Дезертир с большой дороги

Глава 22

Среди трофеев было почти восемьсот золотых из сбережений Хулио, что я извлек из тайника в кабинете, однако не оказалось главного: вожделенного большого накопителя. Правда, нам досталось три маленьких. И странная хреновина, похожая на короткую указку, вокруг которой обвилась змея. Толстый конец указки украшал миниатюрный череп неизвестного монстра, тонкий оканчивался скрытым коротенькими ножнами жалом. Глубокий черный цвет предмета недвусмысленно намекал на его принадлежность Мраку.

«Артефакт поклонения № 16, — прочел я отдающее инвентаризацией имущества описание. — Последнее месторасположение: притвор Храма Всех Святых, четвертый общедоступный ковчежец северной стены».

— А вот и то, в воровстве чего меня обвинил Хулио, — сказала Жюстина. — И что он, по твоим словам, собирался кому-нибудь подбросить, если я отыщусь. Вещь такая, что для подставы лучше не найти. Спереть сравнительно легко, улики содеянного подозреваемому оспорить не удастся.

— А для чего она? — спросил я, вертя «указку» в руках.

— Неизвестно. Артефакты без прописанных свойств могут появляться в результате неудачных экспериментов магов или случайно попадать в Срединное Пространство из соседних с ним. Если такие предметы достаются жрецам, те выставляют их для поклонения и ждут, пока они себя проявят. Иногда для этого достаточно постепенной накачки маной, которую верующие тратят при чтении рядовых молитв и совершении повседневных обрядов. Она никогда не уходит в накопители храмов и божествам-покровителям вся без остатка. Часть неизбежно рассеивается в пространстве и поглощается предметами, способными ее впитывать. Но поклонение непосредственно предметам, конечно, очень ускоряет процесс.

«Указка» меня заинтересовала. Я продолжал рассматривать ее, и невольно вздрогнул, когда поверх уже прочитанного описания всплыло другое:

«Жезл предназначения (темные энергии, первая ступень). Облегчает прохождение избранного пути развития вплоть до шестидесятого уровня. При совершении ритуального самоубийства гарантирует немедленное воскрешение. Ограничение по расе — только для людей. Ограничение по классу — только для магов. Ограничение по развитию — только для неофитов».

Череп на конце жезла, только что составлявший с ним единое целое, начал сам собой выкручиваться по резьбе и упал в подставленную мной ладонь. Внутри открывшейся полости я увидел свиток, но доставать его не стал, и тут же вкрутил череп в жезл обратно.

— Ба! — удивленно вздернула брови Жюстина. — Ты открыл свойства артефакта?

— Скорее, мне открыли, — усмехнувшись сказал я. — Предварительно прописав те, которые требовались. Что-то мне это напоминает… В Арнауре меня приглашали на Путь Света, сейчас совращают на Путь Тьмы. Должен заметить, что подход темных сил отличается от поползновений светлых в лучшую сторону. Подкупает своей простотой. Вступление в ряды — бесплатно, продвижение не затруднено поиском каких-то еще жезлов. Кольнулся — и шуруй безостановочно до высоких уровней, распевая гимны Мраку.

— Если артефакт превратили в жезл предназначения именно под тебя, упоминание о ритуальном самоубийстве настораживает, — заметила Жюстина. — Оно ведь необходимо для смены расы, а не класса. А ты уже человек.

— То есть мне эта опция попросту не нужна… И что это значит?

— То, что инициация может быть проведена насильно, кем-то еще. Не ты прочтешь свиток — над тобой прочтут.

— И будет считаться, что я совершил самоубийство? Ну нихрена!..

— Темные есть темные. Однако я думаю, что этот подозрительный пункт в описании — всего лишь намек.

— Соглашайся, мол, а то есть возможность заполучить тебя и без согласия? Пусть попробуют. Только мне кажется, они не попробуют. Хотя бы потому, что конкуренты начеку. А я, глядишь, дождусь еще более выгодных предложений. Например: прыжка до шестидесятого уровня сразу, с овладением универсальными энергиями всех начальных ступеней… Давай ужинать. Потом предлагаю покувыркаться на кровати Хулио. Потому что до полночи заняться все равно нечем.

— А после?

Я сел за стол, бросил жезл предназначения рядом на столешницу, приподнял ближайший ко мне серебряный колпак, принюхался к содержимому блюда и только потом ответил:

— Храм Всех Святых посвящен Мраку. Я недаром когда-то прозвал его про себя Храмом Всех Дьяволов. Он распахивает двери прихожанам во второй половине дня и стоит открытым вечер и первую половину ночи.

— Ну да. Как и все подобные святилища.

