменяли другим. Песни посвящены солнцу, потом прыгали через костер.

Приходила жатва. Уже и в XIX в. перед жатвой крестьянин, выходя в поле, обращался лицом к солнцу и молился ему. Жатва печальна: солнце отслужило свою службу, пошло на убыль.

***

Погуляли. Водки нет, но пива и медовухи - хоть залейся. Видны битые морды и сбитые кулаки: местные парни были недовольны участием в празднике моих гридней. В отличие от местных девок. Но "жертв и разрушений" нет.

Воинство моё... опухшие, непроспатые...

А чё? Праздник же! Исконно-посконный! Обще-древне-славяно-народный!

Я не против. Теперь на коня и марш-марш. Полчаса ходкой рыси - не только вчерашний хмель выгонит, но и позавчерашнее вылетит.

Сдвинуться заставил. Но смотреть в их мятые физиономии...

Погнал вперёд. И попал на "Шестины".

Круговращение жизни: то Купалина ночь, людей зачинают, а то кому-то срок пришёл, в землю полагают.

Родня одного из добровольцев в "сборной солянке". Немолодой уже мужчина, под сорок. Сломал руку. Стенку в сарае правил, брёвнышко сорвалось. И бревно-то не велико, да попало нехорошо.

Прежде не думал, что открытый перелом конечности - основание для смерти. Кость прорвала кожу. Лубки навязали, но занесли инфекцию. В три дня сгорел.

Парня позвали и нас заодно. Понятно, не на халяву: подарки принесли достойные. А я на здешние обряды посмотрел.

***

Другая половинка язычества: "Дзяды", культ предков.

Кривичи насыпали "односемейные" могилы - круглые курганы (Х-ХII вв.). В могилу клали еду, питье; мужчине - орудия труда, оружие, женщине - украшения... В кон. 19 в. - трубку из глины, табакерку. В кон. 20 в. (у бандитов) - пистолет.

Вещи, особенно в районах, близких к литве, специально испорченны - "умерщвлены", чтобы быть с покойным на том свете.

Христианские символы (крестики, нательные иконки...) появляются в русских деревенских курганах на рубеже Х╤╤-ХII╤ вв.,

"...русская церковь еще очень далека от русской деревни, еще не проникла туда...".

"Страшно далеки они от народа...".

На "Шестины" (сороковой день), когда гости заполняют хату, родные выходят наружу (женщины непременно с распущенными волосами) и на завалинке ждут "богомоления".

Ни одного попа в округе! А "боги" - везде.

В избе гости начинают петь, женщины на завалинке раскачиваются в такт, припевая после каждого слова "ия-уя!", "ия-уя!" (этим вызывается умерший, и это ему панегирик). Пение очень длительное, по его окончании запевала выходит из хаты в сени, громко восклицая: "Душечку (имярек) поминаем, вас в хату позываем!". Родственники входят в хату, следует траурное пиршество.

Обряд родопатриархальной общины с "богомолением" к богам, с выкликанием души усопшего (души - "Навье"), работает и в 19 в.

Язычник непрерывно общается с умершими. Возводит земляную насыпь-курган на окраине села, имитируя жилище живых, 4 раза в год вызывает их тени, "представлял себе их наружность, не прерывая сердечные о них воспоминания, которые объединяли его с миром духов".

Родственники вместе с гостями начинают день с мытья в бане, затем идут на кладбище и при кострах обкладывают могилу дерном. Уходя, оставляют покойнику веник (выходя из могилы, он почистится). К ночи с кладбища уходят, оставляя громадные горящие костры - должны гореть до следующего дня. Утром возвращаются "будить" умершего, потом идут домой, где возобновляют то же, что и на "Шестинах" с пением "ия-уя!". На Дмитровскую субботу вся семья ползает на коленях вокруг стола, вызывая дух покойного с припевом: "Шаври-Гаври, сам прибывай к нам!".

Постоянно зазывать к себе то души (навье), то покойников с веником... Некроманты со спиритуалистами. В каждом доме!

