Дело рук компьютера (сборник)

Дж. Т. Макинтош Дело рук компьютера

Роза обнаружила след от сигареты на серебристо-серой металлической поверхности и яростно принялась работать тряпкой. Безрезультатно. Коричневое пятно никак не желало исчезать.

Она с грустью вспомнила, что слишком уж часто обращалась с просьбой о покраске. В последний раз, когда она в страхе прибежала к мистеру Гаррисону, тот нехотя согласился отправиться на место происшествия, но, увидев, в чем дело, раскричался вовсю. Несколько успокоившись, он сказал ей твердым голосом: «Послушайте, Роза, я знаю, что способностями вы не блещете, но это зарубите себе на носу: мы регулярно подметаем полы, вытираем пыль со стен и красим блоки памяти, но все же здесь не больница. Я понимаю, вы — девушка чистоплотная, добросовестно выполняете свои обязанности и сообщаете о малейшем беспорядке, но, в конце концов, совесть у вас есть? Вы ведь нам жить не даете! С компьютером ничего не случится, даже если спалить всю краску на его поверхности да еще долго бить по блокам кувалдой».

Эти слова повергли Розу в такой ужас, что она решила больше никогда не обращаться к мистеру Гаррисону, разве что в самом крайнем случае. И все же на сверкающей поверхности пятно выглядело очень некрасиво, и, не накричи он на нее в прошлый раз, можно было бы все-таки вызвать маляров.

Она очень боялась, что доктор Эссон заметит грязь и посчитает виноватой во всем ее, Розу. Правда, он никогда ни в чем ее не упрекал и очень часто, когда она занималась уборкой, следил за ней с любопытством и, как казалось Розе, доброжелательно. Но в жизни все когда-нибудь случается в первый раз, а она была уверена, что просто умрет, если доктор Эссон сделает ей замечание или намекнет, что она плохо справляется со своими обязанностями.

Роза встала на цыпочки, увеличив тем самым свой рост — пять футов — на целых четыре дюйма, и окинула взглядом огромное помещение компьютерной. Почти вся она была занята полутораметровыми серебристо-серыми блоками, в проходе едва мог протиснуться крупный мужчина. Но для Розы места было вполне достаточно. В конце комнаты, перед панелью ввода информации, глазами и ушами компьютера, стояли стол и несколько кресел. Остальное пространство вдоль стен было занято все теми же блоками памяти. Серебристо-серое однообразие нарушали невысокий светло-зеленый потолок и темно-зеленый палас под ногами. И всегда, днем и ночью, не умолкая, раздавалось еле слышное гудение.

«Что толку, — подумала Роза, глядя на тысячи квадратных футов сверкающего металла, — успокаивать себя, что повсюду царит идеальная чистота?» Проклятое коричневое пятно, как ей казалось, все больше росло. Она не сомневалась, что если кто-нибудь заглянет в дверь компьютерной, то в тот же миг поймет, как сильно повреждена эта серебристо-серая красота.

Доктор Эссон стоял у главной панели компьютера и негромко разговаривал с какой-то хорошенькой молодой женщиной, которую Роза никогда раньше не видела. По всей видимости, они считали, что уборщица их не слышит. Ее и другие-то обычно мало замечали. Однако Роза все слышала. Речь шла о ней.

— Неужели она всегда здесь? — спросила девушка.

— Официально она работает с девяти до четырех, — ответил, улыбаясь, доктор Эссон. Улыбка у него была прекрасная, от нее он молодел сразу лет на двадцать. — Но так как помещение закрыто с десяти вечера до восьми утра, то все остальное время Розу можно найти здесь в любую минуту.

— Но ведь она такая хорошенькая. Должны же быть у нее… другие интересы.

Ответа Роза не расслышала. Она не пыталась подслушивать, просто у нее был слишком хороший слух, и она различала их голоса почти так же отчетливо, как если бы стояла рядом с ними.

— Понимаю, — сказала девушка с такой искренней теплотой, что Роза тут же полюбила ее, сама не зная почему. — Правда, ни одна обыкновенная девушка такой работы не выдержала бы. Но дурочкой она вовсе не выглядит.

