Девять дней исправления (СИ)

Шестой день

Трилон попытался выбраться из постели так, чтобы не разбудить Аррадру. Ещё бы чуть-чуть, и у него получилось, но в конце он совершенно случайно задел обрубком пальца одеяло, шикнул, и она проснулась. Хотел извиниться, но она закрыла его губы поцелуем, мягким, как перинный пух.

— Останься со мной ещё ненадолго.

— Я ведь не навсегда ухожу. Хочу всего лишь кое-что узнать…

— В таком случае это может подождать.

Девушка настойчиво потащила его обратно под одеяло, и он подчинился. Лёг на спину, позволив ей устроиться на его груди и мерно засопеть, невольно пытаясь подстроить ритм своего дыхания под его.

— Я слышала, как вы с Фаралоном разговаривали про меня.

— И что мы говорили?

Аррадра коротко вздохнула.

— Вы говорили, как обычно, о своих маговских проблемах. И он спросил тебя, уверен ли ты в своих чувствах ко мне. Он упомянул, что волшебство и любовь несовместимы…

— Пока мы оба любим друг друга, всё будет хорошо, — улыбаясь, сказал Трилон.

— …что история не знает ни одного мага, который был бы счастлив в любви, имел бы семью и детей.

— Это, очевидно, выдумка, необходимая, чтобы молодые волшебники поскорее забыли о своих пристрастиях.

— Так значит, были такие маги, у которых была семья?

— Не знаю. Думаю, да. Вряд ли они рассказывали об этом всем подряд. Если другие маги узнают о том, что кто-то смог завести семью, то они тоже попытаются это сделать. А любовь, что ни говори, вредна для магии.

— Тогда почему ты со мной?

— Потому что я люблю тебя. И потому что я так решил.

— Наверное, я не стою того. Зря ты полюбил меня. Я ведь не самая красивая девушка. И не самая стройная.

— Ты слишком низко себя оцениваешь. На самом деле…

— Прекрати! Я ненавижу это!

Трилон посмотрел на Аррадру и заметил, как подрагивает её щека. Похоже, он и впрямь разозлил её.

— Что? Что ненавидишь?

— Неискренность. Ты не вельможа, а я не дама в пышном платье и с надеваемой причёской. Не нужно мне льстить, я не чувствую ничего приятного от неправдивых комплиментов. Мне не нужен весь этот театральный блеф, в котором все понимают, что друг друга обманывают, но продолжают и испытывают от этого радость. Я знаю, что я не очень красива, и не хочу прятаться от этого.

— Вот ты и сама ответила, почему я с тобой. — Трилон повернулся в кровати и с широкой улыбкой посмотрел в лицо девушки. — Знаешь, чем человек отличаются от животного?

— Тем, что умеет разговаривать?

— Ты слышала про эльмуров? Это животные в южных лесах Валанхогга. Мы с Фаралоном видели их во время путешествия. Они покрыты рыжей шерстью, ходят почти на двух ногах, только немного помогают себе руками, у них ловкие пальцы и, что самое главное, они разговаривают друг с другом. Да, их словарный запас очень мал, и довольствуются они лишь короткими эмоциональными сообщениями, но это ни что иное, как общение. Очень возможно, через какое-то время они научатся всему, что умеем мы. И тем не менее они для нас животные. Так, в чём на самом деле отличие человека от зверя?

— Видимо, люди просто напросто ещё один вид животного. Только самый самовлюблённый.

— Посмотри на меня и скажи, что я одного вида с орком. Или со скельтом. Мы совершенно разные, но почему-то и орков и скельтов мы называем людьми. Дело не в умении общаться и ни в одном другом особом человеческом умении. Люди отличаются от животных тем, что имеют волю. Мы точно такие же создания Богов, как и все. Но только мы можем сопротивляться и идти поперёк заложенной нам природе. Ни одна собака не сможет не залаять, если увидит чужака. Ни один кот, увидевший гуляющуюся кошку, не сможет пройти мимо. Ни один эльмур не сможет отказаться от приносимой людьми кормёжки, чтобы не потерять своё эльмурское достоинство. Люди могут всё, в этом наша особенность. Боги создали нас по своему подобию и, покидая этот мир, они не уничтожили его только из-за нас. Потому что мы стоили того, чтобы дать нам существование. Мы оказались поинтереснее, чем кошки, собаки и даже эльмуры.

— А если однажды эльмуры, после того как научаться полноценно говорить и изобретать орудия, тоже обретут волю?

— Тогда я буду готов назвать их людьми. Видишь, в чём разница? Я не животное и моя природа не заставит меня выбирать себе в жёны самую красивую и стройную. Я выбрал тебя, потому что ты другая. С кем ещё я бы мог, лёжа в постели, разговаривать о различии меду человеком и животным?

Аррадра рассмеялась, и Трилон тоже.

Идя по тёмному и холодному замковому коридору, он всё ещё держал этот разговор в голове и всё ещё улыбался. Свет его факела вылавливал двери, только недавно очищенные от завалов и паутин, а он не мог вспомнить, как выглядит нужная ему. Потом, увидев ориентир — старую, потрескавшуюся статую Ширтанара, — выбрал нужный поворот.

Фаралон сидел на своём месте, спиной к нему.

