Деньги за путину

Свадьба Шелегеды

Шелегеда слыл человеком нетерпеливым и потому, приняв решение, тянуть не стал. Справлять свадьбу решили в сельском Доме культуры. Руководитель художественной самодеятельности Дрозд обещал организовать музыку и даже устроить небольшой концерт.

Главным специалистом по свадьбам в колхозе считалась Лена Смолькина, секретарь комсомольской организации. Большая выдумщица, она так умела организовывать молодежные свадьбы, что те превращались в настоящее театральное представление. В них было все: выкуп невесты, подношение хлеб-соли, катание на собачьих упряжках. Жениха заставляли колоть при всех поленницу дров, стрелять в мишень, мастерить табурет, невесту — пеленать куклу, подметать пол. И когда все эти испытания заканчивались, начиналось застолье.

Все это под общие возгласы одобрения с успехом проделали молодожены, благо опыта им не занимать.

К тому времени сняли невода остальные две бригады. Шелегеда пригласил всех находящихся на центральной усадьбе колхозников и конечно же, в полном составе свою бригаду. Не было только Витька и Корецкого. Набралось что-то около двухсот человек.

Чаквария решил прямо на свадьбе подвести итоги путины. Его всегда огорчало то, что для охотников и оленеводов каждый год в конце сезона устраивались слеты, а у рыбаков не получалось, так как после расчета все спешили в отпуск. Председатель не возражал против совмещения приятного с полезным.

Главным угощением была, конечно же, рыба. В изобилии и всех видов икра, а также грибы, ягоды, дичь.

Людмила все эти дни ходила будто в столбняке. Смешанное чувство владело ею. Много лет назад тот же колхоз устраивал в ее честь комсомольскую свадьбу — жених тогда работал здесь вездеходчиком. И ей представлялось очень неудобным повторять все это заново, при тех же людях. Но Шелегеда настоял. Может быть, именно поэтому и решил все устроить в том же клубе, словно хотел исправить ошибку, допущенную тогда, чтобы люди оценили их совместную жизнь, так сказать, по последнему результату. Это было наивно и жестоковато.

Однако то чувство неловкости, которое Людмила испытывала перед второй свадьбой, как-то смягчалось иным, которое можно было выразить четким и ясным словом — определенность. Шелегеда дважды решать не будет. Не будет, пока она жива, у такого человека повторной свадьбы. В это Людмила верила как в себя. А Шелегеду она любила и с радостью сознавала, что только с ней он становится добрым и ласковым, только с ней он словно оттаивает. Если бы не эта страсть к деньгам. Деньги ему были нужны для осуществления странной мечты — безбедно жить, не работая, где-нибудь в лесу на «материке». Людмила, однако, его не разубеждала. Пусть думает так.

В шесть часов вечера из столовой принесли посуду, к тому времени Дрозд развесил по всему фойе рыбацкие сети, плакаты с поздравлениями, а к восьми — столы уже были накрыты.

По такому случаю Савелий купил себе новый костюм и теперь фланировал вдоль стен, выбирая ракурсы для съемки. Слава Фиалетов явился с женой. Она была в брючном белоснежном костюме из кримплена, сияла кольцами, браслетом, серьгами и большой брошью на груди. Савелий вспомнил слова Шелегеды про кольцо в нос. Он представил кольцо в носу Славиной жены и не мог удержаться от смеха.

— Чего ты? — толкнул его Антонишин и закрутил своей бычьей шеей, изнемогая от тугого воротничка. Он тоже пришел с женой, худенькой некрасивой женщиной. Омельчук сидел с блондинкой в сторонке у окна я, казалось, дремал носом. Анимподист не отходил от Нноко, который уже был явно навеселе и всюду лез со своими советами.

В комнате музыкантов до поры до времени сидели Шелегеда с Людмилой. Сидели, тосковали. Григорий молча курил, поглядывая на часы, Людмила старалась быть спокойной, чувствуя волнение мужа, теперь уже мужа — два часа назад секретарь сельсовета документально оформила их законный брак. Но спокойствие это доставалось ей с большим трудом. Еще и потому, что дочку Таню она на это время поручила соседям, а та тоже не хотела оставаться, плакала и вообще капризничала с самого утра.