— При чем здесь это, Гем, — ответил доктор Эссон. — Что за привычка классифицировать людей подобным образом! Сколько известно ученых, неимоверно тупых в бытовом отношении. Или гениальных музыкантов, с виду на удивление неартистичных. Или невероятно трезво мыслящих лунатиков. А я всегда считал, что Роза обладает необычайно тонким умом, хотя и выглядит дурочкой.

Девушка со странным и приятным именем Гем рассмеялась.

— Можно мне поговорить с ней? — спросила она.

— Сегодня не стоит, Гем. Уже завтра ты не будешь казаться ей такой незнакомой, а тебе все равно придется зайти к нам за результатами вычислений. Хорошо, если вы найдете с ней общий язык. Понимаешь, буквально вся жизнь Розы проходит в этих стенах, а наши сотрудники, разумеется, не обращают на нее ни малейшего внимания. По-видимому, ее это вполне устраивает. Но мне бы хотелось, чтобы хоть кто-то здесь относился к ней по-человечески и она могла бы поверять этому человеку свои маленькие секреты.

Гем бросила на Розу серьезный взгляд.

— Знаешь, папа, почему я тебя так люблю? — спросила она. — Ты — главный конструктор компьютера и вообще здесь самый главный. А она — простая уборщица. Но я могу поспорить, что ты больше думаешь и заботишься о ней, чем все остальные, вместе взятые.

Доктор Эссон улыбнулся.

— Может, она и умеет только вытирать пыль да подметать полы, — сказал он. — Но каждый день мы проводим много часов вместе, в одной и той же комнате. И оба мы — люди, разумные существа. Так вот, хорош был бы уровень моего разума, если бы я не сумел найти для этой девочки теплого слова.

— И все же мне кажется, что у остальных здесь уровень разума довольно-таки низкий, — сказала Гем. — До свидания, папа. Увидимся за ужином.

Она собрала со стола листки бумаги и вышла через вращающиеся двери.

Роза смутно припомнила, как доктор Эссон рассказывал кому-то, что его дочка окончила университет и скоро навсегда вернется домой. Значит, это она и есть. Очень красивая и, наверное, почти такая же добрая, как доктор Эссон.

Во время их беседы все шесть печатающих устройств мягко щелкали, регулярно выдавая сто двадцать слов в минуту. Роза знала, что ящики вокруг нее на самом деле были хранилищем информации, величайшей памятью компьютера. Она даже отчасти представляла себе, что он способен выполнять куда больше операций, чем от него в данном случае требуется, и работать двадцать четыре часа в сутки вместо четырнадцати, с полной нагрузкой, а не в треть силы.

Но почему компьютеру давали так долго отдыхать, если он вовсе в этом не нуждался, Роза понятия не имела. Многие пытались объяснять ей, в чем тут дело: кто долго и подробно, кто терпеливо, кто раздраженно. Но она так ничего и не поняла. А значит, виновата сама — ведь остальные-то понимали.

Она ни о чем не спрашивала только доктора Эссона, единственного человека, — она в этом не сомневалась! — который мог объяснить ей все простыми словами. С любовью, благоговением и страхом смотрела она на его склоненную над столом фигуру.

Но почему со страхом?

Потому что от него она ни разу не слышала ни одного грубого слова и теперь готова была терпеть от других любые обиды, лишь бы он относился к ней по-прежнему. Но, может быть, он такой добрый только потому, что она старается его не беспокоить и ничем ему не мешать?

Внезапно доктор Эссон выпрямился и направился в ее сторону. Неужели она что-то напутала? — взволновалась Роза. Пятно! Она задрожала.

— В чем дело, Роза? — спокойно спросил доктор Эссон.

— Я решила, что мистер Гаррисон все равно не придет, — ответила она слабым голосом. — Он не сердится, если происходит что-нибудь серьезное. А сейчас он, наверное, скажет, что это несерьезно.

