Дети теней

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В ночь перед нашим отъездом в Замок Роз я проснулась от жуткого тарарама. Вой сигнальной трубы, топот копыт по мостовой, звон колоколов, крики, переполох… Это могло означать только одно – пожар!

Пожарная станция находилась в нашем квартале, и я видела в окно, как отправляются пожарные кареты. Их снарядили в считанные секунды, и вот лошади уже мчались, громыхая телегами с инструментами и бочками с водой. Пожарные уехали все до одного – значит, горело сильно. Пламя поднималось высоко в небо, освещая комнату. И в доме скоро запахло дымом.

Я оделась и сбежала вниз. Все уже собрались на веранде, откуда был виден пожар. Казалось, что огонь совсем близко, но Ловиса нас успокоила. Горящий дом находился гораздо дальше, и ветер дул не в нашу сторону. Но это все равно выглядело страшно. Перепуганные люди метались по улице – они боялись, что огонь перекинется на их дома.

Говорили, что в доме, который горел, был какой-то праздник. Лампу, висевшую под самым потолком, забыли погасить, загорелась штора, и пламя быстро распространилось. Сейчас оно добралось уже и до соседнего дома.

Нам пока было нечего бояться. Мама послала Ловису узнать, не нужна ли какая-нибудь помощь. Мы могли приютить тех, кто остался без крыши над головой, пока все не устроится.

Ловиса ушла и вернулась с пожилой супружеской парой. Бедные старики нас очень благодарили. Теперь им было где спрятаться от огня и дыма. Мы напоили их кофе и коньяком, чтобы они согрелись. Женщина без конца причитала о золотых часах, оставшихся на ночном столике в спальне. Другие украшения и ценные вещи она захватила с собой. А часы, которые были дороги ей, как память, – не успела. Ей подарили их в день конфирмации, почти шестьдесят лет назад.

Роланд вызвался сбегать к пожарным, узнать, не могут ли они что-нибудь сделать. Мама была не в восторге от этой идеи, но старушка так благодарила, что маме не хватило сил отказать.

Было уже почти пять часов. Солнце еще не взошло, и мы ждали, когда рассветет. Утром пожар выглядит не таким страшным.

Вдруг я заметила, что Каролины нет. Ее вообще не было видно все это время.

– Пойду разбужу ее! – воскликнула Надя, сидевшая на коленях у папы, но он удержал ее.

– Не надо. Пусть Каролина поспит. И Берте тоже нужно отдохнуть перед дорогой.

Но разве я могла уснуть! Я стояла у окна, наблюдая, как тушат пожар. Иногда казалось, что пламя разносится во все стороны. А если загорятся и другие дома? Тогда сгорит весь город…

Роланд вернулся с утешительной новостью: золотые часы наверняка будут спасены. Огонь не добрался до спальни наших знакомых, его удалось погасить еще возле кухни. С другим домом было гораздо хуже: он полыхал вовсю.

Наконец стало светло. Ловиса подала завтрак. Но Каролина так и не появилась.

– Пора ее разбудить, – сказала мама. – Уже почти девять.

Надя помчалась наверх, и через секунду донесся испуганный крик:

– Ее здесь нет! Каролина ушла!

Я рванулась по лестнице – и точно. Каролины в комнате не было. Она исчезла, вместе с сумкой и пальто. Наверное, уже уехала.

И даже записки не оставила!

Я ничего не могла понять. Мы должны были отправиться вместе через пару часов. Что она хотела этим сказать?

– Да она на пожар пошла смотреть, точно, – сказала Надя.

Но в таком случае она не взяла бы с собой сумку!

Мама покачала головой, озабоченно посмотрела на меня.

– Какая теперь может быть поездка? Без Каролины… Все-таки до чего же она странная! Ехала к нам – села не на тот поезд. А когда вам уезжать, взяла и исчезла! Ты ведь не поедешь одна?

Но именно это я и собиралась сделать! Почему я должна менять свои планы из-за Каролины? И без нее прекрасно доберусь. Пусть ей станет стыдно!

– Ну и что, все равно поеду! – заявила я как можно уверенней.

– И правильно сделаешь, – сказал папа. – Поезжай!

Но мама сомневалась.

– Не уверена, что это правильно, – возразила она.

