Дела житейские и духовные: Мудрость, доброта и юмор духовников и старцев XIX–XX веков

Истории о митрополите Несторе (Анисимове)

(1885–1962)

Митрополит Нестор (Анисимов) — ревностный пастырь и великий миссионер, просветитель народов Камчатки. В своей жизни никогда не заботился о собственном благополучии, проявляя редкостное самопожертвование и полагая душу свою за ближних. Будучи двадцатидвухлетним юношей, только что рукоположенным в священнослужители, по благословению духовного отца и святого праведного Иоанна Кронштадтского, в одиночку отправился на Дальний Восток, чтобы спасать и приводить к Богу коренных жителей Камчатки. Позднее в своей книге «Моя Камчатка» с юмором описывал свои приключения в далеких краях.

Опасное знакомство с семьей баронов

Иеромонах Нестор ехал миссионером на Камчатку. Когда сибирский экспресс приближался к окончательному пункту назначения, Владивостоку, все пассажиры принялись укладывать багаж. И вот в этот момент в купе молодого иеромонаха постучали трое: молодая, изящно одетая, с хорошими манерами дама и двое элегантных мужчин, весьма обходительных. После обычных в таких случаях извинений они представились: баронесса Корф с братьями-баронами. Один из них сообщил, что они из разговора с пассажирами узнали о молодом миссионере и решили предложить ему помощь и покровительство.

По их словам, в Петропавловске-на-Камчатке они имели собственный роскошный дом; да и пароход, на котором отцу Нестору предстояло ехать к месту его служения, тоже принадлежал им, а потому они просили молодого миссионера оказать любезность и в будущем жить в их камчатском доме на правах гостя и лучшего друга. Что касается багажа отца Нестора, то новые знакомые любезно предложили сохранить его в своих собственных пакгаузах в порту, а затем на своем пароходе доставить на полуостров.

Молодой миссионер выразил радость в связи со знакомством с такими высокопоставленными и обходительными людьми, но сказал, что, к сожалению, не сможет воспользоваться их добрым и заботливым расположением, поскольку в разных чемоданах и ящиках имеются посылки, церковное облачение и другие ценности, которые он должен передать архиепископу Евсевию во Владивостоке.

Тогда баронесса попросила вручить ей хотя бы находящийся при отце Несторе объемистый кожаный чемодан. Оставались лишь минуты до прихода поезда к вокзалу. Молодой иеромонах опять поблагодарил новую знакомую и объяснил, что и в этом чемодане ему надо произвести пересортировку, и искренно выразил глубокое сожаление, что они так поздно познакомились.

Между тем поезд плавно подошел к вокзалу. В сутолоке на перроне отец Нестор потерял из виду баронессу и баронов Корф, причем у него возникло чувство неудовлетворения из-за того, что он лишился приветливых друзей, отказался от их забот и гостеприимства, чем, несомненно, огорчил, а может быть, и обидел их. Но делать было нечего. Упущенного не вернешь! И отец Нестор принялся сам хлопотать о дальнейшей поездке.

Спустя несколько дней он прочел в газетах о том, что полиция задержала шайку аферистов: молодую женщину и двух мужчин, именовавших себя «баронами Корф». Эта тройка жуликов, дорожных грабителей большого масштаба, обманывала доверчивых людей рассказами о собственном пароходе и доме на Камчатке и обирала их. После этого отец Нестор уже боялся всяких «баронов».

Новое приключение

Во Владивостоке с молодым миссионером произошел еще один забавный случай. Отец Нестор сильно проголодался с дороги и решил пообедать в ближайшем ресторане. Его усадили за столиком у самого морского берега. Волны с рокотом набегали, разбрызгивая пену, и с шумом рассыпались по прибрежной гальке. По деревьям между столиками бегали прирученные обезьянки и медвежонок. В ожидании обеда отец Нестор сидел, наблюдая за ними.

Вдруг совершенно неожиданно обезьянка прыгнула на его стол. Не успел он прогнать ее, как обезьянка схватила из открытой перечницы горсть перца, хотела его проглотить, но обожглась. Несчастная взвизгнула, прыгнула иеромонаху на голову и начала отчаянно трепать его длинные волосы, обтирая ими свой рот. От неожиданности и боли отец Нестор вскрикнул и принялся звать на помощь. Подоспевший знакомый с трудом снял с его головы обезьянку вместе с прядями волос.