— Так и знал, что ты не спишь, — сказал Трилон и, подойдя ближе, увидел, что на столе перед его другом покоится книга, уже без защитного тканевого покрова. Её листы лежали ровно, как будто их только что аккуратно сложили друг с другом. Никто бы не сказал, что ей почти сотня лет. — Уже читал её?

— Нет, — едва слышно ответил директор. Трилон не расслышал, а понял всё из покачивания головы.

— А когда собираешься?

Фаралон повернулся к нему лицом.

— Когда наберусь смелости.

— Боги! Прекрати уже разыгрывать спектакли и просто прочитай её! — Трилон сел на своё место, напротив директорского. — Я бы и сам прочёл, но, ты же знаешь, не могу.

— Пять последних страниц написаны на колоридском…

Трилон опешил, потом потянулся к книге, но замер с рукой, занесённой над ровной обложкой, замешкал. Волнение накатило откуда ни возьмись. Отогнав его, он всё же взял книгу в руки, раскрыл на последней странице.

— Ты обманул меня!

— Да, — без тени улыбки, тем не менее с усмешкой в голосе сказал директор. — Но ты понял, каково это. Почувствовал страх. А если бы осознавал всю полноту ответственности, которая ложится на того, кто прочтёт эту книгу, то боялся бы ещё больше.

Трилон вернул книгу на стол и облокотился на спинку стула.

— Мы сможем что-нибудь изменить? — спросил он.

— Возможно, — ответил Фаралон. — Но вопрос, захотим ли?

— Ты в последнее время какой-то сам не свой, друг. Такое чувство, что ты перечитал пафосных книжек и теперь пытаешься подражать героям. На тебя плохо влияет твоё бремя. Хватит. Я уже давно готов нести его вместе с тобой. Выучи меня этому языку…

— Ты всё ещё не до конца понимаешь, что нам попало в руки, — серьёзно, слишком серьёзно процедил директор. — Это уникальное, неповторимое явление, с которым в нашем мире не сталкивался никто, кроме автора этой книги. И тот факт, что она покончила с собой сразу же, как только дописала последние строки, говорит о многом.

Он помолчал немного вместе с Трилоном, но потом договорил:

— Хотя в одном ты прав…

Из коридора послышались частые шаги, и вскоре, распахнув дверь так, что она ударилась о стенку, в кабинет вбежал Хэрик.

— Магистр Трилон! Какой-то человек настойчиво требует разговора с вами. Говорит, у него срочные новости и вы должны торопиться.

— Что за человек? — директор с трудом поднял утомлённые недосыпом глаза.

— Я первый раз его вижу, магистр. Он в красной шапке, как у гонцов. Молодой, но с усами.

Алатос!

Соскочив со своего стула и уронив на пол некоторые бумаги, Трилон последовал за Хэриком.

У входа в школу их и впрямь ждал мужчина с усами и в аккуратной шапочке, которая, правда, казалась мятой из-за того, что контуры искажал магический барьер, заслоняющий вход.

— Зачем ты пришёл? Что случилось? — спросил директор Алатоса.

Тот опёрся руками о магическую преграду, пускай это должно было вызывать у него неприятные ощущения, и громко и серьёзно проговорил:

— Её собираются казнить! Ты должен помочь спасти её! Мы должны ехать на центральную площадь?

— Что? Как? Почему? — растерялся Трилон. — Хорошо, я сейчас выйду. Ты сможешь поймать нам повозку?

— Внизу мой человек оставил для тебя коня. Езжай как можно быстрее. Я буду ждать тебя на площади.

Сказав это, Алатос со всех ног побежал вниз, к основанию держащей школу скалы.

Игнорирую вопросы Хэрика, Трилон быстрым шагом двинулся обратно к своему кабинету. Из-за поворота появился Дардарон.

— Отлично! Хорошо, что ты мне встретился, — обрадовался директор. — У тебя есть с собой стерень?

— Есть, — опешив, ответил тот.

— Дай его мне. Я иду за город.

Трилон протянул руку, всем своим видом показывая, что не может ждать.

— Постой. Зачем тебе?

— Просто дай мне. Я спешу. Да, у меня в последнее время очень много тайн от тебя. Прости за это. Обещаю, когда вернусь, всё тебе расскажу.

— Говоришь так легко, будто есть большой шанс, что ты не вернёшься.

Трилон не ответил, а ещё выше поднял протянутую руку, намекая, чтобы Дардарон торопился. Тот вынул из кармана серые камни и вручил их другу. Директор, даже не поблагодарив его, быстрым шагом двинулся к выходу из замка.

— Помнишь, — прокричал ему вслед Дардарон, — что мы говорили? Что бы ни случилось, мы не должны уходить из школы. Наши враги именно этого от нас добиваются, любой ценой.

Трилон остановился.

— Помню.

— Может пора прибегнуть к этой умной мысли?

Директор, чуть обернувшись к нему, ответил:

— Вот тебе ещё одна умная мысль. Иногда может возникнуть такая ситуация, когда не твой враг решает, какой ценой ему добиться победы, а ты сам должен решить, какую цену готов заплатить за то, чтобы не проиграть.

Потом решительными движениями приблизился к магической преграде, протянул руку и прошёл сквозь неё. Дардарон стал у выхода, глядя ему в спину.

Сонный и задумчивый, Старагон вышел из своей комнаты. Сон стал подбираться к нему, только когда солнце уже начало пробиваться в окна. Всю остальную ночь, после того, как они втроём пробрались в школу и поговорили с магистром Дардароном, парень лежал на кровати, глядя в потолок, и прокручивал в голове всё случившееся, и сон никак не мог даже подступиться к нему.

