Дикие сердцем

Один вечер в Накогдочесе

— Опоздал ты на заварушку, как обычно, малыш Джонни мальчик мой.

Джонни и Мариэтта ужинали с другом Джонни — Эдди Гидри в «Джо Эр-с, Стейки и Креветки» в Накогдочесе, штат Техас.

— Какую еще заварушку, Эдди?

— Копы застрелили черного парня, который ограбил «Севен-элевен» и так напугал пистолетом семидесятивосьмилетнюю белую старуху, что она отдала Богу душу. Парень сбежал, но копы взяли его в Боссье-Сити, отправили обратно в Накогдочес, где помощник шерифа, бестолочь, забил его до смерти. Парню было пятнадцать. Одна из местных черных адвокатш, Розетта Коутс, весьма могущественная тут дамочка, в прошлом первая ученица, произнесла пламенную речь и взбудоражила весь город. Результат — тринадцать убитых, одиннадцать из них черные. Магазин подожгли и разграбили. Да, Техас есть Техас.

— Джонни говорил мне, что вы писатель, мистер Гидри, — сказала Мариэтта.

— Да, мэм.

— Если не секрет, что вы пишете?

— Приключенческие романы, крутое чтиво. Сомневаюсь, что вас это может заинтересовать.

— Я могла слышать о ваших книгах?

— У меня три-четыре года назад вышел почти бестселлер — «Мертвый лесоруб», очень даже неплохо продавался в круглосуточных магазинчиках.

— Как интересно, мистер Гидри. Я и не знала, что в таких местах торгуют книгами.

— А как же! Книжных магазинов-то почти не осталось. Покупаешь зубную щетку, пакет молока, батарейки, упаковку презервативов, телепрограмму и бестселлер в мягкой обложке, все скопом, в одном месте.

— Мы с Эдди в армии познакомились, — сообщил Джонни. — Сперва вместе в Форте Джексон, потом во Вьетнаме.

— А вы пишете о том, что было в Вьетнаме, мистер Гидри?

— Нет, мэм, не пишу. На продажу нужно сочинять что-то вроде комиксов. Я ведь не то, что вы бы назвали «серьезный писатель», если только не иметь при этом в виду деньги, вот деньги — это и впрямь серьезно! Нет, вот Джонни — писатель. Вы читали его рассказы?

— Джонни, почему ты никогда не показывал мне то, что пишешь? — спросила Мариэтта.

Джонни только покачал головой и принялся за свой стейк.

— У старины Джонни хорошие идеи, — сказал Эдди. — Я ему прямо завидую.

После ужина Мариэтта позвонила Дэлседе Делахуссей из своего номера в «Рамада-Инн».

— Дэл, как ты, милая?

— Мариэтта? Ты где?

— В Техасе, в Накогдочесе. Джонни решил заехать навестить старого друга, Эдди Гидри. Ты о нем слышала? Говорят, он романы пишет.

— Луис читал что-то. «Зарубленный насмерть», кажется, называется. Этот парень — миллионер, Мариэтта. Он не женат?

— Разведен, с четырьмя детьми. Живет с мексиканской девицей, дочерью своей прислуги, мне Джонни рассказал. Ей, кажется, лет четырнадцать.

Дэл засмеялась:

— Да, малолеткам мы не конкуренты, они наступают.

— Мистер Гидри не в моем вкусе. Он весь покрыт шерстью, я тебе клянусь, Дэл! У него линия волос начинается от переносицы и волосы торчат отовсюду просто, особенно из ушей. Омерзительное зрелище.

— Что с Лулой?

— У Джонни есть свой человек в Сан-Антонио, он проверяет округу. Мы знаем, что с деньгами у них туго, поэтому им придется где-то осесть и поискать работу. Джонни на девяносто процентов уверен, что они двинулись на запад. Его напарник в Сан-Антонио сидит на телефоне. Джонни говорит, по телефону куда больше можно разузнать, чем колеся на машине.

— Звучит неплохо. Ты с ним спишь, Мариэтта?

— Хватит, Дэл. У нас отдельные номера в «Рамада».

— Прошлой ночью я вошла в спальню, Луис уже спал, но у него не слабо стояло. Ну, не слабо для Луиса. Я на него влезла потихоньку, вытащила его хозяйство из-под пижамы и сунула в себя.

— Дэл! — завизжала Мариэтта. — Да ты врешь!

— Ну, а как еще я могу заставить его сделать это? Как бы там ни было он быстро проснулся, а кончил еще быстрее, так что и рассказывать не о чем. Говорю тебе, Мариэтта, нам нужно отправиться в старую добрую Мексику и снять парочку пляжных мальчиков, играющих на маракасах, как Ава Гарднер в том фильме. Мы пока еще не покойницы и не пересохли окончательно, но нам не так уж много осталось. Я серьезно, Мариэтта.

— Я устала, Дэл. Сообщу, как только что-то узнаю.

— Подумай над моими словами, хорошо? Я тебя люблю, Мариэтта. Поосторожнее там.

— Постараюсь, Дэл. Пока.