Демон отверженный

Глава двадцать шестая

Слегка трясущимися руками я дергала молнию сумки, чтобы достать карту и сориентироваться. Было холодно, и я надвинула шляпу пониже. Едкий ветер сдувал волосы с лица, и я разглядывала образ тусклой пустыни, поблескивающей под вымазанным в красное небом. Я более или менее ожидала увидеть руины моей церкви, но здесь не было ничего. Между прядями сухой травы поднимались низкие деревья да перекрученные кусты. Светилась красная дымка под облаками, где когда-то стоял город Цинциннати, но здесь, на этой стороне высохшей реки, была только эта печального вида растительность.

Трент вытер рот платком и спрятал платок под камнем. Глаза у него в красном свете казались черными, и было видно, что давящий ветер ему не нравится. Но холодно ему не было. Ему никогда холодно не бывает, и это меня уже достает.

Я прищурилась, убрала за ухо выбившуюся прядь и всмотрелась в карту. Вонь жженого янтаря разъедала мне горло, а Трент подавил приступ кашля. Плащ Дэвида шевельнулся у ног, и я порадовалась, что есть что-то, отделяющее меня от этого грязного на ощупь воздуха. Было темно, но на облаках отражалось зарево далекого погибшего города, придававшее всему ландшафту болезненный вид, как свет в темной комнате фотографа.

Охватив руками живот, я посмотрела туда, куда глядел Трент, на извитые кусты, пытаясь понять — не надгробия ли эти красные камни, скрытые в траве. Между деревьями лежал большой разбитый кусок крошащегося камня — если иметь живое воображение, можно увидеть в нем коленопреклоненного ангела.

Трент посмотрел под ноги, услышав там тихий звон металла. Наклонившись пониже, включил фонарик. Он засветился неприятным красным светом, я отпрянула от него, потом наклонилась, почти соприкасаясь головами с Трентом. В смятой траве лежал маленький колокольчик, потускневший до черноты. Не из сплошного металла, а из декоративных колец, напоминающих кельтский узел. Трент к нему потянулся, но я в приливе адреналина успела его оттолкнуть.

— Ты с ума сошел? — почти зашипела я, а он злобно на меня уставился. Я пожалела, что не толкнула его так, чтобы он сел на задницу. — Телевизор, что ли, не смотришь? Если на земле лежит блестящая штучка, не трогай! Иначе выпустишь чудовище, или упадешь в люк, или еще что-нибудь. И зачем ты свет зажег? Хочешь всем демонам по эту сторону лей-линий сообщить, где мы? О господи, надо было мне Айви с собой брать!

Удивление сменило гнев на лице Трента:

— Вы видите этот свет? — спросил он. Я выхватила у него фонарик и выключила.

— Еще бы! — воскликнула я шепотом.

Он дернул фонарик обратно:

— Люди не видят свет с этой длиной волны. Я не знал, что колдунам он виден.

Слегка смягчившись, я сбавила тон:

— Ну, я вот вижу. Не включай его.

Я не поверила своим глазам, когда он подчеркнуто включил свой фонарик и вызывающе поднял колокольчик. Тот слегка звякнул. Трент стряхнул с него землю и позвонил снова. Я просто не могла поверить. Уперев руку в бедро, я посмотрела неприязненно на красное зарево над разрушенным городом в нескольких милях от нас. Чистый звук заглох, и Трент сунул колокольчик в карман на поясе.

— Турист, блин, — буркнула я и добавила уже громче: — Если ты кончил возиться со своим сувениром, то пойдем.

Я шагнула к более понятной темноте извилистого дерева. Листьев на нем не было, оно казалось мертвым — холодный колючий ветер выдул из него всю жизнь.

Трент не пошел за мной, а вытащил какую-то бумажку из заднего кармана. Снова включил фонарик и направил его на карту. Красный свет озарил его лицо, и снова я, разъярившись, выхватила у него фонарь:

— Ты очень хочешь, чтобы нас поймали? — прошипела я. — Если я его вижу и ты его видишь, почему ты думаешь, что его не видят демоны?

Трент обернулся ко мне весьма агрессивно, но когда на фоне шелестящего в ветвях ветра послышался отчетливый шорох какой-то мелкой твари, бегущей по траве, закрыл рот.

— Вот надо было тебе звонить в этот колокольчик? — спросила я, утаскивая его в тень. — Обязательно надо было?

Меня затрясло, несмотря на плащ Дэвида, и Трент неодобрительно покачал головой:

— Успокойтесь, — сказал он, с шелестом складывая карту. — Не надо пугаться ветра.

Но успокоиться я не могла. Луна взойдет только перед полночью, но мерзкое зарево в небе освещало все так, будто на небе уже есть серп. Я посмотрела туда, где зарево было ярче всего, и решила, что это и есть север. В памяти всплыла карта Кери, и я взяла слегка на восток.

