Дивизия СС «Рейх». История Второй танковой дивизии войск СС. 1939-1945 гг.

Подобно тому, как корни самого гитлеровского Рейх а уходили глубоко в историю Великой войны (именуемую ныне преимущественно Первой мировой), так и история 2-й танковой дивизии СС Рейх (Дас Рейх)», да и история всех войск СС вообще, была неразрывно связана с этой четырёхлетней, невиданной дотоле в мире бойней, из кровавой купели которой появились на свет Божий советский большевизм, итальянский фашизм и германский национал-социализм. Возникновение нацистской идеологии стало возможным лишь в Германии, уже потерпевшей поражение в мировой войне, однако основы будущих военных успехов войск СС вообще и их танковых дивизий — в частности, были заложены ещё раньше, в ходе титанической схватки Центральных держав со странами Антанты, и стали возможными только в результате творческого усвоения боевого опыта, накопленного германскими «ударными частями» (по-немецки: «Штоструппен») и «штурмовыми частями» (по-немецки: «Штурмтруппен») в последние годы Великой войны.

«Ударники» кайзера

Шел четвёртый год кровавой бойни, вошедшей в историю под названием Первой мировой войны(хотя её участники предпочитали называть эту войну Великой, а захваченные ее кровавым вихрем наши соотечественники — Великой Отечественной— да-да, дорогие читатели, Вы не ошиблись — большевики украли и присвоили своей войне это название — так же, как они украли и написанную в 1914 году песню «Вставай, страна огромная», слегка адаптировав ее текст в соответствии с собственными идеологическими установками!). Траншеи, блиндажи, минные поля, проволочные заграждения, массированный пулемётный и артиллерийский огонь, окопы, полные воды и грязи, смердящие неубранные трупы, гниющие заживо раненые, бесконечные вылазки, контратаки и снова вылазки, пронзающие человеческую плоть штыки, цепами молотящие по черепам приклады и сапёрные лопатки, два-три квадратных километра, отвоёванные у противника ценой сотен и тысяч жизней, чтобы назавтра снова потерять их — казалось, этому конца не будет…

Ранним утром 21 марта 1918 года солдаты британской 5-й армии на Западном фронте внезапно попали под артиллерийский обстрел. Вихрь тяжелых снарядов германской артиллерии («чемоданов»), с оглушительным воем и грохотом рассекавших дымный воздух, как если бы по небу проносились тяжело нагруженные товарные эшелоны, обрушился на передовые позиции англичан в районе реки Соммы. В то время, как германские артиллеристы вели интенсивный обстрел этого участка фронта, небольшие группы отборных, легко вооружённых пехотных штурмовых, или ударных, частей, под прикрытием утреннего тумана и облаков удушливого газа, просочились через обороняемую британской армией линию фронта. Такие штурмовые или ударные отряды, сформированные к описываемому времени в составе каждой германской дивизии, состояли исключительно из добровольцев, отбиравшихся по принципу храбрости, инициативности и агрессивности.

Вооружённые лёгким и средним оружием, начиная с армейских ножей и окопных кинжалов, пистолетов — в том числе и скорострельных автоматических, не являвшихся в штурмовых и ударных частях, в отличие от общеармейских подразделений, эксклюзивным оружием исключительно офицерского состава! — и ручных гранат, и кончая ручными пулемётами, лёгкими переносными миномётами (или, как тогда говорили, бомбомётами) и огнемётами, эти небольшие, тесно сплочённые части и подразделения (численностью от роты до батальона), спаянные боевым братством, закалённые в огне бесчисленных схваток, в которых шло в ход буквально всё — от окопного ножа до шанцевого инструмента — повсеместно добивались успехов, поистине ошеломляющих в условиях позиционной, окопной войны.