И еще одно приключение

Вечером, побывав в городе по делам, связанным с отъездом на Камчатку, отец Нестор на экипаже с извозчиком возвращался в отведенные ему местным архиереем покои. Экипаж поднимался в гору, навстречу шли две нарядные дамы и мужчина. Внезапно одна из дам воскликнула:

— Здравствуйте, батюшка! — и подбежала к отцу Нестору. Лица ее под вуалью он не рассмотрел, но заметил, что на ней были изящное платье и элегантная большая шляпа. Полагая вначале, что это, вероятно, одна из его спутниц по сибирскому экспрессу, молодой миссионер ответил: «Здравствуйте!»

Не дав ему опомниться и собраться с мыслями, дама вспрыгнула на подножку экипажа и без приглашения села рядом со ним. Считая это случайным недоразумением, отец Нестор остановил извозчика. Но незнакомка и не думала уходить.

— Душечка, — обратилась она к миссионеру, — поедем вместе ко мне, поужинаем и до утра прекрасно проведем время!

Молодой иеромонах, никогда не имевший дел с женщинами, не знал, что предпринять, чтобы избавиться от назойливой незнакомки, и потому сбивчиво объяснил ей, что он — монах!

— О, тем лучше! — обрадовалась дама.

В поисках выхода из создавшегося положения отцу Нестору пришлось решиться на выдумку.

— Разве вы не знаете… — произнес он с расстановкой, стараясь что-нибудь придумать, и после мгновенного раздумья выпалил: — Ведь нас при пострижении в монахи… оскопляют!

— Какой вы несчастненький. — Всплеснув руками, незнакомка спрыгнула с экипажа и крикнула молодому миссионеру вслед: — Как мне вас жаль, а еще такой молодой и красивый!

Так будущему святителю пришлось пройти целый ряд испытаний и искушений в портовом городе Владивостоке.

«Батюска, доделай мой бабе ребенка!»

Главным пунктом миссионерской деятельности среди местного населения будущего митрополита, а тогда молодого иеромонаха Нестора, стало селение Гижига, отдаленнейший уголок на побережье Охотского моря. Добирался он туда с большими трудностями. С парохода пересел на катер и миль двадцать проплыл в открытом море, а потом по реке Гижиге поднимался бечевой. Лодку тянули собаки. Затем молодому человеку пришлось пересесть на полудикую лошадь.

На другой день после прибытия в глухое селение к отцу Нестору пришел камчадал и радостно произнес: «Наконец у нас свой свясенник! Батюска, я просу тебя, доделай мой бабе ребенка!»

Недоумевая, отец Нестор стал возражать. Но камчадал в ответ выразил недовольство: «Какой же ты батюска, если не знаесь своей обязанности», — и уже в гневе повторил свою просьбу и в заключение сказал: «Такого батюску нам не надо!»

К счастью, этот разговор услышала старушка, жена камчатского казака Падерина, у которых остановился молодой миссионер, и пояснила:

— Не сердитесь, батюшка, этот камчадал по своему понятию просит вас о следующем: из-за долгого отсутствия священника родившийся в его семье ребенок был окрещен повивальной бабкой с наречением ему имени, а ваш приезд обрадовал его, он просит вас завершить крещение младенца миропомазанием…

«Батюшка, дай моей бабе сорок!»

Второй подобный случай отца Нестора уже коечему научил.

Как-то раз один из камчадалов обратился к нему:

— Батюшка, дай моей бабе сорок!

Отец Нестор уже понял, что камчадал просит в сороковой день дать матери младенца положенную молитву. Впоследствии он научился хорошо понимать свою паству.

«Невкусное сало»

Как-то отец Нестор вылечил от чесотки двух малышей. Это произошло так. В одной из юрт, где жили эвены, при виде изнывающих от чесотки и грязи детишек молодой миссионер попросил мать разрешить вымыть и вылечить двух ее мальчиков в возрасте шести-восьми лет. Но дети, по тогдашнему обыкновению, никогда не мылись, и несчастная мать, оберегая их от чего-то чуждого, неведомого, отказала ему в просьбе.

Наконец после долгих уговоров отец Нестор попросил разрешения помыть хотя бы одного малыша, наименее любимого. Такой аргумент помог, и мать неохотно протянула ему старшего мальчика.

Тогда отец Нестор согрел на костре воду, приготовил простыни, мыло, полотенце, бинты и мазь. При виде всего этого младший мальчик бросился защищать своего старшего брата… от мытья и лечения. Он царапал батюшку, что-то кричал, а мать сердито ворчала, недоверчиво и боязливо глядя на отца Нестора.

