Диггер

8

Дед Матвей подошел почти вплотную к поверхности зеркала и произнес, глядя Глебу прямо в глаза:

— А дальше произошло то, от чего волосы на моей голове встали дыбом! Я добрался до стола с фотоаппаратом и уже протянул к нему руку, как вдруг она стала удлиняться и превратилась… в гигантскую кобру! Змея зашипела и приготовилась напасть на меня самого. Я закричал и попытался увернуться от укуса. Но отделаться от собственной руки не мог. Кобра ужалила меня, и я почувствовал, как все мое тело обмякло и повалилось на пол. Наверное, я пролежал так не один час. Когда я, наконец, пришел в себя, то обнаружил, что мое тело приняло обычную форму. Я взглянул на часы и ахнул от изумления! Секундная стрелка быстро бежала назад, против часовой стрелки. Если ориентироваться по часам, я оказался у столика с печатной машинкой за два часа до того момента, как меня укусила кобра. Удивившись этому факту, я тем не менее взял себя в руки, встал и забрал со стола машинку и фотоаппарат. Последний я повесил на шею. После этого я собрался немедленно уйти из комнаты. Попытавшись сделать шаг, я обнаружил, что мои ноги крепко-накрепко пристали к полу. Я наклонился и увидел, что они… пустили корни прямо через подошвы ботинок! Поставив печатную машинку на пол, я попытался отодрать ноги руками. Однако те прочно держались корнями. Внезапно что-то треснуло у меня над головой. Я взглянул наверх и заметил, что поверхность озера заметно приблизилась ко мне. До меня дошло, что потолок в комнате, очевидно, опускается. Я запаниковал! Быть раздавленным глубоко под землей никак не входило в мои планы. Немедленно достав из кармана нож, я принялся перерубать корни, которые прочно пригвоздили меня к полу. Это далось мне с величайшим трудом, поскольку, отрубая каждый корень, я испытывал такую боль, словно отрезал себе палец на ноге. Кроме того, из каждого обрубка тут же начинала струей хлестать кровь. Я старался не обращать на это внимания, поскольку потолок продолжал опускаться и времени, чтобы выбраться из комнаты, у меня оставалось все меньше и меньше.

В конце концов я перерезал последний корешок и чуть ли не ползком двинулся от стола, не забыв прихватить с собой печатную машинку. За мной потянулся широкий кровавый след. Мне было так плохо, что я не помню, как оказался в джунглях. Там, похоже, я потерял сознание. Очнувшись спустя какое-то время, я увидел, что лежу в обычном цеху неподалеку от ткацкого станка. Я с ужасом взглянул на свои ноги, но, к моему изумлению, они вновь оказались нормальными и здоровыми. Я догадался, что опять стал жертвой миража.

В воздухе вокруг меня по-прежнему плавали радужные «медузы» и было светло. «Интересно, сколько времени я пробыл под землей?» — мелькнула у меня мысль. Однако смотреть на часы я не стал, понимая, что теперь доверять им нельзя. Я поднялся на ноги, осмотрелся и заметил неподалеку стоящую на полу печатную машинку. А фотоаппарат Максимилиана Ивановича так и болтался у меня на шее. Решив, что больше меня под землей ничего не держит, я схватил машинку и кинулся на улицу, к канату, ведущему наверх.

Я снова попал под дождь. Он падал крупными каплями, которые стекали по моей голове прямо за шиворот. Было гадко и мокро. Я добежал до каната и принялся карабкаться наверх — к «бетонному небу». Делать это было очень трудно, поскольку мне мешала габаритная печатная машинка. Я старался как мог и вскоре приблизился к трещине в бетоне. Однако как только я забрался в нее, так тут же вновь оказался внизу среди разбросанных куч земли. Так произошло несколько раз, пока я не выбился из сил. Тогда я оставил свои попытки и зашел в цех передохнуть и немного обсохнуть от дождя. Усевшись у станка, я стал вспоминать рассказ сторожа архива о том, как он выбрался наружу. На ум сразу пришли его слова о том, что он поднимался по струям дождя. «Ну конечно! — воскликнул я. — Нужно, чтобы дождь изменил свое направление!» И я стал терпеливо дожидаться, когда дождь переменится. Каждые десять-пятнадцать минут я выбегал из цеха и подставлял руки каплям. Но дождь все время шел сверху вниз. Наконец в какой-то момент я ощутил, что струи попадают на мои ладони снизу. Прихватив машинку, я тотчас бросился к канату и стал карабкаться наверх. На этот раз мне удалось забраться в тайный лаз Максимилиана и даже выбраться из него. Но каково же было мое изумление, когда я нигде не обнаружил ни самого сторожа, ни его жигуленка.