— Вот сюда, — сказала я, пряча в карман его фонарик. — А на карту будем смотреть, когда найдем подходящие развалины, где не будет видно света.

Трент сунул карту в карман и надел рюкзак на плечи. Я беспокойно перевесила сумку на другую руку, и мы двинулись в путь, радуясь, что хотя бы согреться можно будет на ходу. Трава скрывала ямки в земле, и я трижды споткнулась на первых тридцати футах.

— Как у вас с ночным зрением? — спросил Трент, когда мы нашли более или менее ровную полосу скошенной травы, идущую точно с востока на запад.

— Нормально.

Жалея, что не захватила перчатки, я прятала руки в рукава.

А Тренту все еще не было холодно. Он стоял рядом — шапка резко меняла контур его лица.

— Бежать можете?

Я облизала губы, подумала о неверной дороге, и вместо рвущегося наружу «Получше тебя!» ответила, подавив раздражение:

— Наверняка что-нибудь себе поломаю.

Он слегка нахмурился в свете зарева от облаков:

— Тогда идем шагом, пока луна не взойдет.

Он повернулся ко мне спиной и двинулся быстрым шагом, я бросилась догонять.

— Тогда идем шагом, пока луна не взойдет, — передразнила я его тихо, думая, что г-н эльф совершенно не просчитывает ситуацию. Вот подождем, пока он встретит своего первого демона — и тогда свою сморщенную эльфийскую тушку сразу спрячет за моей, где ей и место. А тем временем может спотыкаться об ямки в траве, авось сломает себе свою дурацкую ногу.

Давление ветра не ослабевало, у меня уже уши от него болели. Голова медленно клонилась вниз, и наконец пришлось заставлять себя поднимать глаза и смотреть мимо неустанно движущейся темной спины Трента. Он шел ровно, чуть-чуть быстрее удобного для меня темпа, беззвучно, как призрак, почти не тревожа высокую до пояса траву, огибая попадающиеся на дороге деревья. Я постепенно начала разогреваться и, глядя на Трента, засомневалась в правильности решения надеть кожаный плащ Дэвида. Он защищал ноги от колючего ветра, но неприятно шелестел по траве, которую комбинезон Трента едва задевал.

Когда мы вышли из травы и вошли под сень старого леса, лучше не стало. Подлеска почти не было, зато были корни деревьев. Мы миновали что-то вроде бывшего озера, заросшего густой ежевикой, ее колючие побеги наползали на край леса приливной волной.

Наконец я попросила остановиться, когда деревья сменились кусками бетона и отдельными полянами густой травы. Трент сдержал свой неутомимый шаг и обернулся. В порывистом прохладном ветре я, запыхавшись, показала на что-то вроде осыпающейся эстакады. Трент, не говоря ни слова, свернул к большим камням под нею.

Держась за бок и думая о воде и батончиках, которые уложила для меня Айви, я пошла за ним, уселась рядом на холодный камень, радуясь, что есть на что опереться спиной. С момента входа в лес я все время пыталась избавиться от ощущения взгляда в спину. Скрип молнии на моей сумке прозвучал каким-то утверждением нормальности в окружавшей нас багровой дымке с ее грязным ветром и густыми тучами.

Трент протянул руку за своим фонариком, и я отдала его. Эльф отвернулся, изучая карту, а я стала осматривать пройденную местность. Возле сухого озера мелькнул искривленный силуэт, человекоподобная фигура, неуловимая и сразу исчезнувшая. Трент прикрыл фонарик ладонью, и подсвеченный красным палец прочерчивал возможный путь от места нашего прибытия туда, где Кери обозначила доступ к демонской базе данных. Меня тревожило, что это не в городе, но она сказала, что базу поместили на святой земле, чтобы туда не залезли ни демоны, ни их фамилиары.

Карта, которую начертила Кери, была мне как-то зловеще знакома с ее волнистой линией сухой реки и отметками, показывающими старые мосты. Очень похоже на Цинциннати и Низины. А почему нет? Круг на Фаунтейн-сквер имелся по обе стороны реальности.

Я отвернулась, роясь в пакете.

— Пить хочешь? — спросила я, вытаскивая бутылку.

Он кивнул, и я передала ему воду. Вздрогнула от треска пластиковой пробки, а Трент замер, пока не убедился, что ветер дует по-прежнему и ночь тиха.

В мерзком красном свете его глаза показались мне черными.

— Угадаете, что находится на том клочке освященной земли, где они хранят свои образцы? — спросил он, постукивая по карте там, где Кери поставила звездочку.

Я посмотрела на карту, потом за спину Тренту на развалины, куда нам еще предстояло идти. Ближе к нам, сверкая в свете восходящей луны, стояли шпили. Очень знакомые.

— Не может быть, — прошептала я, заправляя прядь за ухо. — Базилика?

Трент пил воду, и кадык у него шевелился на горле. Ветер шелестел картой.