Ласковыми уговорами батюшка успокоил малыша, а старшенького принялся мыть теплой водой. Мальчику это, по-видимому, понравилось, но больше всего его занимала мыльная пена.

Спустя более десяти дней, на протяжении которых миссионер настойчиво мыл и перевязывал болячки ребенка, тот преобразился и стал выглядеть замечательно: чистый, без струпьев и ран, довольный и веселый. Мать пришла в неописуемый восторг. Она радовалась, смеялась, благодарила священника, а главное, настойчиво принялась просить его сделать таким же белым, здоровым ее любимца — младшего сына… Отец Нестор щедро наделил мать перевязочным материалом, мазью, мылом и детским бельем.

Когда он закончил лечение мальчиков и собрался ехать в другие стойбища, мать, обращаясь к его проводникам, сказала:

— Расскажите во всех юртах, что когда приедет инаклек (друг) Нестор, то его не надо бояться и ему можно давать детей «чистить водой», как он моих «вычистил». Только пусть «сало» (мыло), которым он мазал моих мальчиков, не едят, оно невкусное. Я сама съела кусок, после чего у меня еще и теперь болит живот.

И отцу Нестору всюду, куда он ни приезжал, приходилось, в числе прочих забот, объяснять назначение мыла.

«Иеромонах Нестор — негр»

Нужно было привлечь к Камчатке внимание сильных мира сего, всех честных людей, желающих помочь ближним.

Так у отца Нестора возникла идея создания благотворительного Камчатского братства. По благословению архиерея, с проектом создания благотворительного братства молодой миссионер приехал в Петербург. Ему было всего двадцать пять лет. В скромном монашеском одеянии, неискушенный в тонкостях придворного этикета, отец Нестор предстал пред царедворцами в орденах и лентах.

Первоначально проект получил крайне негативную оценку обер-прокурора Святейшего Синода Лукьянова — он отказал даже в рассмотрении устава. Но у отца Нестора, несмотря на его молодость, характер был решительный и бесстрашный. Не отчаиваясь, он начал читать лекции о Камчатке и собирать подписи в защиту проекта среди известных лиц Петербурга.

С лекционным периодом был связан один забавный эпизод. 4 декабря 1910 года «Петербургская газета» опубликовала такое сообщение:

«Иеромонах Нестор — негр прибыл с Камчатки и сегодня в епархиальном доме на Стремянной улице сделает доклад о Камчатке, где он служил, разъезжая по делам священнослужения на лодке с Камчатки на Ямайку. Он плохо говорит по-русски, но хорошо владеет английским языком. Вход на его лекцию для всех бесплатный».

Прочитав эти строки, отец Нестор вознегодовал и в то же время готов был рассмеяться. Ведь он до сих пор не знал английского языка и ни разу не был на Ямайке. Теряясь в оценке, чего больше в этом нелепом сообщении — глупости или издевательской наглости, — молодой миссионер не знал, что предпринять, и готов был отменить лекцию.

Взволнованный, он позвонил по телефону в редакцию «Петербургской газеты». Когда раздался деловито-вопрошающий голос редактора, миссионер сказал:

— Как вы слышите, господин редактор, с вами говорит на чистейшем русском языке иеромонах Нестор, такой же «негр», как вы… эфиоп!

— Что за дерзость? — пытался возмущаться редактор.

— А вот возьмите в руки сегодняшний номер редактируемой вами газеты и полюбуйтесь, как вы там расписали меня, — уже успокоившись, но с трудом сдерживая смех, ответил отец Нестор, закончив свой протест требованием объяснить причину мистификации.

В конце концов миссионер узнал, что репортер, отправленный делать с ним интервью, встретив в лаврских воротах выходившего монаха-негра, вообразил, что это и есть его герой, остановил его и, тыча пальцем в грудь, спросил: «Камчатка?» Негр с недоумением ответил: «Ямайка!» Остальное при написании заметки репортеру подсказала его фантазия.

Как все хотели послушать негра-монаха с Камчатки

На этом история с негром не закончилась. В назначенное для лекции время отец Нестор отправился на извозчичьих дрожках в епархиальный дом, но из-за толпы, собравшейся у входа, подъехать было невозможно. Молодой миссионер сошел с дрожек, но и пешком пробраться сквозь толпу было трудно. Люди различного возраста и общественного положения стремились к входу в здание, где должна была состояться лекция «негра с Камчатки». Отца Нестора толкали, не пускали вперед и не хотели выслушивать его просьбы и объяснения.