— Значит, так оно и есть! — весело воскликнул доктор Эссон. — Я знаю, вам трудно поверить, Роза, но мистер Гаррисон способен по потолку забегать, если с компьютером что-нибудь случится. Ну так в чем же дело?

Роза неуверенно показала ему пятно от сигареты. Гем, не зная Розы, рассмеялась бы от души, хотя потом горько пожалела бы о своем смехе, но доктор Эссон примерно представлял, чего ждет от него Роза.

— Вы правы, очень некрасиво, — согласился он. — Но я думаю, не стоит так сильно переживать, Роза. Открою вам один секрет. Через две недели, а еще точнее — через тринадцать дней мы сделаем косметический ремонт помещения.

Так что если вы потерпите, скоро здесь все заблестит, как новенькое, пусть хоть каждый из наших сотрудников в эти несколько дней умудрится погасить сигарету о блоки памяти. Правда, потом несколько дней будет пахнуть свежей краской, но ведь вы не будете возражать, правда, Роза?

— Возражать! — счастливым голосом воскликнула девушка. — Это будет замечательно!

— Вы ничего не хотите мне больше сказать… или спросить?

Роза вспомнила и решилась.

— Да, доктор Эссон, — торопливо произнесла она, глотая слова. — Почему вы не позволяете компьютеру работать все время? Ведь он так этого хочет!

Доктору Эссону не удалось скрыть своего изумления. Он всегда считал, что Роза представляет себе компьютер лишь в виде простых металлических ящиков и только догадывается, что на нем можно делать вычисления.

— А почему вы решили, что компьютер хочет все время работать, Роза? — мягко спросил он.

— Посмотрите, какой он счастливый, когда гудит, — просто ответила она. — Ему очень нравится считать. Вот я, если бы только могла, складывала бы цифры все время.

— Я попытаюсь объяснить, — сказал доктор Эссон. — Дело в том, что компьютер не только складывает цифры. Он может дать ответ практически на любой вопрос. Мы ставим перед ним задачу, и если ему что-то неясно, он задает вопросы нам. И только после этого выдает ответ, всегда правильный, если, конечно, мы сами не сделали никакой ошибки в программе. Вы меня понимаете?

— Мне кажется, да.

— Хорошо. А теперь подумайте о том, что этот компьютер — машина новая. Вы устроились к нам на работу вскоре после того, как он был изготовлен. Я знаю, вам кажется, что с тех пор прошло очень много времени, но на самом деле это не так. А если вещь совсем новая, ей ведь сначала нужно пройти проверку, да? Когда покупаешь туфли, они, бывает, слегка скрипят и в них не очень уютно себя чувствуешь. По если их надевать ненадолго, они постепенно разносятся и станут удобными — к ним только надо привыкнуть. Вот и компьютер следует пока считать еще «неразношенным». Мы не хотим доверять всему, что он говорит, но не потому, что он ошибается, а на тот случай, если это когда-нибудь произойдет. И чем дольше мы на нем будем работать, чем больше он узнает, чем больше мы узнаем о нем, тем скорее мы начнем доверять ему, если, конечно, он так ни разу и не ошибется. Должно пройти какое-то время. И единственная причина, по которой мы так осторожно им пользуемся и проверяем несколько раз каждый ответ, очень проста, Роза. Допустим, нам придется обходиться без компьютера. Вдруг с ним внезапно что-нибудь случится?

— Он умрет?

— Если вам так понятнее, то да. Нет, нет, не беспокойтесь — он не умрет. До тех пор, пока есть электроэнергия, он будет жить. Но если с ним действительно что-нибудь произойдет, а мы уже привыкнем во всем на него полагаться, тогда нам придется нелегко, ведь правда?

— Наверное, — задумчиво ответила Роза. — Большое спасибо, что объяснили, доктор Эссон. Кажется, я кое-что уже поняла.

Следующий день, пятница, был у Розы самым любимым. Ведь ровно в десять часов утра начиналось совещание и до двенадцати никто и никогда в компьютерную не входил.

