Дик с 12-й Нижней

Глава двадцать вторая Закон войны

Счастье Майка, что, отодвинув засов на дверях винного склада, он выскочил на улицу и скрылся до того, как Белый выбрался из подвала. А то плохо бы ему пришлось: Белый был злой как черт, он готов был разорвать Бронзу на куски. Он в жизни так не попадался: просидел весь день взаперти на дурацкой деревянной полке; не сказал ребятам того, что мистер Фридгол велел передать; остался без сигарет с тремя крестами; остался без копейки денег, голодный… И все из-за этой рыжей шельмы — Майка!

Первым делом Белый заглянул на пустырь: может быть, еще не поздно перехватить ребят, сказать, чтобы шли в «Трибуну»? Нет, куда там! На пустыре было тихо, как в день 4 июля, когда все уходят смотреть торжественное шествие в честь праздника. Кроме нескольких ключариков — никого.

Заскочив домой, Белый схватил ломоть хлеба и, откусывая на ходу, побежал в типографию «Трибуны». Он боялся явиться перед мистером Фридголом, но еще больше боялся не явиться. Тогда мистер Фридгол может подумать, что он вместе со всеми ребятами променял «Трибуну» на «Голос рабочего», а это будет совсем плохо, за это мистер Фридгол может прогнать.

Но Белого прогнали и так. Еще до того, как он пришел в типографию «Трибуны», мистер Фридгол имел разговор по телефону со своим начальником — очень неприятный разговор.

— Фридгол, — спросил начальник, — как ваши газетчики? Вы собрали их?

— Нет, шеф, пока не пришли, — ответил Фридгол. — Но они должны быть.

— Хм, должны быть… — презрительно хмыкнула телефонная трубка. — А вы на улицу сейчас не выходили?

— Нет, шеф, не выходил.

— Напрасно. Может быть, вам по возрасту, Фридгол, вообще полезнее гулять, а не сидеть в нашей конторе? В городе вовсю продают экстренный выпуск «Голоса рабочего». Ваши газетчики продают, Фридгол… Вы скандально провалили поручение. Мне придется краснеть за вас.

Больше начальник ничего не сказал, но и этого было достаточно. У мистера Фридгола дрожали руки, когда он вешал трубку на рычаг телефона. Такая история может стоить работы. Заведующий запросто уволит его. Зачем ему держать старика, когда двадцать, сто, двести молодых, здоровых, энергичных ждут не дождутся, чтобы освободилось местечко в конторе. Намек заведующего на возраст был неспроста.

Белый явился в типографию «Трибуны» сразу после разговора мистера Фридгола с начальством, и мистер Фридгол в долгие объяснения с Френком не вдавался. Увидев Белого, он подошел к нему, отвесил сухонькой, стариковской ладонью пощечину и сказал:

— Вон, негодяй, чтоб духу твоего здесь не было!

Белый попытался оправдаться, стал жалобным голосом что-то бормотать, но скоро замолчал. Он видел, что дело плохо, что никакие просьбы не помогут. Вздохнув и сохраняя для порядка страдальческое выражение лица, он пошел к выходу.

Фридгол смотрел вслед удаляющейся длинной, нескладной фигуре. «Вот же мерзавец! — с завистью думал он про Белого. — Ну дали раз по физиономии, ну выкинули за дверь, подумаешь, важность! Зато молодой, зато здоровый, зато сильный… А старикам как быть?..»

По правде говоря, Белый не очень расстраивался оттого, что мистер Фридгол прогнал его. Черт с ним, со старикашкой! Подумаешь, работа — газеты продавать! Он со вчерашнего дня и так уже понял, что на этом капитала не нажить. Вот сигареты — другой разговор. Сигареты с тремя крестами — это действительно золотое дно! Тут настоящими деньгами пахнет. Дело-то замечательное, но зацепиться он не сумел. Фасонистый парень, когда узнает, как он распорядился с сигаретами, разговаривать с ним не захочет.

Ругая себя, проклиная Майка, Белый дошел до пивной на Бауэри-стрит. Зайти или не зайти? Белый колебался самую малость — не съест же его фасонистый парень! Ну, даст пару оплеух, и всё. А может, и так обойдется, может, просто изругает. Лишь бы не прогнал, лишь бы позволил дальше работать.

К удивлению Белого, все обошлось благополучнее, чем он ожидал. Когда Фрэнк вошел в бар, фасонистый парень заметил его и поманил пальцем к столику в углу. Белый подошел. Бесцветное лицо его выражало вину, бесцветные ресницы виновато моргали, даже длинные, худые, полусогнутые ноги в серо-зеленых клетчатых брюках и грубых ботинках имели какой-то виноватый вид.