Оказавшись в коридоре, он услышал хлопок двери, повернул голову и встретился взглядом с Алион. Стыдливость заставила их обоих резко отвернуться, и потом они, не глядя друг на друга, вместе побрели по пустому коридору в сторону лестницы на первый ярус.

— Я смотрю, ты тоже не спал, — заметила девушка.

— Конечно, — ответил он. — Я думал о тех людях, которых мы встретили. Кусочки мозаики никак не хотят складываться. Об этом тайном входе до вчерашнего дня знали только магистры Дардарон и Трилон и госпожа Аррадра. Какой шанс того, что кто-то случайно наткнулся на этот путь?

— Раньше этот замок принадлежал контрабандистам, и они проносили через этот проход товары. Кто-то из них остался жив и мог разболтать о проходе.

— Но как Гэльвский Каганат смог найти кого-то из тех контрабандистов? — Старагон протяжно зевнул. — Зря мы не спали. Этой ночью тоже будет не до сна. Два дня прошло с момента убийства магистра Палтанона. Сегодня ночью убийца должен снова выйти.

— Всё этот идиот, Таралон! — процедила девушка.

— Как думаешь, что учителя предпримут в этот раз? Снова будем рассаживаться по комнатам?

— Если это не сработало в прошлый раз, то и смысла повторять нет. Скорее всего…

Она замолчала, увидев двух стражников впереди себя. Старагон тоже присмотрелся к ним. У одного, более высокого, под глазами виднелись серые круги.

— И стражники не спали, — сказал парень. Лицо Алион стало почему-то мрачным и испуганным. По виску даже покатилась капля пота. Старагон ещё раз взглянул на стражника, облокотившегося о стену рядом с входом в зал, и вдруг понял. Он уже видел такие круги под глазами, они были вовсе не от недосыпа.

— Эй, ты, — позвала стражника Алион. Откликнулся его напарник, до этого дремавший в углу.

— Не слышишь, баран? Тебя зовут!

Он встряхнул друга, который выглядел так, словно не спал неделю. Потом тоже напрягся, заметив круги, отшатнулся, выругался.

— Ты заражён. — Произнесла Алион, твёрдо и жёстко.

Стражник с кругами уронил второй меч, который держал в руках, руками в перчатках потрогал пространство под глазницами. Коридор зашуршал эхом его участившегося дыхания. Лицо его отражало страх.

И Старагону тоже стало страшно.

Толпа вокруг висельного помоста хоть и расширялась прямо на глазах, была пока не такой уж большой. Когда соскочивший с лошади Трилон примкнул к её краю, то мог хорошо разглядеть лица мужчины в богатой одежде и троих приговорённых. Аррадра в грязной рубахе на голое тело стояла третьей с краю, ей на шею уже надели петлю.

Трилон огляделся и заметил Алатоса, стоящего недалеко, тоже с краю толпу. Волшебник подбежал к нему.

— Что случилось? В чём её обвиняют?

— Как будто ты сам не знаешь? — Алатос повернул к нему голову, взгляд его был диким, обозлённым. — За встречи с тобой. Тут почти каждое утро казнят по несколько человек, кого подозревают в магии или в связи с магами.

— Но как же суд?

— Больше он никого не интересует! Если речь заходит о волшебстве, люди просят казни без суда. А власть только и рада. Послушай, — Алатос одёрнул Трилона, глядевшего на Аррадру. — Ты виноват, ты и должен спасти её. Придумай же что-нибудь! Слышишь, ты обязан!

Маг закивал, но чувствовал внутри невероятно сильную беспомощность.

Человек на помосте, единственный, на ком не было петли, кашлянул, поглядел на толпу, которая уже успела разрастись до конца улицы, заговорил речь с листа. Это был приговор.

Трилон больше не стал ждать — решительно двинулся к помосту, расталкивая людей, словно высокую траву на поле. Как ни удивительно, они послушно уступали ему дорогу, а некоторые даже сами отскакивали, едва завидев его. «Точно, я ведь так и не переоделся из мантии», — дошло до него.

— Что ты творишь, смерд… — крикнул, состроив фальшивую злую мину, вельможа, но, когда присмотрелся внимательнее, тоже отступил. Трилон миновал его, обделив ответом, и обнял Аррадру.

— Спаси меня, слышишь! — умоляла девушка. — Пожалуйста!

Он глядел на её слёзы, чувствовал дрожание её тела, слышал недовольные крики людей, шаги по деревянной поверхности помоста двух крупных, по всей видимости, верзил, охранников вельможи, вышедших вслед за ним из толпы. Обернувшись, заметил, как они остановились в нескольких шагах от него, уже занеся крупные дубинки с округлыми железными шипами для удара и оскалившись. Трилону было плевать на них, он не боялся. Они же, как было видно, боялись, видя его одежду, и не двигались с места, ожидая приказа своего господина. Господин молчал.

— Тебя не казнят, обещаю. Я придумаю что-нибудь, — зашептал волшебник. — Если понадобится, убью их всех, но не позволю тебя тронуть. Клянусь!

Он повернулся к вельможе. Верзилы ещё сильнее напряглись.

— Какое право вы имеете казнить эту женщину без суда?

