Девиантный рыцарь

Глава 1 ЭММИ

Звук одиночного выстрела пронзает воздух, и мое сердце подскакивает к горлу, когда я смотрю, как одна из моих подруг стоит над человеком, которого она только что уложила на землю.

Гордость за мою девочку наполняет мою грудь, но затем я смотрю вниз на Джокера, кровь сочится из его груди.

Я понятия не имею, что он сделал, но, очевидно, есть очень веская причина, по которой моя подруга все еще смотрит на него сверху вниз со свирепым выражением лица, а ее пистолет все еще направлен на его голову.

Мое сердце колотится в груди, когда воспоминания о времени, проведенном с Джокером за последние несколько недель, мелькают в моей голове.

Я бы не назвала его другом, но он был добр ко мне с тех пор, как я появилась в доме моего отца и потребовала, чтобы меня впустили внутрь. То, что он и Ксандер были самыми молодыми членами — или перспективными — клуба моего папы, означает, что у нас было немного больше общего, чем с другими сварливыми старыми байкерами.

Я хочу остановить ее, но знаю, что не могу. Это больше, чем мое мнение о парне, истекающем кровью на полу. Это выходит за рамки того, что я понимаю об отношениях между MC Королевские Жнецы и криминальной семьей Чирилло.

Мое сердце громыхает, когда в моей голове мелькают причины, по которым Стелла направила пистолет на Джокера.

Конечно, он не был тем, кто пытался ее убить?

Конечно, нет.

Он был таким милым. Заботливым. То, как он говорил о своей семье, как отчаянно он хотел, чтобы его отец гордился им.

Почему он хотел навредить Стелле?

Но прежде чем я успеваю что-либо из этого понять, ее пистолет стреляет снова.

— Нет, — кричу я, видя пулевое отверстие в его голове, и его тело безвольно падает на грязные половицы клуба.

Но меня никто не слышит. Никто даже не поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

Уронив голову на руки, я закрываю глаза.

Это произошло не просто так. Этого не могло быть. Я, наверное, сплю.

— Открой глаза, — говорит глубокий, грубый, но знакомый голос.

Я не доверяю этому голосу, но, тем не менее, это не мешает мне подчиниться.

Мои веки распахиваются, и внезапно я не смотрю, как кто-то, кого я думала, что знала, умирает на полу. Я та, кто лежит на полу с пистолетом, направленным на меня. Только оружие держит не Стелла, а он.

Тео Черилло.

Сын босса. Безжалостный, коварный, бессердечный. И проклятие моей гребаной жизни.

Все мое тело дрожит, когда его темные, пустые глаза прищуриваются, глядя на меня.

Он ждет, что я буду драться, просить и умолять его не делать этого.

Но зачем мне это?

Если он хочет моей смерти, он убьет меня.

И действительно, для чего мне жить?

— Продолжай, придурок. Сделай это, — насмехаюсь я. — Если ты достаточно мужчина.

Громкий хлопок заставляет меня сесть, так как мое сердце бьется так чертовски сильно, что у меня кружится голова. Мое тело дрожит, и я покрыта холодным потом.

— Боже мой, — бормочу я себе под нос, уронив голову на руки. — Это был просто сон. Просто гребаный сон.

Так почему же мне кажется, что он был здесь? Как будто он наблюдал за мной?

Раздается еще один хлопок, и через несколько секунд, взглянув на часы, я понимаю, что это просто папа вернулся с работы.

— К черту мою жизнь, — бормочу я, сбрасывая одеяло и направляясь в ванную, надеясь, что опрыскивание лица холодной водой смоет затянувшийся страх, вызванный сном.

Я не должна бояться.

Я не боюсь.

По крайней мере, это то, что я продолжаю говорить себе.

Я писаю, не включая свет, прежде чем снова открыть дверь и столкнуться лицом к лицу с тенью в темноте.

Испуганный крик срывается с моих губ, прежде чем свет заливает коридор и обжигает мои глаза. Они мгновенно слезятся, но я моргаю, заставляя их сосредоточиться.