Германским штурмовыми ударным батальонам времён Великой войны почти всегда сопутствовал успех (в частности, потому, что — в отличие от разложенной к описываемому времени кликой Керенского и большевицкими агитаторами русской армии, где также имелись свои ударные части и «батальоны смерти»! — немецкие солдаты не стреляли своим «ударникам» в спину во время атаки, а шли вслед за ними на прорыв!). В штурмовых и ударных частях традиционная для кайзеровских вооруженных сил «прусская» железная дисциплина, неукоснительно поддерживаемая привилегированным статусом строго корпоративной офицерской касты (не зря о надменных прусских кадровых офицерах, с лёгкой руки язвительного Генриха Гейне, говаривали, что они, казалось «проглотили ту палку, которой их лупили в кадетских корпусах»![17]) превратилась в огне боёв в тесное боевое товарищество между офицерами и нижними чинами, основанное на многократно проверенном и оправданном в «стальных грозах» взаимном доверии.

Об этом, в частности, повествовал в своих знаменитых военных мемуарах, названных именно так — «В стальных грозах» («In Stahlgewittern») — ветеран французского Иностранного легиона, а в последующем — доброволец и офицер германской кайзеровской армии в Великую войну, кавалер высшего прусского военного ордена «За заслуги» (Pour le Merite) консервативный революционер Эрнст Юнгер, неустанно славивший «великое общее дело» Войны, породившее «небывалую породу людей. Это была новая раса, воплощение энергии и мощи: выносливые, жилистые тела; глаза, смотревшие смерти в лицо и окаменевшие под каской. Это были победители, заранее готовые пойти на самые чудовищные жертвы. Неудержимой лавиной неслись они над выжженной землей, знаменуя последний триумф запредельного ужаса. Невиданные силы пробуждались ото сна, когда они дерзко врывались в разбитые укрепления, где застыли серые фигуры с безумным, остекленевшим взглядом… В миг встречи с противником они воплощали огневую воинственную стихию этого мира, являя собой пронзительное единство тела, ума, воли и чувства».

Немецкие «ударники» именовались «гренадёрами»— причем с полным на то основанием и в исконном смысле этого слова, поскольку им чаще, чем кому бы то ни было, приходилось применять ручные гранаты! — и потому часто носили нарукавные нашивки в виде черной суконной «пылающей гренадки», а ударники-огнемётчики также носили на обшлаге черную круглую нашивку с белой «мёртвой головой»(по-немецки: «Тотенкопф»), чаще всего так называемого «брауншвейгского» типа, то есть в виде человеческого черепа (с нижней челюстью) анфас над двумя перекрещенными костями— в отличие от «мёртвой головы» другого, «прусского», типа, представлявшей собой изображение черепа (без нижней челюсти) в пол-оборота, наложенного на две скрещенные берцовые кости. Позднее, в «Третьем Рейх е» рядовые стрелки («шютцен») военизированных частей СС («зелёных СС», по Скорцени) также будут с гордостью именоваться «гренадёрами».

Очень скоро, с началом Ноябрьской революции 1918 года в Германии и вызванной этой революцией многолетней смуты, «мёртвая голова» украсила стальные шлемы, бескозырки, фуражки и кепи, нарукавные нашивки, петличные эмблемы, знамёна, вымпелы, грузовики, броневики и танки белых добровольческих частей, выступивших на борьбу с немецкими «спартаковцами» — «пятой колонной» Коминтерна. Любопытно, что сходным образом дело обстояло и «по другую сторону фронта», в лагере победивших в войне стран Антанты. Так, в бурлящей послевоенной Италии, где против едва не захвативших власть в стране марксистов сражались чернорубашечники-«сквадристы» дуче Бенито Муссолини — в большинстве своем бывшие бойцы итальянских элитных штурмовых подразделений «ардити»(итал.: «отважные», «храбрецы») — «череп с костями» пользовался ничуть не меньшей популярностью. И в период оккупации г. Фиуме (Риеки), служившего яблоком раздора между Италией и созданной по воле Англии, Франции и США — старших партнеров Италии по Версальскому договору — Державой С.Х.С. (Королевством сербов, хорватов и словенцев — будущей Югославией), в 1919–1920 гг. итальянскими националистами под предводительством поэта-авиатора Габриэле д’Аннунцио, парады чернорубашечников неизменно проходили под знаменами с изображением «мёртвой головы».