Толпа взвыла недовольными возгласами. Вельможа, явно почувствовавший себя увереннее, ответил:

— Я Вильтус Дарма, непосредственный заместитель графа Локсгера, властителя этого города. У меня есть право казнить преступников без суда. К тому же, граф Локсгер приказал казнить без суда магов!

— Эта женщина не имеет ничего общего с магией! — стараясь держаться уверенно, заявил Трилон. — Я являюсь директором школы магии… — он осёкся, когда толпа заглушила его недовольным, озлобленным шумом. — …и вы не имеете права судить меня за магию. Эта девушка тоже входит в состав школы.

— Почему же она тогда живёт в городе, вместе с честными людьми? — озлобился Вильтус. — Вы, маги из школы, может и имеете защиту короны, но это не значит, что вам теперь позволено творить всё, что вздумается! Эта женщина обвинена в преступлении, и будет повешена, по всем законам Куастока.

— Не будет.

— У тебя нет здесь власти, маг! Посмотри на этих людей! Каждого из них хоть как-то задела беда Куастока. Каждый из них, если бы Боги создали этот мир хоть чуть справедливее, имел бы право собственноручно выпустить тебе кишки за всё, что случилось с ним и его семьёй! Моя дочь умерла от гаргены! — Вильтус сорвался на крик, полный ненависти и горя. — Я бы тоже с радостью повесил тебя прямо здесь и сейчас. Так что вали за стены своей школы, пока ещё можешь, и жди, когда мы, наконец, сможем с полным правом прийти к тебе и притащить на эту плаху! А не уйдёшь, то сделаем это прямо сейчас, повесим рядом с твоей шлюхой!

Трилон ничего не ответил ему. Вместо этого он повернулся к Аррадре и уверенными движениями принялся снимать с её шеи петлю.

— Не смей!

Верзилы подступили к нему ближе. Трилон бросил на них холодный, бесстрашный взгляд, и они снова застыли, не решаясь действовать. Убедившись, что эти двое не двигаются, а Вильтус строит злобную рожу, маг окончательно снял петлю с шеи девушки и, обхватив рукой её талию, повёл к ступенькам помоста. Верзилы стояли у них на пути. Трилон остановился рядом с ними, ожидая, когда они сами уступят ему дорогу. Он на это надеялся.

Постепенно в гул толпы прорезался звук трущегося металла и тяжёлых шагов. Толпа, расступаясь, пропускала к помосту отряд закованных в латы стражников с копьями. Навскидку их было пара дюжин.

Вильтус, заметно осмелевший, стал рядом со своими охранниками.

— Отойди от приговорённой, волшебник. Это твой последний шанс уйти.

— Я уйду, — сказал Трилон, которого распирала злоба. — Вместе с ней.

И зашагал дальше к ступенькам.

— Отберите у него девку! — приказал Вильтус охранникам. — Если маг будет препятствовать, применяйте силу.

Верзилы, тоже осмелевшие, подступили к Трилону вплотную. Тот заслонил Аррадру, продолжая идти поперёк. Когда эти двое вцепились в его руки, он произнёс заклинание щита, и их отбросило волной. Девушка тоже упала из его рук. Толпа разразилась испуганными криками.

Группа стражников, растолкав людей рядом с помостом, ощетинилась копьями и выпустила из себя троих, которые подоспели на помощь охранникам Вильтуса. Трилон закрылся от них щитом, но кто-то ударил ему по ногам, (видимо, один из лежащих на спине верзил) и он повалился на колени, хоть и удержал заклинание.

— Затащи девку обратно в петлю! — взревел Вильтус.

Один из верзил схватил Аррадру и поставил на место. Она сопротивлялась, но ничего не могла сделать. Тем временем стражники пробили щит Трилона и схватили того за руки. Он снова отбросил их заклинанием, но к нему подоспели охранники Вильтуса. Кто-то ударил его по голове.

— Вешайте их уже! — как будто из глубокого колодца донёсся голос вельможи, за ним последовал звук открываемой крышки, крик толпы. Трилон повернул голову и сквозь туман, покрывающий глаза, увидел висящую на петле Аррадру.

Он вырвался из хватких объятий верзил и обеими руками ударил по ним пузырём. Лицо Вильтуса, на которое упала кровь его охранников, словно сузилось, всё сжалось от страха. Стражники, бросив строй, все вместе стали забираться на помост. Трилон вовремя среагировал и пустил в их сторону волну пламени. Накалившееся железо заставило их повалиться и заёрзать, пытаясь снять его с себя. Огонь прошёлся дальше, попал на толпу. Вильтус же едва успел спрыгнуть с помоста и остался цел.

Люди закричали, принялись разбегаться, топча и толкая друг друга. Десяток, или даже больше валялись на земле, кто пытаясь сбить огонь, кто уже мёртвый.

Трилон стал бить по стражникам пузырём с обеих рук. Он успел разделаться с пятерыми, прежде чем шестой ударил ему копьём в голову. Ощущение холодного металла отпечаталось и ещё долго оставалось на его коже. Он снова упал на колени, а стражники снова схватили его за руки.

Игнорируя гневные выкрики Вильтуса, грубые подталкивания стражников, он ещё раз поглядел на Аррадру и встретился с её слепым, потухшим взглядом. Она ещё жива, но уже вряд ли что-то видит.

Её силуэт загородил один из стражников, который перехватил копьё поудобнее, направил к волшебнику тыльной стороной и, хорошенько размахнувшись, ударил. Жгучая боль охватила висок и вытолкнула Трилона в тёмную бездну.