Я как мог замаскировал проход к фабрике и спустился с горы на шоссе. Там меня подобрала попутка. Я приехал в город и первым делом кинулся в горсправку, чтобы выяснить, куда девался сторож и почему он меня не дождался. Ко мне вышла заведующая архивом и мрачным тоном объявила, что Максимилиан Иванович был найден убитым в лесном массиве неподалеку от Жигулевска несколько недель назад. Убийцу так и не поймали. Я не поверил своим ушам и спросил, какое же теперь число. Женщина посмотрела на меня как на сумасшедшего и назвала дату. Оказалось, что с момента нашей поездки со сторожем на ткацкую фабрику прошло уже три с половиной недели. А мне показалось, что пробежало только несколько часов. Я не знал, что сказать, поблагодарил заведующую за информацию и ушел. Для меня так и осталось загадкой, почему я не умер от голода и жажды за то время, которое провел под землей, и кто убил несчастного Максимилиана Ивановича. Хотя по поводу сторожа я догадывался, что это дело рук специальных служб, которые обнаружили его в запретной зоне. В общем, я не стал больше испытывать судьбу и вернулся в геологическую разведку, в которой работал. Отдав Нине печатную машинку, я поведал о том, что приключилось со мной на территории фабрики. Но она ничуть не удивилась рассказу. Тогда я потребовал объяснений. И именно от своей любимой девушки я впервые услышал про Жигулевские миражи.

Дед Матвей перевел дыхание и немного отодвинулся от зеркальной поверхности.

— Думаешь, парень, я тебе тут зря байки травлю? — неожиданно со смешком спросил он у Глеба. — Рассказываю все детали… Это я о тебе беспокоюсь! Говорю о том, что с тобой может произойти, если ты за Жориком отправишься.

— Так вы же сами сказали, что это в Жигулевске было. А кот-то здесь пропал, в Москве!

— Погоди еще, ты не дослушал! Так вот, Нина моя постаралась донести до меня, что же такое есть Жигулевские миражи… До конца я, конечно, не понял, но кое-что уяснил. В общем, миражи — это такая прослойка между мирами, которая содержит в себе информацию о том, что могло бы появиться в том или ином мире, пойди он по тому или иному пути развития. А Жигулевские миражи — это та же самая информация, но уже материализованная. Простым языком — в этих миражах можно найти все, что появлялось и появилось бы в прошлом, настоящем и будущем, развивайся наш мир в любом из возможных направлений. Эти миражи периодически проявляют себя в разных точках земного шара, но под Жигулевском они присутствуют постоянно. Отсюда и название, усек?

— Не совсем.

Дед Матвей скрестил руки на груди и задумчиво пробормотал:

— Верно говорят люди: «Подумаешь умом — и головушка кругом!» Как бы тебе объяснить?

Затем он помолчал несколько минут и продолжил:

— Вот смотри, наш мир сейчас — это мир людей. Мы развиваемся по техногенному пути, то есть совершенствуем механизмы, автоматы и машины. Но мы могли пойти по другому пути, к примеру, стали бы больше уделять внимания духовному развитию. Или у нас мог измениться набор хромосом, и мы бы перестали походить на тех людей, которыми сейчас являемся. Соответственно, изменился бы и сопутствующий набор необходимых нам вещей. И все эти не появившиеся, но возможные при тех или иных обстоятельствах вещи можно обнаружить в Жигулевских миражах. В частности, я принес Нине печатную машинку, которая могла дать ответ на любой вопрос. В нашем мире такой вещи нет, но она могла бы появиться, живи мы немного по другим законам.

— А где сейчас эта машинка?

— Нина вернула ее миражам.

— Хорошо, но зачем Жорику было туда соваться?

— Из миражей можно воздействовать на любой из земных миров. Предполагаю, что Жорику они потребовались исключительно для того, чтобы ограничить возможности столичных мыслеобразов. А возможно, сами мыслеобразы используют миражи, и Жорик был просто вынужден играть по их правилам. Большего я тебе не скажу — не знаю. Так что решай сам, будешь ты его искать или нет!

Старик скрестил руки на груди и выжидательно уставился на Глеба. Журналист принялся взвешивать все за и против. Спустя какое-то время он сказал:

— Пожалуй, я попробую найти кота. Он мне уже как родной стал. Даже не представляю, как я к вам без него приеду… Кстати, дед Матвей, у меня еще одна новость. Я к вам своего напарника отправил. У него сейчас неприятности, нужно где-то отсидеться. Понимаю, что без спросу так поступать нельзя, но выбора не было. Приютите его до моего приезда, а я потом что-нибудь придумаю!

— Эх, парень! — со смешком произнес старик. — И что мне с твоим Снегиревым делать?

— Пусть по хозяйству помогает… — начал было говорить Глеб, как вдруг до него дошло, что фамилию друга он не называл.

— Погодите, дед Матвей! А откуда вы его знаете? — с удивлением спросил он.

— Да у тебя на лбу все написано. Только считывай! — захихикал старик.

— Ладно, — кивнул журналист. — Считается! Но зачем я тогда время теряю, объясняю вам что-то? Лучше подскажите, откуда поиски кота начинать?!

— Трудно предположить. В том, что он вошел в миражи, я не сомневаюсь. Но как тебе среди сотен миллиардов картинок найти ту, где сейчас Жорик, — вот это проблема! Более того, он мог изменить свою форму. Тогда отыскать его будет почти нереально.