***

Посидели, помянули. Покричали "ия-уя!", "ия-уя!" - панегирик исполнили. Покойный, вроде, не худой человек был. Местные чего-то между собой шепчутся. Парень из моих подходит:

-- Княже. Тут недалече капище есть. Не желаешь ли глянуть?

Такое... можно по-разному понимать. Нормальному русскому князю так не скажут. Мы ж, рюриковичи, все сплошь христиане. Типа. Но здесь помнят Чародея. И уже знают мою славу... Уважение выказывают? А может - ловушка.

У меня есть опыт общения с Фангом, голядским боевым волхвом. У пруссов девятибожье, Перун, Криве-Кривайто. Который, "силою вещей" вот-вот станет мне явным и опасным противником.

Здесь не готские (прусские), а славянские культы: Ярила, Макоша, Рожаницы... Вайделотам, вроде бы, противники. Что-то подобное было у Кастуся на Наре, когда он власть в московской голяди брал. Конфликт между набродью - Иисусом и Перуном - и исконно-посконными лешими да русалками. Понять бы здешних волхвов. Чего они хотят и чего могут. В плане грядущего столкновения с перунистами.

-- В какую сторону? Сухан, сбегай в обоз, Курта погулять надо. Потом вон туда. Поехали, показывай.

Ехать не далеко. Про здешний рельеф, явно-членённый, я уже? - Переехали горку, а там... как в песне поётся:

"На яго дваре ды стаяць горы,

Да стаяць горы высок╕я;

А на тых гарах да ляжаць брусся,

Да ляжаць брусся цесовыя.

А на тым брусс╕ да стаяць стаубы

Да стаяць стаубы, малевания

А на тых стаубах да в╕сяць катлы

Да в╕сяць катлы атливаныя;

А по пад катлам╕ ды гараць агн╕

А гараць агн╕ ясьненькия,

Да ╕дуць дымк╕ с╕неньк╕я.

Там с╕дяць дзедк╕ стареньк╕я,

Вараць воск╕ жоуценьк╕я,

Сучаць свеч╕ двойчастныя,

сподзеюцся любых госц╕ка?,

Любых госц╕кау вел╕кодн╕чка?..."

"Дымк╕ с╕неньк╕я" - за версту видать. Постройка из продольных брусьев, вертикальные столбы с привешенными котлами. Жгут костры под котлами, топят воск, "сучат свечи двойчастные".

Мечта отца Федора из "Двенадцати стульев" - свечной заводик.

Отмечу: "с╕дяць дзедк╕". Не волхвы. "Волхв" - от имитации охоты. Шаман, чтобы боги поняли о чем он просит, в звериной шкуре (ещё с неолита), косматый, "волохатый".

***

В преданиях часто упоминают горы, где стояла "церковь", но "ушла в землю". Места эти почитались святыми (туда не гоняли скот, проходя мимо, крестьянин непременно крестился). Часто "церковь" уничтожает некий "оселок" - силач. Предания восходят ко времени крещения, когда посланные князем воины на месте древних капищ возводили христианские храмы.

"Ушедшие в землю" церкви - языческие храмы, которым продолжают поклоняться. "Русское православие не вера с суевериями, а двоеверие".

"Капище" - "кипь", что в ряде славянских языков означает "статуя", "изваяние". Место, где стоят идолы. Польское: "kipnac" - умереть. Т.е. связано с культом умерших.

***

"Свечной заводик" между двух горок. "Дзедк╕" нас увидели, заволновались. Типа: ходу нет, проезд закрыт.

Факеншит! Опять обманули! В тексте же ясно сказано: "сподзеюцся любых госц╕ка?". Надеялись на гостей? - Сбылось. "Открывайте ворота. Гуляет нынче гопота!". Проводник мой пытался договориться - ни в какую. Нашли бы кирпич - дорожным знаком повесили бы. Взятку, что ли, выпрашивают?

Тут из кустов вылез Курт. Следом и Сухан с принцессой подъехали.

Напросилась, красавица. А ну как нарвёмся на приключения? Или ей так секс в христианском храме понравился, что она решила и в языческом повторить?

