Джокер в игре

Глава 18

Дома было подозрительно тихо. Матвей не выбежал встречать меня с радостным воплем, и это было странно.

Милана поздоровалась с загадочным лицом и тихо ушла в комнату.

Так и знала, что моя беготня плохо закончится! Дети то ли во что-то влипли, то ли что-то натворили, и теперь не могут даже сознаться, потому что от матери все равно никакого толку!

Я не могла оставить все, как есть, поэтому пошла пытать сына. Мой маленький котик тихо сидел за столом, уткнувшись в экран компьютера. Там не показывали ничего интересного – какой-то русский мультик.

– Что случилось? – мягко поинтересовалась я, присаживаясь на его кровать.

– Все хорошо, – повел плечом сын.

– Ну, я же вижу, что это не так. Расскажи мне, вместе мы придумаем, как поступить.

Матвей промолчал.

– Тебя кто-то обидел?

Сын не отреагировал.

– Матвей, солнышко. Мама всегда рядом. Ты можешь мне доверять! Что-то в школе не так?

– Все нормально.

– Двойку поставили?

– Нет.

– Деньги отняли? Сменку потерял?

– Нет.

В голове возникали картины одна ужаснее другой. Что могло случиться с ребенком? Почему он замкнулся и закрылся от меня? Только бы не самое ужасное! Остальное мы переживем.

Осторожно подбирая слова, я, словно по тонкому льду, пыталась подобраться к сути:

– Кто-то… прикасался к тебе? Трогал тебя?

Только бы не это!

– Мам, ты чего? – удивился сын. – Ты про педофилов что ли?

– Откуда ты знаешь это слово?

– Нам еще в первом классе рассказывали, – отмахнулся Матвей. – Мам, да я бы ему сразу – раз!

Он неожиданно сморщился и замолчал.

– Да зуб у него шатается! – раздалось от двери.

Миланка стояла у порога, воинственно сложив руки на груди и широко расставив ноги.

– Этот мелкий трусишка боится вырвать зуб!

– О, господи! Это правда?

– Нет! – заорал Матвей и вскочил. – Ничего у меня не шатается! Только чуть-чуть!

У меня отлегло от сердца – молочный зуб, какая ерунда! По сравнению с тем, что я успела себе нафантазировать, это было даже смешно.

Зубы у Матвея выросли довольно поздно и меняться начали только в прошлом году. Потеряю первых двух нижних зубов ребенок переживал, как настоящую трагедию. Самый первый выпал во время вечерней чистки. Матвей орал так, что я всерьез опасалась, что соседи вызовут полицию. Второй ему выбили на физкультуре мячом. Реву было столько, что мне пришлось бежать в школу и успокаивать физрука. Матвей, к счастью, уже успел успокоиться сам.

И вот теперь нам предстояло расстаться с третьим зубом.

Как получилось, что Миланка спокойно выдергивала свои зубы и приходила похвастаться с широченной щербатой улыбкой, а сын впадал в истерику от этого простого естественного процесса – непонятно.

– Солнышко, ты же знаешь, что зубки должны меняться. У меня менялись, у Миланы менялись, теперь и твои поменяются. Маленькие молочные зубишки выпадают, а взамен вырастают большие, крепкие, острые коренные зубы.

– Не хочу, не буду, – завопил сын и зажал уши руками.

– Нытик! – встряла сестра. – Ты же мужик!

– Я маленький мальчик! – заорал Матвей.

– Так, все успокоились! Ты, – я показала пальцем на Милану. – Иди пока к себе. А ты, мой друг, покажи-ка зубки. Ну, открывай рот!

– Нет!

– Матвей, чем быстрее он выпадет, тем быстрее вырастет новый…

– Не хочу новый!

– Не буду ничего трогать, – принялась уговаривать я. – Просто посмотрю. Ты сам пошатаешь его пальчиками, потом схватишь и дернешь!

– Мне больно, – завыл сын.

– Будет немножко больно, а потом сразу пройдет!

Он сжал челюсти и замотал головой.

– Хорошо, – сдалась я. – Тогда одевайся. Поедем в больницу.

– Там врач поставит тебе укол огромной иглой, – хищно произнесла от двери Миланка, которая и не подумала уйти в комнату. – Потом он будет тащить твой зуб огромными холодными щипцами!

– Милана! Не пугай брата! Матвей, не слушай ее. Врач не будет ставить укол, он пшикнет из маленькой бутылочки, и станет совсем не больно.

– Неправда! – продолжил выть Матвей.

– Правда, – уверила я. – А потом я куплю тебе что захочешь. Слайм хочешь?

– Не хочу, – уперся сын. – Собаку хочу!

Приехали! Собаку дети у меня просят давно, но с моим графиком работы завести еще и собаку? Придется торговаться.

