Делийский султанат. К истории экономического строя и общественных отношений (XIII–XIV вв.)

Глава первая Основные источники и литература

Наиболее многочисленную группу источников по истории Делийского султаната XIII–XIV вв. составляют персоязычные феодальные хроники, писавшиеся в своем большинстве при дворах мусульманских[5] правителей Индии. Хроники, посвященные, как правило, правлению тех или иных султанов, характеризуются скудостью данных об экономической и общественной жизни государства. Сведения о положении крестьянства и широких слоев городского населения, важнейших социально-экономических институтах носят в них случайный характер и приводятся их авторами, представителями тех или иных групп феодального класса, главным образом в связи с земельно-налоговой политикой султанов.

В настоящей работе были использованы хроники как XIII–XIV вв., так и более поздние, написанные в XV–XVII вв. К числу первых относятся «Тарих-и Фахр уд-дин Мубарак-шах», «Табакат-и Насири» и две одноименные хроники «Тарих-и Фируз-шахи», одна — второй половины XIII — середины XIV в., другая — второй половины XIV в. Наиболее ранняя из них — «Тарих-и Фахр уд-дин Мубарак-шах»[6] — была написана в 1206 г. Как установил современный исследователь Абдус-Саттар Хан, издатель этой хроники на персидском языке Денисон Росс ошибочно приписал ее перу Фахр уд-дина Мубарак-шаха Марваруди, придворного поэта Гуридов, умершего в 1205 г. Подлинным автором «Тарих» а, представляющего собой предисловие к уникальной персидской рукописи «Бахр ал-ансаб», был Фахр уд-Дин Мубарак-шах, известный как Фахр-мудаббир[7]. Отец Фахр-мудаббира, по его словам, образованнейший для своего времени человек, сведущий более чем в 20 отраслях знания, был главой имамов городов Лахора и Газни (двух столиц последних Газневидов). Сам Фахр-мудаббир жил, по-видимому, постоянно только в Лахоре, где и писал свои сочинения. В 1187 г., после взятия Мухаммедом Гури в плен последнего Газневида Малика Хосроу, Фахр-мудаббир был представлен завоевателю[8], а впоследствии в дни правления первого делийского султана Кутб уд-дина Айбека (1206–1210) жил в Лахоре; правлению Кутб уд-дина посвящена большая часть «Тарих»а.

Основным источником для истории Делийского султаната XIII в. вплоть до начала 60-х годов является «Табакат-и Насири»[9]. Ее автор Абу Омар Минхадж уд-дин Осман ибн-Сирадж уд-дин Джузджани (родился в 1193 г.), уроженец иранской области Гурган, принадлежал к сословию богословов (улемов). В 1226–1227 гг. он, подобно многим другим представителям феодальной знати Ирана и Средней Азии, в страхе перед террором монгольских завоевателей, бежал и в сопровождении немногих своих домочадцев прибыл в область Синд, откуда направился в Уч и Мултан. В период борьбы султана Шамс уд-дина Илтутмыша (1211–1236) с правителем этих областей Насир уд-дином Кубачу, а также усобиц между преемниками Илтутмыша Минхадж уд-дин Джузджани пользовался покровительством различных феодальных владетелей Северной Индии — Дели, Мултана, Бадауна, Ауда, Лакхнаути (Бенгалия) и жил при их дворах.

В 1247 г. Джузджани покинул Лакхнаути и прибыл в Дели ко двору Насир уд-дина Махмуда (1246–1265), где пользовался покровительством могущественного фаворита султана Улуг-хана (впоследствии султан Гийяс уд-дин Балбан [1265–1287]). По протекции Улуг-хана Джузджани в 1251 г. получил от султана должность казн (судья) государства и столицы, которую он утратил вскоре же после опалы, постигшей в 1253 г. его покровителя.

Минхадж уд-дин Джузджани был свидетелем многих описываемых им событий, в частности борьбы между Шамс уд-дином Илтутмышем и Насир уд-дином Кубачу в 20-х годах XIII в.; во время заговора тюркской знати против султана Муиз уд-дина Бахрам-шаха (1240–1242) историк находился в столице и едва сам не стал жертвой заговорщиков. Часть сообщаемых сведений была получена Джузджани от участников тех или иных событий.

Перу Джузджани принадлежит также утраченное в настоящее время поэтическое сочинение, названное по имени султана Насир уд-дина Махмуда и содержавшее описание «подвигов» султана и Улуг-хана в «священной войне», в которой историк сопровождал своего покровителя[10].

«Табакат-и Насири» представляет собой сочинение типа всеобщей истории. В части, посвященной Делийскому султанату, оно состоит из нескольких разделов.

Первый из них относится к истории делийских султанов от времени правления Кутб уд-дина Айбека до султана Рукн уд-дина Фируз-шаха включительно. Второй раздел посвящен правлению султана Насир уд-дина Махмуда. В последнем разделе своего труда Джузджани излагает историю некоторых представителей тюркской знати.

Данные работы Джузджани в значительной мере являются уникальными, поскольку это сочинение едва ли не единственный, притом достоверный, источник для истории Делийского султаната XIII в. Сообщаемые им сведения относятся в основном к политической истории государства, и лишь немногие данные проливают свет на некоторые социально-экономические институты и явления общественной жизни того периода. К числу таких данных, в частности, относятся сообщаемые Джузджани сведения о городской жизни[11], некоторых формах феодальной собственности, в частности землевладении мусульманских религиозно-благотворительных учреждений и отдельных представителей духовенства[12], о размере поземельного налога[13], о карматском выступлении в Дели в правление Разии[14] и т. д.

