Дело о клубе "Заводные яйца дракона"

Глава 18

В кабинете царил полумрак. Собравшиеся смотрели на проецирующуюся картину, показывающую помещение для проведения допросов. Действующие лица пока не заняли места, и будущая сцена была пустой: только стулья и стол посередине.

Мягкий спокойный голос нарушил молчание.

— Они достаточно умны, чтобы отрицать свою виновность. Наилучший выход для них — молчать, заставив нас доказывать вину по малейшему пункту, в надежде, что мы не справимся, оставив им шансы избежать высшей меры. Что они сейчас и реализуют.

— Неужели с таким послужным списком такое возможно?

Человек развёл руками и на секунду скривил лицо.

— Как уже говорили ранее, бывает возможным всё! Например, первые три жертвы: если мы докажем намеренное причинение вреда, повлекшее смерть — это одно, а если случайность — совсем другое. Всегда очень много ньюансов, за которые можно ухватиться и раскрутить в нужном для себя русле. А нам нужная высшая. Верно?

Всем мрачно подтвердили.

— Такие мрази не должны иметь ни малейшего шанса, — сухо произнёс Хайден.

Наступившее молчание, Карэй решил разбавить интересующим его вопросом.

— А что с информацией от Бьянки?

— О, про крестницу вспомнил, — глава добродушно усмехнулся. — Чётко твоя интуиция сработала. Сведения скоро будут. Наши силовики вывезли её с Земель. Сейчас с ней работают. Как только завершат, данные сразу передадут мне.

— Вывезли?

— О, судя по её изученным работам — она гениальный артефактор-печатник. Наши Бьянку обихаживают, всё мягко и аккуратно. У них прямо глобальные планы на её работу в наших научных домах. Условия жизни в Срединных землях у неё были хреновые. Так что, при озвучивании планов, она согласилась. Кудесники рады пополнению.

— Да, понимаю, — ответил Карэй. — Судя по сказанному Хайденом, пока Бьянка работала в связке с Эмери, никаких проверок на людях им не требовалось. А вот потом, уже в одиночку, у неё ничего не выходило и пошли эксперименты на живых.

— Люсьен более подвержен эмоциям, наименее в себе уверен и сильно зависит от своей госпожи, с которой у него нет связи уже четыре дня. В тоже время, он достаточно самонадеян и гордится своими делами. Его разговорить намного больше шансов и возможностей, чем пытаться давить на Эмери. Такие типажи никогда не верят в своё окончательное поражение. Даже если они и обсуждали свои действия на подобный случай, то наверняка, дальше элементарного плана «хранить молчание» — они не дошли, — Бернхард Ирвинг покачал головой и продолжил своим мягким говором.

— А такие вещи неэффективны, когда в преступлении замешано больше, чем один представитель. Требуется слишком высокая степень доверия. И если Эмери верит в своё воспитание и его преклонение и будет молчать, то вот Люсьен… У меня достаточно практики предполагать, что, подперев его многочисленными фактами и зародив зерно сомнения в хозяйке, можно будет разозлить его, вызвав тем самым на разговор.

— А, вот ещё один странный момент, — Карэй задумчиво пожевал губу. — Она гордилась, что вырастила его, воспитала, подкармливала разнообразными препаратами для наилучшего роста и развития. Но вот какая дилемма: судя по личным данным — у них разница всего 5 лет, а его она воспитывала с детства. Как она могла это делать, если ей одиннадцать, а ему — шесть лет.

— Сгною поганцев! — ужасающе зашипел Ирвинг. — Они у меня будут на раскалённых углях работать.

Добродушная улыбка невероятно быстро сменила гневное выражение. Ирвинг мягко произнёс:

— А не хочешь ли ты перейти ко мне группу? У нас очень интересно и много разных льгот, — Карэй чуток напрягся и покачал головой. — Я не тороплю, но ты подумай, подумай об этом.

Глава глянул. Бернхард кивнул и вышел.

Дверь в допросную распахнулась и появился Люсьен в безликом одеянии на несколько размеров больше, чем нужно, наверняка выданном взамен изъятой экспертами одежды. Подбородок покрывала щетина, под глазами залегли глубокие тени, губы потрескались от постоянного нервного облизывания.