– Давай плюшевую?

– Нет!

– Резиновую – антистресс? Ее можно тянуть во все стороны и жмякать!

– Нет!

– Раскраску с собаками?

– Живую, настоящую хочу!

– Мы не можем позволить себе собаку, ты же знаешь, – попыталась достучаться я. – Мне некогда будет с ней гулять, а вы с Миланой не станете вставать раньше на час, чтобы погулять перед школой.

– Будем по очереди, – подключилась Милана.

– Никаких собак, – разозлилась я. – Ну и ходи со своим зубом, мучайся. А потом тебе его выбьют на физре, но я не поеду снова успокаивать вашего учителя.

Я встала и демонстративно пошла к двери.

– Ладно, – всхлипнул Матвей. – Давай резиновую. Рыжую!

Я возликовала в душе. Дипломатия – мой конек. Иногда приходится прибегать к шантажу и угрозам, но кто без греха?

В больнице было шумно и людно. Дети разного возраста с перепуганными глазами шныряли по коридорам между кабинетами. Мы сели возле кабинета хирурга и заняли очередь. Кто-то плакал, кто-то тихо подвывал. Матвей, глядя на детей, снова стал канючить.

– Так, помнишь про уговор? – тихо шепнула я. – Будешь вести себя хорошо, доктор тебе пшикнет, и станет совсем не больно. А если будешь капризничать, то придется выдирать наживую.

Матвей притих и стал болтать ногами.

– Рыжая, – ткнул пальцем в Милану какой-то пухлощекий пацан возраста чуть постарше Матвея.

Дочь ничего не ответила. Она прекрасно знала про свой цвет волос и очень его любила. Ни в садике, ни в школе никаких проблем из-за него не возникало. Мне казалось, времена, когда дети дразнились из-за цвета волос, веснушек или очков, давно прошло. Новое поколение росло более осознанным. Они смотрели глубже в суть вещей и меньше внимания обращали на поверхностное.

Видимо, не все.

– Рыжая-бесстыжая, – повторил паренек. Его мама довольно улыбалась рядом. Очевидно, ситуация ее веселила. Надо же, как мило – сыночек хамит незнакомой девочке.

Я решила пока не вмешиваться.

– Рыжая-рыжая, конопатая, убила дедушку лопатою, – продолжал куражиться малолетний хам.

Лицо Матвея перестало быть скорбным, и он злобно зыркнул на нахала.

– Отстань!

– Ты тоже рыжий! – обрадовался пацан.

– И что?

– Рыжий-бесстыжий…

– А ты жирный!

– Что ты сказал? – ахнула мамаша и воззрилась на меня. – Уймите вашего ребенка!

– После вас, – спокойно отреагировала я.

– Рыжий-рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой!

– Толстый жирный, поезд пассажирный! – не остался в долгу Матвей.

– Немедленно извинись! – вспыхнула мать.

– Не вздумай, – предупредила я Матвея и повернулась к ней. – Ваш сын задирает моего. Если уж кому-то и стоит извиниться, то это – ему.

– Еще чего! Он просто шутит!

– Хороши шуточки, – возмутилась я. – Он же первый начал обзываться!

Пацан тем временем вскочил и дернул Милану за косу. Дочь посмотрела на него с недоумением. Она легко могла постоять за себя, но редко прибегала к этому.

Зато Матвей не выдержал.

Он выскочил перед сестрой и загородил ее грудью, как настоящий воин.

– Не трогай ее!

Пухляш рассмеялся и толкнул Матвея в плечо. Я даже глазом моргнуть не успела, как мой отважный ребенок сгруппировался и бросился под ноги обидчику. В мгновенье ока по грязному полу покатились мальчишки, сцепившись в неравной схватке.

– Помогите! – завизжала мамаша и бросилась на детей с явным намерением помочь своему хамоватому отпрыску.

Как в замедленной съемке я наблюдала за тем, как ее нога приподнимается и несется прямо в голову моему сыну. От меня до нее была пара метров, но Милана была гораздо ближе и быстрее. Она бросилась наперерез и толкнула тетку в бедро. Нога развернулась и смачно впечаталась прямо в толстый зад пацана.

– А-а-а! – заверещал он и выпустил Матвея.

Сын вскочил на ноги, помятый, взлохмаченный и с окровавленным ртом.

– Мама! Он выбил мне зуб!

Я бросилась к Матвею и схватила его, прижав к себе. Миланка пристроилась рядом и стала гладить брата по голове.

– Все хорошо, маленький, все хорошо!

Тетка с сыном продолжали что-то орать. Подбежал хирург.

– Что здесь происходит?