«Мёртвая голова» и чёрный цвет мундиров

Скажем, кстати, несколько слов по поводу самой эмблемы «череп и кости», одного из древнейших символов в истории человечества, носящего, тем не менее, в глазах многих наших соотечественников и современников, дезориентированных злонамеренной пропагандой или же попросту страдающих от недостатка элементарных знаний, достаточно одиозный и зловещий характер. В 1999 году, в преддверии Миллениума, в смоленском издательстве «Русич», в серии «Мир в войнах», вышел перевод книги английского автора Г. Уильямсона «СС — инструмент террора». Уважаемый автор предисловия к русскому изданию книги об «ордене под мёртвой головой», М. Рабинович, счел необходимым подчеркнуть: «Кошмарный сон оборачивается явью: юнцы и пенсионеры в…форме, украшенной самым зловещим из символов, известных в истории (курсив наш — В.А.), снова маршируют и в Центральной Европе, и в Прибалтике, и — верить ли своим глазам? — в России».[21] Между тем, символ «мёртвой головы», то есть «череп и кости», несравненно более древний, чем СС и чем породивший эти самые СС германский национал-социализм, отнюдь не является каким-то исключительным изобретением разработчиков нацистской и протонацистской символики. Достаточно вспомнить пример из сравнительно недавнего прошлого, ставший почти хрестоматийным. В бесчисленном множестве мемуаров советских времен ушедшие на покой участники гражданской войны в Испании вспоминали одно и то же. Вот испанским республиканцам демонстрируют «культовый» советский фильм «Чапаев». Наступает кульминационная сцена — «психическая атака» русских белых офицеров-«ударников» под чёрным знаменем с белым черепом и костями— и вот заполнившие кинозал испанские республиканцы начинают с криками: «Фашисты!» палить в экран изо всех стволов. Совершенно ясно, что для советского и — шире — большевицкого и вообще «левого» сознания той далёкой эпохи «череп и кости» однозначно символизировали абсолютное зло. Поэтому нет ничего удивительного в том, что советское сознание невольно (или вольно) ассоциировало русских «фашистов»-белогвардейцев с немецкими «фашистами»-эсэсовцами. Общий стиль распознавался сразу, пусть даже на подсознательном уровне. Как сейчас помню эпизод из купленной мне родителями в далеком детстве в Феодосии книжки «Витя Коробков, пионер-партизан»(фамилию автора, к сожалению, память не сохранила), где описывалось, как из немецкой автомашины «выскочил долговязый офицер с черепом на рукаве. «Эсэсовцы!»— пронеслось в мозгу у Вити…» (хотя череп на рукаве носили русские «корниловцы» и прочие «ударники чапаевских времен», эсэсовцы же носили череп на головных уборах, а на рукаве— не череп, а орла!). Со временем дело зашло так далеко, что в книге очерков по истории России (для иностранцев) «Истоки истории» (Москва, Высшая школа, 1989 г.), вышедшей из-под пера ныне покойного профессора Н.Н. Яковлева(того самого, которому ныне покойный академик А.Д. Сахаров прилюдно влепил пощёчину за нелестные отзывы о своей жене в другой книге того же профессора, «ЦРУ против СС СР»), даже тевтонские рыцари (!) в битве на Чудском озере (в 1242 году!) выступают под «чёрным знаменем с белым черепом и костями»! Настолько символ черепа с костямив эпоху «развитого социализма» стал ассоциироваться в советском сознании с чем-то изначально враждебным и чуждым, став своего рода «антисимволом». Между тем, череп и кости, как наиболее стойко противостоящая тлению, то есть разложению, и в наименьшей степени поддающаяся разрушению органическая ткань, в большинстве древних культур издавна символизировали способность к телесному возрождению, жизненную энергию и силу духа, отнюдь не являясь, вопреки широко распространенному заблуждению, символом устрашения, разрушения и смерти. Этот мрачный смысл вкладывался в него, как мы увидим далее, только анархистами и большевиками в период Октябрьского переворота, последующего периода «красного террора» и гражданской войны 1917–1922 годов в России. Не случайно большевицкий литератор Артём Весёлый (в период сталинской «большой чистки» сам попавший под Красное колесо, которое так усердно помогал крутить в кровавые годы российской Смуты!) живописуя революционный разгул в своём романе-хронике «Россия, кровью умытая», писал: «В станицу отряд входил под черным знаменем, на котором светлыми шелками были вытканы скрещенные кости, череп, восходящее — похожее на петушиный гребешок — солнце и большими глазастыми буквами грозные слова:

На протяжении человеческой истории эмблема «мёртвой головы» использовалась в британских, французских, финских, болгарских, венгерских, австрийских, итальянских и польских войсках, преимущественно в кавалерии, авиации, огнемётных, штурмовых и танковых частях, в частях особого назначения армии США и т. д. В германских государствах Пруссии и Брауншвейге издавна существовали кавалерийские и пехотные части с эмблемами в виде черепа и костей на головных уборах. С середины XVIII века символика смерти стала особенно популярной в армиях стран Западной Европы. Романтическая мода того времени диктует армии необходимость добавлять к привычной символике и военным атрибутам еще и череп над скрещёнными костями в сочетании с чёрным, красным и белым цветами отделки мундиров. Тем самым, кстати, была заложена основа позднейших русских и германских «ударных частей» — например, корниловцев (имевших чёрно-красные фуражки с серебряным черепом и костями, чёрные мундиры с белыми кантами, чёрно-красные погоны с серебряной «мёртвой головой» и белыми выпушками, нашивку с черепом и костями на плече, серебряные кольца с черепом (прообраз эсэсовского «тотенкопфринга»!), чёрно-красное знамя с белым черепом и костями — и гитлеровских эсэсовцев, фактически перенявших у корниловских ударников их символику «смерти-бессмертия» и чёрно-бело-красную цветовую гамму, как, впрочем, и мелодию первого полкового марша корниловцев «Призыв»(начинающегося словами: «В ком есть сознанье ясное»; на этот же мотив штурмовики СА и чины СС, входивших на первоначальном этапе в состав СА, пели: «Es pfeift von allen Daechern»!).

Первыми подобную «зловещую» (по мнению многих) форму при Фридрихе Великом в середине XVIII века надели прусские «гусары смерти» («Todeshusaren»). Хотя насчёт эпитета «зловещий» применительно к чёрной форме, как раз нам, русским людям (или, по крайней мере, тем из нас, кто еще не утратил историческую память!), есть что возразить! В лютую стужу в феврале 1918 года на Дону путь красным бандам под Новочеркасском преградили подростки-кадеты, многие — всего двенадцати лет от роду, ростом ниже своих трехлинейных винтовок, коротко стриженые, в чёрных мундирчиках — и погибли, но не сдались красному зверю! Интересно, кому из честных русских патриотов покажется зловещим чёрный цвет мундиров этих юных мучеников, отстоявших честь России!?

Что же касается прусских «гусар смерти», то их форма состояла из чёрных чикчир, доломана и ментика и чёрной же шапки-мирлитона (Fluegelmuetze)с серебряными черепом и костями, символизировавшими мистическое единство войны и смерти на поле битвы. Чуть позднее в Пруссии же появился 2-й полк «гусар смерти», символикой которых стала не просто «мёртвая голова», а сама Смерть в образе лежащего скелета с песочными часами и косой. Столь изощренная «символика смерти» явилась тогда в европейских армиях впервые.

