Деревья собираются в дорогу

Я слышу, как падает снег,

уснувшей земли покров.

С прожектора сыплется свет,

похожий на рой комаров.

Зверем из-под куста

ночь на меня глядит.

Кто это бродит там?

Ветер или бандит?

Вдруг — приглушенный стон.

В холод бросает он.

Двери истошный скрип.

Палец к курку прилип.

…Играет мороз на сучках,

воздух озоном пропах.

Россыпью красных монет

с прожектора сыплется свет.

Звуков всегда полна

таинственная тишина.

Окно затянуло морозной слюдой,

холодно после вчерашней метели,

и подниматься с последней звездой

разве захочешь из теплой постели.

Вьюга вчера налетела с востока

и, от души нагулявшись на воле,

новую песнь принесла издалека,

ту, что застыла на окнах и в поле…

Утро. Таинственным скованы сном

пышных берез молодые верхушки.

Лишь, привлекая домашним теплом,

тянутся узенькой лентой избушки,

тускло малиновым светом горят,

в сером тумане темны и убоги…

Еле заметны, тоскливо торчат

вешки да вешки вдоль санной дороги…

Ветер, туман, дождь моросящий,

свет деревень дальний, манящий.

Степи, леса, сопки, отроги…

Это и есть наши дороги.

По сугробам, по сугробам,

по колено увязая,

по когда-то бывшим тропам

друг за другом мы шагаем.

В сапогах оледеневших…

Лица, руки, ноги стынут.

За плечом окаменевшим

с побелевшим карабином.

А идти еще немало.

С каждым шагом — выше, выше…

Только слышно, как устало

за спиной товарищ дышит.

Ветер стонет не смолкая,

но смотреть нам нужно в оба,

глухо падая, вставая, —

по сугробам, по сугробам.

Все смешалось в серой мути,

бьет по лицам снег рогатый,

тяжело, и кто-то шутит:

мы солдаты, мы солдаты…

Широкий луг, болотистая местность,

деревня, тропка, речка, а за ней,

там, где бурьян заполонил окрестность,

все вижу я стреноженных коней.

Зачем — не знал я — ноги им связали?

Не мог я долго этого понять.

Хотелось мне в задымленные дали

на тех конях по родине скакать.

Был полон я ребячьего азарта

узнать, что там, за гранью ближних сел…

С пути сбивали, спутывали карты,

чтоб далеко от дома не ушел.

Но я сбежал, я с привязи сорвался

и по земле без устали ходил,

гулял, работал, странствовал, метался,

но лучших мест нигде не находил.

И не нашел. Теперь уже едва ли

какой простор в дорогу позовет…

А было б лучше, если б удержали,

когда меня влекло за поворот?

О, как надолго с детских лет запомнил

я тех коней и ту за речкой даль…

За тридцать мне. Я что-то в жизни понял.

И времени прошедшего не жаль.

Тихо в хате и уютно,

только ходики кого-то

переспрашивают смутно:

кто ты, что ты? Кто ты, что ты?

За окном пейзаж осенний,

ветер листья носит воя.

У окна стоит Есенин,

повторяя: кто я? Что я?..

Вдаль он смотрит, околдован

сизой мглой полей унылых…

Мы-то знаем, кто он,

что он для просторов этих милых.

Стрелки ходиков недвижны.

Только время убывает,

всех живых оно чуть слышно:

кто ты? Что ты? — вопрошает.