Но вот в дверь просунулось сияющее лицо Анимподиста:

— На выход, молодожены! — За дверью кипел людской говор, смех, позвякивала посуда, слышались крики: где они? подать их сюда…

Они вышли и под восторженные крики чинно прошли в зал. Дрозд вместо марша заиграл свою коронную о дроздах. Все захлопали. Слово взял председатель. Он пожелал счастья новобрачным и предложил выпить шампанского.

После традиционного «горько» попросил слово Чаквария.

— Дорогие товарищи! — сказал он. — Позвольте мне в этот торжественный вечер сообщить вам радостную весть — наш колхоз с честью справился с планом добычи кеты, выполнил в основном все пункты социалистических обязательств. Правление колхоза вчера подвело итоги соревнования и решило первое место присудить коллективу бригады Владимира Татаринова. Им пришлось тяжелее всех. Бригадира прошу получить вымпел, грамоту, денежную премию.

Зал взорвался аплодисментами, криками «ура». Дрозд опять было затянул свою песню, По вовремя спохватился и заиграл победный туш.

Татаринов принял грамоту.

Чаквария потребовал снова тишины.

— Учтите, товарищи, мы оцениваем не по срокам выполнения плана. Бригаде Константина Генерозова, например, вручается грамота и премия за высокое качество сданной продукции — у нее почти вся кета отошла первым сортом.

Под аплодисменты Генерозов потряс грамотой.

— А Шелегеде по случаю сегодняшнего торжества тоже подарок. Прошу.

Шелегеда долго рассматривал маленький клочок бумаги с большой круглой печатью.

— Читай, что там, читай, — требовали гости.

— Чего тут читать, — крикнул Шелегеда. — Квартира! Новая квартира. Приглашаю всех на новоселье!

Снова музыка, снова все встали. Кто-то не к месту настойчиво требовал: «Горько! Горько-о-о…»

Чаквария похлопал в ладоши:

— Тише, товарищи, тише! Слушай сюда…

И вдруг в установившейся тишине кто-то внятно произнес:

— Еще и ордер. Где справедливость?

Людмила побледнела и вопросительно посмотрела на мужа. Он отставил бокал, запальчиво крикнул:

— При чем тут квартира? Работать надо…

Если бы не эти последние слова.

Поднялся парень по прозвищу Кудлатый. Все заметили, что он был изрядно пьян.

— Да, работать надо. Я за то. Но надо еще и честно, понял? Конечно, извините, такой момент… Не течением, я говорю, не течением снесло его невод. Сам подрезал. Даже свидетель есть, которого вы выгнали. Так? Да и браконьеров развели. Так? Один уже в тюряге сидит. Так? — Кудлатый покачнулся и оглядел зал осоловелыми глазами. — Извините, конечно, но я правду люблю…

Начался настоящий гвалт.

— Тоже гости…

— На свадьбу пришли, а не на рабочее собрание.

— Ничего. Мы тут все свои. И радости, так сказать, и горести.

Двое ухватили Кудлатого под руки и пытались вывести из-за стола.

— Отпустите его! — крикнул не своим голосом Шелегеда.

— Я и сам уйду, подумаешь. За одним столом с вами…

Люда резко встала, растерянно оглядела гостей, метнулась. Но Шелегеда схватил ее за руку и сдавил с такой силой, что она ойкнула.

— Тихо! — рявкнул Шелегеда. — Вопросы заданы — отвечаю. Да, оттяжки я срезал. Потому что не верил в то место. Повара не выгоняли — сам не мог работать. Корецкий обыкновенный вор. Тут моя вина, недоглядел. Посему… посему возвращаю ордер колхозу; пусть достойному дадут. На этом торжественная часть закончена, начинаем свадьбу. Всем оставаться на местах, в том числе и Кудлатому. Я на него обиду не храню. Как поняли?

Вскочил Савелий:

— Товарищи, вы ничего не знаете. Если бы не подлость Кудлатого, мы бы не возились с кунгасом. Это по его вине разлетелся гудрон. Тоже честный нашелся…

— Какой гудрон? Какая солярка?

— Савелий, сядь, ради бога, не возникай. Еще слово! — погрозил ему Шелегеда. — Не здесь счеты сводить.

Чаквария пытался что-то объяснить, но его никто не слушал. Председатель наклонился к нему и тихо проговорил:

— Считайте, Николай Захарович, что вы получили еще один выговор за сегодняшний вечер.