Примерно в то же время символика «смерти-бессмертия» появилась в британской армии, а именно — в 17-м уланском полку, в память о генерале Вольфе, убитом в войне с французами в Квебеке в 1759 году. В 1855 году, после самоубийственной атаки британской легкоконной бригады в Крыму под Балаклавой, истреблённой огнём русской пехоты и артиллерии (и потому именуемой в британских военных анналах «атакой в долине Смерти»), эмблема «мёртвой головы» получила дополнительное звучание. Череп и кости были наложены на скрещенные уланские пики, опирающиеся на ленту с надписью «OR GLORY»— то есть «(СМЕРТЬ) ИЛИ СЛАВА» (через некоторое время пики были с эмблемы удалены, но череп и кости остались). После слияния 17-го полка с 21-м уланским в 1922 году эмблема сохранилась прежней. В 1993 году 17-й/21-й уланский полк был слит с 16-м/5-м Собственным Ее Величества Королевы уланским полком в Королевский Ее Величества Королевы уланский полк. Символика «смерти-бессмертия» сохранилась в полку по сей день. В период сербо-турецкой войне 1876 года русско-черногорский «Легион смерти» под командованием поручика Кириллова сражался под чёрным знаменем с белым черепом и костями (с тех пор это «знамя смерти» использовали сербские партизаны-четники, в том числе в годы Второй мировой войны и междоусобных войн, ведшихся на территории бывшей СФРЮ[24] в конце 90-х годов ХХ века).

Боровшийся против французских захватчиков вплоть до битвы при Ватерлоо в 1815 года «Чёрный легион» герцога Брауншвейгского имел в качестве эмблемы опять-таки «адамову голову»(от которой и ведёт свое происхождение упоминавшийся выше череп с костями «брауншвейгского типа»). «Мёртвая голова» была эмблемой «гусар смерти» (houssards de la mort) французских эмигрантов-роялистов, боровшихся против революционного режима, в том числе в рядах российских войск, что, несомненно, повлияло, например, и на символику русского 5-го гусарского Александрийского полка(«чёрных» или «бессмертных» гусар, как их называли). Впервые же символика «смерти-бессмертия» впервые была засвидетельствована в Русской Императорской армии во время Отечественной войны 1812 года в одном из конных полков Петербургского ополчения, называвшемся «Смертоносным» или «Бессмертным» полком. На головных уборах чинов этой ополченской военной части крепился серебряный череп над скрещенными костями. И опять-таки, как следует из самого названия полка, необходимо рассматривать эту символику (во всяком случае, применительно к русским войскам) не столько как символику смерти, сколько как символику бессмертия.

В ходе Освободительных заграничных походов 1813–1814 годов русским воинам приходилось сражаться против Наполеона бок о бок с пруссаками. Один из регулярных полков русской кавалерии — Александрийский гусарский — именно начиная с этого времени начал использовать, хотя поначалу и неофициально, символику «смерти-бессмертия». Известен эпизод, когда прусский фельдмаршал Гебгард Леберехт фон Блюхер, перепутав в пороховом дыму сражения из-за сходства формы русских «чёрных» гусар-александрийцев с прусскими «чёрными» лейб-гусарами подъехал к «александрийцам» и приветствовал их, как «гусар смерти». На это командир «александрийцев» князь Мадатов ответил Блюхеру, что они — не «гусары смерти», а «бессмертные гусары». С тех пор «черепа и кости» использовались «александрийцами» везде, где только было возможно — вплоть до посуды в Офицерском собрании и фонарей в виде черепов на нем же. Впрочем, официально герб на головных уборах в виде черепа и костей был официально установлен для «александрийцев» Государем Императором Николаем II лишь в начале ХХ века. С тех пор череп и кости украшали меховые шапки и нагрудные полковые знаки «александрийцев» на «законных» основаниях… 1-й эскадрон Ея Величества 5-го гусарского Александрийского полка имел значок «весь чёрный с серебряной Адамовой головой (полковой эмблемой), с рамкой из серебряного гусарского галуна; 2-й эскадрон — значок «весь чёрный, с серебряной Адамовой головой». «Череп и кости» украшали также тульи фуражек чинов 4-го гусарского Мариупольского полка и черный значок 17-го Донского («Баклановского») казачьего полка.