«Тарих-и Фируз-шахи» Зия уд-дина Барани[15] является важнейшим первоисточником по истории Делийского султаната второй половины XIII — первой половины XIV в. Это сочинение широко использовалось более поздними историками, в частности хронистом XV в. Яхия ибн-Ахмадом Сирхинди, хронистами периода правления могольского шаха Акбара (1556–1605) Мухаммедом Касимом Гургани Феришта, Ходжа Низам уд-дином ал-Хереви и др.[16]. Рукопись Барани была издана Азиатским обществом Бенгалии в 1862 г. в Калькутте в серии Bibliotheca Indica[17]. Английский перевод Элиота фрагментов из «Тарих-и Фируз-шахи» имеется в серии публикаций источников по истории Делийского султаната и Могольской Индии, которая издавалась в Лондоне Доусоном в 40-х годах XIX в.[18]. Те или иные свидетельства Барани в оригинале или в переводе привлекались в исследованиях советских[19], индийских и английских историков.

Автор «Тарих» а — Зия уд-дин Барани (1286–1356) — происходил из состоятельной и влиятельной феодальной семьи. Его отец был наибом (заместителем наместника) Барана (современный Буландшахр) при султане Ала уд-дине Хилджи (1296–1316). Огромным влиянием при дворе этого же правителя пользовался дядя Барани по отцу Ала ул-мулк, котвал (градоначальник) Дели, получивший от султана земельное пожалование. Сам Барани получил обстоятельное по тому времени гуманитарное образование в Дели, который со времени разрушения монголами городов Средней Азии и Ирана превратился в значительный культурный центр Среднего Востока. Барани находился под большим влиянием своего учителя, известного суфийского шейха ордена Чиштие Низам уд-дина Аулийя; в своем сочинении он посвящает ему несколько глубоко прочувствованных страниц, полных восторга перед добродетелями и подвигами шейха. Историограф в течение нескольких лет был в большой дружбе с другими учениками и последователями Низам уд-дина Аулийя — знаменитым поэтом Амиром Хосроу и поэтом Амиром Хасаном.

При дворе султана Мухаммеда Туглака (1325–1351) Барани пользовался большим влиянием. Историк рассказывает, в частности, об одной из своих бесед с султаном в период непрерывных восстаний и мятежей конца 40-х годов XIV в. Мухаммед Туглак советовался с Барани по вопросам управления государством, укрепления султанской власти и подавления «мятежников».

При следующем правителе Дели — Фируз-шахе Туглаке (1351–1388) Барани впал в немилость. Хроника Барани писалась хотя не при дворе, но все же при жизни этого султана, расположения которого тщетно добивался историк. Поэтому страницы, посвященные Фируз-шаху, представляют собой панегирик и являются наименее интересной частью сочинения. Свои последние годы Барани провел вне Дели, в одиночестве и лишениях.

Барани является автором ряда исторических трудов; наиболее значительный из них — «Тарих-и Фируз-шахи». Все они написаны на персидском языке; однако слог Барани — нередко тяжелый перевод с местного говора, именуемого Хабибом «хиндустани»[20].

В «Тарих» е Барани порывает с традицией, существовавшей в мусульманской историографии, представители которой писали свои сочинения по типу всеобщей истории. Хронологические рамки «Тарих-и Фируз-шахи» охватывают период от времени правления делийского султана Гийяс уд-дина Балбана до шестого года правления Фируз-шаха и года смерти самого историка (1356). По имени султана Фируз-шаха и названа вся работа.

Свой отказ от традиционных форм написания хроники автор «Тарих-и Фируз-шахи» мотивирует существованием фундаментального сочинения Минхадж уд-дина Джузджани. Он начинает свое повествование приблизительно с того времени, которым кончает Джузджани.

В силу своего общественного положения Барани был хорошо знаком с делами государства. Историю 60-х годов XIII и начала XIV’ в., в частности правления Гийяс уд-дина Балбана, хронист передает со слов своего деда и отца[21], которые были участниками многих событий того времени. Сам Барани был современником нескольких правителей Дели; поэтому большинство сообщаемых им сведений о восстаниях, войнах, внутренней политике султанов являются свидетельствами очевидца, наблюдавшего расправы и карательные экспедиции против повстанцев, борьбу феодальных группировок, пагубные последствия тяжелой феодальной эксплуатации и т. д. В некоторых случаях информаторами историка были «осведомленные лица», на которых он часто ссылается.

События периода правления Ала уд-дина Хилджи Барани излагал, опираясь частично на сочинение Кабир уд-дина, сына Тадж уд-дина Ираки, «великого историка времени», придворного хрониста султана; «но поскольку он писал историю Ала уд-дина в правление султана, и каждый том ее представлялся султану, он не имел возможности воздержаться от восхваления этого ужасного правителя или говорить о чем-нибудь, кроме его величия»[22]. Кабир уд-дин, прославившийся как мастер прозы своего времени, в своем «Фатх-нама», насчитывавшем несколько томов, описывал завоевательные войны султана. Однако это историческое сочинение было впоследствии утеряно. Возможно, что списки его были уничтожены во время нашествия Тимура или при ранних Моголах[23]. Во всяком случае Феришта и другие историки конца XVI–XVII вв. ничего не говорят ни о самом Кабир уд-дине, ни о его сочинении.

В предисловии к «Тарих-и Фируз-шахи» Барани развивает свои взгляды на историю и историческую науку, утверждая, как истый феодал, что в историю входят лишь великие люди и их дела, а изучать ее с пользой для себя могут лишь люди, выдающиеся в делах религии и управления государством, а не «люди низкого происхождения». Останавливая свое внимание на деятельности султанов и их военачальников, Барани не дает сколько-нибудь систематизированных сведений о социальном и экономическом строе Делийского султаната, о положении и борьбе народа. Тем не менее даже разрозненные и подчас случайные свидетельства этого историка представляют интерес для изучения различных аспектов общественной жизни государства и его экономики во второй половине XIII — середине XIV в., в частности форм феодального землевладения и эксплуатации, тяжелого положения крестьян, народных движений, завоевательной политики правящей верхушки и т. д.

