Джубал Сэкетт

Глава 36

Когда мы строили форт, Кеокотаа прошел этим путем до Арканзаса. Но я ни разу не достиг реки.

Мы бежали, потому что наши враги имели преимущество во времени. Если к тому же их ждали лодки, мы могли и не догнать их. Уж теперь, когда Ичакоми у него в руках, Капата, конечно, не станет терять и минуты.

Это был долгий, горестный день, но мы бежали легко и свободно. Миля за милей оставались за спиной. К вечеру мы замедлили бег. На дне каньона быстро темнело, стало трудно различать следы, скоро мы их вообще не увидим. Теперь приходилось пробираться среди скал, огибая деревья. Кроме всего прочего, нам могли устроить засаду.

Капата захватил женщин во время боя, когда его исход еще не был определен. Он не знал, жив я или погиб, и вряд ли думал о чем-либо, кроме того, как уйти невредимым.

В то же время я понимал, что он был бы рад встретиться со мной и доказать Ичакоми, что лучше меня.

Стараясь двигаться бесшумно, мы часто останавливались и прислушивались — скалы каньона усиливали звуки. На сколько опережали нас враги? Максимум часа на два. Значит, сейчас их отряд у реки или приближается к ней. Они не разведут костер, и не только потому, что опасаются преследования, меньше всего им хотелось бы привлечь к себе внимание команчей, которые могли оказаться неподалеку.

Я-то полагал, что команчи отправились на юг, воровать в Мексике лошадей, но кто пришел на их место? Многие племена кочевали в это время перемен, вытесненные на восток теми, кто уже завладел огнестрельным оружием.

Каньон остался позади, и теперь мы уже не бежали, а шли по открытой местности. Изредка здесь попадались группы деревьев и каменистые гряды. Чувствовалось, что мы движемся под уклон, к реке.

Здесь возник вопрос: пошел ли Капата прямо к реке или свернул на восток или на запад.

Мы остановились у ручья, напились воды, пожевали сушеного бизоньего мяса. Прислушались. Тишина. Хотя небо усеяли звезды, тьма стояла такая, что уже на расстоянии нескольких футов ничего нельзя было разобрать.

Наши женщины, захваченные врагами, находились где-то в миле от нас. Ичакоми, конечно, жива. Капата намеревался возвратиться с ней к начи, в свою деревню. Но оставил ли он в живых женщину понку и подругу Кеокотаа?

— Пора. — Я наконец решился. — Ты иди по направлению к горам, а я пойду в сторону равнин. Если ты никого не найдешь, возвращайся сюда на рассвете. Если меня здесь не будет, значит, я нашел их, тогда иди ко мне. А если я вернусь и не застану тебя здесь — буду знать, что ты нашел.

— Тот, кто найдет их, должен сделать все возможное.

Мы расстались ночью. Он двинулся на северо-запад, а я повернул на северо-восток и пошел зигзагами, чтобы обследовать как можно большую площадь. Сначала я нащупывал тропу, потом стал пробираться сквозь заросли напролом.

Сколько воинов сейчас у Капаты? Наверное, он сформировал сильный отряд, человек двенадцать, не меньше. Правда, он потерял людей и вряд ли сумел восполнить потери.

Вдоль склона росли старые, с толстыми стволами деревья, и я пробирался между ними очень осторожно. Треснувшая под ногой ветка могла погубить меня.

Я вел поиски медленно, тщательно и был полон нетерпения. О том, как поступлю, если найду их, пока не думал.

Бесшумно, как кошка, я спустился со скалы и снова оказался в лесу. Неподалеку шумела река. Вероятно, они там. Пусть не развели из осторожности костер, но ведь попить, поесть и отдохнуть им тоже надо!

Я чувствовал затхлый запах гниющей листвы и сосновой хвои — со временем обоняние становится чувствительным к любому, даже очень слабому запаху. Теперь я спускался по крутому склону, хватаясь за ветки деревьев.

Как темно было в лесу! Мои глаза, привыкшие к темноте, различали деревья и тени. Вдруг в воздухе разлился тяжелый запах, дерево, на которое я оперся рукой, почему-то оказалось влажным. Все стало понятно, когда я нащупал на стволе клок длинной шерсти.

Здесь, может, всего полчаса тому назад, проходил мокрый медведь, очень большой, который, вероятно, переплыл реку. Я застыл на месте, не имея никакого желания встретиться ночью с огромным медведем гризли.

Резко изменив направление, я снова повернул в сторону реки. И вновь меня внезапно что-то остановило. Что меня насторожило, я пока не осознал, но стоял на одной ноге, не торопясь ступить на землю другой.