— Что случилось? — Спрашивает папа, наклоняясь, чтобы его глаза были на одном уровне со мной.

— Н-ничего. Я просто все еще наполовину спала, — вру я. — Я не ожидала, что здесь кто-то слоняется.

— Я не сло… неважно. Тебе следует вернуться в постель.

Я киваю ему, хотя уже знаю, что не собираюсь снова ложиться спать в ближайшее время.

Закрыв дверь в спальню, я прислоняюсь к ней спиной и поднимаю голову к потолку.

Я чертовски устала.

Почти каждую ночь с той ночи мне снился один и тот же кошмар. Каждый раз происходит что-то немного другое, но каждый раз это заканчивается тем, что Тео кладет конец дерьмовому напряжению, которое между нами.

Это глупо.

Я имею в виду, я знаю, что он меня ненавидит. Он сделал это более чем очевидным за те недели, что я начала учиться в Найтс-Ридж и каким-то образом смогла найти свой путь в его жизнь. Но я не уверена, что он когда-нибудь потратил бы время или энергию, чтобы убить меня.

Оттолкнувшись от двери, я возвращаюсь к своей кровати и натягиваю на себя одеяло, пока мои глаза снова привыкают к темноте.

Сейчас декабрь, на улице Арктика, но все равно занавески развеваются на ветру из моего открытого окна. Что-то, что сводит моего отца с ума.

— Если ты хочешь устроиться на работу и оплатить счет за газ, тогда не стесняйся.

Я смеюсь, слыша его голос в своей голове так ясно, как будто он только что это сказал.

Натянув простыни до подбородка, я лежу на боку, наблюдая за движением штор и различными фигурами, которые появляются на стене от уличных фонарей снаружи.

В конце концов, затяжной страх из моего сна начинает исчезать, и, наконец, я снова погружаюсь в спокойный сон.

Хотя, когда на следующее утро звонит мой будильник, я не чувствую себя отдохнувшей.

С тяжелыми конечностями я одеваюсь в школу, натягиваю чертовски ужасную униформу в комплекте с плиссированной юбкой и галстуком, и собираю волосы в низкий хвост. У меня нет времени или терпения делать с этим что-то еще.

Мой макияж, однако… Я трачу на это много времени, совершенствуя свое темное, задумчивое, спокойное лицо суки.

Брызнув любимыми духами, я дважды проверяю свое лицо, убедившись, что мой темный макияж век идеален, и постукиваю кончиком пальца по губам, чтобы убедиться, что темно-красная помада высохла, прежде чем перекинуть сумку через плечо и стащить кожаную куртку со стула.

— Доброе утро, Эм, — поет Пайпер, папина невеста, когда я присоединяюсь к ней на кухне.

Как и в большинстве случаев по утрам, папы нигде не видно после долгой работы до поздней ночи, прежде чем напугать меня до чертиков.

— Взволнована последними днями в школе? — спрашивает она, включая кофеварку.

— Да, не могу дождаться, — невозмутимо говорю я. — Ты знаешь, как сильно я люблю это место.

Она посмеивается надо мной. — Тогда три недели каникул не могут наступить достаточно скоро.

Три недели без школы и, что более важно, без Тео Чирилло. Я, блядь, понятия не имею, каков его план игры, но в последнее время он, кажется, появляется даже чаще, чем обычно.

Если бы я ему нравилась, я могла бы подумать, что он делает это нарочно. Но мы все знаем, что этого никак не может быть.

Он просто… сводит меня с ума, черт возьми.

— Ты все уладила на следующую неделю? — спрашиваю я, хотя уже знаю, что это так.

Папа и Пайпер, возможно, планировали свою рождественскую свадьбу всего несколько недель, но все уже на месте. И, к счастью, в их планы входит, чтобы мы все уехали из Лондона на пять дней.

Я, блядь, не могу дождаться.

— Ты же меня знаешь. Я заберу наши платья после школы. Завтра вечером у меня назначена встреча с парикмахером и маникюр. Я все еще могу добавить тебя, если ты хочешь…

— Нет, я в порядке, — говорю я, уверена, в миллионный раз.