— А может, все к лучшему, председатель? — Чаквария хитро подмигнул. — Все на свои места станет.

— Это же свадьба.

— Конечно, конечно, не думал я, что так круто обернется, но не беда.

Председатель поднял руку:

— Чаквария не успел все сказать. Так скажу я. Мы ведь еще приняли на правлении ряд решений. Виктор Варфоломеев, рыбак из бригады Григория Степановича Шелегеды, совершил, товарищи, настоящий подвиг — спас катер морского порта, спас человека и спас колхозный невод. Это героический поступок…

— Ура герою! Ура бригаде Шелегеды!

— Совместно с морским портом колхоз решил премировать Варфоломеева мотоциклом с коляской.

Все встали с мест и долго аплодировали.

— И еще, — сказал председатель. — Поощрить за внесение ценного рационализаторского предложения по изготовлению балластных якорей невода рыбака из бригады Шелегеды Савелия Водичку.

Савелий вмиг покраснел… Но его уже подталкивали в спину, поздравляли. Он взял диплом, хотел сесть, но раздумал:

— Товарищи рыбаки и гости, товарищи руководители колхоза «Товарищ»! Я не думал говорить и не умею, можно сказать, впервые в жизни… Я недавно на Чукотке и пошел на путину, чтобы это самое… заработать слегка…

Раздался смех:

— Правильно сделал, Савелий.

— Но дело, товарищи, совсем не в деньгах. Я впервые узнал, что такое настоящий физический труд…

— Ну и как?

Савелий покраснел и махнул рукой:

— Это здорово! Я научился работать, как бы это сказать? Познал радость труда. То есть теперь я знаю, на что я способен. Всякое у нас было, но вы все отличные ребята… Спасибо вам! И я еще хотел бы работать в вашем колхозе…

В штабе народной дружины долго скучал, зевая, дежурный милиционер. Однако подумал: «Ну и шум там, колхоз без базара не может…»

Свадьба была в самом разгаре. Лишь невеста нет-нет да и посматривала настороженно на Шелегеду. Глаза ее словно говорили: «Как же так, Гриша?»

— Не горюй, — успокаивал ее Шелегеда. — Все теперь у нас будет хорошо. И с бригадирством завяжу, и уедем совсем в Россию.

Однако дома он вдруг сказал:

— С отъездом, видимо, придется маленько подождать.

— Опять на подледный пойдешь? — удивилась Люда.

— Не угадала. Проведем недельки две у стариков и вернемся. Интересное дело мне предложил на свадьбе председатель.

— Какое?

— Новые, какие-то невиданные станки пришли. Говорит, поработай на них, освой, смену подготовь.

— А ты откуда эти станки знаешь?

— Я все знаю! — хвастливо сказал Шелегеда.

Она провела рукой по жестким волосам мужа:

— Значит, опять новая затея?

— Новая.

— Ну спи, беспокойная твоя голова. Мне с тобой хорошо. Пусть будут станки. Лишь бы ты надолго не уезжал от меня.

— Не буду, — сонно пробормотал Шелегеда.

А в семье Славы Фиалетова к этому рассветному часу постепенно затихал скандал, начавшийся еще на свадьбе. Поводом послужила реплика, брошенная женой Славы, когда Шелегеде вручили ордер.

— Вот так надо устраивать свадьбы.

— Что, у тебя квартира плохая? — недовольно буркнул Слава и тотчас пожалел о сказанном. Дело в том, что хорошую благоустроенную квартиру, в которой они сейчас жили, получила жена. И при случае она не могла отказать себе в удовольствии напомнить ему об этом: «Ты, вот, мол, специалист, работаешь столько в колхозе, а квартиры дают другим».

Так и пошло.

— Господи! — презрительно опустила уголки губ жена. — Молчал бы уж про квартиру. На тебя надейся, так вообще…

— Да заткнись наконец! — неожиданно оборвал Слава.

— Грубиян! Подожди, поговорим дома.

На этом словесная перепалка прекратилась, но настроение у обоих было уже невозвратно испорчено. Оттого Слава пил рюмку за рюмкой, все мрачнел, мрачнел, ничего не слышал, ни с кем не разговаривал. И только когда хмельной Нноко в общем гаме крикнул: «За Витьку!» — Слава первым услышал это имя.