Ещё немного серые тучи, нависавшие над Куастоком с самого утра, беззаботно ползли по небу, а потом разразились крупным звонким дождём. Глядя на то, как грязевые потоки стекают вниз по склону, а в ямках образуются лужи, Дардарон стоял у входа в школу со сцепленными за спиной руками и раздумывал, что ещё принесёт этот день. Он не очень любил дожди. Это не была боязнь промокнуть или упасть в грязь, идя по городу, не суеверное, самовнушаемое плохое настроение из-за плохой же погоды. Хотя и не без этого тоже. Но больше всего волшебник не любил дожди, потому что они показывали, насколько человек слаб перед стихией. Непогода заставляла людей прятаться по домам, отменять свои планы, крестьян переносить сенокос. И всё из-за глупого каприза природы.

— Вам не обязательно быть здесь, магистр, — сказал стоящий рядом Хэрик. — Я тут целый день и позову сразу же, как только директор вернётся.

Слышать от этого старика обращение на «вы» было так же смешно, как и много лет назад.

— Лучше, если здесь будет кто-то, кто сможет пройти через эту стену.

Хэрик открыл рот, но потом передумал говорить и промолчал. Наверное, хотел сказать про рычаг возле кабинета Трилона, который расположен прямо над этой магической стеной и который убирает линзы в стенах и отключает её, но потом вспомнил, что если его дёрнуть, то ставить заклинание снова будет непросто.

— Этот мужчина, он что-нибудь ещё говорил? — спросил Дардарон про человека, о котором уже досконально всё выведал у Хэрика.

— Только то, что я вам и передал. Что магистр Трилон должен спасти кого-то «её». От висилицы.

— Я бы подумал, что Аррадру, но кто в таком случае этот тип? Я не знаю никого с такой внешностью.

Дождь ещё усилился. Внизу город погрузился в серую и непроглядную, словно туман, пелену. Дардарон и Хэрик стояли ещё полчаса, а потом из этой пелены показался силуэт человека, идущего к замку. Приободрившийся волшебник внимательнее пригляделся сквозь мутную магическую стену и понял, что это не Трилон. Когда гость подбежал уже к самой стенке, стало понятно, что это и впрямь кто-то другой.

— Транон! Чего забыл? — спросил Дардарон.

Уличный маг протянул руку, чтобы пройти через стену, а пройдя, повалился на колени, весь мокрый.

Через несколько минут они уже сидели в кабинете Трилона. Транон, потягивая вино из кубка и убирая с лица прилипшие пряди шевелюры, рассказывал о случившемся на центральной площади.

— За что его схватили?

— Не знаю точно. Вроде он пытался вывести кого-то из приговорённых с помоста.

— Локсгер не посмеет казнить его. Он директор школы. Корона не спустит ему это с рук.

— Дружище, — Транон отпил из кубка. — Локсгер так осмелел, что уже готов идти против короля. Неужели этого не видно?

— Если бы Белый Берег находился на границе с Лесдриадом или с кем-то ещё, тогда он мог бы пойти против короля и перейти на другую сторону, — отметил Хэрик. — Но его владения в центре страны.

— Что мы будем делать? — спросил Транон у Дардарона.

Тот задумался.

Из коридора послышались быстрые шаги. А потом дверь распахнулась, и в кабинет вбежала Аррадра в мокром плаще, уставшая и заплаканная.

— Помогите ему! — крикнула она, увидев магов и Хэрика.

Дардарон было обрадовался, что девушка цела, как она перевела на него взгляд, и её глаза расширились и округлились.

— Ты! — она попятилась, упершись спиной в стену. Схватилась за сердце, не прекращая глядеть на него.

— Что я? Что не так, Аррадра?

Она не ответила. Перевела взгляд на Транона, на Хэрика, снова на него. И потом упала на пол.

После того, как магистр Гилон увёл куда-то заражённого стражника, разговоры ещё долго были только о нём.

Олтанон, стоя спиной к стене, в которую остальные смотрели лицами, рассказывал об умершей от гаргены два года назад своей бабке. О том, как она полторы недели перед смертью мучилась жутким поносом и открывала рот, только чтобы стонать от боли. Таралон с интересом выслушивал его, Алион, как ни странно, тоже. Старагон же, чувствуя себя дурно, старался думать о другом.

Потом Таралон, активно жестикулируя, стал вслух вспоминать о больных бродягах, которых встречал на улицах Куастока.

— Если эта зараза добралась уже и до школы, то дела плохи, — подвёл итоги всего разговора Олтанон.

Старагон почему-то подумал о Таре. Он перевёл взгляд на Алион и увидел, что она тоже о чём-то задумалась.

— А что насчёт нас? — спросил он громко. — Вы говорили, у магов иммунитет к таким болезням.

— Оно, конечно, так, — подтвердил Таралон. — Но ты, видимо, плохо понимаешь, что есть иммунитет. Иммунитет это как если на поле с огурцами посадить чучело. Шансов на то, что воронье пожрёт весь урожай гораздо меньше, но не значит, что такого точно не случится.

— Я знаю, — возразил Старагон. — Если всё-таки заразишься, есть шанс выжить?