Одноименная хроника «Тарих-и Фируз-шахи», принадлежащая перу Шамс-Сирадж Афифа, является незаменимым источником для истории Делийского султаната второй половины XIV в.[24] О жизни Афифа известно немногое. Его семья принадлежала к переселенцам, обосновавшимся в Индии в Абухаре (округ Дипалпур) за много десятилетий до его рождения. Прадед историка занимал должность амилдара Абухара (уполномоченный по сбору государственного налога) и был в большой дружбе с султаном Гийяс уд-дином Туглаком (1320–1325), а также с братом Гийяс уд-дина сипахсаларом (в данном контексте — военачальник) Раджабом, отцом султана Фируз-шаха[25]. Отец Афифа находился на службе Фируз-шаха и участвовал во многих его походах— в Бенгалию, Нагаркот (округ Кангра, Пенджаб), Синд. Во время похода в Синд ему было поручено командование тысячей судов (из 5 тыс.), переправлявших султанское войско на противоположный берег Инда[26]. Сам Афиф в течение ряда лет служил в налоговом ведомстве, нередко по долгу службы посещал двор Фируз-шаха, присутствовал на его аудиенциях[27].

По словам Афифа, помимо «Тарих-и Фируз-шахи», им были написаны и другие исторические произведения, в частности «Зикр-и хараби-йе Дели», посвященное взятию Дели Тимуром в 1398 г., «Манакиб-и султан Туглак» — о правлении одного из преемников Фируз-шаха, Насир уд-дина Мухаммеда Туглака (1389–1394), на которые историк часто ссылается[28]. Однако до настоящего времени из произведений Афифа известна лишь хроника, посвященная Фируз-шаху.

Это сочинение писалось вскоре после похода Тимура в Индию, о чем имеются отдельные упоминания[29]. Списки рукописи «Тарих-и Фируз-шахи» чрезвычайно редки[30]. Первый перевод этого сочинения на английский язык был выполнен и издан в отрывках Генри Леви[31].

Среди опубликованных Доусоном источников по истории Индии мусульманского периода имеется также частичный перевод этого сочинения[32], который все же нельзя признать безукоризненным как по подбору переводимого материала, так и передаче некоторых терминов и толкованию отдельных сообщений.

«Тарих» Афифа использовался несравненно реже, чем одноименное сочинение Барани, как хронистами XV–XVIII вв., так и исследователями. Отдельные сведения из этого ценного источника использованы в уже упоминавшейся монографии об Акбаре К. А. Антоновой и историческом и географическом комментарии И. П. Петрушевского к «Хожению за три моря Афанасия Никитина», а также в работах индийских и английских историков.

Сочинение Афифа имеет черты, отличающие его от многих других произведений феодальной историографии. Прежде всего следует отметить, что оно не повторяет, как, впрочем, и «Тарих-и Фируз-шахи» Барани, более ранние хроники. Историограф ограничил рамки своего труда временем правления султана Фируз-шаха. Будучи по долгу своей службы хорошо знаком с делами управления и, в частности, налогового ведомства, Афиф но сравнению с другими хронистами уделяет большое внимание вопросам феодального землевладения, налоговой политики и т. д. Большой интерес представляют сообщения историка об относительном развитии во второй половине XIV в. производительных сил в султанате, о тенденциях развития частного феодального землевладения, о дешевизне продуктов земледелия, отмене султаном некоторых налогов с крестьян и торгово-ремесленного населения городов и т. д. Многие сведения о походах, состоянии дел в различных областях государства Афиф, как и Барани, получал от «осведомленных лиц», в частности от своего отца, на которого он часто и ссылается[33]. Создавая свой труд в начале XV в., в период феодальных усобиц, ослабления и территориального распада султаната, хронист невольно или нарочито идеализирует время правления султана Фируз-шаха, считая результатом его личных качеств хорошее состояние земледелия, преуспевание якобы всех слоев населения и пр.

Подходя с большой осторожностью к объяснению Афифом тех или иных реформ султана, отбрасывая восхваления этого в сущности безвольного правителя, ставленника могущественных феодалов, нужно признать в то же время большую историческую ценность и справедливость многих свидетельств хрониста, подтверждаемых подчас другими источниками.

Большинство индийских персоязычных хроник XV–XVII вв. посвящено частично истории предшествовавшего периода начиная с походов Махмуда Газневи (999–1030) или Гуридов. Содержащиеся в них данные являются компиляцией из различных исторических сочинений XIII–XIV вв., часть которых утрачена в настоящее время или недоступна нам по тем или иным причинам. Поэтому свидетельства этих хроник дают весьма интересные и оригинальные сведения по различным вопросам.

В работе привлечены также данные хроник Сирхинди[34], историографа делийского султана Муиз уд-дина Мубарак-шаха (1421–1434) из династии Сайидов; Хасан Али-хана, историографа и приближенного Шер-шаха (30–40-е годы XVI в.)[35]; Бадауни[36], придворного имама могольского падишаха Акбара; Феришта[37], современника Акбара, жившего в Декане; Ахмада Ядгара[38], историка XVII в., и др.