Всадников с оружием местные видели. А вот князь-волк...

Слева, за "свечным заводиком", на горке забор из высоких столбов. Над воротами на столбах два медвежьих черепа. Целых, с нижней челюстью. Медведя здесь почитают.

Про сложные отношения медведей и волков в живой природе, про отражение этих символов в мозгах человеческих, я - уже... С капища голядского в болоте у Угры только с волчьим воем и удалось уйти. Сейчас Курт голос ка-ак... все медведя с округи сбегутся! Ух, и повеселимся!

Дедки туда-сюда бегают, суетятся. Тут оно и полыхнуло. Какая-то белобородая бестолочь толкнула столб, котёл наклонился и... "праздничный салют". По "брусся цесовыя" - огонь волной.

Все сразу всё высказали. Эмоционально. И шепот принцессы:

-- Ваня! Красота-то какая!

Осмелела красавица. Уже и пожара не боится, осталось мышами проверить.

Покричали, растащили, землёй закидали.

Скучно. Мы так на конях и сидим. Один Курт в сторону отошёл, лёг, голову на лапы положил и разглядывает. Радуется, наверное. Опять глупые обезьяны, поклоняющиеся медведю, попали впросак. Не надо мишке кланяться. Когда есть такие красавцы, как волки.

Очередной восковар, или правильнее свечкодел?, бежит из "медвежьих" ворот:

-- Дзядов дед вел пустить. Одного князя. Пешим и без сброи.

-- Князь без меча да свиты не ходит. Охрим, присмотри тут. Ну, проводник по дедовщине, показывай путь.

Дедок впереди, Курт справа, Сухан слева. И принцесса сзади. Вот же любопытная! Топаем.

Ворота с черепами на столбах. Высокий, в два роста, забор по кругу из цельных ошкуренных стволов. В центре утрамбованный круг диаметром 7 м, точно на маковке горки. В центре круга - здоровенный каменный идол. Не баба, судя по вторичным половым признакам. Четырёхликий. Подобно Збруческому идолу и Боголюбовской Богородице. А весит такая каменюка... за тонну. Как же они её тащили? Стоунхедж, блин, по-дреговически.

С севера, востока и юга на расстоянии 2 м от внешнего края круга три серповидные канавки 6 м длина, ширина 1,8 м. Заполнены углями. В 10 м к востоку второе кольцо диаметром 5 м. Сходно, на расстоянии 1,5 м, серповидные канавки шириной 1,1 м и глубиной 1,2 м.

Кольцевой ровик окружает площадку, наполнен строем деревянных идолов, меньше центральной каменной небабы, вкопаны в землю. Смотрят на главного, в центр.

Идолопоклонники - мелочь. Главное - идолы переглядываются. Остальные могут любоваться задницами. Деревянными.

Круг - символ бесконечности, что адекватно идее вечности. Идея развития исключается: "...действия совершались в круглых святилищах... лишь одно направление - по замкнутому кругу без начала и конца. Идея четвероугольника гораздо "историчнее" по своей природе идеи круга".

С запада у каждого кольца большие камни с плоской верхней поверхностью - жертвенники. Праотец Авраам как-то пытался на похожем сына зарезать.

Интересно, принцесса на оба камушка "глаз положила"? В смысле: хочет, чтобы я её на обоих? Или ещё под медведями в воротах? Сакральный секс для язычников норма. А уж после недавнего Купалы и наших игр в Софии...

Мы вошли с юга, боком к нам, лицом к западу, на камне у ног идола, сидит "дзядов дзяд" - главный в этом... цирке. "Цирк" - потому что круг. Хорошо сидит: на подушке из сложенной медвежьей шкуры. "Хорошо" - в смысле: на подушке, а не на голом камне.

"Вот простатит к тебе нагрянет,

когда его совсем не ждёшь

и каждый вечер сразу станет...

и ты орёшь, и ты орёшь...".

Умный: озаботился.