— Тут вот как дело обстоит, — Олтанон кашлянул. — Ежели за первые дня два-три ты не выздоровел, то считай себя покойником. Потому как это будет значить, что зараза смогла победить твой организм и теперь будет медленно пожирать его, облизывая свои склизкие зубы и протягивая руки…

Он так и не успел договорить. В зал вернулся магистр Гилон, и не один. С ним был магистр Дардарон.

— Почему вы стоите тут без дела? — разозлился Гилон. — Вам нужны команды, чтобы начинать тренироваться? Осталось три дня до возможного нападения! А пока погодите ещё немного. У нас новости.

Дардарон глазами, под которыми виднелись круги, но не от гаргены, а от усталости, коротко осмотрел учеников, по одному.

— Так вышло, что магистра Трилона заточили в тюрьму за применение магии вне школы. Пока что управлять здесь буду я. Можете как угодно относиться ко мне, но помните вот что: наша община становится всё слабее, и именно этого добиваются гэльвы. Хотел бы я убить всех сразу, мог бы сделать это прямо сейчас. Старина Гилон забыл почти все заклинания, а вы ещё молоды и неопытны. Но я не хочу этого, а хочу защитить школу. Я теперь единственный, кто может это сделать. И вместо того, чтобы спорить друг с другом и препираться, мы должны объединиться и действовать сообща. Сегодня ночью убийца, наверняка, нападёт снова. Мы попробуем собраться одной кучей, как буйволы. Если хищник нападает, буйволы не разбегаются, они группируются и отражают атаку все вместе. Поэтому сегодня, сразу как наступит вечер, все идём к большому залу на втором этаже. Постарайтесь выспаться днём, чтобы чувствовать себя бодрее. А пока вперёд — оттачивать свои навыки. Таралон и Старагон, вы подойдите ко мне.

Юноши оба вздрогнули, услышав свои имена. Переглянувшись друг с другом, приблизились к магистру, Старагон спокойный, Таралон явно нервный.

— Возможно, я ошибся, но мне показалось, что вы двое больше доверяете мне, чем Олтанон и Алион, — сказал магистр. Сейчас в его голосе слышались тревога и как будто скорбь. — Поэтому я попрошу вас. Не нужно пытаться настраивать своих друзей, чтобы они тоже слушались меня во всем. Это невозможно. Но если они задумают что-то эдакое, попробуйте объяснить им, что всё, что делается, это не ради меня, а ради школы. Я могу на вас рассчитывать?

Таралон неуверенно кивнул и вернулся к Олтанону и Алион, которые и так постоянно поглядывали через левое плечо на их беседу.

— Не будешь снова придумывать какой-нибудь план? — услышал Старагон голос учителя.

— А почему вы спрашиваете? Прошлый вышел нам всем боком.

— Но он не был плох. Просто… мы недооценили врага.

Парень пожал плечами.

— Солдат не может быть стратегом, потому что ничего не знает. А я многого не знаю. Я пытаюсь разгадать эту головоломку, но пока что не получается. У меня такое чувство, будто от меня что-то скрывают.

— У меня тоже порой возникает такое чувство. Видимо, такова наша магическая сущность, что мы склонны скрывать что-либо друг от друга. Если я могу хоть как-то развеять твои опасения, то спрашивай.

Старагон задумался. Вопросов набралось столько, что тяжело было выбрать, который задать.

— Вчера магистр Трилон рассказал мне о големах. Но как-то неохотно и коротко. Как будто не хотел рассказывать.

— А может быть просто потому, что големы — та часть нашей науки, которая пока что только зарождается? Удачных экспериментов с созданием этих существ можно посчитать по пальцам одной руки. Но я понимаю, почему ты задумался об этом. Ты думаешь, что голем может быть среди нас. Это многое бы объяснило. Но нужно понимать, что удачное создание такого существа — без преувеличения историческое событие.

— То, что произойдёт через три дня, тоже будет историческим событием. С одним мы столкнёмся, так почему бы не с двумя? Должен быть способ выявить голема. Вывести на свет.

Магистр свёл брови, будто задумываясь.

— Возможно и есть. Важно понимать, что голем — создание, живущее исключительно ради своего хозяина. Там, где сам голем, где-то неподалёку должен быть и его создатель, иначе он потеряет с ним связь и скорее всего погибнет.

Правда, сам голем может и не знать про своего хозяина и про то, кто он есть. Сам создатель решает, открывать ему эту правду или нет.

Как определить голема? Наверное, это может сделать только сам голем, если вдруг поймёт, что с его жизнью что-то не так. Пойми, мы слишком мало о них знаем, чтобы делать какие-то большие выводы. — Учитель кашлянул. — Есть ещё что спросить?

— Да, — неуверенно сказал Старагон. — Есть. Что это за склад, куда мы вчера переместились? Почему телепорт выкинул нас именно туда? И что за камни там лежали?

— Это склад со стернем. Монета переместила вас туда, потому что стерень — это сильный источник магии.

— Источник магии?

— Точно. Палтанон должен был рассказать тебе, что магия есть не везде. Точнее, где-то её больше, а где-то меньше. В местах, где магии мало, очень трудно колдовать, поэтому если мы выходим куда-то, то обычно берём с собой небольшой запас стерня на всякий случай, чтобы извлекать магию из него. Кроме того, этот минерал является источником селитры. Знаешь, то такое селитра? Это такой горючий порошок.

— Стерень можно поджечь?