— Что же еще, — ответил он, кладя пустую бутылку в рюкзак.

Послышался звук скользящего камня. Трент резко выпрямился, у меня застучал пульс.

Свой «специальный фонарик» Трент выключил, но на нас с расстояния не более тридцати футов в кислотно-красной дымке смотрел кто-то перекрученный, сгорбленный, с болтающимися вдоль тела руками. Ноги обутые, штаны задраны выше тощих голеней. Короткая — до локтей — накидка полоскалась на холодном ветру. Лысая голова повернулась к востоку, будто прислушиваясь, потом опять к нам. Ждет? Проверяет? Пытается сообразить, пища мы или угроза?

Меня пробрала дрожь, никак не связанная суверенно понижающейся температурой.

— Убирай карту, — прошептала я, осторожно вставая. — Надо уходить.

Слава богу, что эта тварь за нами не пошла.

На этот раз впереди шла я, и от напряжения почти скользила среди развалин, а Трент отставал, спотыкаясь на ускользающих камнях, ругаясь, когда поскальзывался, стараясь удержаться в моем навязанном страхом темпе. Наземных демонов мы больше не видели, но я знала, когда слышала время от времени, как ползут или катятся камни, что они здесь. Я не задавалась вопросом, почему мне легче идти по развалинам в резких тенях от красного лунного света, чем по природному лабиринту деревьев и трав. Я только знала сейчас, что наше присутствие замечено, и медлить мне не хотелось.

Первое появление луны было для меня потрясением, и я старалась больше на нее не смотреть. Это был шар нездорового цвета с красными мазками, раздувшийся, повисший над ландшафтом развалин, будто угнетающий все под собой. Когда я открывала второе зрение и глядела в безвременье с безопасной стороны лей-линий, она всегда бывала серебристой. Чистый свет нашей луны, очевидно, преодолевал то уродство красных мазков, которое предстало мне сейчас. Видеть это зрелище, стоя на враждебной земле, окутанной красным, как моя душа окутана демонской слизью, — от этого очень резко стало ясно, как мы сейчас далеко от дома.

Мы переходили на медленный бег, где позволяла местность, двигались мимо развалин домов и редких цепочек деревьев, показывающих, где были когда-то бульвары, и углублялись в лес бетонных фонарных столбов, отороченных инеем, держа курс на шпили. Мне пришла в голову мысль, что все более смелеющие тонкие сутулые фигуры — это эльфы или колдуны, не ушедшие на другую сторону. А может быть, беглые фамилиары? У них были ауры, но неряшливые и неправильные, как порванная одежда. Как будто эти ауры истрепались от стараний выжить в ядовитом безвременье.

И я озабоченно нахмурилась, когда мы петляли среди искривленных металлических конструкций, которые могли когда-то быть автобусной остановкой. Не отравляю ли я себя, находясь здесь? И если так, почему Кери вышла отсюда нормальной? Может быть, потому что ей не позволено было меняться со временем, пока она была фамилиаром? Или Ал поддерживал в ней здоровье, восстанавливая ДНК по хранящемуся образцу? Или она никогда не выходила на поверхность?

Камешек подкатился чуть ли не мне под ноги, и я резко свернула влево, рассчитывая, что там будет открытая улица после разрушенного здания передо мной, и эта улица будет вести прямо к базилике. Я не думала, что это на нас идет охота загоном. Очень надеялась, что нет.

Трент шел вплотную за мной, и наше продвижение замедлилось, когда мы вышли из узкого прохода. Трент громко задышал, а я с облегчением опустила плечи, когда мы из развалин переулка выбежали на чистую улицу. Дорогу здесь захламляли обломки стен, но больше ничего. По нервному кивку Трента мы двинулись вперед, обходя обломки побольше, где мог бы притаиться тощий наземный демон.

Мы подходили к сломанным шпилям, и я взглянула вверх. На низких карнизах сидели только каменные горгульи, настоящих не было. Ушли они из безвременья с колдунами и эльфами или же их никогда здесь не было, — я не знала. Если не считать отсутствующих горгулий, здание казалось относительно невредимым, очень похожим на то, что на Фаунтейн-сквер. Я подумала, потому ли это, что оно освященное, или же у здешних жителей есть общий интерес поддерживать его таким. Трент остановился рядом со мной, и пока я рассматривала дверь, обернулся посмотреть, что у нас за спиной.

— Думаешь, входная дверь открыта? — спросила я, желая оказаться внутри. Хотя базилика выглядела точно как в реальности, освященная земля находилась лишь в границах алтаря.

За нами покатился камешек. Дернув головой как вспугнутый олень, Трент взлетел на паперть через две ступеньки и попробовал все двери. Не открылась ни одна. Видя, что на них нет наружных замков, я двинулась к боковой двери.

— Сюда! — шепнула я Тренту.