— Найду. У меня интуиция — будь здоров!

— Ты все же обдумай решение. Может, лучше сразу за Черной диадемой пойдешь, чем по миражам шастать? Шансы, что ты сгоришь, одинаковые. Зато время сэкономишь — не нужно будет кота искать!

— Нет! — твердо ответил Глеб. — Жорик для меня больше, чем просто кот. Не могу я его бросить. Так что или с ним вернусь, или… не ждите меня больше, дед Матвей. А за диадемой Саню с дядей Колей отправите, если что…

Старик довольно улыбнулся и, хитро прищурившись, заметил:

— Добро́! Я от тебя другого и не ожидал, поэтому слушай внимательно. Под Москвой наблюдается утечка языческих водных мыслеформ. А в свое время я заметил, что миражи тесно связаны с водой. Поэтому, чтобы найти кота, ты должен отправиться на поиски водного резервуара и языческих мыслеобразов… Ты знаешь это место?

Журналист кивнул и мрачно произнес:

— Знаю. Это Озеро Лысых. Жорик там и пропал. Но как же быть с мыслеобразами? Они же растерзают меня за считанные секунды. Я и в миражи попасть не успею.

— Ты не можешь этого утверждать, ты же не знаешь, где проходит грань реальности! — многозначительно сказал дед Матвей.

— Звучит не очень обнадеживающе! — усмехнулся Глеб. — А вы сможете за мной наблюдать в моем путешествии?

— Нет, — покачал головой старик. — Наша телепатическая связь недостаточно сильна. Но если ты найдешь кота, то с его помощью всегда можешь выйти на меня.

— Спасибо, — кивнул журналист. — Тогда на днях за Жориком и отправлюсь.

— Давай! Буду ждать тебя две недели. Если не появишься, отправлю за диадемой Александра с Николаем… поток-то все равно к центру Земли сдвигать нужно. Но надеюсь, что все у тебя будет в порядке!

Дед Матвей помолчал несколько секунд и добавил:

— Я верю в тебя, Глеб!

После этого зеркало потемнело, и старик в отражении пропал. Теперь журналист видел в нем только свою квартиру и себя. Он вернулся в зал, сел на диван и стал размышлять. Он помнил предостережение Снегирева о том, что ближайшую неделю под землю лучше не соваться, поскольку военные будут их искать, но сидеть без дела в четырех стенах не мог. «Надо пробраться как-нибудь к этому Озеру Лысых, — думал Глеб. — Тогда я сразу двух зайцев убью: и Жорика найду, и на встречу к Волку успею!» И он твердо решил отправиться в поход.

Чтобы добраться до озера, у парня было три пути, но два из них точно охранялись. Оставался лишь путь через институт Склифософского. Глеб прекрасно понимал, что военные уже могли добраться и туда. Однако выбора у него не было. И чтобы не давать своим преследователям фору, журналист стал собираться в экспедицию.

— Пойду сегодня же ночью, — бормотал он себе под нос. — Вряд ли этим дуракам придет в голову, что, после того как мы с таким трудом от них удрали, кто-то из нас рискнет снова сунуться в подземелья.

Он принялся одеваться. Глеб осознавал, что просто так в морг «Склифа» его никто не пустит. Более того, он опасался наткнуться на того самого доктора, который встретился им со Снегиревым. Поэтому парень решил пойти на хитрость и прикинуться родственником кого-нибудь из умерших. Он знал, что являться в морг с рюкзаком нельзя, это привлечет к нему внимание персонала, охраны и, не дай бог, преследователей. Поэтому Глеб взял только то, что смог разместить в карманах своей камуфляжной куртки: фонарь, нож, моток веревки, спички и несколько печений. На ремне под курткой он закрепил фляжку с водой. Оглядев себя, журналист остался доволен. Внешне он ничем не выделялся. Обычный парень, каких в Москве тысячи! Он окинул прощальным взглядом свою квартиру и вышел в подъезд.

До института Склифосовского Глеб доехал на такси. Он машинально взглянул на часы и отметил, что уже наступила полночь. Парень решительно направился к зданию больницы, но вдруг вспомнил о длинном коридоре, к которому подъезжали машины скорой помощи и из которого тоже можно было добраться до морга. Он остановился и стал внимательно наблюдать за дорогой. В этот момент к институту подъехало сразу три машины скорой помощи. Они обогнули главное здание и скрылись за углом. Журналист помчался за ними следом. Машины остановились у дверей в полуподвальное помещение. Глеб спрятался за ствол ближайшего дерева и принялся наблюдать. Из дверей вышли санитары с носилками. Они достали из одной машины темный мешок, формой напоминающий человеческое тело, бросили его на носилки и скрылись в дверях. Парень догадался, что привезли несколько трупов и сейчас их будут перетаскивать в морг. Тем временем врачи скорых попросту сгрузили остальные мешки на газон. После этого машины одна за другой уехали. Глеб занервничал. С одной стороны, он видел открытые двери, через которые явно можно было попасть в морг, но, с другой стороны, он боялся наткнуться на охрану или санитаров. Вдруг на улицу вышел тот самый врач, который несколько дней назад встретился им со Снегиревым. За ним показались оба санитара.

