Декстер в деле

Глава 28

Детектив Коултер остановился и посмотрел на меня, вернулся на водительское сиденье и на какое-то время скрылся из виду.

Я воспользовался моментом, чтобы запихнуть блокнот под сиденье, а Коултер снова вылез и обошел свою машину сзади, на этот раз с двухлитровой бутылкой лимонада «Маунтин Дью».

— Тебя не было в участке…

— Не было, — согласился я. В конце концов, я здесь.

— Ну вот, у нас там вызов по радио, говорят — твоя жена, я — бегом к тебе в кабинет! — Он пожал плечами. — А тебя нет. Ты уже и так здесь, верно?

Он не ждал ответа — и хорошо, потому что отвечать мне было нечего.

Коултер хлебнул лимонада, утерся и проговорил:

— Та же самая школа, где прикончили скаутского вожатого?

— Верно.

— И ты уже здесь был, когда все случилось? — Он постарался изобразить искреннее удивление. — А как же так вышло, а?

Если я сообщу Коултеру, что у меня бывают предчувствия, вряд ли он бросится ко мне с поздравлениями. Поэтому, в очередной раз задействовав свой легендарный мозг, я выдал:

— Решил приехать неожиданно, сюрприз для Риты и детей.

Коултер согласно покивал, словно объяснение вышло очень правдоподобное.

— Сюрприз… Похоже, кое-кто тебя опередил.

— Да, — осторожно согласился я. — Очень похоже.

Он снова присосался к бутыли, но рот вытирать не стал, а лишь отвернулся от меня и уставился вдаль, в сторону шоссе — эвакуатор как раз поволок прочь машину Вайсса.

— Есть соображения, кто напал на твою жену и детей? — не оборачиваясь, поинтересовался Коултер.

— Нет. Наверное, просто… ну… случайность.

— Ха! — Он наконец повернулся ко мне. — Случайность! Кто бы мог подумать! Та же школа, где прикончили вожатого. И ты здесь опять же… Какая еще случайность? Ты серьезно?

— Я… я… почему нет?

Я всю жизнь тренировался и способен очень естественно изображать удивление, но Коултер стоял на своем.

— Этот тип, Дончик… — начал он.

— Дончевич, — поправил я.

— Да черт с ним… Похоже, он исчез. Ты что-нибудь об этом знаешь?

— А мне-то откуда знать?! — Я изо всех сил постарался сделать изумленное лицо.

— Не явился в суд, наплевал на залог, бросил своего бойфренда и исчез. С чего вдруг?

— Понятия не имею.

— Ты много читаешь, Декстер?

Как-то нехорошо он меня назвал, по фамилии, словно обращался к подозреваемому.

— Читаю? Э… да нет, не особенно. А что?

— А я люблю читать, — сообщил Коултер. И буквально рванул с места в карьер: — «Первый раз — случайность, второй раз — совпадение. Третий — вражеский акт».

— Чего-чего?

— Это из «Голдфингера». Там, где он говорит Джеймсу Бонду: мол, в третий раз уж никакая не случайность. — Коултер хлюпнул лимонадом и вытер губы. — Обожаю эту книгу. Наверное, раза три или четыре перечитывал.

— Я не читал, — вежливо отозвался я.

Он продолжил:

— Ну вот смотри: ты сейчас тут. А еще в том доме, который взорвался. Это уже два раза. И что прикажешь мне думать — совпадение?

— А что же еще? — сказал я.

Он посмотрел на меня не моргая, потом снова сделал глоток из бутылки.

— Не знаю. Зато знаю, что сказал бы тебе Голдфингер, случись это в третий раз.

— Ну, будем надеяться, третьего не случится, — заверил я со всей искренностью.

— Да уж… — Коултер кивнул, заткнул указательным пальцем горлышко бутылки и отлепился от капота. — Еще как будем надеяться, черт возьми.