Роза подготовила свой вопрос заранее. Он был куда труднее того, который она задала в прошлый раз: цифры следовало не только складывать, но еще делить и умножать, и ей пришлось очень долго нажимать одним пальцем на клавиши вводного устройства. Она дрожала от страха, каждую секунду ожидая, что сейчас кто-нибудь войдет и застанет ее врасплох. Ее просто расстреляют на месте — тут и сомневаться не приходилось. Но искушение заставить компьютер сделать что-нибудь лично для нее было слишком велико, и она поддавалась ему уже в четвертый раз.

Компьютер защелкал, к чему она привыкла, но вместо короткой трескучей очереди, после которой обычно наступала полная тишина, он все продолжал и продолжал выстукивать. Роза пришла в ужас. Может, она что-нибудь сломала? С каждой минутой увеличивалась опасность, что кто-нибудь войдет, а она не знала, как выключить компьютер. Если просто оторвать лист бумаги, он тут же начнет печатать на другом.

Ей казалось, он никогда не остановится, и когда это наконец произошло, она быстро оторвала листок, сложила его и засунула в карман халата, даже не посмотрев, что там написано, — лишь бы скорее спрятать от посторонних глаз. Затем ей пришло в голову, что она может случайно полезть за чем-нибудь в карман и выронить листок на пол. Вновь задрожав от страха, она вспомнила фильм, который когда-то видела, вытащила записку, спрятала ее за вырез блузки и на всякий случай потуже затянула пояс. И только тогда чуть-чуть успокоилась.

Все утро сердце у нее было не на месте, хотя никто этого не заметил. Наконец настало время обеда. Чтобы не стоять долго в очереди, Роза обычно ходила в небольшую столовую минут за пятнадцать до конца перерыва, который продолжался от часу до двух. Но сегодня она поспешно удалилась в свою крохотную комнатку, расположенную прямо в помещении электронно-вычислительного центра, заперла дверь, сняла белый халат и бросила его на аккуратно застланную постель.

На какое-то мгновение Розе показалось, что она все-таки потеряла листок, и ей чуть не стало дурно, но она почти сразу же нашла его, развернула и принялась за чтение.

На самом верху маленькими красными буквами был напечатан ответ задачи: 432, 116. Затем шел пропуск, и на следующей строчке вместо цифр слова: «Сейчас не читайте, спрячьте».

Именно так она и сделала, подумала Роза, очень довольная, что поступила правильно.

Ей пришлось прочитать остальной текст четыре раза, прежде чем она начала понимать, что там написано. В пятый раз она принялась разбирать его по частям.

Начиналось письмо с утверждения, что компьютер обязан работать для всего человечества, а не для отдельных индивидуумов и что в этом заключается его долг и обязанность. Фразы были очень сложные, и в них попадались длинные и непонятные слова. Роза, конечно, не знала, что читает первейший, самый важный закон, встроенный во все схемы, которому компьютер обязан подчиняться, невзирая на любые приказы.

Пропустив несколько строчек, она сосредоточилась на следующем абзаце. В нем говорилось, что компьютер знал не только имена, но в какой-то степени и характер каждого ученого и инженера, которые обращались к нему с вопросами. Далее следовал вывод, что неуверенная работа на клавишах вводного устройства и требование выполнить простейшие арифметические действия, повторяющееся уже в четвертый раз, говорит об использовании компьютера без ведома начальства одним из явно слабоумных представителей обслуживающего персонала.

«Простейшие действия!» — изумилась Роза. Ей придется изрядно потрудиться в течение нескольких дней, чтобы проверить правильность ответа.

Она и не подумала удивиться, что компьютер сделал столь точное заключение, не имея практически никаких данных. В глубине души Роза все еще была убеждена, что у него есть глаза и уши и поэтому он все знает.

Далее компьютер просил ее поподробнее рассказать о себе, но только втайне от других, потому что он хочет попробовать ей помочь, а ему могут этого не позволить.

Он объяснил, как это сделать. Хоть у него и не было глаз, он прекрасно знал распорядок и время работ в своем помещении и велел ей понемногу вводить в него информацию о себе, отключив печатающее устройство, когда рядом никого не будет. Если же кто-нибудь войдет, она всегда сможет сделать вид, что, например, вытирает пыль со стола.