— Это что такое! — закричал доктор, указывая на темные мешки. — Это что такое, я вас спрашиваю?! Почему трупы валяются прямо на газоне?! Почему никто не помогает их переносить?!

— Простите, Николай Георгиевич! — виновато произнес один санитар. — Больше никого нет, а в приемке сейчас несколько тяжелых.

— Вот разгильдяи! — продолжал нервничать доктор. — Ладно уж, сейчас я вам на помощь кого-нибудь пришлю.

И он скрылся в дверях. Глеб понял, что настал его звездный час. Он дождался, когда санитары совершат еще одну ходку, и вышел к дверям.

— Привет! — поздоровался он. — Меня к вам Николай Георгиевич прислал.

Парни оглядели журналиста и спросили:

— А ты откуда? С охраны, что ли?

— Да, — кивнул Глеб, — новенький я. Второй день работаю.

— Хоть третий, нам по барабану! — заметил один из санитаров. — А чего это он тебя одного прислал? Как носилки таскать будешь?

— Он сказал, сейчас еще кого-нибудь пригонит. А мне велел сразу идти.

— Ладно, — примирительным тоном произнес второй санитар. — Хватай вон того жмурика и тащи на каталку, мы с Михой ее почти к дверям подкатили. Правда, у нее одно колесо барахлит, но ты парень здоровый, справишься. А мы привычным способом, на носилках кого-нибудь перетащим.

— А не проще всех на каталках перевезти? — поинтересовался журналист.

— Ишь ты смекалистый! — хмыкнул санитар. — Проще-то оно, конечно, проще, но каталок свободных нет. Так что кончай умничать и давай за работу! Сегодня пожар в торговом центре был, сейчас должны еще клиентов подбросить, а мы с этими никак не управимся.

Парни направились к газону. Там санитары подхватили очередной темный мешок и положили его на носилки. Затем они подхватили их и чуть ли не трусцой забежали в здание. Глеб оглядел несколько оставшихся тел и, выбрав то, которое ему показалось поменьше, кое-как поднял его на руки и занес в двери.

Перед ним простерся длинный коридор. Журналист заметил у стены каталку и немедленно сбросил на нее труп. После этого он ухватился за ручки и начал толкать каталку вперед. Делать это было довольно сложно, поскольку одно из колес не крутилось, но Глеб понимал, что останавливаться нельзя. Он не успел сделать и пяти шагов, как вдруг ему показалось, что где-то рядом раздаются голоса. Парень тут же бросил каталку и быстро выбежал на улицу. Там он вновь спрятался за дерево и насторожился. Из дверей на улицу вышел доктор в сопровождении двух крепких парней, а через минуту появились и санитары.

— Вот, подмогу привел! — довольным голосом сказал Николай Георгиевич.

— Сразу бы так! — произнес один из санитаров. — А то прислали хлюпика какого-то! Он даже одного жмурика до морга довезти не смог. Вон, на каталку бросил и сбежал!

— Кто прислал? — удивился доктор. — Я только сейчас появился и уверяю, никого к вам не отправлял.

«Плохо дело!» — подумал Глеб. Но санитары внезапно начали смеяться.

— Да вы шутник, Николай Георгиевич! — хохотал один. — По-вашему получается, что кто-то сам мертвяков грузить вызвался?!

— Да нет, — вторил другой. — Это кто-то из «клиентов» поднялся, помочь решил!

Врач с подозрением поглядел на санитаров, затем обратился к парням, пришедшим с ним:

— Не обращайте на этих дураков внимания! Приступайте к переносу тел.

Те кивнули и направились к трупам. Санитары поспешили следом. Проходя мимо доктора, один из них не выдержал и заметил:

— А если вы нам не верите, загляните в коридор. Там у стены каталка с телом стоит. Это ваш засланец его туда водрузил, а потом, видать, решил от работы увильнуть да и смылся.

Николай Георгиевич скрылся за дверью, а вскоре за ним последовали и все остальные, унося на носилках два очередных трупа. Глеб занервничал.

— Что же делать? — пробормотал он себе под нос. — Всего три мешка осталось. И, как назло, скорые до сих пор не едут. Сейчас тела перенесут — и двери закроют. Тогда я уж точно сегодня в морг не попаду. Разве что сам жмуриком заделаюсь…

И тут его осенила совершенно ненормальная мысль!

— Ну конечно! — усмехнулся парень. — Нужно заделаться жмуриком!

Он короткими перебежками добрался до открытых дверей и осторожно заглянул внутрь. В коридоре никого не было. Отсутствовала даже каталка, на которой лежал труп. Вероятно, Николай Георгиевич решил сам докатить ее до морга. Журналист кинулся к газону, на котором лежали три черных мешка. Окинув их взглядом, он выбрал тот, что ему показался побольше, затем оттащил его за деревья и расстегнул на нем молнию. В мешке лежал обгоревший труп охранника. Только при одном взгляде на него Глебу стало плохо. Но он понимал, что медлить нельзя.