Отвернулся, снова обошел свою машину, сел за руль и уехал.

Будь я настоящим исследователем человеческих слабостей, наверняка искренне порадовался бы, обнаружив новые глубины личности детектива Коултера. Надо же, Коултер — знаток и поклонник словесности! Однако радость открытия меркла, поскольку мне было совершенно все равно, как Коултер проводит свое свободное время, лишь бы от меня подальше. Едва, можно сказать, я избавился от сержанта Доукса, извечно выслеживавшего Декстера, как пожалуйста — ему на смену Коултер! Можно подумать, на меня охотится какая-то зловещая тибетская секта «Против Декстера»: стоит только предыдущему ламе-декстероненавистнику умереть, как ему на смену рождается следующий.

Впрочем, я вот-вот стану главным произведением искусства нашего века, а это на данный момент проблема гораздо более насущная. Я сел в машину, завел двигатель и поехал домой.

Мне пришлось несколько минут стучать в дверь, потому что Рита надумала запереться изнутри на цепочку. Еще повезло, что не стала баррикадироваться диваном и холодильником…

Должно быть, потому, что ей диван понадобился для другого: она села на него, свернулась клубочком и крепко-накрепко прижала к себе детей, по одному ребенку с каждой стороны, а потом, впустив меня внутрь (не очень охотно, кстати), заняла такое же положение и надежно обхватила детей за плечи.

У Коди и Эстор на лицах были практически одинаковые выражения скучающего недовольства. Очевидно, вместе ежиться от ужаса в гостиной не казалось им достойным семейным времяпрепровождением.

— Ты так долго!

— Нужно было с детективом поговорить, — объяснил я.

— Ты же понимаешь, мы переживали!

— Мы не переживали! — Эстор возмущенно закатила глаза.

— Я хочу сказать, что этот человек сейчас может быть где угодно! — продолжала Рита. — Прямо здесь, за домом!

И хотя никто из нас на самом деле так не думал (даже Рита!), мы все вчетвером машинально взглянули на вход. К счастью, там никого не было, по крайней мере насколько можно судить по закрытой и запертой двери.

— Пожалуйста, Декстер! — воскликнула Рита, и я буквально носом учуял запах страха в ее голосе. — Пожалуйста… что это… почему?.. Я не могу… — Она безотчетно всплеснула руками, затем уронила ладони на колени. — Это должно прекратиться… Прекрати это!

Я и сам хотел бы в первую очередь того же самого — «прекратить это» (при помощи, между прочим, любимого способа), но не раньше, чем поймаю Вайсса. И уже было погрузился в радостные мечтания, когда в дверь позвонили.

Риту аж подбросило на диване, и она еще сильнее прижала к себе детей.

— Боже мой, кто это?!

Уж точно не бродячий мормон-проповедник! Но я не стал этого говорить, сказал только:

— Я открою. — И пошел к двери. Заглянул в глазок (просто на всякий случай, а то мормоны такие пронырливые бывают!), но увидел нечто гораздо более жуткое.

На пороге стоял сержант Доукс, сжимая в руке серебристую машинку, которая теперь за него говорила, а рядом с ним стояла женщина средних лет, с резкими чертами лица, в сером костюме. Даже отсутствие фетровой шляпы не помешало мне признать в ней представительницу тех самых «федералов».

Разглядывая посетителей и размышляя, сколько неприятностей они могут мне принести, я задумался: а может, не открывать? Притвориться, что нас нет дома? Пустое… Чем быстрее убегаешь от неприятностей, тем скорее они тебя настигают. Если не впустить сержанта Доукса с его новой приятельницей сейчас, они наверняка вскоре вернутся с ордером. С этими грустными мыслями я постарался изобразить на лице соответствующее ситуации удивление и открыл дверь.

— Быстро! Сукин! Сын! — жизнерадостно изрек искусственный баритон Доукса, когда сержант трижды ткнул своей клешней в серебристые клавиши.