— К счастью, простыми способами нет. Примеси не дают селитре гореть от простого повышения температуры. Для того, чтобы стерень загорелся, нужно применить магию.

— А можно использовать этот метод, чтобы отбить атаку гэльвов?

— А ты сообразительный, — улыбнулся учитель. — Да, именно это мы и планируем сделать. Положить побольше стерня в местах, куда возможно переместятся наши враги, а потом, спрятавшись, резко взорвать, когда они появятся. Если с ними будет хотя бы пара магов, они скорее всего успеют закрыть весь отряд щитами, но так мы хотя бы что-то сможем сделать.

— Значит, без мага стерень не взорвать?

— Нет, конечно же. Только если бы у нас была магическая идеалия.

— Что это такое?

Дардарон тяжело вздохнул.

— Любопытство тебя до добра не доведёт.

— Пока что только любопытство и приводило меня к чему-то хорошему, — возразил Старагон.

— Ладно, расскажу, хоть и не уверен, что ты поймёшь. Это уже из разряда высшей магии. Идеалия — это элементарная магическая единица, способная использовать энергию без участия мага. Предположим, это будет крохотная жемчужина, в которой заключена истинная энергия, та же, что находится в нас, людях. И эта жемчужина будет способна высвободить эту энергию, которая в свою очередь преобразует окружающую магию. Если какой-то маг изобретёт магическую идеалию, то сами маги в скором времени больше не будут нужны. Волшебство станет возможно творить и без их помощи.

А теперь представь, что мы положили некоторый запас стерня в место, куда телепортируются гэльвы, а рядом со стернем оставили крохотную жемчужину — идеалию. И создали мы эту идеалию таким способом, чтобы она высвобождала энергию в тот момент, когда почувствует магические скачки в воздухе. Именно такие произойдут, когда гэльвы телепортируются в это место. Идеалия чувствует скачок, высвобождает энергию, тем самым заставляет стерень возгораться. Гэльвы умирают, а нам вовсе не обязательно быть рядом и даже не обязательно быть магами. Волшебство без волшебника.

— А пока что никто даже не приблизился к изобретению такой штуки?

— Вряд ли. Мы ещё очень и очень далеки от этого. А когда приблизимся, мир по-крупному изменится. Сказочно изменится.

— Сказочно… — повторил Старагон. — Магистр Трилон именно это и говорил, когда посылал нас за той книгой? Эта книга как-то связана…

— Что за книга?

Парень посмотрел в глаза учителю и даже немного испугался от того, как пристально на него глядели эти глаза.

— Магистр ничего вам не рассказывал? Мы для него ходили в город за одной книгой. Она написана на каком-то чужом языке, почти новая и очень важна для него…

Не сказав больше ни слова, учитель сорвался с места и скоро скрылся в проходе.

В кабинете Трилона, как всегда, пахло скисшим вином и старой бумагой. Луч, проникающий через окно, обнаруживал кружащиеся по комнате пылинки и падал на стол с солнечными часами.

Стену напротив входа полностью занимал шкаф с книгами, заполненный примерно на три четверти. Именно он интересовал Дардарона. Маг приблизился к шкафу и ткнулся рукой в верхнюю полку, которая находилась выше него на одну голову.

Там нужной книги не оказалось.

Он проверил вторую полку, но там её тоже не было. Третью, четвёртую. Пятую. К шестой пришлось наклониться, и там также ничего не нашлось.

Откинувшись на стул директора, он снова охватил взглядом весь шкаф.

Мог ли Трилон, будь ему столь важна эта книга, спрятать её получше, чем просто положить в шкаф рядом с остальными? Если да, то куда именно?

Взгяд упал на ящик в столе, находящийся на уровне колен, рядом со стулом.

Точно! Трилон же говорил, что хранил книгу там!

Распахнув ящик, Дардарон убедился, что его друг оказался достаточно глупым, чтобы оставить заветную вещь там же, откуда её однажды украли. Маг провёл рукой по гладкому переплёту, по всё ещё острым углам, по ровному оперению страниц. Он почему-то боялся открывать книгу. Но всё таки открыл.

Листая страницу за страницей, разглядывал символы. Что это за язык? Знаки кажутся знакомыми, но не получается прочесть и слова. Открыл на середине, но никаких изменений не произошло.

Очередная страница открыла вложенный в книгу старый пожелтевший лист, на котором Дардарон за долю секунды, прежде чем лист перевернулся, успел разглядеть портрет карандашом двух мужчин. С обратной стороны, как можно было видеть сейчас, было подписано тем же карандашом «Фаралон и Трилон».

Его портрет! Дардарон был прав: книга как-то связана с прошлым директором. Он захотел поглядеть, как же тот выглядел, но руки почему-то задрожали. Это ведь сокровенная тайна Трилона.

Он взял помятый лист в руку и повернул к себе другой стороной. Рука с листом задрожала и выронила его.

Ему было хорошо знакомо второе лицо.

Старагон в сопровождении девушек пришёл в зал первым. Темнота, окутывающая помещение, навевала на тревожные мысли, уже подогретые болтовнёй Алион о том, что магистр Дардарон, возможно, позвал их всех, чтобы в этом же зале сразу со всеми и расправиться. Парень хотел бы её переубедить, но понимал, что никаких аргументов у него нет. Слава Богам, девушка всё таки пришла к месту.