— Прости, браток, — прошептал журналист. — Завтра тебя обязательно найдут, а сегодня я должен воспользоваться твоим средством передвижения!

Он быстро извлек тело и положил его за кустами. После этого он прихватил мешок и добежал до газона. Там он бросил мешок на то самое место, откуда его взял, затем влез в него и застегнул изнутри молнию. Сердце его бешено стучало. Ему казалось, что кто-нибудь обязательно видел, как он носился туда-сюда под деревьями. Кроме того, он очень боялся выдать себя.

Минут через пять послышались голоса — это возвращались за очередным телом санитары. Вдруг к ним добавился шум подъезжающей машины.

— Але, парни! — раздался чей-то голос. — Мы вам следующую партию привезли. Куда сгружать? Снова на газон?

— Давай! — крикнул кто-то из санитаров. — Сколько еще?

— У нас трое, и у Михалыча человек пять будет. Но он колесо пробил, чуть позже подъедет.

— Понятно! Скидывайте их к предыдущим, а мы разберемся.

Скрипнула открываемая дверца скорой помощи. Раздался шум возни, чей-то мат, и вдруг прямо на Глеба кинули что-то тяжелое, затем еще и еще! Парню показалось, что его сейчас раздавят в лепешку, но поделать он ничего не мог. Дышать стало невыносимо трудно. Воздуха в мешке почти не осталось. Журналист попытался аккуратно вытащить руку, чтобы немного расстегнуть молнию, но сделать это не удалось. Сверху его прочно удерживала гора трупов. В какой-то момент Глеб понял, что задыхается. Он запаниковал и попытался выбраться, но не смог. Голова у него закружилась, и он потерял сознание.

Тем временем вернулись два парня, присланные Николаем Георгиевичем на помощь санитарам. Один из них споткнулся о мешок, в котором скрывался журналист.

— Смотри-ка, намекает! — усмехнувшись, сказал он своему напарнику. — Дескать, он в очереди первым был.

Парни захохотали.

— Ну так давай его первым и оттащим, — смеясь, произнес напарник. — Чтоб без обиняков!

Парни скинули три верхних мешка на газон, подхватили мешок с Глебом и бросили его на носилки. После этого они взяли их и направились к моргу. По дороге они встретили Николая Георгиевича.

— Положите его в третьем зале, — сказал врач, — прямо у стены! Все морозильные камеры заполнены, так что будем сразу вскрывать.

Парни добрались до морга и оставили мешок там, где было указано.

Когда журналист пришел в себя, то сразу не понял, где находится. Он лежал в абсолютной темноте. В горле саднило, в висках стучало. Вдруг Глеб четко осознал, что он в мешке. Он поднял руку и аккуратно расстегнул молнию. Дышать сразу стало легче. Парень осторожно осмотрелся через щель в мешке и догадался, что оказался в морге. Рядом никого из живых людей не было. Журналист не стал дожидаться их появления и выбрался из своего убежища. Мешок он свернул и сунул в ближайший шкаф. Затем на цыпочках подобрался к стеклянным дверям, разделяющим морг, и заглянул во второй зал. Там тоже было пусто. Глеб перебрался туда и сделал это очень своевременно, поскольку в помещение зашел Николай Георгиевич с ассистентами.

— Кладите вон того на стол! — браво скомандовал доктор.

Ассистенты подхватили один из мешков, извлекли из него труп и положили его на анатомический стол. Тем временем журналист вдоль стены очень тихо пробирался в сторону последнего зала, откуда можно было выбраться в подземелья. Несколько раз он замирал и прислушивался к происходящему в соседней комнате, но там лишь раздавались обрывистые фразы Николая Георгиевича: «гематома над правым ухом», «ожоги ног третьей степени», «отсутствует кисть левой руки»…

Глеб не стал больше искушать судьбу и просто выскользнул из морга в подземный ход. Только сейчас он почувствовал боль в спине и колене.

— Наверное, грузили меня как попало, — сам себе сказал парень. — Но ладно хоть живой, а то мог бы и задохнуться в этом чертовом мешке.

Прихрамывая, он отправился по знакомому тоннелю в сторону от морга. Вскоре он добрался до пещеры с полками, а затем по извилистому ходу вышел в пещеру со светящимися цилиндрами. На этом «обжитая» часть подземелья заканчивалась. Журналист собрался двинуться дальше, к озеру, но вдруг каким-то шестым чувством ощутил опасность. Он не понял, в чем она выражалась, но решил немного переждать в пещере. Глеб забрался по каменной стене чуть выше цилиндров и спрятался в расщелине. Внезапно в его голове раздались голоса.

— Ты уверен, что доктору можно доверять? — спросил один.

— Вполне. Вряд ли бы он просто так вызвал нас сюда среди ночи, — ответил другой.