— Вы же видите, батюшка, — волнуясь и даже не глядя на отца Нестора, объяснял какой-то мужчина из толпы, — мы сами никак не можем пробраться в зал послушать негра-монаха с Камчатки.

Батюшка несколько раз пытался рассеять ошибочные предположения, рассказать вкратце историю появления нелепейшей газетной информации о «негре с Камчатки», но его никто не слушал. Наконец вместе с толпой счастливцев отцу Нестору удалось протиснуться в прихожую епархиального дома. Но и здесь создалась пробка. Пробиться к лестнице батюшке долго не удавалось. Кругом стоял невообразимый шум. Все кричали, спорили и не слушали друг друга. Отец Нестор застрял в дверях с грустной мыслью о том, что дальше в зал ему вряд ли удастся пройти.

В это время миссионера сквозь пар, клубившийся в зале над головами сидевших там «счастливчиков», увидел отец протоиерей Дернов, недавно избранный председателем Петербургского отделения благотворительного братства. Он велел собравшимся в зале пропустить отца Нестора и сжато объяснил при этом сущность произошедшей ошибки о «негре-монахе».

Когда шум и говор утихли, в зал начали входить митрополиты, архиепископы и епископы. Они усаживались за большим столом. В центре сел Петербургский владыка Антоний (Вадковский). Он вынул из портфеля «Петербургскую газету» и, указывая на нелепую заметку о «негре» с Камчатки, спросил отца Нестора:

— Что это такое?

Молодой миссионер коротко объяснил. Все сидевшие за столом рассмеялись, называя его в шутку негром.

Камчатка и столичные монахи

Продолжая еще некоторое время оставаться в Петербурге по делам Камчатского благотворительного братства, отец Нестор был приглашен к старушке-вдове генеральше Александре Алексеевне Куракиной. По его собственным воспоминаниям, это была добрейшая и наивнейшая в своей оригинальной простоте знатная русская женщина.

Александра Алексеевна сказала отцу Нестору, что желает помочь и делом, и деньгами, тем более что ее удостоили избранием в вице-президенты Петербургского отделения Камчатского благотворительного братства. Особенно ей хотелось быть полезной в создании задуманного молодым миссионером монастыря на Камчатке.

И вот, недолго думая, Куракина сняла с себя золотую цепь, украшенную бриллиантами и сапфирами, которую ей в молодости как фрейлине подарила при поездке в Данию императрица Мария Феодоровна. А так как на цепи был еще лорнет, старушка сняла его и сказала:

— Мне кажется, что лорнет на Камчатке не нужен… А вот эту цепь разрешите, отец Нестор, преподнести в дар вашему благотворительному братству.

В дальнейшем при каждом посещении Петербурга отец Нестор обязательно навещал Александру Алексеевну Куракину. И всякий раз она задавала ему вопрос:

— Нашли ли вы, отец Нестор, достойную, энергичную монашествующую братию для камчатского монастыря?

Миссионер отвечал ей, что это не так-то просто и он предполагает посетить монастыри со строгим уставом для подбора деятельных, трудолюбивых монахов. Но старушка-генеральша не соглашалась с ним.

— Вы не понимаете меня, — твердила Куракина, — вы не понимаете, отец Нестор, как вы этим тормозите свое доброе дело. Вот вы остановились в Александро-Невской лавре. Там очень много монахов, и не все они там нужны. Я рекомендую вам подходить к каждому встретившемуся в лавре монаху со словами: «Стой, монах! Ты нужен на Камчатке в монастыре. Поезжай со мной!»

Как отец Нестор ни старался убедить Куракину в том, что «отобранные» таким путем монахи не подойдут для сурового труда на Камчатке и вряд ли согласятся расстаться с сытой жизнью в столичной лавре, старушка-генеральша продолжала настаивать на своем, и они оставались взаимно огорченные.

Когда же молодой миссионер спустя день-два опять приходил к ней, она принимала его с распростертыми объятиями и повторяла, сокрушенно покачивая головой:

— Ах, какая я дура! Как только, отец Нестор, вы ушли от меня, я задумалась над вашими словами и пришла к мысли, что вы правы. Не берите к себе на Камчатку столичных монахов!