Интересным источником по истории земельных отношений и государственному строю Делийского султаната XIV в. является трактат «Дастур ул-албаб фи илм-ил хисаб» («Инструкция по счетному делу»). Автор трактата— современник Фируз-шаха — Хаджи Абдул Хамид Мухаррир Газневи, чиновник фиска. Трактат был завершен в 1359 г. и посвящен памяти шейха Низам уд-дина Аулийа. Рукопись сочинения хранится в Рампурской библиотеке среди различных трактатов по математике. Наряду с математическими выкладками «Дастур ул-албаб» содержит несколько интересных глав о законных с точки зрения шариата налогах, глоссарий терминов, которые был обязан знать каждый писец (мухаррир), разделы о функциях различных чиновников фискального ведомства. «Дастур ул-албаб» написан на основании большого числа арабских и персидских юридических сочинений различных периодов. Данные трактата отражают не только нормы шариата, но в отдельных случаях несомненно фиксируют также те или иные институты, бытовавшие в султанате второй половины XIV в. Нами были использованы экстракты из рукописи «Дастур ул-албаб», опубликованные, в английском переводе и с комментариями, профессором истории Мусульманского университета в Алигархе Абдур Рашидом[39].

Большой интерес для истории второй половины XIV в. представляет оригинальное сочинение «Футухат-и Фируз-шахи» («Победы Фируз-шаха»), приписываемое перу делийского султана Фируз-шаха, написанное, возможно, под его диктовку или по его поручению. «Футухат» перечисляет упраздняемые султаном феодальные поборы с торговли и ремесла, изменения, вносимые в существовавшие ставки земельного налога. Очень ценны страницы, посвященные борьбе султана против различных религиозно-сектантских течений, а также реформам в области феодального землевладения. Тексты указов об этих реформах султана, по свидетельству хрониста начала XVII в. Феришта, были высечены на стене мечети в Фирузабаде, ставке Фируз-шаха вблизи Дели. В своей хронике Феришта воспроизводит частично эту надпись. Рукопись текста «Футухат-и Фируз-шахи» хранится в Британском музее; имеется несколько переводов этого источника на английский язык. Нами был использован перевод, опубликованный Н. Б. Роем в журнале «Islamic culture»[40].

Ценным источником для истории Делийского султаната второй четверти XIV в. является сочинение знаменитого арабского путешественника Ибн-Батуты (1304–1377/78)[41]. Шейх Абу Абдалла Мухаммед Ибн-Батута был родом из Танжера. Еще молодым человеком в 1325 г. он покинул свою родину. В течение трех лет он изучал в Мекке теологию, затем посетил многие страны Ближнего и Среднего Востока: Египет, Сирию, Малую Азию, Ирак, Аравию, Иран. В конце 20-х — начале 30-х годов Ибн-Батута, переплыв Черное море, посетил владения Султан Мухаммеда Узбека, монгольского хана Золотой Орды в Южной России. Отсюда он направился в Бухару, Хорасан, Кабул, а в 1333 г. прибыл в индийскую область Синд. В Дели он был благосклонно принят правившим в то время султаном Мухаммедом Туглаком, который пожаловал ему должность казия столицы с правом получения с определенных земель[42] сборов в размере 12 тысяч динаров в год. Ибн-Батуте было поручено также благоустройство мазара (гробница, являющаяся местом поклонения и паломничества) султана Кутб уд-дина Айбека в Дели. Он ведал расходами на содержание обслуживающего персонала мазара, пропитанием «факиров и бедных». Десятую долю доходов тридцати деревень, пожалованных мазару Мухаммедом Туглаком, Ибн-Батута, «согласно обычаю», взимал в свою пользу[43].

Арабский путешественник пользовался значительным влиянием при дворе султана, общался с представителями правящей верхушки, мусульманского духовенства. Ибн-Батута был свидетелем многих событий времен правления Мухаммеда Туглака. Некоторые сообщаемые им факты совпадают со свидетельствами другого современника Мухаммеда — Барани. Это тем более ценно, что ни Барани, ни Ибн-Батута не могли быть знакомы с сочинениями друг друга, так как хроника Барани писалась в правление Фируз-шаха, т. е. после отъезда Ибн-Батуты из Индии, а впечатления путешественника были записаны далеко от Дели, в Марокко, и стали известны уже спустя много времени после смерти Зия уд-дина Барани.

В своем «Путешествии» Ибн-Батута сообщает данные, отсутствующие, как правило, в феодальных хрониках: о городах, продуктах земледелия, обычаях страны и ее населении и т. д. Весьма интересны и оригинальны свидетельства Ибн-Батуты о налоговой политике Мухаммеда Туглака, в значительной, мере противоречащие данным хроники Барани. Также оригинальны и ценны сообщения путешественника о покупке, деревень, о ценах на продовольственные товары, о сектантских движениях. Часть же сочинения Ибн-Батуты, относящаяся к истории Делийского султаната до правления Мухаммеда Туглака, чисто компилятивна, содержит подчас немало фактологических и хронологических ошибок и не представляет большой ценности.

Около 1340 г. Ибн-Батута впал в немилость, но спустя некоторое время был направлен султаном с посольством в Китай (1342). По дороге из Дели караван посольства был ограблен. Продвигаясь на юг, Ибн-Батута посетил Даулатабад, откуда направился к прибрежным городам Гуджарата: Камбею, Гандхаре, Гогхе. Когда Ибн-Батута плыл на юг вдоль западного берега Индии, его постигла беда: во время бури погибли подарки, посылаемые султаном китайскому императору. Не решаясь возвращаться в Дели, Ибн-Батута продолжал свое путешествие. Более года он провел на Мальдивских островах; в 1344 г. прибыл на остров Цейлон, откуда через Бенгалию направился на Суматру и далее в Китай. Здесь он посетил несколько прибрежных городов, побывал в Пекине; но выполнить свою миссию ему не удалось из-за отсутствия императора в столице. В 1347 г., боясь гнева султана, Ибн-Батута, минуя Дели, через Аравию, Иран, Сирию, Марокко направился в свой родной город. Пробыв здесь несколько месяцев, он предпринял свое последнее четырехлетнее путешествие в Испанию, а также в глубь африканского континента до реки Нигер и вернулся окончательно на родину в Марокко в 1353 г. В марокканской столице, городе Феце, он передал рассказ о своих путешествиях султану Марокко. По приказу последнего придворный писец Мухаммед ибн-Джузан записал со слов Ибн-Батуты рассказы об его путешествиях. Впервые отдельные отрывки из «Путешествия» Ибн-Батуты появились в переводе Самуэля Ли в 1829 г. и Гибба в 30-х годах XIX в.[44] В конце 50-х годов прошлого столетия в Париже был опубликован полный арабский текст «Путешествий» с переводом на французский язык.