— Но человека на видеокамере практически не видно!

— Однако Николай Георгиевич утверждает, что это именно тот парень с рюкзаком, которого он видел пару дней назад у морга. Правда, тогда с ним был еще один диггер…

— Неужели он настолько глуп, чтобы вновь лезть в пекло?! Ведь должен был догадаться, что их будут искать…

— … либо настолько умен, что знает, что так быстро их не вычислят.

Журналист потихоньку выглянул из расщелины, но никого не увидел. Лишь яркие волны зеленоватого света исходили от цилиндров. «Как бы не облучиться!» — с беспокойством подумал Глеб, но выйти наружу не рискнул.

— Полежу еще минут десять-пятнадцать, потом пойду, — сам себе прошептал он.

Четверть часа пролетела незаметно. Парень уже собрался спуститься вниз, как вдруг в пещеру вошло несколько военных. Точное их количество Глеб не рассмотрел, поскольку тут же укрылся за камнями. Они шли мерной поступью и молчали. Вскоре их шаги стихли в подземном тоннеле.

«Так вот чьи голоса я слышал! — подумал журналист. — Но как?! Ведь это случилось почти за двадцать минут до того, как они появились в пещере. Чудеса!»

Глеб порядком устал сидеть за камнями, но идти за людьми, преследующими его, опасался. Он решил выждать пару часов и проследить за развитием ситуации. Чтобы немного размять ноги, он вылез из расщелины и встал в полный рост. Тут его внимание привлекли цилиндры. Теперь они не светились ярким светом, а едва зеленели в темноте.

— Интересно, интересно, — пробормотал Глеб. — Вроде радиация себя так не ведет!

Он сделал несколько приседаний и снова забрался в щель в скале. Время было позднее, поэтому парень решил немного покемарить, но сам не заметил, как уснул.

Когда он проснулся, то сразу не понял, где находится. Вокруг все было залито зеленым светом. Журналист осторожно приподнялся и выглянул из-за камней. Он увидел, что от цилиндров вновь отходят мощные световые потоки. Тут же в его голове словно раздался щелчок и послышались уже знакомые голоса:

— Ну вот, ложный вызов!

— Очевидно, ему не удалось проникнуть в подземный ход.

— Скорее, доктор обознался. Но в любом случае, бдительность терять нельзя.

Голоса стихли, а Глеб поскорее спрятался в расщелину. Примерно через четверть часа военные прошествовали через пещеру с цилиндрами и скрылись в тоннеле, ведущем к моргу. Выждав еще немного, журналист наконец выбрался из расщелины и спустился вниз. Зеленоватое свечение едва теплилось вокруг цилиндров.

— Эй, вы! — шепотом обратился к ним Глеб. — Так вы радиоактивные или нет?

Цилиндры отреагировали на его голос яркой вспышкой света.

— Ого! — произнес парень. — Кажется, теперь я понимаю, с чьей помощью можно слышать голоса!

Цилиндры засветились ярче. Журналист усмехнулся и молча двинулся из пещеры. У входа в тоннель он включил фонарь и углубился в очередной подземный ход.

Сколько он блуждал по темным сырым коридорам, парень не запомнил. Ему уже стало казаться, что он находится там целую вечность. Только благодаря тому, что он немного вздремнул, ноги еще слушались его.

Внезапно дорога резко пошла под уклон. Потом потолок стал постепенно снижаться. В конце концов Глебу пришлось лечь на спину и юзом спускаться вниз. В какой-то момент он не удержался на крутом спуске и покатился вниз. Однако падал он не слишком долго и вполне благополучно выбрался из расщелины… прямо в воду Московского моря. Очевидно, начинался прилив. Вода уже почти доставала до колен Глеба. Парень осторожно осмотрел все вокруг, но, не заметив никаких следов присутствия человека, вышел из-за камня и вскарабкался на крутой берег. Именно отсюда они со Снегиревым отправлялись в обратный путь. Журналист отыскал вход в каменную трубу, ведущую к Озеру Лысых. Забравшись внутрь, он принялся карабкаться наверх. Признаться честно, далось ему это гораздо легче, чем в предыдущий раз, поскольку на плечах не было рюкзака. Вскоре Глеб уже выбирался на берег злосчастного озера, где исчез Жорик.

— Ну здравствуй, Озеро Лысых! — с усмешкой пробормотал он. — Вот я и вернулся к тебе!

Не зная, что дальше делать, парень принялся бродить вдоль той части озера, где это было возможно. Он тщательно все осмотрел и для себя отметил, что вокруг не осталось никаких следов пребывания людей. Берег выглядел диким и нетронутым, а само озеро казалось черным и непроницаемым. Глеб уселся на берегу и принялся ждать, когда же на него нападут водные мыслеформы. Он просидел довольно долго, но, похоже, монстры не спешили атаковать.

— Такими темпами я прежде дождусь ликвидаторов, а не водных мыслеобразов, — процедил сквозь зубы журналист. — Надо что-то делать!