— Судя по его внешнему виду, последнее время он провёл не лучшим образом. Что обнадёживает.

— Он не понимает, сколько нам известно, из-за этого беспокоиться. Нельзя ему дать возможность обрести почву под ногами, нужно держать его в постоянном напряжении. Олк Бине знает в этом толк.

Бине проговорил стандартные слова и права Люсьена. Тот поёрзал на стуле, но не произнёс ни слова, кроме подтверждения своего имени. Он сидел тихо, чуть ссутулившись и только иногда поднимаемые глаза, выдавали его напряжение, злость и подавленность.

Сыскарь размеренно проецировал перед допрашиваемым оттиски убитых. Периодически меняя их, словно тасуя карты. Бине не смотрел на них, отслеживая реакцию Люсьена. Тот непроизвольно морщился при виде погибшего друида.

— Мы уже знаем обо всём, что вы совершили, — спокойно озвучил Олк, — ты и твоя госпожа. Но мы не хотим, чтобы вы расплачивались за преступления друг друга.

Бене спокойно прошёлся по комнате с задумчивым и благожелательным лицом.

— Но пока получается, что в основном, отвечать будешь… только ты.

Люсьен по-прежнему хранил молчание, старательно избегая взглядом крутящиеся оттиски, демонстрируя примитивную стратегию полного игнорирования услышанного. Допрос продолжался. Убийца сидел бледный, тревожный, но упрямо продолжал держать язык за зубами.

— С первыми жертвами всё ясно. Вы их накачали, но состав оказался неверным и привёл к гибели. Но тебе понравилась беспомощность слабо сопротивляющихся девушек. Тебе захотелось чего-то большего, верно же?

Сыскарь пролистал оттиски первых жертв и остановился на следующих.

— Четвёртая и пятая могли сопротивляться, пусть слабенько, так как плохо соображали, но прекрасно осознавая, что с ними делают, не правда ли? А оставлять их в живых, резона не было, слишком многое они узнали. И ты заставил их замолчать уже опробованным способом.

Бине начал наращивать напор и интенсивность по мере того, как дробил небольшими фразами защиту Люсьена. Время шло. Минуты складывались, перетекая в час.

— Для тебя всё было просто. Алкоголь и порошок: они едва могли стоять на ногах, нуждались в помощи, и, может даже, просили о ней, — ровный голос сыскаря, таил в себе западню, грозящую захлопнутся в любую минуту. — Они сами шли за тобой с верой в хорошее. А потом умерли.

В совещательной комнате эльфийка недоуменно оглянулась.

— Зачем он так делает?

— Обычное манипулирование с целью усыпить бдительность ощущением безопасности, словно жертвы сами выбрали свою судьбу. Как будто это не его, а их вина в случившимся. А ещё создаёт впечатление взаимопонимания от следователя для снижения тревожности у допрашиваемого. Это ненадолго.

Вариатионар замолчал, когда вновь донёсся усталый голос Бине.

— Тебе это нравилось, не так ли? — Олк неожиданно резко наклонился вперед и вторгся в лично пространство бармена, заставляя того отшатнуться. — Или же тебе просто нравилось забавляться с ними, когда они не могли дать отпор? Ответь, они умерли после или прямо под тобой?

Люсьен издал еле различимый звук с рычащими нотами.

— Готов поспорить, именно это тебя сильнее всего и заводило: кровь, борьба. Вот как с ним, верно? — Сыскарь указал на оттиски друида, с которым расправились с особой жестокостью.

Люсьен зарычал, мелкая дрожь переросла в целенаправленное отрицательное мотание головой. Нет, не признание, но уже ответ. Давление шло по нарастающей. :Ч: и:т: а:й::к: н:и: г:и::на::К: н:и: г:о: е:д:.:н: е:т:

— Отравив, ты загнал его в угол, и развлекался, кромсая его ножом. Творцы-Создатели, да ты должно быть весь заляпался кровью: и одежда, и руки, и волосы, и лицо. Ты этого желал, да? К этому стремился? Тебе недостаточно было их еле тихого сопротивления, тебе хотелось, чтобы они исходили криком?