Он кивнул, быстро догнал меня. Я не могла избавиться от воспоминания, как отключила охранника его невесты на ступенях этой же базилики, когда шла его арестовывать. Все-таки Трент мне еще должен сказать спасибо, что я сорвала эту свадьбу. При том, что он убийца и наркобарон, женитьба на этой снулой рыбе была бы жестоким и извращенным наказанием.

Трент пошел вперед, а я медленно последовала за ним, наблюдая за улицей, и тут очередной камень прошуршал эхом в разрушенном городе. Болезненная луна встала над зданиями, красный пылающий свет создавал дыры там, где их не было, и маскировал там, где были. У меня пальцы покалывало, мне хотелось развернуть накопленное в мыслях безвременье и полыхнуть светом так, чтобы наземные демоны брызнули во все стороны. Но нужно было сохранить резерв, чтобы пустить в ход заклинания Кери. То есть в случае, если мне не придется сделать это раньше, спасая свою шкуру.

Знакомое зрелище двойной лестницы к боковой двери меня потрясло. Она была точно такая же, и на фоне нетронутого собора разрушение города впечатляло вдвойне.

— Трент, — прошептала я, чувствуя слабость в коленях. — Как ты думаешь, почему тут все вроде как параллельно? Я слыхала поговорку Миниаса: «Когда два мира столкнутся». Безвременье — это зеркало нашей реальности?

Трент помедлил, опустил глаза от луны к земле, к роще деревьев, выросшей там, где была раньше боковая парковка.

— Может быть. И разрушено оно из-за демонов?

Я вздрогнула от резкого стука камня.

— Может быть, у них Поворот прошел как-то неудачно.

— Нет, — сказал он, беззвучно продвигаясь вперед. — Деревьям, мимо которых мы проходили, больше сорока лет. Если бы что-то случилось в момент Поворота, им столько лет не могло бы быть. Эльфы ушли отсюда две тысячи лет назад, а колдуны — пять. Если бы безвременье было отражением реальности, то после расхождения подобия должны были бы кончиться, а эти два мира повторяют друг друга почти до сегодняшнего дня. Нет логики.

Он осторожно пошел по ближайшей бетонной лестнице, я за ним, глядя не под ноги, а за спину.

— Будто тут вообще хоть в чем-то есть логика.

Трент попробовал дверь — заперта. Я крепко сжала губы, поставила сумку, чтобы достать набор отмычек Дженкса. От, звука осыпающихся камней у меня замерзшие пальцы задвигались быстрее, а Трент стал озираться вокруг. Мне хотелось убраться с этой улицы, причем еще вчера.

Я нашла набор, сунула его под мышку и застегнула сумку.

На стоящем неподалеку дереве сильно закачалась ветка, что-то темное упало на землю. Черт. Трент прислонился спиной к двери, продолжая наблюдать.

— Как вы думаете, может быть, параллельны не только здания? — спросил он.

Я стала возиться с замком. Господи, чего бы я только ни отдала, лишь бы Дженкс сейчас был здесь.

— Например, жители?

Я протянула руку за его «специальным фонарем», пошевелила пальцами, и он мне его отдал.

— Например.

Я посветила на замок, вздохнула, увидев, насколько заржавел. Может быть, можно просто выбить дверь? Но тогда мы ее не закроем.

Мысли вернулись к вопросу Трента, и я постаралась не представить себе демона с моралью как у Трента.

— Надеюсь, что нет. — Я встала, он глянул на меня. — Сейчас попробую открыть замок, — сказала я. — Прикроешь мне спину?

Черт возьми, не нравилось мне это, но выбора не было.

Трент замялся, будто услышав больше, чем я просила, потом обернулся к деревьям.

Я сделала глубокий вдох и постаралась отключиться от ветра, от пыли, от которой болели глаза. Футляр, который купил Дженкс для своих инструментов, был мягким на ощупь. Надо было развязать на нем завязки — они тихие, в отличие от шумной молнии. Дженкс — в душе вор, он все предусмотрел.

Футляр раскрылся без единого звука, и со вспышкой, от которой я отшатнулась, вылетел Дженкс.

— Твою мать, Рейч! — выругался пикси, отряхиваясь золотой пыльцой. — Я уж думал, меня укачает вконец. Ты когда бежишь, скачешь кузнечиком. Мы уже на месте?

Я смотрела, отвесив челюсть, постепенно теряя равновесие и садясь на задницу.

— Базилика? — спросил Дженкс, видя, как застыл Трент, лишенный дара речи. — Надо же, хрень какая. Комбинезончик у тебя отличный, Трент. Тебе никто не говорил, что которые в комбинезончиках, тех едят первыми?

— Дженкс! — наконец сумела я произнести. — Откуда ты взялся? Тебе здесь не место!

Пикси сложил крылья. Сел ко мне на колено и осторожно расправил рукой нижние крылья. Свет от него исходил ясный и чистый, единственное, что было здесь по-настоящему белым.