Отдельные свидетельства Ибн-Батуты используются в работах индийских и западноевропейских авторов, писавших по тем или иным вопросам истории Индии XIV в.

Важное место в кругу источников XIII–XIV вв. занимают сочинения известного поэта Амира Хосроу (1253–1325). Настоящее имя поэта — Ярин уд-дин, а Хосроу — его литературный псевдоним. Отец Хосроу в период правления делийского султана Насир уд-дина Махмуда бежал от террора и насилий монголов из родного города Кеша в Индию[45]. Своей родиной поэт называет «город Патиалу, на берегу реки Ганг»[46]. Около 1260 г. во время похода султанского войска против монголов, обрушившихся на северо-западные владения султана, погиб отец Хосроу. Получив образование в Дели, Хосроу вскоре стал известен как талантливый поэт.

В предисловии к «Куррат ул-камал», одному из диванов (собраний) лирических произведений, написанных в разные периоды своей жизни, Хосроу рассказывает, что его первым патроном был «великий хан» Кишлу, известный под именем Малик Чхаджу[47], у которого он служил в 1277 г. Однажды Малика навестил сын султана Гийяс уд-дина Балбана, Бугра-хан, которому Хосроу преподнес два стихотворения. По словам поэта, шахзаде был потрясен его искусством и пригласил к себе на службу. С 1277 г. Хосроу был на службе у Бугра-хана, в ту пору правителя Самана, сопровождал его в походе в Лакхнаути против восставшего правителя этой области[48]. После подавления восстания, когда Бугра-хан был оставлен правителем Лакхнаути, Амир Хосроу вернулся в Дели. Здесь он познакомился с Мухаммед-ханом, старшим сыном султана, правителем северо-западных областей султаната. В течение пяти лет Амир Хосроу, как и его друг поэт Амир Хасан, служил при дворе этого принца в Мултане. В 1285 г. Мухаммед-хан погиб в сражении с монголами на берегу Рави, его войско рассеялось; Амир Хосроу, сопровождавший принца, был взят в плен, но спасся благодаря удачному случаю.

Спустя некоторое время Хосроу был приглашен ко двору внука Балбана Кейкубада. С приходом к власти в Дели Джелал уд-дина Хилджи (1290–1296) Амир Хосроу становится его придворным поэтом. Еще задолго до прихода к власти Джелал уд-дин оказывал поэту всяческие знаки внимания. В частности, он присвоил Хосроу военный чин его отца, эмира Лачина, который давал поэту значительный доход. Со вступлением на трон Джелал уд-дина Хосроу получил самый высокий придворный пост, который он когда-либо имел: пост главного надима, т. е. хранителя султанского корана, и был пожалован, подобно «величайшим маликам земли», халатом и белым поясом[49].

При следующем правителе — Ала уд-дине Хилджи — Амир Хосроу не пользовался милостями султана. Барани, очень высоко ценивший талант Хосроу, писал с сожалением, что поэт, подобный Хосроу, при дворе Махмуда Газневи или Санджара[50] получал бы должности, земли, управление областями; но Ала уд-дин не воздавал должного поэту[51].

Сын Ала уд-дина Кутб уд-дин Мубарак-шах (1316–1320), по утверждению источников, был более щедр к поэту, чем его отец. В начале 20-х годов Амир Хосроу сопровождал султана Гийяс уд-дина, основателя династии Туглаков, в его походе в Бенгалию; вскоре по возвращении в столицу Хосроу умер в 1325 г. и был похоронен рядом с могилой шейха Низам уд-дина Аулийя, которого поэт считал своим духовным наставником (пиром). Многолетняя дружба между Хосроу и шейхом была наиболее тесной, по-видимому, в 90-х годах XIII в. Хосроу часто навещал Низам уд-дина, беседовал с ним, рассказывал о «мирских делах»[52]. В своей поэме «Дивалрани Хизр-хан» поэт посвятил одну главу (вслед за восхвалениями бога и пророка) прославлению Низам уд-дина Аулийя, и лишь две последующие главы посвящены правившему султану Ала уд-дину.

Некоторое охлаждение в отношениях между Амир Хосроу и шейхом наметилось, по-видимому, после смерти Ала уд-дина, когда власть в государстве захватил один из сыновей султана, Мубарак-шах, казнивший своих братьев-соперников и, в частности, Хизр-хана, последователя шейха Низам уд-дина. Мубарак-шах занял по отношению к шейху резко враждебную позицию, запретив маликам и эмирам двора посещать его, и даже обещал вознаграждение в размере тысячи золотых танка тому, кто принесет ему голову Низам уд-дина Аулийя. Не менее враждебно был настроен к шейху султан Гийяс уд-дин Туглак[53].

В обстановке преследования многих деятелей суфизма связи поэта с суфийской средой, по-видимому, ослабли. Во всяком случае Хосроу пользовался милостями как Мубарак-шаха, так и Гийяс уд-дина Туглака.

Творчество Амира Хосроу характеризуется разнообразием. Его перу принадлежит большое количество лирических, эпических и литературоведческих произведений. По словам Барани, «в правление султана Ала уд-дина было много поэтов, но такого (как Амир Хосроу. — К. А.) не было и не будет никогда»; преимущество «несравненного Амира Хосроу» перед всеми другими поэтами хронист видел в его мастерстве во всех известных в тот период литературных жанрах, в его блестящем даре композиции. В одном из своих произведений Хосроу писал: «Я такой же мастер в музыке, как и в поэзии; я написал три тома поэтических произведений, и мои музыкальные сочинения также насчитывали бы три тома, если бы их можно было записать»[54]. Песни Амира Хосроу и сегодня популярны в городах и селениях Индии[55].