Спустя всего несколько минут, оповещая о себе ещё с коридора пошлыми шутками, в зал подошли Олтанон и Таралон. Они, наконец, зажгли факелы на стенах и потолке с помощью магии, и в помещении стало светло, а страх чуточку отступил.

Наконец, к месту пришли все остальные: магистр Дардарон, магистр Гилон, Хэрик, стражник, толстый повар, а позади всех, неся на руках чьё-то тело, плёлся какой-то незнакомый мужчина, хотя Старагону показалось, что он где-то его видел.

Он приподнял тело, и все увидели, что у него на руках госпожа Аррадра.

— И это всё? Ты думаешь, эта крохотная толпа напугает убийцу? — спросил незнакомец. — Дардарон, не глупи. Может, когда Палтанон и Трилон были с вами, это ещё могло подействовать, но сейчас нет.

— И что ты предлагаешь?

— Ничего. Я не знаю, что предложить. Но если вы собрались погибать всей школой, то не втягивайте в это других. Трилон не хотел, чтобы Аррадра оставалась здесь. Позволь мне забрать её к себе.

— Хорошо, позволяю. Но отвечаешь за неё головой. Завтра я приду за ней, если останусь живым.

Незнакомец кивнул, перехватил тело женщины поудобнее и растворился в темноте коридора.

Дардарон окинул взглядом зал и нахмурился.

— Колриус до сих пор не пришёл?

— А где он? — спросил Гилон.

— Когда я уходил, он сказал, что скоро подойдёт, только доделает кое-какие дела.

— Боишься за него?

Дардарон посмотрел на Гилона глазами, полными холодного блеска.

— Я боюсь того, что он и есть убийца. Уже давно начал его подозревать. Он способен к магии, но так ничему и не научился. Мне не показалось, что он притворяется, но я тоже могу ошибаться. Где Таралон?

Парнишка откликнулся на своё имя. Магистры позвали его к себе.

— Что Колриус делал прошлой раз. Это ведь ты оставался с ним в одной комнате?

— Ничего. Мы сидели молча, он о чём-то думал, — ответил, пожимая плечами, Таралон.

— А ты не спал? — вмешался в разговор Олтанон. — Я ведь знаю тебя! Точно же спал. Не мог удержаться. Признавайся.

— Нет. Может, пару раз клюнул носом.

— Это тебе показалось, что ты клюнул носом, а на самом деле Колриус мог тебя одурачить, и, воспользовавшись шансом, сделать своё дело и вернуться обратно. Баран! Мог раньше сказать! — Олтанон даже замахнулся, чтобы ударить друга, но вовремя остановился.

— Не время враждовать друг с другом, — дьявольски спокойно произнёс магистр Дардарон. — Может, мой помощник и вправду виновен, а может это только наши домыслы. Ждём его ещё какое-то время, а потом будем решать, что делать.

Всего в один миг разговоры в зале перевелись в одну тему, словно маленькие притоки в одну большую реку. Молчал лишь Дардарон, не сводивший взгляда с входной двери. Он определённо ждал Колриуса.

И так и не дождался. Прошло больше получаса, но тот так и не явился.

— Собираемся в кучу и все вместе идём искать Колриуса! — подойдя к двери, громко проговорил учитель.

— А может, останемся? Целее будем? — предложил Таралон, тихо и неуверенно. Магистр его наверняка услышал, но тем не менее ничего не ответил.

Группа из десяти человек покинула зал и нырнула в тёмную пропасть коридора.

Несколько минут медленного шага, настороженного прислушивания к каждому шороху, и они уже были в паре шагов от кабинета Дардарона.

— Вряд ли он остался там, но нужно хотя бы проверить, — сказал маг. Потом повернулся к стражнику. — Иди первым, я буду за тобой и если что закрою тебя щитом. Не просто так мы тебе платим.

Стражник кивнул и, занеся меч, медленно и осторожно подкрался к закрытой двери. Дардарон и Гилон стал у него за спиной. Остальные тоже напряглись.

Боец резко пнул дверь ногой, совершил рывок с мечом наготове, но ударился головой о низкий дверной косяк. Все услышали его ругань. Потом магистр Гилон заскочил в комнату следом, неся в руке факел. Послышалась и его ругань тоже, хотя он не бился головой.

Остальные вскоре тоже приблизились к кабинету, облепив крохотный дверной проём, словно мухи. Старагон едва смог, встав на носки, разглядеть из-за спин любопытствующих, что же там такое. Увидел и ахнул, как и все.

По ровному полу стекала кровь, окрашивающаяся светом факелов в тусклый оранжевый цвет и обтекающая стороной разбросанные по комнате конечности. Конечности Колриуса.

Сначала вернулись чувства. После — сознание.

Но не успел он понять, где находится и что здесь делает, в голову вторглись тревожные, даже в какой-то степени дикие мысли, словно наставления, приказы, отголосками звучащие в далёких уголках сознания.

Он вдруг понял, что рядом кто-то есть. Отчётливо почувствовал это, как собаки чуют мясо, как затылком можно почувствовать дыхание ветра.

Обернувшись, он увидел. Тот самый человек, которого так настойчиво приказывал сторониться голос в голове. Он стоял, и лицо его не было скрыто под капюшоном, хотя именно таким он представал во всплывающих невесть откуда образах. Луч заходящего солнца пробивался откуда-то сзади и падал на лицо человека, проясняя его холодную, мертвецки хладнокровную физиономию.

Некто вскинул руку, и свет померк.