Дама из ФБР предостерегающе положила руку ему на плечо, а сама обратилась ко мне:

— Мистер Морган? Разрешите войти? — Она терпеливо подождала, пока я изучил ее удостоверение: и впрямь спецагент Бренда Рехт из ФБР. — Сержант Доукс предложил проводить меня к вам.

Как мило с его стороны.

— Конечно, входите! — пригласил я, а потом добавил, в порыве счастливого вдохновения, которое иногда так вовремя на меня находит: — Хотя дети после пережитого потрясения могут испугаться сержанта Доукса. Пусть лучше он подождет тут.

— Сукин! Сын! — радостно выкрикнул Доукс.

— И лексикон для детей неподходящий, — пробормотал я.

Спецагент Рехт взглянула на Доукса. Как представительнице ФБР, ей не полагалось ничего бояться, даже киборга Доукса.

— Конечно! Подождете здесь, сержант?

Доукс смерил меня долгим взглядом, и я почти услышал злобный вопль его собственного Пассажира. Потом он поднял свою металлическую лапищу, взглянул на клавиатуру и ткнул в одно из заранее запрограммированных предложений.

— Я за тобой слежу, мерзавец! — сообщил мне жизнерадостный голос.

— Ладно. Только следи отсюда, хорошо?

Я кивком пригласил агента Рехт в дом и, когда гостья протиснулась мимо Доукса внутрь, закрыл за ней дверь.

— По-моему, вы ему не нравитесь, — заметила спецагент Рехт.

Надо же, какая внимательная.

— Боюсь, он винит меня в том, что с ним приключилось. — В определенном смысле это правда, хотя он меня терпеть не мог задолго до того, как лишился рук, ног и языка.

Она прошла к дивану, где Рита прижимала к себе Коди и Эстор, и снова показала свое удостоверение.

— Миссис Морган? Я спецагент Рехт, ФБР. Можно задать вам несколько вопросов?

— ФБР? — переспросила Рита таким виноватым голосом, как будто сидела на украденных облигациях. — Но что… зачем… да, конечно.

— У вас пистолет есть? — поинтересовалась Эстор.

Рехт покосилась на девочку с какой-то нерешительной нежностью и подтвердила:

— Есть.

— В людей стреляете?

— Только если приходится, — ответила Рехт и осмотрелась в поисках кресла. — Позвольте, я присяду?

— Ох! — воскликнула Рита. — Простите, простите! Я только… да, конечно, присаживайтесь!

Рехт села на краешек кресла, посмотрела на меня, потом обратилась к Рите.

— Расскажите мне, что случилось. — Рита замялась, и гостья подсказала: — Вы посадили детей в машину, выехали на шоссе…

— Он… он просто из ниоткуда возник! — выпалила Рита.

— Бум, — тихонько вставил Коди, и я с удивлением взглянул на него.

Мальчик чуть улыбался, и это снова меня встревожило. Рита смятенно обернулась к нему, потом продолжила:

— Он в нас въехал! И пока я… я все еще… а он… он дернул дверцу и схватил детей!

— Я ему между ног врезала, — встряла Эстор. — А Коди карандаш в него воткнул!

Коди хмуро посмотрел на сестру.

— Сначала я, — поправил он.

— Какая разница, — отмахнулась Эстор.

Рехт посмотрела на детей с некоторым изумлением:

— Вы молодцы.

— А потом он полицейского увидел и сбежал, — сказала Эстор, и Рита кивнула.

— А как вы там оказались, мистер Морган? — Агент внезапно повернулась ко мне.

Конечно, я понимал, что она это спросит, но до сих пор не придумал ничего правдоподобного. Прежнее заявление о сюрпризе для Риты не произвело впечатления даже на Коултера, а спецагент Рехт казалась значительно проницательней. Она выжидающе смотрела на меня, секунды тикали… Нужно что-то сказать, срочно!