— Значит, если ограбить его после закрытия, никто не узнает об этом аж до обеда. А городские ворота, как и всегда, откроют с восходом солнца. Не верю, что главный смотрящий постоянно держит связь с дежурным магом. Он среагирует лишь на сигнал тревоги. А если его не поступит, то и не среагирует.

— Так ты все же решил лезть в храм? Но у нас уже достаточно малых накопителей, чтобы объединить их в любой приемлемой форме взаимодействия и получить требуемый объем маны. Простейшую форму изготовить легко: можно, скажем, сплести ее из кожаных ремешков. А ограбление храма — это одновременно и его осквернение…

— Что чревато гневом богов-покровителей, знаю. Но это скорее страшилка, чем реальная опасность. Я не богов ограблю, а жрецов. Чей гнев мне как-то без разницы. Богов в принципе нельзя ограбить, пока находишься в Срединном Пространстве. Они свою долю дохода с верующих забирают сразу, маной. В хранилищах и накопителях храмов оседает лишь то, что принадлежит служителям культа.

Жюстина оторвалась от еды и тяжело вздохнула:

— Пора уж мне привыкнуть — если ты что-то задумал, тебя не отговоришь.

— Тогда и не отговаривай, — предложил я. — Тем более что нам не придется идти в храм обоим. Чтобы обмануть дежурного, я должен явиться один.

— И не стыдно тебе будет обчистить святилище темных сразу после получения подарка от них?

— Этого жезла? Так ты сама сказала — подарочек-то троянский.

— И не страшно? Артефакт стал жезлом только что. Я понятия не имею, кто именно это сделал, но он или они могут сильно обидеться.

— За что же? И зачем? Вдруг я на радостях кольнусь жезлом сразу после ограбления?

— Повторяю: при самостоятельной инициации незачем колоться. Посмотри раздел «Подробности» в описании. В свитке должно быть два варианта начала последовательности молитв. Соответственно, будет и две формулы для приступающего к таинству.

— Ах да! Первая: «Я, (имя рек), готов принять новое предназначение…». И вторая: «Неофит (имя рек), готов принять…», и далее то же самое, что и в первой формуле… Послушай, но ведь насильственная смена класса кому-либо — это преступление против Высшей Справедливости и законов Вселенной Дагора. За такое можно отхватить кару пожестче сдирания кожи заживо.

— Потому я и сказала, что тебе всего лишь сделали намек. А в действительности, если тебя решат принудить, то не в нахрап, а сыграют тонко. Допустим, подстроят так, что у тебя и выхода другого не будет, кроме совершения самоубийства. А как только его совершишь, появится некто, способный провести обряд. Который прост. Его осилит любой разумный.

— Хорош меня пугать. Сейчас ты скажешь, будто первый и самый блестящий случай организовать мне подлянку представится как раз при ограблении храма. И будешь права. Но я приму кое-какие меры предосторожности. Оставлю жезл здесь, внутри магического круга, и пусть самозваные архитекторы моей судьбы попробуют его оттуда достать. Достанут — значит, они выиграли. Побуду магом до шестидесятого уровня. Да хоть до сотого! А потом изыщу возможность сменить класс обратно. Мне нравится быть воином, а в перспективе — воином-магом, а кому это не нравится, могут идти в жопу… Ты наелась? Я — да. Давай поднимемся в спальню и перепробуем все позы, в которых трахались герой Ингервольд и волшебница Миранда в первую неделю после столетней разлуки.

— Я их уже пробовала! Неоднократно. А ты, боюсь, не выдержишь. И притащишься потом в храм примерно в том состоянии, в каком бывает лимончик, который по очереди выжали себе в чай бедный барон вся его челядь.

— Именно таким мне и следует прийти. Подробностей не спрашивай — секретная информация… Так мы идем в спальню или начинаем здесь? Ингервольд и Миранда любили друг друга на обеденном столе?

— Да, и под столом! Это случилось когда Ингервольд нажрался как свинья и упал со скамейки, уцепившись за свою подружку. В сказании о нем такого эпизода нет, но верь мне — так и было. Конечно, он хотя бы однажды нажрался — за неделю-то! А скорее всего, и не раз. Поводов хватало: воссоединение с возлюбленной, обретение бессмертия, омоложение…

В три часа пополуночи я стоял перед Храмом Всех Святых. После секс-марафона с Жюстиной меня слегка пошатывало. Укрепляющее зелье должно было начать действовать через минуту, а пока оно создавало лишь легкое возбуждение, наверняка отражавшееся у меня в глазах. Рот я только что прополоскал вином. Любой мужик при взгляде на меня сразу понял бы, чем я занимался незадолго до. И с каким усердием. А после такого и вмазать не грех…

В храм вела большая двустворчатая дверь с маленькой дверкой в одном из полотнищ. Как в гараж, блин! Я постучался. Внутри послышались шаги, которые быстро смолкли: дежурный маг сканировал обстановку снаружи. Через секунду в маленькой дверке распахнулось смотровое оконце, и я увидел сквозь частую решетку озабоченное и удивленное лицо.