"Дзядов дзяд" - здоровенный, выше меня, наверное, широкоплечий, очень волосатый, длиннобородый... дед. Хипарь на пенсии. Весь в белом. Белая рубаха, порты, онучи.

В метрах от набитых углём канав одежда долго белой не будет. Парадку одел. Уважает.

Ткань тронута красной ниткой. По вороту, рукавам, подолу - очень тонкая вышивка. На коленях длинный мощный посох. Старое белое дерево. С резьбой по стволу и с навершием. Не египетский анкх с петлёй, не епископский с крестом, не перунский с крюком. Голова клювастой птицы. Аист, журавль, цапля... С одной цаплей я на Угре воевал... не понравилось. Единственное зелёное - глаза птички. Изумруды? Малахит? Старая медяшка?

Дедок-проводник тянет в сторону. Да и не буду я через эти канавы угольные прыгать.

Встали в рядок возле жертвенного камня. Хорошо: камень чистый. Крови засохшей нет. На земле старые остья. На поверхности - выбито солнце с лучами. Кажется, они тут ритуально зерно мелют. В смысле: растирают каким-нибудь булыжником. Бескровная жертва. Как на Руяне в святилище Святовита: жертвоприношения - снопы колосьев.

А вот у жертвенника соседнего круга - косточки в траве. И сам камень весь в потёках засохшей крови. Недавней: после зимы да весенних дождей камень должен быть промыт.

Кажется, что живых людей здесь медведям не скармливают: нет тотема с человеческими черепами, как у голяди на Угре. Нет медвежьей ямы как было у Ярославля на стрелке Которосли, где Хромец медведицу топором рубил. Не видать кувшинов, как под Курском, куда "вызыватели дождя" с серебряными топориками задушенных детей укладывали. Но это ничего не значит: человеческие жертвоприношения у славян-язычников есть. Да и христианизированные строители православных храмов тоже под фундаменты детей замуровывают. Чтобы не разваливалось.

"Умрешь не даром, дело прочно,

Когда под ним струится кровь...".

Вот и струят. Аж до Некрасова.

Пришибут и в жертву принесут. С песнями, музычкой и восторгами. Вон на том камушке. Поглядывай по сторонам, Ванечка.

-- О чём ты пришёл просить наших богов, человече?

Хороший голос. Не оперный, но мощный. Диалект... разновидность местного. Понимать-то я понимаю, но "ч" и "в" звучат непривычно. Архаика дреговичей? Какой-то "священный язык"?

Расстояние метров семь. Он говорит не напрягаясь, вокруг тишина, слышно хорошо.

-- Ты ошибся. Я не пришёл просить богов. Мои заботы им не по зубам.

Дедок-проводник ойкнул, сжался, на колени упал, голову руками закрыл. Тут, видать, за "свободу слова" больно бьют. А то и "в жертву" приносят.

Главный дзяд на мою наглость не шелохнулся. Только рука на голове деревянной цапли с медяшками в глазах сжалась.

-- Наши боги - могучи. Нет их сильнее в этой земле. Ибо они предки наши. Они хранят детей своих, помогают нам в бедах.

***

"Эстонец это тот, кто эмоционально ощущает глубинную внутреннюю связь с этой землей и ее коренным народом" - вижу, ощущает. А на вид - дрегович.

"Наши павшие нас не оставят в беде

Наши павшие как часовые...".

Хорошо, когда есть на кого надеяться. "Вот батя придёт, он вам всем покажет!".

Увы, вырос.

"Надеемся только на крепость рук

На руки друга и вбитый крюк

И молимся, чтобы страховка не подвела".

А мне и молиться не о чём - страховки-то нет.

***

Дзяд медленно поворачивают голову, и я понимаю: слеп. Бельма. Катаракта. Немытыми руками глаза протирал. В моё время такое лечится. Буквально за два десятилетие в 21 в. операция из чего-то экзотического превратилась в потоковую процедура на полчаса.