Как отмечают некоторые современные исследователи, Хосроу, писавший в основном на персидском языке, был одним из первых поэтов, обратившихся в своих сочинениях к народному языку, который он называл дехлави, или хиндави [56]. Наибольший интерес для нас представляют исторические масневи (поэмы) поэта.

В своем первом масневи (1289) «Киран ус-садайн» («Две счастливые планеты») Хосроу, по заказу султана Кейкубада, описал его встречу с отцом Бугра-ханом.

Масневи «Мифтах-уль-футух» («Ключ побед») посвящено борьбе и победе султана Джелал уд-дина над мятежными феодалами.

Значительным историческим масневи, написанным по заказу сына султана Ала уд-дина Хизр-хана, является «Дивалрани Хизр-хан». Его сюжет — история любви Хизр-хана и дочери раджи Гуджарата; здесь больше, чем в других масневи поэта, нашли отображение исторические события. В этом произведении мы находим сведения о походах войск Ала уд-дина в Девагири, политических событиях в правление этого султана, об ожесточенной борьбе за престол после его смерти; здесь же Хосроу излагает свои политические взгляды, близкие некоторым философско-этическим идеалам суфиев.

Масневи Хосроу «Туглак-намэ» посвящено борьбе между Гийяс уд-дином Туглаком и Насир уд-дином Хосроу-ханом, захватившим в 1320 г. султанский престол.

Большой интерес представляет прозаическое произведение Хосроу «Хазаин ул-футух» («Сокровища побед»), являющееся по существу официальной историей Ала уд-дина. Оно состоит из нескольких разделов: вступления, описания административных реформ султана, его походов против монголов, походов в Декан, Варангал, Мабар. «Хазаин-ул-футух» — это хвалебная история; так, например, убийство султана Джелал уд-дина, совершенное по приказу Ала уд-дина, Амир Хосроу приписывает «воле рока»; поэт описывает лишь победы своего патрона, умалчивая, в частности, о поражениях, понесенных им в некоторых сражениях с монголами.

В упоминавшемся прозаическом предисловии Хосроу к «Куррат ул-камал» поэт излагает свои взгляды на изобразительное искусство, требования к мастеру поэзии, намечает три вида ученичества в поэзии. Это литературоведческое сочинение содержит некоторые небезынтересные данные о жизни поэта и исторических событиях конца XIII в.

То обстоятельство, что Амир Хосроу всю свою жизнь был придворным поэтом, служившим при дворе семи султанов Дели, и большинство своих сочинений, во всяком случае наиболее значительные из них, писал по заказу тех или иных правителей, наложило отпечаток на его творчество. Однако, несмотря на то что многие его сочинения представляют собой панегирики, они в то же время не лишены в ряде случаев большой ценности и могут быть привлечены в качестве исторических источников.

В предлагаемой работе были использованы также сведения посещавших Индию в XIV в. арабских купцов и путешественников, собранные и систематизированные в двух сочинениях энциклопедического характера, составленных в XIV в.[57]

Достоверные сведения, проливающие свет на экономическую и политическую историю Делийского султаната, содержатся в эпиграфических памятниках XIII–XIV вв., опубликованных в серийных изданиях «Epigraphia Indo-Moslemica» за 1907/8—1939/40 гг., а также «Epigraphia Indica» или в виде отдельных публикаций.

К исследованию были привлечены некоторые иранские и среднеазиатские исторические сочинения XIII–XIV вв. Рашид эд-дина, Гийяс уд-дина Али и др.

Следует упомянуть также весьма оригинальный источник по Индии XII в. на древнеармянском языке, представляющий собой путеводитель по стране[58]. Хотя источник был составлен в XII в., мы сочли возможным и целесообразным использовать некоторые его свидетельства для характеристики городов в исследуемый нами период. Точные данные об авторе этого сочинения отсутствуют, однако, как явствует из самого путеводителя, автор его, армянский купец, был хорошо знаком с Индией и лично бывал там. Текст упомянутого сочинения и различных списках помещен в ряде рукописных сборников (в частности, и XIII в.) географического и исторического содержания, которые, по-видимому, должны были служить справочником для армянских купцов. Впервые путеводитель был опубликован в Амстердаме в 1668 г.; в течение второй половины XVII — середины XVIII в. он выдержал еще четыре публикации — в Марселе, Ливорно, Венеции, где, как известно, имелись богатые торговые колонии армянских купцов. Интерес к путеводителю свидетельствует о том практическом значении, которое он имел.

В основу использованной нами публикации положена рукопись XIII в., принадлежащая Матенадарану (Хранилище древних рукописей в Ереване). Публикация снабжена переводом на русский язык и примечаниями Р. Абрамяна и С. Аревшатяна.

Путеводитель содержит хотя и краткие, но весьма цепные данные об индийских городах, их торговле, быте населения, торговых путях и т. д.

В зарубежной индологии история Делийского султаната представлена в некоторых работах общего характера и в ряде монографий и специальных статей, хотя следует заметить, что этот период привлекал к себе внимание исследователей, в особенности английских, в значительно меньшей степени, чем время правления могольских падишахов.

Политическая история Делийского султаната со времени его образования до 90-х годов XIII в. нашла детальное освещение в монографии пакистанского ученого Мухаммеда Азиз Ахмада[59], в прошлом преподавателя истории и политических наук мусульманского университета в Алигархе, знатока индийского средневековья периода «мусульманских династий». В монографии приводится большой критически обработанный фактический материал, почерпнутый автором из арабских и персидских источников, частью рукописных.