– Знаешь, что я об этом думаю? – продолжил папа. – Берта не должна зависеть от Каролины. Пусть решает сама.

Было начало одиннадцатого, пожар уже почти потушили, и я могла со спокойным сердцем отправляться на станцию. Багаж был небольшой, только легкая сумка, так что можно было пройтись пешком.

Каролина наверняка уехала ранним поездом. Должно быть, у нее появилась какая-то идея, и в спешке она забыла, о чем мы договаривались. Сначала я расстроилась. Конечно, я представляла, как мы будем ехать вместе: в дороге нам всегда было так весело! Обидно, что она это забыла… Но потом я успокоилась. В конце концов, в поезде можно почитать – я взяла с собой толстую книгу.

Когда я подошла к станции, поезд уже стоял. Отправка была через пятнадцать минут. Я заняла место у окошка в пустом купе. Был праздник, второй день Пасхи, так что народу собралось не так много. Я откинулась на спинку, закрыла глаза. Ночью выспаться не удалось, поэтому, как только поезд тронулся, я начала дремать и скоро уснула мертвым сном. Перестук колес убаюкивал, вагон покачивался, как колыбель, и проспала я не меньше часа.

Но вот я открыла глаза – и что же увидела!

Напротив сидела Каролина, уже переодетая моим «братом». На столике между нами стояли: пакет с бутербродами, картонка с пирожными, термос и две фарфоровые кружки. А сама Каролина, казалось, спала, как сурок.

Но веки у нее предательски подрагивали, и вдруг она вскочила со своего места и обняла меня.

– Глупенькая! Ты, конечно, решила, что я уже не появлюсь! – засмеялась она. Порывисто взяла картонку, открыла и показала, что в ней.

– Смотри! Здорово, да? Кофейные пирожные от Линнея. И бутерброды. Ловиса для нас сделала.

Она задорно смотрела на меня, довольная, как ребенок.

– Мы с тобой отлично прокатимся. Как в прошлый раз, помнишь?

Еще бы! Конечно, я помнила… Но где она пропадала все утро?

Так ведь пожар же! Нужно было помочь! К горящему дому она прибежала одной из первых и потом все время что-то делала. На пожаре все должны помогать. Она думала, мы догадаемся.

– А где была твоя сумка?

Ах да! Сумку она упаковала еще вчера. Спать не ложилась, так всю ночь и просидела. Как будто предчувствовала: скоро что-то произойдет. И когда увидела огонь, сразу лес помчалась туда. А сумку оставила на кухне. Забрала потом, когда заскочила со всеми попрощаться.

– А ты как раз только что ушла, – сказала она и недовольно добавила: – Надя говорит, ты решила, что я сбежала! Ты действительно так подумала?

– Да. А что мне оставалось думать? Твоей сумки не было. Я решила, что ты уехала без меня.

Она покачала головой и так ласково улыбнулась, что я взбеленилась.

– Прекрати, Каролина! Ты вовсе не ангел!

Она захохотала, как ненормальная.

– Что тут смешного? – прошипела я, разозлившись еще сильнее.

– Сама подумай! Пожар. Город в опасности. А ты шастаешь по дому, ищешь везде мою старую сумку.

Я почувствовала себя идиоткой. И, поймав ее улыбающийся взгляд, вдруг увидела себя ее глазами: вокруг полыхает огонь, а я хожу по дому, шарю по всем углам…

– Конечно, это было глупо! Тебе, наверное, не нужна такая сестра? – выпалила я с досадой и злостью.

Она сразу же посерьезнела.

– Сестра? Да нет, ты знаешь, я на это больше не претендую. Я была вашей гостьей, вот и все.

Это прозвучало без обиды, всего лишь печально, и я тут же раскаялась:

– Прости, пожалуйста. Я не хотела грубить. Мне просто стало стыдно из-за своей глупости.

Каролина кивнула и занялась бутербродами. Шурша оберточной бумагой, она выжидательно улыбалась.

– Ну что, начнем с печеночного паштета?

Она протянула мне большой аппетитный бутерброд. Ее лицо сияло. Сейчас она была такой, как в моих мыслях, когда я по ней скучала. Заботливой и великодушной. Совершенно неотразимой. О ее неприглядных чертах в такой момент было легко забыть.