-- Свет небесный... Почему они лишили тебя? Небо, солнце, зелень леса, радость человеческих лиц? За что тебя наказали? Или ты не знаешь древнего заговора о свинцовой церкви? "У цемном лес╕ ста╕ць гара высокая, там растуць дубы веч╕стыя, там ста╕ць царква свянцовая, там бяж╕ць вада цудоуная. А яж ту ваду брала, балючае цела абмывала, п╕ць давала, слауцо вымауляла: "Пашла немоць з цела вон!"".

Дедок-проводник вскидывает в изумлении глаза на меня.

Священный заговор. Ванька-лысый - священный заговорщик. Откуда знаю? - Слыхал как одна бабушка внучка своего лечила. От болячки - вылечила, от глупости - нет.

Забавно. Слышал заговоры для здоровья человека, коровы, лошади. Бывают на богатство, урожай, мужа. А вот заговор на ум... никогда не встречал. У христиан есть формула попросить ума, у язычников нет. То ли им не надо, то ли кто просил - получил и из язычников вышел.

-- Они не наказали! Они даровали! Взяли зрение телесное, дали зрение духовное!

Разозлился. Эт хорошо: в ярости он будет более правдив.

-- И что же ты им видишь?

Как правильно: духовным, душевным, душистым, душным?

Жрец поворачивает белую косматую голову с бельмами, будто прислушивается, принюхивается.

-- Мы - люди. Вы - нет. Вы не от наших предков. Полу-люди.

Утерменш? Так это уже прогресс! В более примитивных племенах иноплеменники - просто зверьё двуногое.

Вскидывает посох, тычет в принцессу.

-- Оно. Снаружи - муж, внутри - баба. Урод. Уродица.

Какой он... не политкорректный.

Принцесса испуганно отшатывается. Старый дурень, напугал девушку.

-- Ты ещё скажи - уродище. Не дело слепому судить о красоте женщины. Попробуй своё душное зрение на ком-нибудь ещё.

Посох перемещается на Сухана. И замирает, вздрагивая.

-- Навье? Из кургана? Полу-живой, полу-мёртвый. Почему ты покинул последний приют?

-- Потому что я посчитал, что тот его приют - не последний.

Сухан не любит, когда вспоминают как он был "зомби". "Живой мертвец" стал просто живым человеком. Новая душа выросла. Но слепой волхв углядел. Следы остались. "Ничто на земле не проходит бесследно".

Посох перемещается на Курта. Князь-волк... нервничает. Шерсть поднялась дыбом. Хвост мечется, на грани инфразвука рычание.

-- Зверь. Страшный, злобный, лесной...

Посох снова начинает неуверенно дрожать.

-- Полу... полу-зверь. Полу-человек.

Дедушка! Столько лет прожить в человеческом дому, в доме "Зверя Лютого" и не поднабраться человечности? Да она там у меня как блохи по всем углам скачет!

-- Добавлю: добрый, весёлый, смелый, верный. Часто ли ты видишь таких людей? Он нервничает. Посмотри на меня.

Волхв направляет свою палку. Вглядывается. И молчит.

Факеншит! Побрить бы его. Мимики под волоснёй не видать вовсе. Только посох дрожит всё сильнее и опускается к земле.

Наконец, тихий, едва слышный потрясённый шепот:

-- Тебя - нет. Черно. Не грязь, не цвет. Пустота. Как ночное небо. Без звёзд. Ни лучика.

Сравнивать меня с мирозданием... видел немало льстецов, но чтобы до такой степени...

-- Ты не видишь телесным зрением света земного, странно ли, что и душевное зрение твоё не видит света неземного? Белый цвет состоит из семи видимых цветов. Мрак небесный - из всех невидимых. Я за гранью видимого тобой спектра.

И тишина.

Исаака, знаете ли, нашего Ньютона, с его дисперсией света ещё - увы. Явление видят, а поименовать не могут. "Радуга" - чуть другое. Слова "спектр" не знают.

Ажоподелаешь? Родопатриархальная община с "богомолением", с выкликанием души усопшего. Шаври-Гаври ни дисперсией, ни интерференцией не занимаются.