— Нет! — рычащие звуки разнеслись по комнате. Кадык судорожно дёрнулся, на висках выступил пот. — Сволочи, вы ничего не знаете! Это не я! Я его и пальцем не тронул!!!

Повисла тишина. Рубеж пройден. Теперь за первыми правдивыми словами последуют другие. Неравномерное дыхание вырывалось из груди Люсьена. На лице его застыла маска ярости, и ни одного грамма раскаяния. Сыскарь немного наклонился вперед, демонстрируя открытость и понимание, побуждая к продолжению.

— Рассказывай.

Люсьен начал говорить, подтверждая выкладки и умозаключения сыскарей. И как выводил жертв из клуба по потайному входу.

— Это было просто, — негромко проговорил бармен. — Они шли за мной, как за родным братом.

— Откуда ты узнал про ход?

— Мне его показала Эмери.

— Она не говорила, откуда о нём узнала?

Губы Люсьена скривились, и он помотал головой.

— Нет, но госпожа знает всё.

Продолжая рассказ, его глаза подернулись дымкой, и иногда в голосе проскальзывало вожделение, воспоминание о наслаждении. Потом он переключился на рассказ о первых трёх, рассказывая об их непредвиденной смерти.

— Они просто замерли, — пробормотал он. — Подумали, сердце не выдержало. Только на второй поняли, что это от пыльцы. На третью меньше использовали, но она также тихо ушла.

И тут он переключился на Эмери. Властная. Заботливая. Безжалостная. Умная. Великая и прекрасная. Голос допрашиваемого постоянно прыгал: то восторг, то ненависть, преклонение сменялось ревностью, воодушевление переходило в горечь.

В совещательную комнату вернулся Ирвинг. Глава приглушил звук, оставив только картинку.

— Что скажешь?

— Карэй был прав. Разница у них в пять лет. Мы разорились на телепорт и опросили старейших того места. Они их помнят. Слишком странный был родитель у Эмери, никогда ни к кому близко не приближался. Отшельничал. А матери у неё не было. Поселились они, незадолго до того, как Люсьен прибился к девчонке. Ей тогда было лет десять. С тех пор он всегда бегал за ней хвостиком. Потом они вместе и уехали, и больше не возвращались.

— Теперь особо интересно узнать, что же это за родитель такой нарисовался: умело подчиняющий волколака через десятилетнюю девочку. И родитель ли?

— Никаких данных. По документам она сирота из приюта. Там на запрос ответили, что никогда такой не было и никаких документов, даже с приблизительно похожими именами, нет.

— Просто замечательное дерьмо вырисовывается. Что по Бьянке?

— А вот тут всё хорошо. Для нас хорошо. Неплохая девушка с отличными данными. Она не знает откуда родом. Её мать скрывалась в Срединных Землях и ничего не рассказывала о прошлом, только плакала. Первым навыкам в печатях она обучилась ещё до переезда, но помнит об этом смутно. Ей кажется, что её учил отец. Всё остальное она постигала по тетрадям и исписанным учебникам — единственное, что сохранила и сберегла мать. Как-то она поехала закупаться в город, а вернулась на пепелище. Она сразу, с чем была, с тем и поехала в Империю. Обустроилась, поступила на учёбу, нашла подработку и познакомилась с Олунтом, в которого и влюбилась.

— Вот угораздило её с таким говном связаться? — раздраженно пробурчала эльфийка.

— Как будто ты в таком возрасте одни разумные поступки творила… — ехидно ответил Мехтар.

Глава собирающих знания только вздохнул и продолжил.

— О том, что Олунт распространитель, она не знала, слишком была увлечена учёбой и созданием лекарства. Узнала после одного случая, после которого и сбежала. Но об этом позже.

Бернхард поудобнее устроился на стуле. На заднем фоне побледневший оттиск продолжал передавать происходящий разговор в допросной.

— Работая в клубе, она отлично общалась с другими барменами, в том числе и с Уэйном, которому захотела помочь, и с Эмери, которая, как более взрослая, вызывала у нее чувство опоры. Та всегда внимательно её выслушивала и давала советы. Когда Бьянка загорелась лекарством, она предложила использовать лабораторию её учителя, который уехал. Использование баков — это полностью её идея и реализация. Как она сказала: «Так было комфортнее и природу лишний раз не загрязнять». Кстати, она думала, что у Люсьена и Эмери был роман, который они скрывали. В общем, так бы и шло дальше, но тут произошла та самая вечеринка, изменившая всё.