…Несомненно, мёртвая голова встречается (как, впрочем, все мыслимые и немыслимые символы самых разных религий) и в масонской символике тоже. Правда, у масонов она чаще символизирует голову мифического архитектора Соломонова храма — Адонирама (или Хирама Абифа) и «слово мастера» вольных каменщиков «мак бенак»(якобы означающее — на неизвестном языке! — «плоть отделилась от костей»). Однако сегодня вряд ли стоит «стричь всех масонов под одну гребенку» и мазать всех их только черной краской. Само по себе франкмасонство («вольное каменщичество»)представляет собой настолько сложное идейное течение, возникшее, может быть, и не в библейские (как то утверждают многие масонские идеологи), но, во всяком случае, в достаточно «допотопные» времена из смеси языческого (псевдо)христианского гностицизма, иудаизма, оккультизма, а частично и атеизма, что к нему просто невозможно подходить с единой меркой во все эпохи и во всех странах мира…

Можно по-разному относиться к масонству разных стран, народов и эпох, но фактом является то, что многие «масонские»(а точнее, воспринятые и «творчески переработанные» масонством) идеи, традиции и символы настолько прочно легли в основание современной европейской, и не только европейской, но и общемировой культуры и цивилизации, что стали ее неотъемлемой частью. Хотим мы того или не хотим, но если попытаться мысленно «вынуть» из ее фундамента все те элементы, которые являются или кажутся кому-то «масонскими» или «заимствованными у масонов», то неминуемо рухнет все европейское здание. А ведь Россия— не остров в океане, а часть Европы (прежде всего!), и уж потом только — Азии. Такой она стала, по крайней мере, со времен превращения ее в Российскую Империю при Петре Великом (хотя уже Царь Иван Васильевич Грозный, по свидетельству английского посла Джерома Горсея, считал себя отнюдь не «азиатом», а «немцем»). Отнюдь не случайным, в свете вышеизложенного, представляется внешнее сходство знака высшего ордена Российской Империи — ордена Святого Андрея Первозванного — со знаком одноименного масонского ордена,[25] сходство Государственного герба России — унаследованного от византийских Палеологов «двоеглавого орла» — с двуглавым орлом степени «рыцарь Кадош» так называемого «шотландского масонства», и многое другое. Масонами были отнюдь не одни декабристы, а почти что все российские государственные деятели и полководцы, включая генералиссимуса А.В. Суворова, фельдмаршала М.И. Голенищева-Кутузова и многих других. Естественно, многие символы, привычные им по общению в ложах, в том числе и «адамова голова», естественно и гармонично переходили в русскую воинскую символику. Другое дело, что разными людьми в одни и те же символы нередко вкладывался совершенно различный смысл.

В период разразившейся 1 августа 1914 года Великой, или Великой Отечественнойвойны особой популярностью эмблема «адамовой головы» пользовалась в молодой, но уже прославившей себя многочисленными подвигами русской военной авиации. Было принято решение установить, в качестве дополнительной награды, или знака отличия, для лётчиков, сбивавших вражеские аэропланы, георгиевскую планку, на которой черепами со скрещенными костями отмечать число уничтоженных самолетов: золотыми черепами — десятки, серебряными черепами — единицы. Многие из подобных проектов воплотились в жизнь, сохранились подобные знаки, равно как и другие, в форме «мёртвой головы», наложенной на пропеллер самолета.