— Будто тебе здесь место, — ответил он сухо.

Я посмотрела на Трента и увидела по его нахмуренному лицу, что он уже видит проблему.

— Дженкс… Трент оплатил только четыре перехода. Раз ты с нами, у нас остался только один.

Трент отвернулся от леса, не скрывая своей злости:

— Последний переход — мой. Я не отвечаю за глупость вашего напарника.

Господи, я же застряла в безвременье!

— Ты, эльф дубоголовый! — воскликнул Дженкс, взлетая взрывом золотистых искр.

Стоящие в тени деревья зашелестели одновременно, и я вскочила на ноги. Ни Дженкс, ни Трент этого не заметили, поскольку Дженкс уже вытащил шпагу, наставив ее Тренту в глаз.

— Я у Рэйчел напарник, — продолжал он, и свет от него создавал пятно нормального цвета на исцарапанной боковой двери. — Я пришел с ней, и я включен в ее проезд, как ее туфли или лента для волос. Людской закон не признает нашего существования, значит, и демонский тоже. Я — принадлежность, мистер эльфийский волшебник, — сказал он с горечью. — Так что нечего мне тут хвостом вертеть. Ты думаешь, я подверг бы опасности жизнь Рэйчел, воспользовавшись ее пропуском, если бы не был уверен, что обоим нам открыт выход?

О боже мой, боже мой, лишь бы он был прав!

Дженкс увидел мой испуг, и крылья его застрекотали тоном выше.

— Я не считаюсь, черт вас побери! Я не использовал ни одного из ваших переходов!

Трент подался вперед, собираясь сказать что-то неприятное, но тут на соседней улице громыхнул большой кусок камня. Мы все застыли, а Дженкс приглушил свое сияние.

— Дженкс, сдай назад, — сказала я, мысленно ругая себя на все корки. — Если остался только один переход, его получает Трент.

— Рейч, он может еще выторговать! И должен был по-любому меня включить…

— Я не буду просить Трента торговаться тут с кем бы то ни было. Переход получает он! — Страх бурлил во мне, густой и черный. — Сделку заключил он. Ты нарушил ее условия.

— Рейч…

Он был испуган, и я протянула ему ладонь, чтобы он на нее сел. Будь оно все проклято во веки веков.

— Я рада, что ты здесь, — сказала я тихо, не дав себе вздрогнуть при звуке посыпавшегося камня. — Трент получит этот вшивый переход. Он нас сюда привел, мы сможем сами выбраться. Вот так мы и поступим — если вообще будет нужно. Если Миниас не будет знать, что ты проехался зайцем, у нас еще вполне могут быть два перехода наружу.

Крылья Дженкса слились в печальную синеву.

— Пикси не считаются, Рэйчел. Никогда не считаются.

Но для меня он очень даже считался.

— Можешь вскрыть замок? — спросила я, меняя тему. — Надо убраться с улицы.

Пикси издал самодовольный звук и спрыгнул на проржавевший замок.

— Тинкины тампоны! — выругался он, копаясь в ржавчине и медленно исчезая внутри, оставив только тусклое сияние. — Как сквозь песчаный холм лезть. Ох, убьет меня Маталина. Одно только хуже крови отстирывается — ржавчина.

Я очень надеялась посмотреть, как Маталина будет его убивать. Хотела надеяться.

Полная тревоги, я привалилась спиной к двери и вознесла безмолвную молитву, чтобы наземные демоны еще какое-то время держались на расстоянии. Я не могла сейчас поставить круг или зачерпнуть из линии, хотя ощущала одну сильную неподалеку, на том берегу высохшей реки, где был бы Иден-парк. Если бы я к ней подключилась, немедленно явился бы демон расследовать, что произошло. Я перевела взгляд на Трента. Нет, просить его выговорить для нас переход отсюда я не стану. Но страх сжимал грудь тисками. Черт бы тебя побрал, Дженкс.

У Трента подергивались руки, вид у него был встревоженный. Зачем я опять это делаю?

— Как оно там, Дженкс? — спросила я вполголоса.

— Сейчас, минутку. Тут ржавчины полно. И не волнуйся насчет обратной дороги, Рейч. Я видел, как это делал Миниас.

Надежда плеснула приливом адреналина, я встретила удивленный взгляд Трента.

— И ты можешь меня научить?

Дженкс вылез из замочной скважины, приземлился на ручку двери, тряся крыльями, с которых летела ржавчина.

— Не знаю, — ответил он уже громче. — Может, если наш милейший эльф даст мне этот амулет, чтобы вернуться и сравнить, так ли это было, как прыгать сюда.

— Нет, — сурово ответил Трент. — Я не буду вновь затевать переговоры, потому что ваш хвостик увязался за нами.

У меня щеки вспыхнули от злости:

— Дженкс — не хвостик!