— Садись, дохляк, — сказал парень, милостиво указывая на стоящий рядом стул. — Как дела? Много выручил? Можешь говорить правду, мне твоя выручка не нужна.

Белый плаксиво шмыгнул носом:

— Ничего не выручил, пропали сигареты.

— Что-о?..

Белый рассказал, как он вчера испугался, увидев здесь полисменов, как по пути домой опять чуть не попал в их руки, как сунул в карман знакомого мальчика, Майка Грина, обе пачки «Кэмела» с крестами и как мальчик почему-то не вернул сигареты — видно, решил зажулить.

Парень слушал не перебивая. Когда Белый назвал Майка, глаза его настороженно прищурились.

— Фамилия мальчишки Грин, говоришь? — переспросил он.

— Да.

— Брат у него есть?

— Есть.

— Как зовут?

— Бен.

— Так… — протянул парень. — Значит, Бен Грин с Двенадцатой Нижней. Бен Грин из компании Макси. Понятно!..

Ему было понятно, а Белому — не очень. Конечно, про Макси — главаря шайки, которая занимается темными делами в их районе, Белый слышал; про то, что фасонистый парень тоже, должно быть, состоит в какой-нибудь шайке, — он догадывался; но уловить, как тесно здесь связано все одно с другим, Фрэнк не мог. Он понятия не имел о том, что шайка Макси, в которую входит рыжий Бен, давно уже не на жизнь, а на смерть воюет с шайкой красавчика Джери, в которую входит фасонистый парень. Он никак не думал, что сигареты, подсунутые им вчера в карман Майка, могут быть использованы в этой войне.

Поэтому Белый очень удивился, когда фасонистый парень, подробно выспросив обо всем, не стал его ругать, а только назвал дураком. Да и то дурак был упомянут не из-за сигарет, а из-за полисменов, которые заходили сюда выпить и которых Белый так сильно испугался. Оказывается, как объяснил парень, он напрасно испугался их; оказывается, парень вскочил на свист бармена и ушел в комнату за стойкой потому, что пришел нужный человек; бармен просто дал знак, что его ждут.

Фасонистый парень не ругал Белого. Он рассматривал как удачу то, что Белый считал неудачей. Это просто здорово! Дохляк случайно подсунул какому-то мальчишке сигареты с крестами, а мальчишка оказался братом Бена Грина, того самого Грина, который работает с Макси, который враг, которому надо вредить. Как угодно, где угодно, но вредить.

И вот сейчас такая возможность появилась. Предположим, полиция найдет «Кэмел» с крестами у младшего брата. Она ведь наверняка заинтересуется тогда старшим; старшему от такой истории наверняка будут неприятности. При тех делах, какими занимается Бен, ему внимание полиции меньше всего нужно. Для него это всегда удар. А ударов жалеть не надо. Война есть война, врагов надо бить не оглядываясь.

— Так ты точно знаешь, что Майк Грин — брат Бена Грина? — переспросил парень.

— Провалиться на месте! — поклялся Белый. — Мы ведь соседи, я всех Гринов наперечет знаю.

— А сигареты мальчишка никуда не сплавил?

— В кармане. Как я сунул в карман, так и лежат. Сам сегодня видел…

— Ну вот что, — приказал парень: — о сигаретах забудь! Не было их… Понял?

— Как — забудь? Как — не было? Что же, Бронзе оставить? Ведь не даровые же, ведь два доллара заплачены!.. — стал причитать Белый.

— Тихо! Ты что раскудахтался? — прикрикнул парень. — Говорят, не было, значит, не было. Другие пачки получишь. На!.. — Парень достал из кармана две пачки сигарет с верблюдом и отдал Белому. — Выручкой будешь делиться со мной. А если кто пристанет, скажешь, что от красавчика Джери работаешь. Я тебя завтра к нему сведу. Ясно?

…Фрэнк ушел из бара совершенно счастливый. У него сигареты с крестами, он связан с красавчиком Джери. Он на настоящей дороге. Вот повезло!..

Как только Белый ушел, фасонистый парень забрался в телефонную будку и позвонил в полицейское отделение. Когда дежурный инспектор ответил, он сказал:

— Слушайте, мистер, указать вам парнишку, который особыми сигаретами торгует? Знаете, такими… — Парень покрутил перед трубкой рукой. — Он не один работает, он со старшим братом. Его старший брат снабжает…

— Кто говорит? — спросил инспектор.

— Это неважно.

— Понятно, выкладывайте.

…Через несколько минут парень вышел из будки и снова уселся за свой столик.