В первых главах книги Азиз Ахмад излагает историю завоевания Северной Индии тюркско-таджикской феодальной знатью, выходцами из Средней Азии, Ирана, Гура, и образования Делийского султаната. Следующие главы посвящены правлению преемников первого делийского султана Кутб уд-дина Айбека. Две последние главы книги представляют собой исследование отдельных сторон феодальной государственности: верховной власти султанов, административно-налогового аппарата, армии. В этой связи, автор развивает свою точку зрения на феодализм, разделяемую некоторыми другими представителями зарубежной буржуазной науки. Автор считает, что феодализм развивался лишь у оседавших на землю пастушеских племен, вожди которых превращались в королей (kings), а старшины родов и главы семейств — в феодалов и землевладельцев. Исходя из этого, доктор Азиз, полемизируя с автором «Оксфордской истории Индии», утверждает, что «средневековая Индия не была феодальной, как это обычно принято считать»[60]. Однако он не дает четкого определения социально-экономического строя Делийского султаната.

Доктор Азиз Ахмад, не видя в феодализме определенного способа производства, аргументирует свою точку зрения тем, что «Ранняя тюркская империя» (то есть Делийский султанат XIII в.) была «территориальным образованием современного типа», в котором вся земля принадлежала государству, воины получали свое жалованье из султанской казны, наконец, правители областей и городов были не феодалами, а служащими короны, которые никогда не наследовали свои должности, а назначались и смещались султанами, и т. д.[61]

Такая аргументация не выдерживает критики. Некоторые из приводимых Азизом Ахмадом доводов в подтверждение своего положения нельзя признать правильными и фактически: в частности доводы о выплате жалованья армии исключительно из государственной или султанской казны, о ненаследовании должностей. Что же касается земельной собственности государства, предполагавшей, по мнению автора, отсутствие каких бы то ни было форм частного феодального землевладения, тогда собственность, как известно, составляла специфическую особенность феодального строя Индии и некоторых других стран Востока, но отнюдь не исключала существования ни частного землевладения, ни тем более феодального способа производства.

Не представляется также удачной периодизация доктором Азизом Ахмадом истории Делийского султаната: но его мнению, период «Ранней тюркской империи» в Индии завершается в 1290 г. убийством султана Кейкубада из династии Гулямов, или Мамлюков, и захватом власти в Дели могущественным тюркским родом хилджей[62]. Однако источники показывают, что приход к власти новой династии, именуемый автором «революцией Хилджей», не внес каких-либо существенных изменений и жизнь государства. Новый этап в развитии Делийского султаната, отмеченный усилением позиций тюркско-таджикских завоевателей и их потомков, укреплением государственного аппарата, упорядочением системы сбора налогов, усилением феодальной эксплуатации, широкими завоевательными войнами, усилением размаха народных движений, совпал со временем правления второго султана династии Хилджей Ала уд-дина и его преемников [63].

Одной из самых значительных работ по истории Делийского султаната является монография преподавателя лахорского университета Куреши[64]. В основу исследования автором были положены как изданные, так и некоторые рукописные материалы: хроники, агиографические" источники (жития суфийских шейхов) и т. д. В отличие от многих зарубежных ученых, концентрирующих внимание на вопросах главным образом политической истории, Куреши посвятил свою монографию исключительно вопросам административной системы султаната со времени его образования до начала XVI в. Особое внимание автор уделил организации войска и фискального ведомства. В приложении автор приводит несколько отрывков из различных источников и дает им свою трактовку. Несомненной заслугой Куреши является определение или уточнение значений некоторых терминов.

Однако трудно согласиться с некоторыми выводами Куреши и интерпретацией им характера отдельных институтов. В частности, положение так называемых рабов[65] делийских султанов, выступавших нередко в роли землевладельцев-феодалов и военачальников, автор приравнивает фактически к положению патриархального раба[66]; несомненно имеет место модернизация термина "котвал", означавшего в XIII–XV вв. не начальника полиции (head of the police)[67], как это было позднее, а градоначальника.

Неудовлетворительна также излагаемая автором теория государства. Отвергая возможность существования абсолютной власти правителя, Куреши утверждает, что верховная власть может существовать лишь при поддержке, которая оказывается ей и имеет две формы: активная поддержка небольшой группы влиятельных людей и пассивная поддержка большей части населения, выражающаяся в том, что оно выполняет приказы верховного правителя и платит налоги. Эти взаимоотношения между верховной властью и другими слоями Куреши называет термином "сотрудничество" (cooperation)[68], подменяя им фактически понятие "государство". Сам правитель в представлении "мудрецов" и крестьян был якобы "отцом народа"[69]. Заинтересованность мусульманской знати в образовании государства делийских султанов в своей основе имела, по мнению автора, исключительно ее служение исламу, поскольку она знала, что султанат в условиях владычества "в странах Восточного халифата язычников-монголов являлся единственной крепостью ислама"[70].

Индийский ученый Ага Махди Хусейн, в прошлом лектор истории и политических наук в Колледже Агры, издал в Лондоне в 1938 г. монографию, которая представляет докторскую диссертацию автора, посвященную истории правления Мухаммеда Туглака[71]. На большом, критически обработанном историческом материале автор дает подробную картину политических событий времени этого султана, уточняя хронологическую последовательность событий.

Монография Ага Махди Хусейна весьма ценна тем, что в ней содержатся извлечения из недоступных нам источников, в частности рукописей, хранящихся в Британском музее, а также в архивах и библиотеках Индии. В приложении к монографии автор опубликовал факсимиле обнаруженного им в Британском музее экстракта из утерянной автобиографии Мухаммеда Туглака, имеющего значительную историческую ценность.