Дженкс взлетел и сел ко мне на плечо:

— Рэйчел, брось. Трент не стал бы себе покупать разгадку за доллар, даже будь у него миллион. Я видел, что случилось, когда Миниас протолкнул нас за линии. Безвременье — это как капля времени, выбитая из потока, лежит сама по себе без прошлого, подталкивающего сзади, или же будущего, которое тянет вперед. Она привешена к нам лей-линиями, ну, типа того. Твои круги сделаны не из других реальностей, они сделаны из того растяжимого вещества, что держит вместе нас и безвременье, не давая безвременью исчезать, как оно должно бы. Но я тут вроде слышу, что-то приближается, так что, может, зайдем внутрь?

Капля времени? — подумала я, толчком открывая дверь в угольную черноту. Меня встретил запах высохшего клея, а на скрип открытой двери отозвался гортанный крик, заглушив шелест ветра, и страх проник до самой глубины моей души, выкорчевав оттуда все остатки смелости. Крик был далеким, но вокруг нас явно слышалось движение.

— Иди! — прошипела я Тренту, и эльф нырнул в дверь. Я схватила сумку и устремилась следом, торопясь так, будто чудище из-под кровати сейчас высунет лапу и схватит меня за ногу. Трент остановился в дверях, и я влетела в него. Мы упали в тусклом падающем из двери свете. Дженкс ругался и требовал, чтобы мы закрыли дверь, а я дышала густой пылью, пытаясь подняться.

Трент сумел добраться до двери первым и захлопнул ее, оставив лунный свет снаружи. Внутри было теплее — ветра не было. Я вообще ничего не видела, слышала только, как пальцы Трента скребут замок да еще — как он дышит в темноте, громко и резко. Черт побери, еле-еле успели. Я ждала, замерев, что сейчас в дверь начнут колотить, но все было тихо.

— Ну и дурацкий же у вас вид вот так, на полу, — сказал Дженкс, отряхиваясь, пока не начал светиться. — Я пойду проверю двери. Если мы и правда в базилике, то я точно знаю, где они. Секунду.

Его чистое сияние улетело прочь, оставив кильватерный след падающей пыльцы. Господи, до чего же я рада, что он здесь!

В темноте возникло красное свечение Трентова фонарика. Лицо у него осунулось, измазалось пыльными полосами, комбинезон покрылся белым налетом, похожим на пепел. Больше, пожалуй, фонарик ничего не освещал, и мы поднялись. У эльфа нашего есть карточка «выход из тюрьмы», а у меня нету. Но я, честно говоря, предпочитала Дженкса.

— У меня есть фонарик поярче, — предложил он. — Только я бы подождал его включать, пока мы не услышим… Дженкса?

Я приподняла брови в чуть более милостивом настроении.

— Превосходная идея, — ответила я, желая, чтобы он посветил тем фонариком, что есть, вокруг нас. А лучше — вверх. В кино никто вверх не смотрит, пока слюна на макушки не закапает.

Я вытаскивала собственный фонарик, когда вдруг загудело под сводами, и мы с Трентом одновременно встали в стойку. Храм залил электрический свет. Моргая, мы встали, оглядывая интерьер небольшого собора.

Время, подумала я, открыв рот. Безвременье — выплеск из времени? Привязанный к нам лей-линиями, и мы тащим его за собой? Вот откуда такая параллельность?

Не знаю, но базилика выглядела как та, откуда я как-то выволокла Трента. Ну, похожа на ту. Выцветшая желтая пена покрывала витражи изнутри, не пропуская свет ни в ту, ни в другую сторону Скамьи стащили в глубину святилища и свалили грудой полуобгорелого лакированного дерева. Копоть и прогары измазали стены и потолок. Купель… господи помилуй меня, она была полна чего-то вроде почерневших костей и волос, невероятно грязных. А вокруг нее — мерзкого вида черное пятно. Кровь? Я не собиралась смотреть ближе.

Наконец я подняла глаза, и их защипало слезами. Красивая резьба по дереву осталась на месте, и люстры едва слышно позванивали. От них исходила белая дымка — гудение электричества стряхнуло осевшую пыль, и она тихо спадала на плиты пола, выщербленные бушевавшей тут яростью.

Трент пошевелился, и я посмотрела на алтарь у него за спиной. Алтарь находился на возвышении, и оно тоже было покрыто черными пятнами. Что-то здесь произошло по-настоящему отвратительное. Я почувствовала, как кривится у меня лицо, и закрыла глаза. Святилище либо разрушено, либо осквернено колдунами или эльфами. Если это иное время, насколько мы далеко впереди?

Я не решалась глянуть на оскверненный алтарь, идя к возвышению за Трентом. Мне показалось, будто я почувствовала дрожь, пронизавшую мне ауру, когда я ступила на освященную землю, и когда я глянула на Трента, он кивнул.

— Здесь все еще освященная земля, — сказал он, глядя на алтарь. — Давайте найдем образцы и уберемся отсюда.