Мне нравится Пайпер. Нет, я люблю Пайпер. Она дала моему отцу все, чего ему не хватало все эти годы, заставила его улыбаться так, как я никогда раньше не видела. За это я всегда буду ей благодарна.

Кроме того, она также помогла открыть мне глаза на ту сторону моей семьи, от которой папа пытался держать меня подальше последние семнадцать лет.

Если бы не Пайпер, то я, возможно, не узнала бы, что за люди мои папа и дядя.

Я всегда знала, что они страшные, и несколько лет назад я случайно услышала, как мама рассказывала кому-то об их «клубе». Я думала, что это шутка, пока не погуглила «Королевских жнецов» и не обнаружила, насколько на самом деле страшны мужчины, с которыми я состою в родстве.

Тот факт, что мой отец когда-то был вовлечен в подобную жизнь, потряс меня до чертиков. Он мог бы быть татуированным, любящим мотоциклы мужчиной-громадиной. Но член мотоклуба? Я понятия не имела, блядь, что они вообще существуют за пределами Netflix и фильмов.

Моих поисков в интернете и сплетен, которые я услышала, когда люди узнали мою фамилию, должно было быть достаточно, но после того, как мой дядя принял идиотское решение похитить Пайпер пару месяцев назад, чтобы уладить какую-то старую дерьмовую вражду с клубом, которого больше даже не существует… Что ж, мне было больше, чем когда-либо, любопытно узнать о жизни, в которой воспитывался мой отец, и о том, как до сих пор живут некоторые из моих родственников.

Пайпер разглядывает мои обломанные черные ногти, но мудро держит свое мнение при себе.

Она собирается одеть меня в приличное платье и гребаные каблуки на следующей неделе. Она, должно быть, осознает, что уже испытывает свою удачу.

— Я исправлю их, обещаю, — заверяю я ее. Я также планирую перекрасить свои темные волосы специально для этого случая.

— Это будет идеально, — говорит она мне, и ее глаза становятся такими сочными, когда она думает о том, чтобы связать себя узами брака с моим отцом.

— Так и будет.

Мысль о том, чтобы нарядиться в белое платье и посвятить свою жизнь другому, — это не то, о чем я когда-либо думала для себя. Это просто дерьмовый клочок бумаги, который, по мнению людей, что-то значит. Как будто тратить кучу денег на то, чтобы накормить кучу других людей, с большинством из которых вы на самом деле не хотите проводить время, гарантирует счастливые и успешные отношения.

Я смеюсь про себя и закатываю глаза так сильно, что становится больно.

— Что это было? — спрашивает Пайпер, бросая немного хлеба в тостер.

Ладно, возможно, это было не только в моей голове.

— Ничего. Просто вспомнила, что мне нужно прийти пораньше, чтобы кое-что сдать, — лгу я сквозь зубы.

— У тебя есть время позавтракать? — спрашивает она, сдвинув брови.

Наблюдая, как она вживается в роль мачехи, у меня болит сердце.

Не потому, что я этого не хочу — я более чем счастлива, что она есть в моей жизни. Что причиняет боль, так это наблюдать, как она становится для меня лучшей матерью, чем моя собственная за последние семнадцать лет.

Боль пронзает мою грудь, когда я думаю об этой женщине.

Качая головой, я блокирую эти мысли. Ничего хорошего не может получиться из мыслей о ней или о том, как она бросила меня.

— Я сегодня задержусь, у меня тренировка, — говорю я, думая о занятиях по кикбоксингу, на которые, по мнению папы и Пайпер, я записалась. — Хорошего дня.

— Пожалуйста, не ставь синяк под глазом перед свадьбой, — зовет Пайпер, но я уже давно ушла, засовываю ноги в ботинки и хватаю ключи от байка.

Не оглядываясь, я иду по саду за домом к сараю внизу, где мы с папой храним наши мотоциклы.

Я не могу удержаться от улыбки, когда вижу своего ребенка.