— Хулио? — уточнило оно. — Что случилось? Зачем ты явился в храм среди ночи? Ты должен меня сменить, — но не сейчас же!

— Здоровья и обилия маны тебе, достойный Тармаст, — ответил я, выудив нужное имя из памяти личины. — Прошу простить, что потревожил тебя в неурочный час, однако на то есть серьезнейшая причина. Моя невеста, как ты знаешь, не так давно скрылась неизвестно куда, похитив из нашего святилища артефакт номер шестнадцать. И вот сегодня она нашлась — более того, выяснилось, что эта славная девушка ничего не крала. Она лишь стала свидетельницей кражи, и так испугалась, что не решилась сказать о происшествии даже мне. И спешно покинула Каритек, опасаясь мести настоящего вора.

— О, боги! Неужто вор — один из старших жрецов? Только старшего жреца не бросили бы в темницу сразу по обличении! Только он стал бы угрозой свидетельнице!

— Ты прав, мой брат по вере! И только старший жрец мог предугадать свойства артефакта до их открытия и понять ценность предмета.

— Но кто он?.. О, прости! Конечно, ты не можешь и не должен открывать мне его имя по тем же причинам, что и…

— Верно, Тармаст! Я сделаю это завтра, когда заступлю на дежурство, и подойдет время великого вечернего приношения, на которое соберутся все жрецы. Сейчас же я пришел в храм потому, что просто не мог усидеть дома. Представь: я вновь обрел ту, с которой решил связать свою судьбу. Я лично привез ее в город и устроил скромный домашний пир. А после мы радостно плескались в море любви… Да что я тебе рассказываю? Ты сам прекрасно понимаешь, что может быть между мужчиной и женщиной в таких случаях. И особенно в случае подобном нашему. Обвинение с моей невесты считай что снято! Она теперь спит; но я оказался слишком возбужден, чтобы последовать ее примеру. Хочу немедленно принести благодарственную жертву богам и святым — ведь не иначе как с их помощью разрешилась тяжелейшая для меня ситуация. Прошу тебя, пусти меня в храм. Все равно мне и минутки не вздремнуть. Лучше проведу время до своего дежурства в пении молитв хвалы.

— Понимаю тебя! Сейчас впущу. И обещаю хранить тайну твоего визита вплоть до великого вечернего приношения. Тебе ведь не нужны никакие расспросы, пока не будешь готов обличить вора. Правильно?

Говоря это, Тармаст уже отпирал замок.

«Правильно, легковерный болван», — подумал я, и когда дверь распахнулась, врезал магу в челюсть. Со всей силушки, прокачанной тренировками, боями и постоянным ношением брони. Тармаст пролетел через все немаленькое помещение храмового притвора, ударился головой о стену и свалился на пол. Я заперся и проверил «брата по вере» — готов. А у меня даже кулак не заныл. Воин есть воин. А кастер есть кастер — недаром их «тряпками» называют.

«Вы убили мага сорок второго уровня», — с запозданием, как нередко случалось, пришло уведомление. Раньше я не раз задумывался над причиной странных задержек, которые иногда бывали значительными. И теперь, совсем не к месту, меня озарило: по мере роста и усложнения Версума брошенная Демиургами на произвол судьбы система постепенно перестала справляться с возложенными на нее задачами и начала экономить ресурсы за счет малозначимых, с ее точки зрения, функций. Пока их, ресурсов, хватает, все идет своим чередом. Но когда они брошены на что-то важное, будь добр сам следить, кого ты убил. Ведь прямо сейчас, пока я тут занимаюсь банальным грабежом, множество игроков, достигших высших статусов в своих вселенных, готовятся к творению собственных миров, творят их, начинают развивать и наполнять приглашенными…

Кстати: раз я грабежом занимаюсь, пусть даже он предельно банален, следует именно на этом и сосредоточиться. Иначе возможна банальная поимка, банальное засовывание в темницу, а потом не менее банальная казнь и банальное же попадание в Мир Теней. И сей скучнейший ход событий будет нарушен лишь в случае очередной попытки дезинтегрировать меня без остатка.