Следует заметить, что, явно недооценивая всю важность исследования вопросов экономических и общественных отношений в Делийском государстве, Ага Махди Хусейн оказывается подчас не в состоянии дать удовлетворительного анализа тех или иных явлений общественной и политической жизни. Так, например, причину отсутствия стабильности власти султанов и частой смены династий он объясняет "прирожденной слабостью государства, вырождением правящего дома"[72]. "Сила государства, — пишет автор, — зависит от силы монарха, так как слабый правитель был сигналом для анархии".

Постановка и трактовка отдельных вопросов истории султаната второй четверти XIV в. также не представляются убедительными. Констатируя противоречивость религиозной политики Мухаммеда Туглака, его так называемое язычество и возвращение в лоно правоверного ислама, сопровождавшееся жестокими расправами с шейхами, улемами и другими представителями сословия богословов, Ага Махди Хусейн не связывает эту политику с политической и социальной борьбой в государстве, а объясняет лишь изменениями в мировоззрении султана[73].

Специальную главу (VIII) автор посвящает "мятежам и беспорядкам". В основу квалификации многочисленных и разнообразных по социальному содержанию и составу участников восстаний второй четверти XIV в. автор положил принцип масштабов тех или иных выступлений. Согласно точке зрения Ага Махди Хусейна, восстания первой группы представляли одиночные выступления частных лиц и подавлялись султанами, их вазирами или местными правителями; ко второй группе автор относит "более широкие движения". Одно из самых серьезных восстаний — восстание в Дуабе в 30-х годах XIV в., бывшее по своему существу крестьянским движением и вызванное усилением феодальной эксплуатации, относится автором к числу одиночных выступлений[74], хотя сам Ага Махди Хусейн приводит факты, опровергающие его собственную точку зрения.

История династии Хилджей (1290–1320) исследуется в обстоятельной книге К. С. Лала[75], написанной, как и упомянутые выше монографии, на основании анализа широкого круга источников. Значительный интерес с точки зрения разнообразия и тщательного анализа материала источников представляют главы, посвященные завоевательным войнам султана Ала уд-дина Хилджи, в особенности походам его военачальников в Индию южнее гор Виндхия.

Нельзя согласиться, однако, с некоторыми положениями и оценками К. С. Лала, относящимися к определению характера тех или иных социальных и общественных институтов и явлений. Так, например, приход к власти династии Хилджей рассматривается автором не как смена власти одной феодальной группировки другой, а как своего рода социальная революция. На том основании, что "в жилах хилджей не текла королевская кровь" и что хилджи якобы "принадлежали к пролетариату", автор считает возможным утверждать, что "их приход к власти нанес смертельный удар ложному представлению, что суверенитет был монополией привилегированного класса… Революция имела результатом торжество правительства людей из народа (commouer’s government) над представителями, голубой крови""[76].

Следует отметить наличие неточностей в переводе отдельных отрывков из хроник[77], а также недопустимое применение некоторых поздних терминов, имевших хождение в XVI–XVIII вв., к институтам XIII–XIV вв. (например, употребление термина "джагир" вместо "икта")[78].

В числе работ индийских историков представляет интерес монография крупного современного ученого К. М. Ашрафа[79], известного уже советскому читателю но обстоятельной работе об индийском ваххабизме[80]. В предисловии к упомянутой монографии, посвященной исследованию некоторых аспектов истории народов Индостана в XIII–XVI вв., доктор Ашраф справедливо замечает, что период мусульманского владычества "не был новой эрой" в истории Индии, а представлял собой лишь определенную стадию "в великом (процессе. — К. А.) социального развития, который начался на заре индийской истории". Автор также справедливо отвергает ненаучные утверждения некоторых представителей зарубежной науки (в частности, Лен-Пуля), отрицавших процесс развития народов Индии[81]. В том же предисловии Ашраф отмечает борьбу мнений в науке, расходящихся в вопросе определения хронологических рамок древней, средневековой и новой истории Индии. Не вдаваясь в подробности дискуссии и не выявляя своей точки зрения на характер строя Индии исследуемого им периода, автор впадает в противоречие, утверждая незакономерность "приклеивания этих терминов… к социальной системе Индии, которая на протяжении тысячелетий не претерпевала никаких изменений"[82].

Монография К. М. Ашрафа написана на базе многочисленных источников, хроник, литературных памятников и пр.; очень ценный материал почерпнут им из фольклора и исторических преданий. Автор приводит интересные данные о сельском хозяйстве, ремесле, торговле, численности населения Индостана, его обычаях, положении женщины в обществе. Большое внимание он уделяет организации класса феодалов и жизни султанского двора.

Английская наука уделяла истории Делийского султаната меньшее внимание, чем индийская. Из трудов английских исследователей следует отметить работу, представляющую часть "Кэмбриджской истории Индии"[83] Главы III–VII, посвященные истории Делийского султаната в XIII–XIV вв., представляют собой весьма Обстоятельное изложение содержащихся в источниках фактов, в отдельных случаях критически обработанных и тщательно выверенных.

Серьезное исследование некоторых сторон аграрной истории Делийского султаната содержит монография английского историка Морленда "Аграрный строй мусульманской Индии"[84], написанная на основе изучения индийских персоязычных хроник; в приложениях к своей книге Морленд анализирует и дает свою трактовку отдельных терминов и отрывков из хроник, проливающих свет на формы феодального землевладения и налоговую политику султанов. Однако исследование аграрного строя Морленд подменяет изучением лишь феодального землевладения, причем развитие форм последнего он рассматривает лишь как результат изменения правовых норм во взаимоотношениях между отдельными феодалами и султанской властью, абстрагируясь полностью от реально существовавших в тот период производственных отношений между феодалами и крестьянством.

И, наконец, следует отметить работу англичан Элиота и Доусона, которые еще в 40-х годах XIX в. перевели на английский язык и издали отрывки из ряда индийских персоязычных источников[85].