Но до чего же мне хотелось наконец решиться и поговорить с Каролиной о всех недоразумениях, заставлявших меня сомневаться в ней! Я никому так не верила, как Каролине, и в то же время никто не вызывал у меня такого недоверия. Но как объяснить ей это, чтобы она поняла? Если я сама никак не могла разобраться…

Она часто заставляла меня раскаиваться и чувствовать себя несправедливой. Вот и сейчас мне казалось: она такая открытая и честная, а у меня одно коварство на уме. Она прямо говорит, что думает, а я хитрю, скрывая свои мысли.

Я окинула взглядом ее элегантный мужской костюм и промычала с набитым ртом:

– А где ты переоделась?

– Здесь, в поезде. На самом деле хотела сделать это раньше, на товарном складе, но не успела. Надо было сначала вымыться.

Каролина рассказала, что вернулась с пожара вся в копоти и пропахшая дымом, ополоснулась у нас дома и одолжила у Роланда велосипед, чтобы успеть к поезду. Все старались ей чем-нибудь помочь.

Она задумчиво посмотрела в окно.

– Надя так привязана ко мне… Мы понимаем друг друга. Она бы наверняка обрадовалась, если бы узнала, что мы сестры.

Она посмотрела мне прямо в глаза.

– Но ты ведь не хочешь, чтобы так было на самом деле?

Она сказала это без горечи, словно о чем-то давно известном.

– Зачем ты так говоришь, Каролина?

– Мы ведь должны когда-нибудь разобраться, что нас связывает.

– А разве мы не знаем?

Она задумалась на минуту, потом ответила:

– Ну, я-то знаю, как я к тебе отношусь. Но понятия не имею, что значу для тебя. Такое впечатление, что ты вообще не представляешь, кто мы друг для друга.

Я промолчала. Мне нечего было возразить. В следующее мгновение улыбка вновь засияла на ее лице и она сказала:

– Все, хватит о грустном! Не сидеть же всю дорогу такими серьезными. Мы-то с тобой умеем повеселиться!

И мы набросились на кофейные пирожные. А потом изо всех сил старались устроить такое же бурное веселье, что и в нашу первую поездку в Замок Роз. Но в общем, просто вспоминали, что мы делали и говорили в тот раз. Это было смешно. Мы хохотали до упаду.

И вдруг замолчали. Каролина посмотрела на меня так, будто просила прощения.

– Не стоит пытаться вернуть счастливые минуты, – сказала она тихо.

– Конечно. Нам и без того будет хорошо, – ответила я.

Она уставилась в окно, и мы долго сидели молча. Не глядя друг на друга. Но наше молчание не было тягостным – напротив, оно успокаивало. Быть близкими – это не значит все время шутить и смеяться. Мы обе чувствовали, что для доверия нам не нужны слова. От этого мне стало легче, и я прервала молчание первой:

– Не хочешь рассказать, как там сейчас в замке?

Она помедлила и сказала, подбирая слова:

– Есть вещи, которых я не понимаю. Там все как будто замерло и чего-то ждет. А чего – никто знает. Ничего не происходит. Но при этом такое чувство, что может произойти что угодно. Когда угодно. Нет, не могу объяснить… Сама увидишь, когда приедем.

– А как Париж?

Ну, тут было море впечатлений. У Арильда и Розильды тоже, ведь они практически никогда не покидали замка. В Париже они были на верху блаженства.

– К тому же они встретились со своим отцом…

Каролина осеклась и тяжело вздохнула.

– Я понимаю, что они чувствовали… В каком-то смысле я тоже была на их месте… Когда приехала к вам и увидела папу через столько лет. Только я не могла открыться… Папа ведь ничего не должен знать, правда?

Я не ответила, и Каролина погрузилась в свои мысли. А я почему-то вспомнила тот страшный сон, о котором она мне писала. Я не проронила ни слова, но Каролина вдруг побледнела и, глядя на меня широко раскрытыми глазами, сказала, словно прочла мои мысли:

– Молчи! Я не хочу об этом говорить.

– О своем сне?

– Да. Сны бывают слишком ужасными…

– Может, этот кошмар больше не повторится, – попыталась я успокоить ее.

Она посмотрела на меня невидящим взглядом.

– Повторится. Я точно знаю. Он будет преследовать меня всю жизнь.