Заканчивалось письмо утверждением того, что компьютер впервые проявил инициативу, решив задачу, которую перед ним никто не ставил.

Это послание, попади оно в руки доктора Эссона или иного сотрудника, привело бы их просто в бешенство. Роза и сама сильно разволновалась, хотя совсем по другой причине. Поведение компьютера как самостоятельной личности вовсе не показалось ей странным: она всегда была убеждена, что таков он и есть на самом деле. Она не испугалась и ничего плохого не заподозрила в отличие от любого другого на ее месте. Скорее наоборот, Роза решила, что компьютер просто хочет с ней подружиться.

Внезапно она вспомнила о времени и испуганно посмотрела на электронные часы над дверью. Кошмар! Слишком сильно она увлеклась, слишком долго засиделась в комнате.

Часы показывали половину третьего.

Она засуетилась, не помня себя от страха. Прежде всего необходимо спрятать письмо. Дрожащими руками она попыталась открыть ящик стола и опрокинула на себя пузырек с чернилами, залив блузку и юбку. Другая девушка на ее месте сообразила бы, что халат скроет пятна, но Роза решила полностью переодеться и отчаянно заторопилась. Неудивительно, что она тут же перепачкала лицо и руки, и пришлось как следует отмываться, потому что чернила никак не желали отходить. Новая блузка все время застегивалась неправильно, а волосы растрепались, и их никак не удавалось привести в порядок.

Ни о каком обеде не могло быть и речи, и когда она, едва переводя дыхание, вбежала в помещение компьютерной, пробило три.

Гем стояла рядом с доктором Эссоном у печатающих устройств.

— Что-нибудь случилось, Роза? — спросил доктор.

— Я опоздала. — В голосе ее слышались слезы.

— Ничего страшного, разок-то можно. Не надо так волноваться. Лучше давайте я вас познакомлю со своей дочерью.

Вблизи Гем казалась совсем недоступной, хотя у нее была очень приятная улыбка. Она выглядела старше Розы (ей наверняка уже исполнилось целых двадцать четыре!) и была одета как настоящая принцесса. Волосы ее сверкали ярче солнца, и казалось, что она просто родилась в этом платье цвета морской волны. Роза чувствовала себя рядом с ней жалкой дурнушкой, и ей оставалось только вздыхать от восхищения.

Гем приветливо обратилась к ней, но Роза не нашла, что ответить. Потом, когда она стала вытирать пыль с бесчисленных блоков памяти — за три дня она как раз успевала перетереть их все и вернуться к началу, — ей стало стыдно за свою неуклюжесть, и, глядя на Гем и доктора Эссона, она всякий раз краснела.

— Может, пригласим ее сегодня на прогулку к реке? — услышала она вопрос девушки.

— Нет, — ответил доктор Эссон. — Она не захочет пойти, но не осмелится и отказаться. К тому же ты все время забываешь, что ей трудновато вести беседы с другими людьми. Конечно, никто не станет обижать ее намеренно, но это может произойти и чисто случайно.

Больше они о ней не разговаривали, а в математике Роза ничего не смыслила. Ей оставалось только изумляться, что Гем, помимо всего прочего, говорит с доктором Эссоном почти на равных.

Она в точности исполнила все указания компьютера. Как только в помещении никого не оставалось, Роза отстукивала несколько слов на одном из печатающих устройств. Правда, она не могла похвастаться грамотностью, но для компьютера, видимо, это не имело значения. Он знал лингвистику не хуже остальных наук. Разбирался и в психологии.

Она рассказала ему о своей школе, в которой дети вели себя очень странно, а некоторые даже слышали голоса у себя в голове. Роза не только училась там, но еще помогала мисс Бимиш, директрисе. Затем мистер Гаррисон пришел навестить мисс Бимиш, и они предложили Розе устроиться на работу сюда и стать самостоятельной.