Легко тебе говорить, подумала я мрачно, не веря Дженксову объяснению, будто он не считается.

Наш разговор прервал стрекот крыльев, и облегчение я испытала почти болезненное, когда из дальних помещений прилетел Дженкс. Но чувство облегчения оказалось недолгим — он приземлился на мой протянутый кулак, серый и совершенно не в себе.

— Не ходи туда, Рэйчел, — прошептал он, и на присыпанном ржавчиной лице видны были следы слез. — Прошу тебя, не ходи. Оставайся здесь. Кери сказала, что образцы держатся здесь, на святой земле. Никуда больше тебе не надо. Прошу тебя, обещай мне, обещай, что не пойдешь.

У меня от страха в сердце сгустился ком, и я кивнула. Хорошо, я буду здесь.

— Где образцы? — спросила я, поворачиваясь, и увидела, как Трент водит ладонью по резному дереву, будто ищет потайную панель. Желтая пена на окнах будто впитывала свет. Послышался стук когтей, и я со свистом вдохнула сквозь зубы, а Трент замер. Кто-то полз снаружи по стеклу.

— Господи, — сказала я, отступая к алтарю и прислоняясь к нему спиной, глядя вверх. — Трент, у тебя оружие есть какое-нибудь? Пистолет, например?

Он посмотрел на меня с отвращением:

— Вы сюда попали, чтобы меня защищать, — сказал он, сокращая между нами расстояние и подходя вплотную. — Вы не взяли с собой оружия?

— Еще как взяла, — огрызнулась я, вытаскивая пейнтбольный пистолет и направляя его в потолок, откуда доносился звук, — Я просто думала, раз ты убийца, может, у тебя тоже пистолет есть. Трент, ну правда же, ты принес пистолет?

Он стиснул зубы и отрицательно мотнул головой, но дотронулся рукой до широкого бокового кармана, проверяя. Может, пистолета у него и нет, но что-то есть. Отлично. Мистер Каламак имеет при себе секретное оружие, которым делиться не хочет. Оставалось надеяться, что ему не придется это оружие применять. С колотящимся сердцем я смотрела на желтую пену и старалась дышать помедленнее. И как же мы справимся с делом, если нас атакуют? Если поставить круг защиты, на нас навалятся кучей настоящие демоны.

— Дженкс? — позвала я его, когда донеслось царапанье с другой стороны церкви. Черт, теперь тут их двое. — Ты слышишь где-нибудь гудение жесткого диска или что-то такое? Кери говорила, что все хранится в компьютере. Надо побыстрее.

Дженкс с посеревшим лицом взлетел в слабой вспышке золота с некоторым янтарным оттенком. Будто просачивалось красное зарево снаружи.

— Сейчас посмотрю.

Он полетел прочь, а я со вспотевшими ладонями отследила второй набор когтей, идущий по потолку туда, где копал первый. Первые семь мерзких рож, что сюда прорвутся, тут же будут уложены спать, но если они не каннибалы и не едят своих мертвых сородичей, то сюда припрется куда больше наземных демонов, чем у меня есть сонных зарядов.

Два скребущих звука объединились, и я встрепенулась на резкий треск, предшествовавший глухому удару. Потом крик, отчаянное царапанье когтей по камню и стеклу до самой земли. Я слушала, не решаясь дохнуть или шевельнуться. Горгулья? — подумала я. Здесь есть горгульи? Они свирепо хранят верность своим церквям и защищают их от нападения. Единственное объяснение. Разве что упали оба, но слышалось, будто только один.

Трент с облегчением вздохнул, но я все смотрела в высокие окна, не веря, что это не были просто два неуклюжих наземных демона и сейчас не полезут еще и еще.

— Кажется, проехало, — сказал Трент, и я посмотрела на него недоверчиво:

— Готов ручаться?

— Сюда, ребята, — позвал Дженкс, повисший в воздухе перед белой статуей Богоматери. — Из-под нее какая-то электроника жужжит.

Последний раз глянув на Трента, я сунула пистолет за пояс сзади и пошла от алтаря к Дженксу. Пикси опустился на плечо статуи, как-то очень правильно смотрясь между ее сердцем и нимбом. Трент подошел вместе со мной и прежде, чем успела хоть слово сказать, протянул руки к коленям статуи, определенно собираясь ее отодвинуть.

— Нет! — крикнула я, сама не зная почему — разве что потому, что она единственная на первом этаже не была измазана или осквернена.

Но Трент мрачно нахмурился, и когда я схватила его за плечо, чтобы отдернуть от статуи, он протянул к ней руки.

Через руку, через грудь прошла боль, сводящая мускулы судорогой электрошока. Я услышала вопль Трента и, наверное, отключилась. Потому что следующее, что я помню — я лежу на полу, отлетев фута на четыре, а надо мной парит Дженкс.