Какой-то звук послышался в ночи! Я ждал. Звук? А может, запах? И вдруг ощутил запах свежесрезанных веток! Сосновый лапник срезали для… приготовления постели? Постели для Ичакоми?

Среди воинов Капаты было несколько из племени начи. Они, вероятно, сделали шалаш для Ичакоми, и она спала в нем совсем близко от меня.

С невероятной осторожностью я шагнул назад, пробуя ногой землю, прежде чем ступить на нее. Медленно, осторожно я отошел ярдов на двенадцать и присел у дерева, чтобы обдумать план действий.

Итак, я нашел их лагерь. Они тронутся в путь на рассвете. Если я войду в лагерь, то конечно же полдюжины воинов меня одолеют. Нет, мне надо задержать их до прихода Кеокотаа, не позволить им уйти.

Я нападу на них перед рассветом. Или… Эта мысль пришла совершенно неожиданно: а что, если вызвать на бой Капату? Подвергнуть сомнению его мужество? Его превосходство? Потребовать, чтобы он сражался со мной за Ичакоми?

Если я появлюсь и сделаю ему вызов, примет ли он его? Или все они тут же набросятся на меня? Он на несколько дюймов выше меня и весит больше. Капата не может не оценить свое преимущество. До рассвета оставалось несколько часов. Я отдохну и с приходом дня приму решение. Улегшись на мягкий мох под деревьями, я заснул, настроившись на то, чтобы проснуться до появления первых проблесков света на небе. Во сне я снова увидел огромного зверя, красноглазое чудовище с хоботом, как у слона, и длинной шерстью. Он шел ко мне, ломая деревья. А с его огромных загнутых бивней капала кровь. Он собирался напасть на меня, но я стоял не двигаясь. Почему я не убегал? Почему в то время, как он бросился на меня, я стоял неподвижно с копьем в руке?

Я широко открыл глаза и уставился на шатер из листьев над моей головой, потом сел, вытер с лица холодный пот. Что это было? Предупреждение? Если да, то о чем? Или предзнаменование чего-то грядущего? Может, моей смерти? Ну что ж, по крайней мере меня убьет чудовище, а не Капата.

Где сейчас Кеокотаа? Вдруг с ним что-то случилось? Или он тоже лежит где-нибудь неподалеку, как и я, дожидаясь рассвета?

Я встал, подвигал руками и плечами, разминая мышцы. Затем проверил оружие. Небо уже становилось серым, и, пробравшись между деревьями, я смог разглядеть их лагерь.

Костер. Вокруг лежат индейцы. Между деревьями шалаш, в котором спит Ичакоми, и — вот уж неожиданность! — трое индейцев лежат перед ним, охраняя Ичакоми.

Начи! Что же, они в конце концов оказались верны ей? Или будут защищать ее до поры до времени? Капата тоже наполовину начи, а среди них воинов уважают. И все-таки, очевидно, решили защищать ее как Солнце.

Я взял лук и копье, вышел из-под деревьев и вошел в лагерь. Один из начи поднял голову и увидел меня. Он быстро вскочил, мы оказались лицом к лицу.

— Это моя женщина, — громко заявил я.

— Она сказала об этом. Она носит твое дитя.

Я уставился на него, пораженный. Неужели это правда? Или хитрость, которой она воспользовалась, чтобы защитить себя?

Ребенок? Ну а почему нет? Теперь тем более была причина сражаться с Капатой.

Стали подниматься и остальные индейцы. Я окинул взглядом лагерь. Капата сидел на траве, на том месте, где только что спал, глаза его налились ненавистью.

— Я пришел, чтобы сразиться с ним. — Я снова посмотрел вокруг. — Не с вами. С ним! Он решил завладеть моей женщиной. Очень хорошо, пусть он сразится за нее!

Индейцы сидели тихо, глядя на меня во все глаза. Тенса — свирепые воины, им хотелось убить меня. Но я вызвал Капату, и они понимали, что бой за ним.

Кеокотаа стоял среди деревьев, окруживших лагерь, наблюдая за происходившим.

— Пусть они дерутся, — произнес он.

Из шалаша вышла Ичакоми и стояла, высокая, прямая, глядя на меня сквозь пламя костра. Я подошел к ней, снял с пояса оба пистолета и положил их на землю к ее ногам.

— Голос, который убивает на расстоянии, я оставлю Ичакоми, — указал я и, повернувшись к Капате, выхватил нож. — Подходи! — предложил я. — Посмотрим, какого цвета у тебя кровь.

Мой соперник поднялся с земли, как большой кот, и двинулся по травянистому полю с ножом в руке. Он явно презирал меня.

— Наивный глупец! — сказал он. — Я убью тебя!