Он схватил горсть песка и швырнул его в озеро с криком: «Эй, вы! Выходите! Я знаю, что вы здесь!» Однако ничего не произошло. Глеб снова схватил песок и кинул его в воду. Затем он подбежал к скалам, набрал камней и принялся швырять их в озеро, выкрикивая при этом все, что приходило ему в голову. Внезапно он заметил, что водная поверхность изменила цвет. Раньше она казалась черной, теперь же цвет стал ближе к синему.

— Заметили, гады! — удовлетворенно произнес парень.

Вдруг сзади раздался отчетливый шорох, и громкий голос сказал:

— Стоять! Ни с места! Руки за голову!

Даже не оборачиваясь, журналист понял, что это были военные.

«Ну вот, докричался!» — мелькнула мысль. Тем временем голос продолжал командовать:

— Медленно опуститься на колени и лечь лицом вниз!

— Эй, браток, а как я дышать буду?! — с издевкой спросил Глеб. — Внизу же песок. Так и задохнуться недолго!

— Молчать! — гаркнул кто-то. — Еще слово — и я стреляю! Живо мордой в землю!

Журналист завел руки за голову и стал медленно опускаться на колени.

— Ну что, козлы, — обратился он к водным мыслеформам, — думаете, отсиделись? Ни хрена! Я вам Жорика все равно не прощу!

Неожиданно поверхность озера в долю секунды стала ярко-голубой и засияла так, что в пещере посветлело как днем. Появилось плотное белое марево.

— Наконец-то! — воскликнул Глеб. — Долго же вы собирались!

Он невольно опустил руки и вдруг почувствовал резкую боль в плече. Парень взглянул на свой камуфляж и увидел, что по плотной ткани расползается темно-красное пятно. Он догадался, что в него выстрелили.

— Вот ведь придурки! — громко сказал он. — Испортили новый комплект.

В ту же секунду на него сзади навалилось несколько дюжих парней в шапочках-масках и черных костюмах. Они принялись выворачивать жу рналист у ру ки, а когда он попытался оказать сопротивление, один из нападавших ударил его по голове чем-то тяжелым. В глазах у парня все поплыло, и он отключился…

Постепенно сознание к нему возвращалось. Сначала Глеб ощутил под руками песок. Он открыл глаза и увидел, что находится в полной темноте. Журналист попытался сесть, и это ему удалось. Страшно болел затылок и раненая рука. Парень принялся таращить глаза, чтобы хоть что-то разглядеть, однако ничего не вышло. Тогда он начал ощупывать песок вокруг себя, надеясь отыскать фонарик, который выронил, когда на него навалились военные. Ему повезло. Вскоре рука наткнулась на рукоятку фонаря, торчащую из песка. Глеб нажал кнопку, и яркий луч света озарил все вокруг…

Он сидел на том же самом берегу озера, где его ранили. Вокруг не было ни души. Кроме того, песок казался совершенно нетронутым, как будто по нему никто никогда не ходил.

— Как так?! — удивился журналист. — А где группа захвата?

Он поднялся на ноги и прошелся по берегу.

— Ну не могло бесследно испариться сразу несколько человек! — сам себе сказал Глеб. — Есть, правда, одно объяснение случившемуся… Скорее всего, меня убили, и теперь я вынужден вечно скитаться по берегу этого чертового озера.

Он остановился и решил осмотреть свою рану. Стянув куртку и футболку, журналист обнаружил на плече поверхностную царапину. Очевидно, пуля прошла «чирком», неглубоко. Тем не менее рука сильно болела. Кровь уже не бежала струей, а лишь понемногу сочилась.

— Интересно, а у мертвецов кровь может бежать? — задумался Глеб. — Да и боль я как-то слишком остро чувствую. Или это все посмертные галлюцинации?!

Поскольку рука у него была в крови, парень решил подойти к озеру и обмыть ее.

— Вот как раз и проверю, живой я или нет! — проговорил он. — Если живой, то огненный братан не даст смочить кожу.

Он присел на корточки у воды и медленно погрузил в нее ладонь. Вокруг нее тотчас расползлось большое бордовое пятно. Пальцы ощутили невероятный холод. Журналист немедленно отдернул руку и осветил ее фонариком. Кожа была мокрой! С пальцев падали грязные бурые капли до конца не смытой крови.

— Черт! — выругался Глеб. — Огненный братан не действует! Что же делать? Помнится, Снегирев говорил, что соваться в эту воду не следует!

И тут кривая усмешка исказила его лицо.

— Все равно я уже лысый, так что проклятье озера меня не должно коснуться! — произнес он. — А если я еще и мертвый, то какая разница, лысый я или нет?!

Журналист заново опустил руку в воду и тщательно ее вымыл. Когда он поливал плечо, немного воды попало в рану. Внезапно та затянулась прямо на его глазах. Боль тут же стихла. Парень опешил. Он осветил себя фонарем, но не обнаружил на коже даже малейшей царапины.

— Точно, я — призрак! — мрачным тоном пробормотал он.