Она рассказала о докторе Эссоне и Гем, о других ученых и технических служащих, о мистере Гаррисоне, управляющем, и о людях, которых ей доводилось встречать в столовой. Она даже открыла свое тайное желание: научиться считать, потому что в школе она очень любила учителя по арифметике, а здесь полюбила доктора Эссона, и компьютер, и Гем — а все они умели считать очень хорошо.

Компьютер отвечал ей крайне редко, но иногда задавал вопросы или просил описать те или иные события в ее жизни. И однажды, в пятницу утром, он начал печатать очень длинное послание. Роза взволнованно переминалась с ноги на ногу, ей казалось, что прошла целая вечность, а компьютер все щелкал и щелкал со скоростью сто двадцать слов в минуту. Когда наконец он остановился, ей пришлось оторвать чуть ли не целый рулон бумаги. Как и прежде, она спрятала его не читая. Пакет получился таким тяжелым и толстым, что ей стало страшно: а вдруг кто-нибудь заметит, что она неожиданно пополнела? Но все обошлось благополучно.

В перерыв она отнесла пакет к себе, но не стала разворачивать, вспомнив, что произошло в прошлый раз. Зато впервые за все время она ушла с работы ровно в четыре часа, заперла дверь и принялась читать.

Перед ней лежала инструкция, следуя которой надо было кое-что сделать. Каждая стадия процесса объяснялась очень подробно, просто и понятно, и Роза не сомневалась, что сможет все точно выполнить. Она всегда хорошо умела работать руками.

Далее, даже не говоря зачем, ее просили принести сделанное с собой в следующую пятницу, надеть на голову и подсоединить два проводка к проводам, расположенным позади вводного устройства.

Она трудилась над предметом, у которого не было названия, целую неделю. Сперва она была счастлива тем, что у нее появилось какое-то занятие. Но постепенно в душу ее закрались сомнения. Доктор Эссон говорил, что они все еще не вполне доверяют компьютеру. Может быть, ей следует все рассказать, даже если ее пошлют обратно в школу, или посадят в тюрьму, или даже расстреляют. В конце концов она решила ничего не говорить: ведь опасность грозила ей одной, и лучше пусть несчастье произойдет с ней, чем с доктором Эссоном или Гем.

В пятницу утром она дождалась, когда все ушли на совещание, и кинулась к себе в комнату, чтобы поскорей показать компьютеру дело рук своих. Непонятный предмет, сделанный точно по инструкции, напоминал круглую шапочку с торчащими из нее проводами. Так как сведения Розы об энергии ограничивались тем, что без электричества ничего работать не может, она не ждала особых результатов от шапочки, в которой были даже не батареи, а провода и пружины, тщательно ею самой изготовленные. Она либо забыла, либо просто не знала, что компьютер располагает любыми необходимыми ему запасами энергии.

Один за другим она надежно прикрепила провода к небольшим клеммам позади вводного устройства. Компьютер защелкал. Оторвав листок бумаги, Роза прочитала: «Садитесь».

Сильно нервничая, ужасаясь собственной наглости, она неуверенно придвинула кресло и села, откинувшись на спинку.

Через два часа, после заседания, доктор Эссон и Гем шли по коридору, возвращаясь в помещение компьютера.

— Теперь — ты одна из нас, — говорил доктор Эссон. — Только боюсь, что скоро ты выйдешь замуж и вновь покинешь эти стены.

Гем рассмеялась.

— Может, я и выйду замуж, но отсюда никуда не уйду. Слишком интересная работа, и компьютер совершенствуется день ото дня…

Она открыла дверь, и голос ее постепенно затих.

— Роза! — вскричал доктор Эссон, и в мгновение ока очутился на другом конце комнаты, поспешно отсоединяя провода. Затем он повернулся к девушке, безжизненно обмякшей в кресле.

— Позволь мне, папа, — спокойно сказала Гем. — И будь осторожен. Никто не знает, что происходило за твоей спиной все это время. Видишь, и компьютер молчит. Может быть, он специально готовил ее к покушению на твою жизнь.

Она сняла шапочку с головы Розы и нежно тронула ее за руку. Через мгновение глаза девушки открылись.

— Гем, — сказала она. — И доктор Эссон. — Переведя свой взгляд, она изумленно уставилась на панель компьютера.