Отбросив посторонние мысли, я осмотрелся. Мне помогала память Хулио, да и все святилища, за редкими исключениями, устроены одинаково. Притвор, в коем я находился, служил собственно храму чем-то вроде предбанника. Дальше него не имели права проходить случайные посетители, еще не принятые в лоно религии на полных правах верующие, и те, кто в чем-то согрешил и нес наказание. Потолок здесь был низок, и стоял простенький алтарь для приношений очищения. По краям от него находились прикрепленные к полу ящики для пожертвований. Вдоль стен чередовались статуи богов, ковчежцы с артефактами поклонения и киоты с общедоступными святынями.

Освещался притвор малым храмовым светильником, похожим на двухъярусную люстру, в коем прямо сейчас горело всего четыре свечи. Он свисал с потолка на короткой цепи прямо над алтарем; на выпуклом диске в центре тускло посверкивал кристалл накопителя.

Я поставил на алтарь ковчежец, показавшийся прочнее других. На него взгромоздил второй. Влез на получившуюся конструкцию и вынул накопитель из гнезда. Почти безбоязненно. Ведь он служит только для сбора маны с верующих, с другими накопителями не связан и в храмовом Покрове не задействован.

Потом я взломал ящики для пожертвований, снял с Тармаста плащ и выгреб деньги на него. Очень много медяков, их половинок, четвертушек и осьмушек. Гораздо меньше серебра. Еще меньше золота. Но зато моей добычей стали сразу три расчетных камня: в пятьдесят, сто и сто пятьдесят золотых. Не иначе как некие состоятельные грешники торопились снять с себя груз вины в аккурат перед моим налетом. Обнаружить рассчетки в ящиках я не предполагал.

Артефакты поклонения меня не привлекали: еще неизвестно, что из них получится. Общедоступные святыни не продать абы кому. Они имеют ценность лишь для последователей культа, и их можно только предложить выкупить — ну вот как заложников выкупают. Но я пока не так крут, чтобы проворачивать подобные операции. Повяжут на первой же. А больше в притворе взять нечего, помимо амулетов Тармаста, его посоха и кошелька.

Я поболтал тощей связкой ключей, которую выдернул из руки мертвого мага. Двери в храм — вот они. За ним — святая святых. Оттуда есть лестница вниз, в хранилище. Вот где бабла завались… Но смотрящий не имеет доступа далее храма. А взламывать святая святых невероятно опасно. Можно запросто гробануться в одной из ловушек. До ареста не доживешь. В хранилище же пробиваться в личине Хулио вообще безнадежно.

Обчистить храм обстановка позволяет. Однако стоит ли? У тамошних святынь тот же недостаток, что и у тутошних: их легко и просто с рук не сбудешь. Потолок в помещении и светильник на нем куда выше. Чтобы достать накопитель, придется строить целую пирамиду из ковчежцев, рискуя с нее загреметь. А вдруг пока я ее строю, старшему смотрящему, вставшему ночью поссать, придет охота проверить, бдит Тармаст на своем посту или дрыхнет, негодник? А денег в ящиках может оказаться даже меньше. Их вынимают оттуда после каждого Дня беззаботности и культового праздника. Иногда и по вечерам обычных дней, если посещаемость была большая. В притворе же — перед новолунием, поскольку средства отсюда считаются не совсем чистыми и требуют совершения над ними множества обрядов перед дележкой между жрецами и положением в сокровищницу. Поэтому, хотя в храме жертвуют чаще и щедрее, притвор большую часть лунного месяца богаче на средства. Последнее новолуние у нас было две недели назад. Последний День беззаботности — позавчера. А что происходило вчера, неизвестно. Не исключено, что ящики пусты. И накопитель тоже. Спору нет, он и сам по себе дорог, так я ведь уже взял один накопитель. Он меньше храмового, но для костомеха-то — ого-го какой! Лучше не надо…

Борьба между жадностью и осторожностью длилась около минуты, и победила осторожность. Я взвалил на плечо узел с деньгами, вышел на крыльцо, запер за собой дверь и пошел по Канатной улице, держась в тени домов. Проклятая луна едва пошла на ущерб и светила как прожектор. Периодически я останавливался: не слышно ли шагов приближающегося патруля? Ночью в Каритеке чувак с мешком выглядит не просто подозрительно — любого такого хватают сразу, и уж потом начинают задавать вопросы. К счастью, здешние стражники не более добросовестны в деле патрулирования, чем менты в моем мире. Да и дом Хулио совсем рядом. А жителей опасаться нечего. Если кто-то страдающий бессонницей и уловит любые настораживающие звуки снаружи, ставни он не откроет и из окна не выглянет. Ибо получить булыжник или арбалетный болт в морду за любопытство ему не хочется. А получить реально.