На него навалилась жуткая тоска. Журналист плюхнулся на берег, тупо уставившись на водную гладь озера. Сколько он так просидел, он не знал. Но в какой-то момент в его голове пронеслась мысль о Жорике.

— Так… — произнес Глеб. — Призрак я или нет, но кота в миражах отыскать нужно. Ведь по моей вине он туда угодил. Вызволю его, а там видно будет, что дальше делать.

На этом решении он и остановился. Надев футболку и куртку, он подошел вплотную к воде и обратился к озеру:

— Мать-вода! Не знаю, слышишь ты меня или нет, но прошу у тебя помощи! Впусти меня в миражи! Должен я отыскать одно близкое мне существо!

Сколько он так просил, парень не знал, но в какой-то миг водная гладь внезапно стала светло-голубой и начала сиять. Журналист отключил фонарик и спрятал его в карман. В это время над озером начал скапливаться туман, который постепенно уплотнился. Неожиданно оттуда раздался то ли вздох, то ли стон, и появилась гигантская морда уродливой ящерицы. Чем-то она напоминала громадного хамелеона. Она уставилась на Глеба глазами-блюдцами и неожиданно выстрелила в него своим длинным языком. Парень даже не успел ничего предпринять, как прилип к языку, словно муха, и ящерица немедленно принялась затаскивать его в рот. В ту же минуту вокруг раздались душераздирающие визги. Поверхность озера вздыбилась, и в разных местах из воды начали появляться жуткие создания. Некоторые были настолько уродливы, что смотреть на них без содрогания было невозможно. Все они тянулись к журналисту, но язык ящерицы скручивался быстрее, чем двигались эти чудовища. В последний миг, прежде чем исчезнуть в пасти «хамелеона», Глеб заметил, что монстры состоят из множества капель воды. После этого наступила темнота. Но она не была абсолютна! Парень видел, как вокруг мелькают какие-то вспышки, затем он почувствовал, что куда-то летит с бешеной скоростью. Причем вскоре впереди замаячило светлое пятно. Журналист не чувствовал ни страха, ни боли. Но в голове постоянно крутилась мысль о том, что он видит свет в конце тоннеля, значит, он мертв.

Так он летел некоторое время, пока свет не заполнил все пространство вокруг него. Послышался резкий треск, и парня выбросило… на берег широкой реки. Вокруг частоколом возвышались вековые сосны, а на противоположном берегу красовались скалистые горы.

— Где это я? — пробормотал Глеб, поднимаясь на ноги и потирая ушибленные колени.

Место не походило ни на одно из тех, которые он видел раньше. Река казалось какой-то неестественной, а сосны слишком правильными и одинаковыми. Журналист решил проверить свои ощущения, приблизился к воде и попытался опустить в нее руку. К его удивлению, пальцы уперлись в нечто твердое, словно вода не была жидкостью. Тем не менее парень видел под прозрачной поверхностью перемещение необычного вида существ. Это не были рыбы или головастики, скорее, они напоминали собой конусы с острой иглой на конце.

— Не хотелось бы мне здесь отведать ухи, — усмехнулся Глеб. — Слишком острая!

И вдруг он осознал, что оказался в миражах.

— Не может быть! — произнес журналист. — Меня же съел «хамелеон»!

От волнения у него застучало в висках. Чтобы немного успокоиться, он поднялся к соснам и сел, облокотившись о ствол одной из них.

— Так, так, так… — быстро прошептал парень. — Значит, в миражи я попал. Половина дела сделана! Но как мне отыскать Жорика? Я совершенно не знаю и не понимаю кошек. А уж если Жорик изменил форму, тогда его только экстрасенс отыскать сможет, ну или… сами кошки. Они же как-то чувствуют друг друга. И потом, кто его знает, в какую картинку он отправился?! А вдруг он стал рекой или одной из этих сосен?!

Глеб с досады повернулся и ударил дерево кулаком по стволу. В тот же миг что-то изменилось. Ствол сосны стремительно увеличился в размерах, и ее крона оказалась намного выше, чем показалось парню вначале. Он почувствовал себя лилипутом рядом с гигантским деревом.

— Что за черт?! — возмутился было он.

Но вместо своего привычного голоса услышал хриплое: «Мяу!»

— Мамочки! — пролепетал журналист, но в воздухе раздалось лишь испуганное мяуканье.

Тогда он вскочил на ноги и бросился вниз, к реке. Бежать было как-то неудобно. Трава стала слишком высокой и все время хлестала по лицу. У реки Глеб наклонился над «водой» и увидел в ней отражение лысого уродливого кота.

«Господи! — подумал Глеб. — Похоже, миражи услышали мои слова о том, что Жорика будет трудно отыскать, и придали мне форму кота. Но что я буду в таком виде делать?! Маленький, слабый, да еще и лысый! Как же я без рук и ног обойдусь? Даже защититься не сумею!»

В отчаянии он громко замяукал. Но миражи остались глухи к его воплям. Тогда новоявленный кот вернулся к соснам, свернулся клубочком под корнями одной из них и заснул.