Именно так она выглядит, припарковавшись рядом с его чудовищным мотоциклом. Ребенок.

Открыв двойные двери, я вывожу свою девочку, снова запираю сарай и перекидываю ногу через борт.

Кататься на ней в моей школьной юбке в такую погоду не совсем идеально, но светит солнце, и, честно говоря, мне все равно.

Надевая шлем, я закрепляю ремешок под подбородком и включаю стартер.

Она и близко не такая мощная, как у папы, но трепет все еще пронзает меня, когда двигатель с урчанием оживает у меня между ног.

Я знала, что хочу байк, с тех пор, как себя помню. В то время как все вокруг меня мечтали о том дне, когда им исполнится семнадцать и они получат права на машину, я просто хотела этого. Я сдала свой первый экзамен на свой шестнадцатый день рождения, но папа отказался покупать мне мотоцикл, заявив, что мои школьные оценки были недостаточно хороши, чтобы заслужить это.

Я утверждала, что, если бы я пошла в приличную школу, мои результаты не были бы такими плачевными. Что ж, просто посмотри, к чему это меня привело. В этой дерьмовой форме, посещающей одну из самых престижных частных школ Лондона и окруженная гребаной мафией.

Я не могу удержаться от смеха над этой иронией. Папа потратил свою жизнь, пытаясь защитить меня от Жнецов, и втянул меня прямиком во что-то похуже.

Он, конечно, знает.

Он не идиот.

Вероятно, именно так ему удалось сделать так, чтобы меня приняли в это заведение, когда я далека от образа ученика Найтс-Ридж.

Я провалила почти все свои экзамены благодаря шокирующему образованию, предоставленному мне тонущим персоналом Академии Ловелл в моем старом поместье.

Я могу только предположить, что он ожидал, что я не заведу здесь друзей и буду держаться подальше от самодовольных придурков, которые думают, что они управляют этой гребаной школой.

К сожалению для меня, двое друзей, которых мне удалось завести, связаны с ними.

Стелла, единственная девушка, которую я когда-либо встречала, которая заполучила меня даже без разговоров, противостояв одному из них, а Калли, моя самая невероятная подруга, тоже гребаная принцесса мафии, ее старший брат — один из вышеупомянутых придурков.

Они обе считают в высшей степени забавным, что я также могу претендовать на свой титул принцессы, хотя мой принадлежит MC Королевские Жнецы.

Это мне больше подходит. Мотоциклы, кожа, черный цвет. Но, черт возьми, я так далека от принцессы, что это даже не смешно.

Калли — принцесса. Она из тех девчонок, которые делают то, что говорят мужчины в ее жизни, или, по крайней мере, она делала это до того, как подружилась со мной и Стеллой. Теперь, каждый раз, когда я вижу ее, она нарушает все больше и больше правил. Восстает против оков, к которым была прикована всю свою жизнь.

На это чертовски забавно смотреть. Особенно когда это происходит рядом с Нико, ее старшим братом, когда мы ждем, что вена на его виске лопнет.

Я просто жду того дня, когда она объявит, что переспала с одним из его приятелей, просто чтобы разозлить его и избавиться от этой надоедливой V-карты. Это верный способ заставить его взорваться.

Я все еще далеко от школы, когда замечаю в зеркале знакомую машину.

— Ты, должно быть, издеваешься, — бормочу я себе под нос, впиваясь взглядом в его отражение, как будто он может увидеть мою реакцию на его присутствие.

Я намеренно притормаживаю, улыбаясь про себя, когда выезжаю на полосу, отказываясь съезжать на обочину, чтобы пропустить его.

Самодовольное удовлетворение наполняет мои вены, зная, что это взбесит его до чертиков.

Он едет верхом на моей заднице всю дорогу до Найтс-Ридж. Даже когда он мог обогнать меня, он никогда не беспокоился — к большому удовольствию водителей позади него, которые раздраженно сигналили клаксонами.

Все это просто позабавило меня еще больше.

К тому времени, как я свернула ко входу в школу и оглянулась назад, у меня была длинная вереница разъяренных богатых ублюдков, которые хотели покрасоваться, включив свои претенциозные V8.