Ирвинг материализовал стакан с водой, выпил и, поставив его на стойку, продолжил.

— У Бьянки случился грандиозный прорыв в работе и его решили отметить вчетвером: Бьянка с Олунтом и Эмери с Люсьеном. Устроили праздничный вечер с едой и выпивкой. И этот долбодятел, Олунт, мало того, что подсыпал им свой товар в выпивку, так ещё и умудрился после принятых бокалов с начинкой, рассыпать разработку Бьянки в воздухе. И тут-то начались разгул и оргия. Люсьен на неё набросился, но сопротивляться ему она не могла. Дурман ей не давал даже толком двигаться. А тому всё очень нравилось. Бьянка до сих пор с содроганием вспоминает об этом. Но даже это было не так страшно, по её словам, больше противно, чем то, во что превратилась Эмери. Она не знает, что и как у неё помутилось в мозгах, но то, что и как она вытворяла с Олунтом — оставило жуткое впечатление кошмара наяву. А Олунт, при этом, ещё и подмахивал ей.

Небольшая пауза прервала рассказ.

— В общем, отлежавшись, Бьянка, почувствовала, что надо бежать. Несколько дней усыпляла бдительность участников действа, изображая потерю памяти. Благо Олунт больше не появлялся и расстался по телефону. В общем, собрав все наличные и, распродав втихаря мелочевку, она ударилась в бега по проторенному ранее пути.

Гулкая тишина распространилась по комнате. Спустя минуту раздался голос Карэя.

— Вот что за разговор тогда слышала Вереника.

Вопросительные взгляды ждали продолжения.

— Вчера она позвонила и попросила подойти, хотела что-то сообщить. Однажды, в первые дни работы, она стала невольным свидетелем разговора Эмери по магофону. Та раздражённо, с нотками истерики, кому-то жаловалась, что Бьянка её бросила и сбежала. Требовала, чтобы собеседник срочно нашёл беглянку, а иначе всё пропало. Потом Эмери стала удаляться, и окончания она не разобрала. Но услышанное зацепило Веренику, и запомнилось настолько, что она потом собирала любые сведения о Бьянке. После случившегося она хотела, но боялась рассказать. Ей, казалось, что её засмеют за такую информацию.

— Вот и ещё одна распространенная проблема со свидетелями, считающими, что их данные ничего не стоят. А мы потом мучайся, — озвучил Мехар.

— А что с Олунтом?

— О нём нам известно меньше всего. От него только найденная одежда осталась. Судя по случившемуся с друидом, некоторым описаниям Бьянки, и произошедшему с Хайденом — Олунт умер схожим образом. Вот только от тела избавились в разы успешнее. Но будем искать. Хорошо бы разговорить Эмери.

— Пока такой возможности нет. Наши менталисты работают.

— Можно предположить, что защиту наложил тот самый учитель-родитель.

— Предположить можно всё, но вот подтвердить фактами — важнее.

— Так, допрос завершается, — все присутствующие обратили внимание на оттиск, где ссутулившийся молчащий Люсьен склонил голову. — Что ж, сейчас его отправят обратно. Приведите туда же Эмери и позвольте ей увидеть его подавленное состояние. Надеюсь, это поколеблет хоть немного её душевное равновесие.

Вскоре у всех перед глазами отобразилась картина со звуком открывающейся двери, через которую надменно прошла подозреваемая. Раздались привычные слова и Эмери, холодным и бесстрастным голосом подтвердила для записи своё имя.

— Что ж, Люсьен раскололся и рассказал о ваших с ним похождениях.

По лицу Эмери, в доли секунды, пробежала тень ярости и гнева. Пожав плечами, она вымолвила.

— Не думаю, что признания свихнувшегося оборотня что-то стоят. Или вы думаете по-другому?

— Нам хватит для доказательств.

— Тогда зачем я здесь?

— Из-за учителя…

Лицо сидящей осталось неподвижным — поддерживаемая маска безразличия.