— Э-э… — промямлил я. — Не знаю, слышали ли вы про мои неприятности…

Будь моя воля, я бы никому не стал показывать запись своей беседы со спецагентом Брендой Рехт. Она, похоже, не поверила, что я поехал домой пораньше потому, что почувствовал себя плохо, а в школу зарулил по дороге, так как уроки как раз закончились. И немудрено.

Даму из ФБР, кажется, не устроило и мое предположение о том, что на Риту с детьми напал случайный маньяк, обезумевший от пробок, дорожного движения и переизбытка кубинского кофе.

Впрочем, в конце концов она поняла, что иного ответа не добьется. Встала с кресла и как-то так задумчиво окинула меня взглядом.

— Хорошо, мистер Морган. Кое-что здесь не совсем складывается, но что — вы мне, конечно, не скажете.

— А что говорить? — отозвался я, быть может, с чрезмерной скромностью. — Такое сплошь и рядом по всему Майами.

— Да-да, — сказала она. — Плохо только, что все это «сплошь и рядом» отчего-то вокруг вас сосредоточено.

Я исхитрился не сказать ей: «Если бы вы только знали…» — и проводил гостью к выходу.

— Несколько дней здесь будет дежурить полицейский, для вашей безопасности, — произнесла она.

Как раз при этих словах я распахнул дверь, за которой обнаружился сержант Доукс, практически в той же самой позе, в какой мы его оставили, — злобно вытаращившись на вход. Я тепло попрощался с обоими посетителями и, захлопывая дверь, успел заметить немигающий взгляд Доукса.

Внимание ФБР Риту нисколько не успокоило. Она по-прежнему прижимала к себе детей и разговаривала односложными эмоциональными восклицаниями. В общем, я немного посидел со всем семейством на диване, пока Коди и Эстор не изъерзались. Тогда Рита сдалась, поставила для детей фильм, а сама пошла в кухню, где занялась альтернативной терапией — стала греметь кастрюлями и сковородками, а я удалился в специальную комнатушку, которую жена прозвала «кабинетом Декстера».

Список недружественных мне лиц значительно вырос: Доукс, Коултер, Сальгеро и вот теперь ФБР.

И, конечно же, сам Вайсс. По-прежнему на свободе, по-прежнему охотится за мной и жаждет мести. Попытается ли он снова напасть на детей? Выскочит ли к ним, хромой, из тени? Может, на сей раз он наденет непробиваемые штаны с бронированной ширинкой? Если так, то мне придется все время быть рядом с детьми — вот только это не лучший способ изловить Вайсса, особенно если он попробует устроить что-то новенькое.

А если он намерен убить меня, то мне опасно находиться рядом с Коди и Эстор — судя по тому, так он взорвал дом, его явно не заботит возможный сопутствующий ущерб.

Как же быть? Больше всего я хотел защитить детей. Какое странное прозрение — оказывается, их безопасность заботит меня не менее сильно, чем сохранение моей тайны. Это не сочеталось с тем, как я себя воспринимал, с тем образом, который тщательно для себя выстроил. Конечно, выслеживать хищников, охотящихся за детьми, всегда доставляло мне особое удовольствие, но я ни разу не задумывался почему. Разумеется, я выполню свой долг перед Коди и Эстор — как их приемный отец и, что гораздо важнее, как их проводник по Пути Гарри. Но оттого, что одна только мысль о попытке причинить им вред заставляла меня трястись над детьми, словно курицу над яйцами, было как-то неуютно.

Необходимость остановить Вайсса приобрела совершенно новый смысл. Я теперь был Папочка Декстер, я обязан сделать это еще и ради малышей, а не только для себя самого, и от переживаний за них я испытывал прилив чего-то опасно похожего на эмоции.

Хорошо. Значит, мне надо предугадать следующий ход Вайсса.