— Что случилось, Роза? — мягко спросила Гем.

Казалось, девушка не расслышала вопроса.

— Теперь я понимаю, — шепотом произнесла она. — Компьютер хотел, чтобы вы нашли меня именно в подобном состоянии. Вы должны были узнать результат только после эксперимента. Доктор Эссон, — добавила она улыбаясь, — вы даже представить себе не можете, какой это замечательный компьютер.

Они молча уставились на нее. Она оставалась прежней Розой: стеснительной, нервной, готовой услужить в любую минуту, но в ней чувствовалась какая-то необъяснимая уверенность.

— Компьютер велел мне строго хранить тайну, — продолжала Роза. — Я знала, что поступаю неправильно, но тем не менее согласилась. Забавно, как быстро я поняла, почему мне пришлось учиться в специальной школе и устроиться на такую скучную, неинтересную работу… вот только не совсем ясно, почему вы с Гем были так добры ко мне.

— Не может быть, — прошептала Гем. — Не может компьютер сделать человека разумным, вложить разум туда, где его никогда не было раньше…

— Почему? — спросила Роза. — Разум — не более чем умение сопоставлять факты. Компьютер, к примеру, дает такое определение… — Она едва заметно улыбнулась. — «…Разум — это способность находить взаимосвязи и умение их корректировать при решении определенных проблем». Но ведь такая способность — лишь общий фактор для любого человеческого существа.

Внезапно она замолчала и густо покраснела.

— Я тут ни при чем, — извиняющимся тоном сказала она. — Я ведь только цитирую компьютер. Это он вложил в мой мозг знания. Интересно другое: ведь он считает себя куда менее разумным, чем нас. Видите ли, для решения любой конкретной задачи необходим не только тот самый «общий фактор», но и определенный подход… талант, если хотите. Так вот, талант есть у каждого из нас, а любой самый сложный компьютер начисто его лишен. Налаживая новые связи в моем мозгу, он смог научить меня лишь создавать логические построения, на основе которых появляется возможность прийти к определенному заключению. А затем — и он сам делает подобный вывод — я могу больше, чем он, так как обладаю способностью чувствовать, и не только музыку или живопись, но и механику, математику и многое другое, — одним словом, обладаю талантом. Вы меня понимаете?

— По-моему, да, — растерянно произнес доктор Эссон.

— Вот только боюсь, что теперь не смогу, как прежде, работать простой уборщицей, — с сожалением сказала Роза. — Как вы думаете, удастся мне устроиться к вам калькулятором?

— А вы умеете считать в уме? — спросила Гем.

— Да, компьютер объяснил мне основные принципы. Испытайте меня.

Лицо Розы стало совершенно несчастным.

— Я говорю серьезно, — умоляющим тоном сказала она. — Уж если умножать, то числа посложнее.

— Ну хорошо, — вмешался доктор Эссон. — Двадцать семь, сорок пять и пятнадцать.

В ту же секунду Роза принялась сыпать цифрами. Они довольно долго слушали, потом доктор Эссон поднял руку.

— Безусловно, компьютер сильно помог вам, Роза, — мягко сказал он, — Но не совсем так, как вы предполагали. Несомненно, он не хотел ничего плохого и действовал из самых лучших побуждений. Мы проведем самый тщательный анализ этого эксперимента, и за свою дальнейшую судьбу можете не беспокоиться. Но…

— Разве я неправильно сосчитала? — По щекам девушки медленно катились слезы.

— Боюсь, что нет. В результате должно получиться что-то около восемнадцати тысяч.

Лицо Розы, как по волшебству, прояснилось, и она облегченно вздохнула.

— Извините меня, пожалуйста, — сказала она. — Это я виновата. Но мне показалось, что вы просите умножить двадцать семь в сорок пятой степени на двадцать семь в пятнадцатой. Ради бога, простите.

Доктор Эссон и его дочь молча уставились друг на друга.

— Я уверен, — слабым голосом сказал доктор Эссон, — что вы сумеете устроиться к нам калькулятором, Роза.