— Рэйчел! — вопил он, и когда я приложила руку к гудящей голове, рука двигалась медленнее, чем должна была. Я приподнялась на локтях. — Ты жива? — с тревогой спросил Дженкс.

Я сделала вдох, потом еще один. Блуждающий взгляд упал на Трента — он сидел по-турецки на полу и держался за голову. Из носа у него шла кровь.

— Эльфийский кретин, — буркнула я, чувствуя в ушах собственный пульс. — Кретин эльфийский! — заорала я, и Дженкс отлетел назад, улыбаясь с облегчением.

— Жива, — вздохнул он, и летящие с него искры стали серебристыми.

— Ты не в своем уме? — орала я, и голос отражался эхом от высоких сводов. — Ты не подумал, что она под защитой?

Трент поднял голову:

— На ней сидел Дженкс.

— Дженкс — пикси! — Я продолжала орать, выжигая из себя некоторый страх. — Их никто не принимает всерьез, потому что никто не знает, насколько они опасны, башка твоя тупая бизнесменская! Ты здесь абсолютно вне своей стихии, так что сиди на заднице и молчи, ты понял? Ты меня сюда привел? Ну так и не мешай работать профессионалу, иначе из-за твоей неколебимой убежденности «я-тут-самый-умный» мы погибнем все! Я тебе обещала, что буду тебя защищать и доставлю домой целым, но только если ты прекратишь сам фигней страдать. В общем… сиди тихо и не делай ничего!

Это я уже просто выкрикнула, но я действительно взбесилась.

— И спасибо тебе большое, — добавила я, вставая и стараясь избавиться от остатков судороги в руке. — Вот теперь у меня еще и голова болит. Удружил.

Дженкс осклабился, а я поморщилась на собственную несдержанность — непрофессионально это, кричать на клиента.

— Давно пора было поставить его на место, — сказал Дженкс, и я нахмурилась сильнее.

— Вроде того, — ответила я, скованными движениями подходя к статуе и разглядывая благословенную Мать Марию и ее самодовольную усмешку. — Вот теперь как нам образцы взять?

Крылья Дженкса застрекотали тоном выше, а я посмотрела на его удовлетворенную физиономию — и тут же почувствовала, что моя озабоченность прошла.

— Ты уже знаешь, как туда пролезть?

Он кивнул.

— В подножии есть трещина, куда вполне пролезет мышь. Я их достану.

Я с облегчением и громко вздохнула. Магическая защита статуи его не распознала. Он не в счет. Хотя на самом деле в счет, и еще как. Сейчас он снова спасал мою шкуру.

— Дженкс, спасибо тебе, — прошептала я.

— Так для того ж я и здесь, — ответил он, порхнул за спину статуи и исчез.

Значит, открыт мне путь домой. Ну, почти наверняка открыт. Может быть.

В громком молчании я обернулась — Трент все еще возился с кровоточащим носом. От запаха крови проснулись шепоты и шорохи в тенях возле купели, и хотя я знала, что все это — мое воображение, было мне от этого жутковато. Подойдя к границе освященной земли, я села на верхнюю ступеньку и вспомнила, как стояла здесь на свадьбе Трента — прямо перед тем, как его арестовать. Присутствие Трента за спиной я чувствовала, но не обернулась. Он секунд шесть помолчал, потом я услышала, как он встает. Снаружи, от нижнего края входной двери, послышалось царапанье, будто кто-то копает, и меня пробрала дрожь. Звуки начинались и прекращались, будто их кто спугнул, но дверь была куда толще, чем оконные стекла.

Я заставила себя дышать ровно даже тогда, когда Трент остановился от меня в пяти футах и стал молча смотреть. Повернув поясную сумку, я достала остатки воды и допила. Рядом за поясом оказался мой пистолет, и я, достав его, направила в сторону двери.

Трент смерил меня взглядом:

— Это все, что вы намерены делать?

У меня пульс стал быстрее, я глядела на входную дверь, от которой шли скребущие звуки.

— Может, потом перекушу немного, если никто в эти двери не вломится.

Донесся гулкий голос Дженкса.

— Я нашел терминал! Он в бетонной комнате без дверей — протиснулся туда через кабельные каналы. Крыло, блин, порвал. Тинкин хрен, я теряю столько пыльцы, что могу громоотводом служить. Сейчас надо будет еще влезть в систему и разобраться, но справлюсь, только время уйдет.

Я подтянула поближе сумку с колдовскими причиндалами. Если Дженкс поминает имя Тинки всуе, значит, жив и здоров. Солнце взойдет в семь, и Миниас будет свободен. Если мы отсюда к тому времени не уберемся, мало нам не покажется, хоть мы и на святой земле. А деревянная дверь, даже под защитой горгулий, настоящего демона не остановит. Во всяком случае, надолго.

Трент вздохнул, сел на ступеньки, задрав колени чуть ли не до подбородка.

Сидим и ждем.