Шагаю в круг, волхв пытается вскинуть посох, палка пляшет у него в руках. Усаживаюсь на землю в паре шагов от него: так он выше. Он и сам длиннее меня, и подушка на камне. Укладывает посох на колени, успокаивается. И возвращается к привычному: вопросам, ответам, советам.

-- Проси богов. Они могут дать тебе желаемое.

-- Моих желаний твои боги не могут исполнить.

-- А ты попробуй. Чего ты хочешь, человече?

-- Я хочу... чтобы дети не умирали.

Настороженное молчание. Недовольно:

-- Весь в железе...

Сканер у "дзядуна" типа рентгеновского. Вот был бы ультразвук... Вдруг морда становится насмешливой. Язвительно:

-- Х-ха... Твоим детям смерть не грозит.

И как он углядел? У меня что, на лбу написано? Конечно, не родившиеся - не умрут.

-- Я не о своих. О всея Руси. Ныне умирает каждый третий младенец. Пусть твои боги сделают, чтобы не более одного из ста.

Не дошло. Доходит. Медленно. Снова - удивление. Раздражение.

-- Такое и твой Христос не сможет.

-- И? Оно - нужно. Возможно. Уже делается. Но боги не могут. Те-другие-третьи... не тянут. Вывод?

Молчание. Растерянность. Злость.

-- Уходи.

-- Я-то уйду. А ты?

-- Я... я тоже. Скоро уйду. Совсем.

-- Тебе хорошо. Ты не увидишь. Ложности пути. А они? (я кивнул на помощников волхва, столпившихся в воротах с медведями). Тебе их не жалко?

-- Уходи!

Сколько муки в этом вопле. Безысходной, беспросветной.

Страшна не смерть - страшно предсмертие. С бесследностью. С осознанием ложности жизненного пути. Не туда пошёл. Сам. И уже ничего не исправить. Поздно.

-- Когда ты будешь выть. В осенний мокрый мрак. Вспомни: пока человек жив - выбор есть. Выбирают не боги - люди. Нет человека, избранного богом. Есть бог, выбранный человеком. Твой выбор... ошибочен. Извини.

"Дьяволы не лгут". Но не всякий человек может пережить их истины. Хотя почему "истины" - "их"? Зачем отдавать кому-то право на истину?

Поднимаюсь, ухожу и уже вне круга оборачиваюсь. "Дзяд дзядов" тянется за мной. Кажется хочет сказать что-то. Но оседает назад, на грубо намеченные ступни своей каменной небабы. Перебрасывая посох из руки в руку, вытирает ладони об одежду. Вспотели. На рубахе - серые грязные пятна.

Ажоподелаешь? Свечной заводик с открытыми кострами... сажа и пепел постоянно летят в воздух. Подсказать им, что можно котлы и костры в печи убрать? Трубы поставить, тягу поднять... Чище ж будет! - Не, не примут. "Культ предков": "дзяды" наши так воск варили и мы будем. А то навьи обидятся, не помогут.

"Дзядов дед" оказался хорошим пророком: вскоре умер. Нет, девочка, не было там моих людей. Нарушение пожарной безопасности. Надо было печи ставить. В ветреный день в одном месте полыхнуло. Старого сухого дерева много. Слепому, пусть бы и с душевным зрением, от огня не убежать. Всё погорело, одна каменная небаба закопчённая осталась.

На обратном пути принцесса тишком спрашивает:

-- Иване, господине... а что тебе их главный сказал? Когда вы в кругу сидели?

Забавно. Я-то был уверен, что волхв говорил со мною прежним голосом. Звучным, сильным. А оказывается спутники мои в пяти метрах уже не слышали.

-- Моя цель - снизить детскую смертность. Противно мне, когда младенцев кучками закапывают. Для того надобно многое. И, среди прочего - путь. От моря Хазарского до моря Варяжского.

-- Прямоезжая дороженька? Как у Ильи Муромца?

Она напевно воспроизвела кусок из былины, заменяя кое-где слова:

"Говорили мужички ему полоцкие:

"Ты удаленький дородный добрый молодец,

А и ты славныя богатырь святорусскии!