— Учителя? Не понимаю о чём речь. Какие странные у вас вопросы, — усмехнулась Эмери.

— Странно, — Олк Бине приостановился, получая новые вводные. — А мне казалось, что ты должна переживать, потерпев такую сокрушительную неудачу.

Эмери попыталась открыть рот, но сыскать не дал ей возможности, убыстряя речь.

— Ты не справилась с поставленными задачами. Бьянку упустила, разработка не завершена, свидетельства своих преступлений не смогла уничтожить. Люсьена и того упустила. А ведь всё началось с Олунта, неправда ли?

Лицо Эмери дёрнулось, в глазах появилась ненависть.

— На его вещах нет ни пятен, ни следов разрезов. Значит ты уничтожила его, разделав словно мясник тушу. Первый труп на руках. У любого жителя столицы первая мысль инстинктивная: спрятать концы в воду. Благо наша река проходит через весь город. И даже если труп потом прибьёт к берегу, то вряд ли найдут существенные улики. Но ты умная. А вдруг. И ты подстраховалась.

Выведя на передний план оттиск со спальней, указал на металлическую сетку.

— Необычная вещь в гардеробе у девушки. Ремонт изгороди явно не входит в число твоих интересов. Любой знает, что если труп разлагается, то он начинает всплывать, полностью или частями. Но вот если его завернуть в металлическую сеть…

Эмери приподняла бровь и сухо рассмеялась, да так, что мороз по коже прошёл даже у сидящих в совершенно другом помещении. Настолько он был жутким в своей нормальности.

— Тебя послушать, так он невинная овечка. Да он предатель и наркоман. Никто по нему не скучал, ни единая душа. Вы должны быть благодарны мне за то, что я уничтожила эту мразь, очистив город.

Следующие ругательства глава двора отсёк легким движением руки.

— Мои постарались отбелить свои ошибки, раскопав сетку и сопоставив с данными, — Бернхард Ирвинг довольно улыбнулся. — Тело найдём. Это потом она придумала в бак сбрасывать. А тогда…

— Что ж, основное сделано. Дальше стандартные действия. У них будет вышка. Сгноят на гиблых рудниках без права выхода на солнце. Хайден, Карэй, очень рад, что вы пришли к нам. Добро пожаловать. Спасибо за работу. Хайден, особая благодарность за твой сегодняшний приход. А теперь идите отдыхать, вы заслужили. До конца недели у вас выходные. И друзья двинулись на выход.

— Как себя чувствуешь?

Хайден прикрыл глаза, обдумывая ответ. Раньше восторг от удачно завершенного дела затмевал все другие ощущения. Но в этот раз, он ощущал себя измученным от свалившихся на него обстоятельств.

— Уставшим. Но живым! Хочу в душ!!!

— Тогда пора домой.

— Точно. Всё завершилось. Мы свободны! — на лице Хайдена расцвела искренняя улыбка, а не тень мрачной радости, мелькавшей на протяжении последних муторных и тяжёлых часов. Он схватил за руку Карэя и потащил за собой наружу, где закат окрашивал улицы столицы, отражаясь разноцветными огнями в стеклянных витринах. Свежий воздух окатил их, сдувая налипшие слои невидимой, но ощутимой грязи, оставленной от следствия и разбирательств с преступниками.

Вокруг нескончаемо шумел город, но для прогуливающихся друзей, это был тот самый фон обыденной жизни, примерявший их с нелицеприятной частью столицы и гнойными личностями, с которыми им приходилось работать. Но в эти тихие и благостные мгновения они ощущали, что всё не зря. Что благодаря им, у живущих есть больше шансов на спокойную и размеренную жизнь.

Карэй резко остановился.

— Что случилось? — удивился Хайден.

— Показалось. Словно кошка сидела возле того фонаря.

— Если кажется, жениться надо, — весело промолвил двинувшийся вперед друг, в голос и поведение которого быстро возвращались его прежние эмоциональные мотивы.

Карэй задумчиво улыбнулся, следуя за другом. Достал магофон. Набрал вызов и, дождавшись ответа, спросил:

— Так когда мы выезжаем отдыхать в конный клуб?