— За Витьку! За Витьку-у! Вы что, Витьку забыли? А я сейчас пойду к нему и с ним выпью. Да, выпью! Если бы не он, может быть, не было бы сейчас этой свадьбы…

Жена больно толкнула Славу и пригрозила сейчас же уйти домой.

— Ну иди, пожалуйста, иди… подальше…

А дома началось:

— Пьяница, хулиган, голодранец… Скажи спасибо, что я еще с тобой живу. Дура несчастная! Сколько кругом настоящих мужчин, не чета тебе. А тут связалась… Всю жизнь исковеркал, проклятый!

Слава ошалело уставился на жену, хмель точно рукой сняло.

— Ах ты! Значит, ты так теперь заговорила. Так, да! А это откуда все! — он неопределенно ткнул пальцем в пространство. — Эти магнитофоны, радиолы, ковры! А эти побрякушки откуда? — Он рванул с шеи жены кулон на цепочке. А вот это? — Слава дернул створку шифоньера и одним махом сорвал с плечиков шубы, платья… Образованная! У тебя пять книг-то в доме не наберется. Одно тряпье…

— Тише, дочь разбудишь. Тоже мне, разбуянился. Ложись лучше спать, — изменила вдруг тон супруга.

— И не лягу. С тобой вообще не лягу, — все больше распалялся Слава. — Подавись ты этим золотом! С меня хватит по горло этой жизни. Все!

— Что все? — не на шутку испугалась жена.

— А то все, что уеду на Балтику. Там я человеком был. Понимаешь, че-ло-веком! Любой капитан считал за честь получить такого механика, как Вячеслав Фиалетов. Море, понимаешь, море там было, настоящие корабли! Здесь мне этот колхозный катер, как мозоль на заднице. Стыдно в порту появляться — вдруг знакомых ребят встречу. Да и не поверят, если узнают, что Фиалетов сменял океанский лайнер на речное корыто. Да и корытом его назвать стыдно. За деньгами погнался Слава, видите ли поехал за хвостом жены на Чукотку… Тьфу! Дураком я с тобой совсем стал. — Слава неожиданно умолк, уронил голову на подушку и заплакал.

— Ладно, ложись, — проворчала жена, накручивая бигуди. — Балтику ему захотелось! Ждут там тебя. Чукотка — вон пишут в газетах — тоже край сильных. Так что успокойся.

Но мысль о Балтике Слава не оставил. Прежде чем сомкнуть веки, прошептал вслух: «Механиком не возьмут — матросом пойду».

Савелий разложил веером на столе сотенные бумажки и, подперев голову руками, задумчиво разглядывал казначейские билеты.

— Подделка… преследуется законом, — вслух прочитал он. — Надо же…

Таких денег у него еще не было. Вообще, если вдуматься, то по городским масштабам, где он жил, это было целое состояние. Можно было купить небольшой домик или машину, съездить в кругосветное путешествие…

Савелий сложил «веер» и бездумно уставился в окно. Он почувствовал, как снова медленно его сердце заполняет вяжущая, ничем неистребимая тоска. А вместе с ней теперь уже далекое воспоминание о девушке с ореховыми волосами и ночи в красных тенях. Он вздохнул, сердясь на себя: «Далась эта Илона».

Савелий купил карту Чукотки и подолгу рассматривал ее, мысленно совершая маршруты вдоль птичьих базаров, моржовых лежбищ, мимо зеленого льда и огромного первобытного солнца…

Из бригады в городе остались он да Витек. Савелий почти ежедневно навещал товарища по путине, вместе с ним радовался улучшению. Шелегеда с семьей уехал в отпуск. Антонишин где-то в своей Белоруссии строит отцу пятистенок, Омельчук с блондинкой купается в море, Анимподист в «Красных озерах» готовится к пушному сезону. Слава Фиалетов куда-то исчез, даже жена не могла ничего сказать определенного. Дело с Корецким затягивалось, всплыли какие-то дополнительные факты из его прошлой деятельности в старательской артели.

Савелий купил себе новейший фотоувеличитель «Крокус», двухместную палатку. И вот настал день, когда он пошел в авиаагентство брать билет до Уэлена. Но в последнюю минуту с ним что-то произошло, и он, сдерживая волнение, попросил билет до Ташкента. Это было глупо — ехать в далекий город, чтобы искать там девушку по имени Илона. Но билет уже был взят, и выбора не оставалось.