Прямоезжая дорожка заколодела,

Заколодела дорожка, замуравела;

А и по той ли по дорожке прямоезжею

Да и пехотою никто да не прохаживал,

На добром кони никто да не проезживал:

Как у той ли-то у грязи-то у черноей,

Да у той ли у березы у покляпыя,

Да у той ли у Двины-реки,

Сидит злой литвин во сыром дубу,

А то свищет ворог по-соловьему

Он кричит, злодей-разбойник, по-звериному,

И от его ли-то, от посвисту соловьего,

И от его ли-то, от покрику звериного,

То все травушки-муравы уплетаются,

Все лазуревы цветочки отсыпаются,

Темны лесушки к земли вси приклоняются,

А что есть людей, то все мертвы лежат.

Прямоезжею дороженькой пятьсот есть верст,

А и окольноей дорожкой цела тысяща".

Мда... сходство есть. Я, правда, вовсе не Илья. Ни в богатыри, ни в святые, ни в былины мне не светит. Но заботы Муромца о свободе трафика - близки и понятны.

-- "Окольная дорога" - через Новгород. "Прямоезжая" - по Двине. А сидит на "прямоезжей дороженьке" не Соловей-разбойник, Одихматьев сын, с одной стрелы выбитый, а многолюдные племена разбойные. Главным - Криве-Кривайто, что в Ромове под "сырым дубом" с девятью ликами обретается, Перуну-богу кланяется. Вот, думал от мужичков здешних подмоги получить.

-- И что он сказал?

-- Важно то, что он не сказал. Не помогут Ярила и дзяды против Перуна. В помощь не встанут и сами не осилят. Не могут и не хотят новую судьбу себе выбрать. Свою жизнь - покойникам отдают.

-- И что же теперь?

-- Как всегда - по-божески. Кто не со мной - тот против меня. Тёплых изблюю из уст своих.

Ещё день скачки и мы выскочили к Берестью. На то место, где почти три месяца назад я увидел принцессу. Как она поднималась от реки, следуя на положенной жене дистанции за мужем своим венчанным. Как, замотанная в дорогие этикетно правильные уродливые тряпки, мучилась. И боялась. Всего. Взглянуть, сказать, шагнуть. Подумать.

Теперь сама вяжет конька к коновязи, перешучивается с гриднями, цепко оглядывает окрестности.

Оба берега Буга заставлены плав.средствами. Лодки, барки, просто плоты. Выгон, что начали портить ляхи, вытоптан полностью. Заставлен конями, шатрами, возами, шалашами. Князь Федя молодец - сберёг мой старый лагерь, даже и расширил. Но, конечно, сошедшихся к Берестью "охотников" придётся потеснить. Многовато у меня народу собирается.

Жаркий июньский день заканчивается. Завтра подойдёт конница, через день - основной обоз. На горке связисты прикидывают антенну на сосну примостить. К утру, глядишь, и новости узнаю. С "театра военных действий". Не напутали бы с заземлением.

Потери в длинноволновых антеннах - главным образом в земле. Для уменьшения - специальное заземление в виде одиночного провода или ряда проводов, зарытых в землю. От соотношения волнового сопротивления антенны и земли - КПД передатчика. На кораблях просто: кинул заземление в воду, особенно - морскую. А тут... Хорошо бы в болото. Но на болоте высокие сосны не растут. В стационаре можно и в землю вкопаться до воды или, наоборот, антенну у воды построить. Здесь... быстро-быстренько, начальству неймётся. Болот тут... почти везде. Вот ребята и ходят. Место выбирают.

Шатёр мой прежний поставили, баньку вытопили. Уже в сумраке летнего вечера заявились подруженьки, принцесса с монашкой.

Ананья смущалась, искоса с острым любопытством рассматривала меня. Не познанная и не познавшая. Интересовалась: а как это у мужчин устроено? Фу, какое уродство! Но когда принцесса уселась на меня верхом и поскакала "ходкой рысью" зависая на каждом... "шаге", послушно улеглась на моём животе поперёк. И отдалась "нескромным ласкам" в "четыре руки". Её охи, ахи и ритмические движения, быстро ставшие несдержанными, весьма выражали. И способствовали. Накалу чувств всех участников.