Я достал блокнот и еще раз пролистал рисунки, быть может, подсознательно надеясь заметить что-то такое, что раньше пропустил: к примеру, его новый адрес или даже предсмертную записку. Увы, ничего неожиданного в блокноте не нашлось, а новизна впечатлений притупилась и уже не было так приятно рассматривать собственные портреты. Мне, наверное, даже Мона Лиза с моим собственным лицом не понравилась бы, а тут-то была отнюдь не Мона Лиза. Так, случайные наброски, а на последней странице — просто мешанина изображений, без сколько-нибудь глубокого проникновения в мою душу.

Конечно, врагу важнее было раскрыть меня, чем создать великое произведение искусства… или нет? Я запнулся и стал разглядывать более проработанные рисунки — те, на которых изображались и другие объекты. Рисунки недотягивали до подлинной оригинальности и казались довольно безжизненными…

Если совсем начистоту, мои портреты мог бы с тем же успехом изобразить и какой-нибудь талантливый старшеклассник. Даже если их показывать в огромном увеличении, на фасаде гостиницы «Брейкере», все равно и близко не похоже на то, что мы недавно повидали в Париже… Конечно, в экспозиции «Нога Дженнифер» тоже использовались любительские видеосъемки, но при этом главным было добиться реакции зрителей, а не…

На секунду в мозгах Декстера повисла мертвая тишина, тишина такая густая, что заглушила все остальное. А потом она рассеялась, обнаружив мелкую, но визгливую мартышку мысли.

Реакция зрителей.

Если главное для художника — реакция зрителей, то качество работы не имеет особого значения, ему важно шокировать. Он постарается запечатлеть их реакцию — например, на видеопленке. Или даже наймет специалиста, профессионала, ну, скажем, Кеннета Уимбла.

А потом Вайсс, вместо того чтобы воровать трупы для своих развлечений, сам стал убивать. Уимбл начал ныть, и тогда Вайсс взорвал его в собственном доме, одновременно попытавшись уничтожить и незаменимого меня.

Но Вайсс все равно продолжал снимать на камеру, даже без помощи профессионала, потому что затеял все именно для этого. Ему хотелось видеть, как люди смотрят на плоды его рук. Хотелось все сильней и сильней, а тут подвернулся скаутский вожатый, потом — Уимбл и покушение на меня. Но главное-то было — снять реакцию на видео.

Неудивительно, что Темный Пассажир так удивлялся. Сами-то мы практиковали искусство ради искусства, а результаты старались никому не показывать. Вайсс же был иным. Верша месть, он удовлетворился бы и косвенным воздействием — таким, какое мы с Пассажиром и рассматривать бы не стали. Но Вайссу все еще было важно искусство. Он нуждался в своих картинках.

Я взглянул на последнее в блокноте, полноцветное изображение самого себя, спроецированное на фасад «Брейкере». Рисунок удивительно четкий, все детали здания подробно прорисованы. Фасад в форме буквы «П», главный вход в самой середине, а по бокам выдаются в стороны еще два крыла. И широкая аллея, по центру засаженная пальмами в два ряда, — идеальная площадка для скопления пораженных ужасом зрителей. И Вайсс будет здесь же, в толпе, снимая чужие лица на камеру.

Разглядывая рисунок, я вдруг догадался, что враг захочет снять здесь номер, в том крыле здания, что окнами смотрит на фасад, туда, куда он станет проецировать свою картину. Установит в номере камеру вроде тех, с дистанционным управлением, которые использовал прежде, только с хорошим объективом.

Главное — успеть остановить его прежде, чем он все это устроит, остановить, как только он появится в отеле. Выходит, всего-то надо выяснить, на какое число он забронирует себе номер. Ничего сложного — если есть доступ в гостиничную систему бронирования (которого у меня нет) или если бы я знал, как эту систему взломать (чего я не знал). Однако, немного подумав, я кое-что понял.

Я знаком с человеком, который на это способен.