Я качаю головой, врываясь в пространство, которое я провозгласила своим. Просто смешно, как папа вообще мог подумать, что я сюда впишусь.

Я понимаю, чего он пытается достичь. Он пытается исправить несколько ошибок, допущенных моей матерью. Но все же.

Я смотрю на здание, в котором находится большая часть шестого класса, и испускаю долгий вздох.

— Не могла убраться с нашего пути, сучка? — рявкает какая-то девчонка в мою сторону. Когда я оглядываюсь через плечо, я вижу имитацию Барби, стоящую рядом со своим огненно-красным BMW. Ей действительно следовало просто выложиться по полной и купить гребаный розовый.

— Выкуси, — шиплю я, отталкивая ее.

Она бледнеет от моей реакции. Очевидно, она еще не сталкивалась с моим типом сучки.

Поворачиваясь к ней спиной, я запираю свой байк — не то чтобы это действительно было необходимо при всем этом богатстве, но мне становится легче от сознания того, что моя девочка защищена.

Распустив волосы, я пробегаюсь пальцами по всей длине, прежде чем собрать их в беспорядочный пучок на макушке, даже не видя зеркала, — движение, от которого, я уверена, принцесса Барби позади меня придет в ужас.

Я едва успеваю сделать пять шагов от своего мотоцикла, когда его голос прорезает воздух. Все мое тело напрягается, когда глубокий рокот проходит через меня, и, как всегда, я ругаю себя за какую-то реакцию на него.

Развернувшись, я продолжаю идти назад, бросая на него взгляд, полный ненависти.

Хотя, я почти уверена, что выражение моего лица немного меняется, когда я вижу, насколько чертовски сексуально он выглядит.

Мудак.

Его волосы были свежестрижены, по бокам выбриты вплотную к голове, а на макушке более длинные, ниспадающие на лоб. Мои пальцы дергаются, чтобы протянуть руку и убрать их с его глаз. Но, очевидно, я подавляю это маленькое желание. У меня нет ни малейшего желания прикасаться к нему наедине, не говоря уже о том, чтобы делать это на публике. Щетина на его лице немного длиннее, чем обычно, и, черт возьми, из-за этого он выглядит еще более опасным.

— Что случилось, мисс Дейзи? Разве тебе не понравилось кататься на моей заднице?

Его челюсть дергается, когда он свирепо смотрит на меня в ответ.

— Что? Кот прикусил тебе язык, Чирилло? — Отрывая свои глаза от его, я бросаю взгляд на его Maserati. Тот самый, на котором я не так давно случайно въехала в довольно большую стену. Упс. Действительно ли есть что-то удивительное в том, что он ненавидит меня? Я никогда не водила машину, и первые колеса, за которое я сажусь, — это его Maserati стоимостью в миллион фунтов.

Его вина. Он дал мне ключи и сказал, чтобы я покинула это горящее здание так быстро, как только смогу. Чего он ожидал? Бегство вряд ли было самым быстрым вариантом.

— Твоя машина выглядит лучше, чем, когда я видела ее в последний раз, — комментирую я. Она простояла в сервисе несколько недель.

— Да, не благодаря тебе, — бормочет он, сокращая расстояние между нами теперь, когда я замедлилась, опасаясь упасть на задницу.

— Ты действительно чего-то хотел? Или просто хотел посмотреть на мое хорошенькое личико?

— Вряд ли, — усмехается он, проносясь прямо мимо меня, как будто это не он выкрикивал мое имя через парковку всего минуту назад.

— Тогда я приму это как «нет». Я надеюсь, у тебя тоже будет отличный день.

Он уходит, и как раз в тот момент, когда я думаю, что он не собирается реагировать, он оглядывается через плечо. Его темные, смертоносные глаза задерживаются на мне на мгновение, прежде чем опуститься к моим ногам.

Закатив на него глаза, я повыше закидываю сумку на плечо и иду в том же направлении, не пялясь на его задницу в облегающих брюках, когда он марширует ко входу.