Встретившись пальцами с пальчиками принцессы в... Как вы догадались? И разделив с ней "зоны ответственности", я с удовольствием наблюдал над собой в полумраке шатра побледневшее, напряжённое, вслушивающееся в себя, лицо принцессы. Бедная девочка, семь лет она была лишена этого удовольствия. Взамен - еженедельные порки по обычаю да ежедневные унижения и издевательства по желанию. Не по её, если кто не понял.

-- Хорошо-то как, Ванечка! Будто птицей летаю!

-- Ты, сорока-белобока,

научи меня летать.

Не высоко, не далёко,

прямо к милому в кровать.

Полетаешь. Впереди у нас путь-дороженька. Прям к твоему суженному-ряженному, во мужья посаженному.

Она недовольно сморщилась:

-- Ф-фу. Такой хороший час был. А ты испортил.

Начала раздражённо собираться, подгоняя засыпающую на ходу от пережитого монашку.

-- Что испорчено - не чинится, что разбито - не склеится. А вот новое... может, и сделается. Лодки собраны, день-два-три - вниз пойдём.

Мы пойдём с тобой, разгуляемся.

Вдоль по бережку Вислы-реченьки.

Пойдёшь со мной? Разгуляемся-повеселимся.

Лицо её стало злым, напряжённым. Вздёрнула нос, глянула прямо:

-- А и пойдём. Повеселимся-позабавимся.

Я начал её веселить-забавлять-щекотать. И мы снова завалились в постель, где и продолжили в чуть иной... геометрии. "Боливар не свезёт двоих"? - Какие-то у них там хилые "боливары". Наконец, у дам не осталось сил слезть с меня и с постели. Упали вдоль боку и засопели.

"Анна сошлась с Вронским совсем новым, неприемлемым для страны способом" - классика школьных сочинений по русской классике.

И монашка не Анна, а Ананья. И я не Вронский. Но способ здесь считается... "неприемлемым для страны".

Впрочем, там же, в русской классике, есть и "Анна на шее". Вообще три "анны": "одна в петлице, две на шее".

Петлиц не ношу. Так что - всё правильно.

Совсем недавно смотрел я из этого шатра на закат.

"Не будем же загадывать пока

Свои приобретенья и утраты,

А подождём явления заката -

Оно произойдёт наверняка...".

Я и не загадывал, а оно - произошло. Теперь, слыша рядом мирное дыхание двух женщин, ожидаю рассвета. Думаю, чувствую, смотрю.

"Зверь взглянул, и огненные звенья

Потянулись, медленно бледнея,

Но горели яркие знаменья

В голове властительного Зверя.

Как он дивно светел, дивно страшен!

Но Павлин и строг и непонятен,

Золотистый хвост его украшен

Тысячею многоцветных пятен.

Молчаливо ждали у преддверья,

Только ангел шевельнул крылами,

И посыпались из рая перья

Легкими, сквозными облаками.

Сколько их насыпалось, белея,

Словно снег над неокрепшей нивой!

И погасло серебро у Зверя

И Павлина веерное диво.

Что нам в бледном утреннем обмане?

И Павлин, и Зверь - чужие людям.

Вот они растаяли в тумане,

И мы больше видеть их не будем.

Мы дрожим, как маленькие дети,

Нас пугают времени изъяны,

Мы пойдем молиться на рассвете

В тёмные продымленные храмы".

Принцесса в роли Павлина? - Похожие костюмы на самба-карнавалах в Рио бывают. Только хвост золотой сделать.

Пойдёте. Вы - пойдёте. Молится ощипанным, потерявшим перья ангелам. А мы - помчимся. Смотреть, думать, делать. Чтобы ваши дети не дрожали. Подобно вам.

Конец сто сорок восьмой части

copyright v.beryk 2012-2023

v.beryk@gmail.com