– Они напали на моего ребенка, принялась жаловаться тетка. – Мы сидели, никого не трогали! Эти трое пришли и бросились!

– Вот не врите, – вмешался кто-то из родителей. – Ваш первый начал обзываться и девочку за волосы дергать. Братик пытался ее защитить, так ваш же на него и кинулся!

– Так, кто на удаление? – хирург повернулся к нам. – Вы?

– Нет, – быстро ответил Матвей. – Уже не надо.

Он открыл рот, продемонстрировав дырку между передними зубами.

– Пойдем, обработаю, герой, – скомандовал врач и увел сына в кабинет.

Тетка, тихо матерясь под нос, утащила своего сына куда-то в недра поликлиники. Видимо, мелкого хулигана надо было привести в порядок.

– Мам, она хотела Матвея пнуть.

– Я видела, детка. Ты молодец!

– Мам, а если бы она ему голову разбила? Почему она такая дура? Он же маленький!

– Не все взрослые – умные, – вздохнула я. – Иногда они поступают гадко и подло.

– Я не хочу взрослеть.

– Милая, это ведь не от возраста зависит. Хороший человек и в детстве – хороший. Защищает близких, не переносит несправедливости, не врет, не ворует, не подличает. И вырастает порядочным. А плохими, к сожалению, бывают и дети, и взрослые, и даже старые бабушки и дедушки. С виду такие милые и беззащитные, а на самом деле и кошку могут пнуть, и детскую качелю грязью измазать. Просто так – для пакости.

Милана грустно посмотрела куда-то мимо меня. Уроки разочарования давались ей непросто, но их надо было пройти. Жить в мире розовых пони гораздо приятнее, но тем больнее сталкиваться с реальностью в уже зрелом возрасте.

После больницы я решила еще раз навестить Юлию.

Мне не терпелось поделиться с ней тем, что скоро ее деньги вернутся. Надо было лишь доказать право на них.

Я помнила, что Юля не хотела со всем этим связываться, но ведь тогда речь шла о каких-то абстрактных поисках. Теперь же ничего не нужно было искать – надо было просто забрать свое.

Я подъехала к ее дому, немного волнуясь.

Пришла ли она в себя после того, как побывала на опознании? Будут ли у нее силы со мной разговаривать?

Может, стоит немного подождать? Дать ей время?

Нет, ждать нельзя. Пока я берегу ее нервы, Юлия – другая Юлия, которая Андреевна – может пустить в дело деньги, которые ей не принадлежат.

Я поднялась и позвонила в дверь.

Юля долго не подходила к двери, и я уже почти собралась уйти, когда дверь тихо приоткрылась, впуская меня внутрь.

– Привет, – прошептала она. – Ты уже в курсе?

– Да, Юль, я приношу соболезнования. Мне так жаль!

Я вошла в коридор и потянула дверь за собой. Порыв сквозняка резко рванул ее, и я чуть не упала. Пытаясь удержаться на ногах, взмахнула рукой в поисках опоры и от души долбанулась тыльной стороной кисти о дешевую пластиковую обувницу.

Та не выдержала удара и качнулась. Я попыталась предотвратить катастрофу и подняла ногу, но промахнулась и дала ей пинка, придав ускорение.

Юля с широко открытыми глазами наблюдала за тем, как на пол посыпались перчатки, шапочка и ботинки.

– Прости, прости, – залепетала я и бросилась подбирать обувь.

В руки попал ботинок – китайская реплика шанель с оторванной пряжкой.

– Да ладно, – не поверила я.

– Что такое?

– Ничего, – быстро проговорила я и поставила ботинок на обувницу. – Прости, я как слон в посудной лавке. Все тебе разворотила.

– Да брось ты их! Проходи.

– Нет-нет, я буквально на минутку забежала. Просто узнать, как ты? Может, помощь нужна? Врача? Успокоительного в аптеке купить?

Слова вылетали из моего рта, а мысли были уже далеко. Мне надо было срочно бежать. Бежать к полковнику, к Жене, куда угодно – подальше от этой женщины.

– Мне уже лучше, ничего не нужно.

– Отлично, тогда я пойду?

Я выбежала из квартиры и помчалась к машине. Валить! Валить и никогда не возвращаться. Руки сами набрали знакомый номер.

– Женя, надо срочно встретиться! У меня есть кое-что очень важное.

– У меня тоже, – мрачно ответил Евгений. – Твой знакомый в полиции должен узнать кое-что.

– Что?

– Помнишь, я говорил, что поищу знакомых в Росреестре? Их есть у меня. Пробил я твою Юлию. И знаешь что? Не было у нее никакой наследной квартиры. Зато есть небольшой дачный участок. Где бы ты думала?

– Где?

– В Кленовой. Прямо напротив Собакиной головы.