Он имел некоторое преимущество — за счет длины рук и роста, но отец научил нас кое-каким приемам английского бокса, поэтому, когда он замахнулся ножом справа налево, я ушел, так что удар его ножа разрезал воздух. Ответным ударом я задел его бедро, полилась кровь.

Разозленный, он пошел на меня и действовал очень быстро, быстрее, чем я мог ожидать. Но я парировал удар, и мы стали осторожно кружить по площадке. Сделав резкий выпад, Капата пытался ударить меня в лицо, но я вовремя успел убрать голову. Сдвинувшись вправо, я не мог достать его ножом, зато нанес левым кулаком удар под дых.

Этого мой соперник никак не ожидал. Наверное, он прежде никогда не получал такого удара и сразу задохнулся. Пока он судорожно хватал ртом воздух, я с размаху всадил в него нож. Он упал почти у моих ног. Все напряглись, ожидая моего последнего удара. Но бить лежачего — не в моих правилах. Поэтому я отступил назад, сделав знак, чтобы он поднялся.

Вскочив на ноги, Капата ринулся на меня. Мы снова стали двигаться по кругу. Проходили минуты, наши ножи звенели, нанося удары и парируя их. Моих скудных познаний в технике бокса оказалось достаточно, чтобы сравнять наши силы, а нежелание принять легкую победу он принял за презрение и теперь дрался с яростью. Несколько раз он задел меня ножом, я тоже оставил тонкую красную полоску на его левой руке.

Площадка, на которой мы сражались, была неровной, ее покрывал слой мусора — сломанные ветки, куски коры, камешки. Внезапно один такой камешек попал мне под ногу, я поскользнулся, упал на спину, и Капата бросился на меня.

Саданув его ногой, я ткнул большим пальцем ему в живот и затем перебросил через голову.

Мы вскочили с земли одновременно, я сделал выпад, но промахнулся и упал лицом вниз. Он мгновенно оказался сверху, и я понял, что сейчас он нанесет последний, смертельный удар. Повернув руку вверх и назад, я вонзил нож ему между ребрами. Он успел нанести удар, но я дернулся в сторону, и нож глубоко вошел в землю рядом с моей шеей.

Потеряв равновесие, Капата не мог сопротивляться моим отчаянным попыткам и свалился на землю. Наши ножи скрестились, но мой, скользнув по лезвию, вошел в его тело. Отбросив меня, он поднялся с трудом. Имея две глубокие раны, он тем не менее шел на меня, размахивая ножом.

Отступая, я поскользнулся и упал, но и он споткнулся и растянулся на земле. Я сразу же вскочил, мой противник тоже, но не так быстро, с трудом удерживая равновесие. Глаза его горели ненавистью, нож он крепко держал в руке.

— Теперь, — процедил он сквозь зубы, — я убью тебя!

Капата, видимо, не сознавал, что серьезно ранен. Он бросился на меня. Я уклонился, наблюдая за ним. Враг истекал кровью, но все так же жаждал меня убить. Он сделал очередной выпад, к которому я оказался готов и легко ушел в сторону. Но он повторил прием и поймал меня. Я держал нож в опущенной руке и нанес удар снизу вверх, лезвие вошло в тело Капаты по самую рукоятку. На секунду мы оказались с ним лицом к лицу.

— Тебе надо было остаться в деревне, с начи, — шепнул я ему доверительным тоном, вытащил нож из раны и отбросил «го в сторону.

Капата рухнул на камни, попытался подняться, потом покатился по земле и затих.

Он умер.

Я медленно обернулся. Индейцы смотрели на меня.

— Ичакоми — моя женщина, — повторил я. — Я пришел за ней.

Один из индейцев тенса сказал что-то, но я не знал его языка.

Кеокотаа перевел:

— Он говорит, что она твоя женщина. Они теперь уйдут домой.

Мы наблюдали, как они собирали свои скудные пожитки. Трое молодых индейцев начи стояли в растерянности. Я понял, что они не решаются вернуться к своим. Уйдя с Капатой, который считался в их племени отступником, они разделили с ним судьбу.

— Коми, они хорошие люди?

— Я напомнила им, что я дочь Солнца. Они охраняли меня и выполнили свой долг.

— Если хочешь, они останутся с нами. Выбор за тобой.

В конце концов, эти парни доказали, что верны Ичакоми.

Она заговорила с ними, они выслушали и охотно согласились остаться. Я был доволен. Еще три сильных воина и охотника только на пользу нашему маленькому сообществу.

— Теперь пойдем домой, Ичакоми Ишайа. Когда мы вернемся, я сделаю то, что обещал. У тебя будет Священный Огонь. Он всегда будет с тобой.

Разве ваш Ни'квана не признал во мне мастера магии? Разве ты не Дитя Солнца? Ты получишь Священный Огонь.