После Февральского переворота 1917 года бездарная политика Временного правительства (отмена смертной казни за воинские преступления, отдания чести, чинопочитания, назначение на фронт комиссаров и прочие благоглупости) привела к тому, что русская армия, дотоле спаянная железной дисциплиной и верностью Государю Императору, стала «расползаться по всем швам». В безуспешных попытках избежать военной катастрофы Временным правительством начали создаваться «ударные части», «части смерти», «революционные батальоны» и даже «отряды добровольцев из увечных воинов» (для награждения которых летом 1917 г. даже был учрежден особый знак в виде черепа с костями на чёрно-красной ленте!), призванные своим примером воодушевить остальные, менее стойкие войска, усердно разлагавшиеся (на немецкие денежки) красными агитаторами, и тем самым удержать фронт от распада.

Наибольшей известности среди них достигли, пожалуй, «Корниловский ударный отряд»(в ходе Гражданской войны выросший до размеров дивизии и послуживший костяком белой Добровольческой Армии — позднее «Вооруженных Сил Юга России») и «Женская боевая команда (позднее — батальон) смерти» Марии Бочкарёвой, защищавшая от большевиков Зимний дворец в октябре 1917 года. Но было сформировано и немало других аналогичных частей, не менее самоотверженно дравшихся за честь и славу исторической России на полях гражданской войны. В их символике — на погонах, фуражках, папахах, жетонах и нарукавных щитках, наградах, знаменах, перстнях и нагрудных знаках корниловцев, анненковцев, дроздовцев, бойцов Западной Добровольческой Армии генерала князя Авалова (Бермондта), отрядов атамана Булак-Балаховича, донских казаков-гундоровцев, Железной бригады Чехословацкого Корпуса, ударников генерала Гайды, Сибирской штурмовой бригады полковника Пепеляева и многих других непременно присутствовала «мёртвая голова»…

Последними, кто, продолжая традицию Якова Петровича Бакланова, носил «череп и кости» на полях сражений (правда, уже Второй мировой войны, которая, однако, воспринималась ими, прежде всего, как продолжение войны гражданской), были «белые казаки» 1-й Казачьей Кавалерийской дивизии, позднее ХV (XIV) Казачьего Кавалерийского Корпуса генерала Гельмута фон Паннвица и многих других казачьих частей и подразделений в составе германского вермахта, а позднее — и Ваффен СС.[26]

А вот советские большевики в период гражданской войны в России вкладывали в символ «черепа и костей» действительно убийственно-зловещий смысл. Любопытно, что боснийский гимназист Гаврила Принцип, чей провокационный выстрел в австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда 1 августа 1914 года в боснийском Сараево вызвал четырёхлетнюю мировую кровавую бойню и привел к крушению четырёх крупнейших империй — и, прежде всего — Российской — был членом террористической организации «Чёрная рука», эмблемой которой также служили череп и кости. После выстрелов в Ульянова-Ленина осенью 1918 года (до сих пор неизвестно кем произведенных) большевицкая ЧК развязала невиданный по жестокости «красный террор» против всех патриотов России и просто честных русских людей… под знаком черепа с костями(сохранилась фотография демонстрации петроградских чекистов под лозунгом: «Смерть буржуазии и ее прихвостням, да здравствует красный террор!»). Описывая попытки одесского чекиста вербовать пленных офицеров на советскую службу, старшина Украинской Галицийской Армии Ярич-Запильский подчеркивал: «…У него на отвороте тужурки золотой человеческий череп с двумя костями. Это — знак чрезвычайки». Пьяная матросня, по выражению большевицкого барда Маяковского, «прикладами гнавшая седых адмиралов» в море «с моста в Гельсингфорсе», творила свои злодеяния под стягом с черепом и костями со сходной надписью «Смерть буржуям». На знамени «анархо-коммунистов» большевицкого союзника «батьки» Махно, сорвавшего освободительный деникинский «поход на Москву», красовались также «мёртвая голова» и надпись: «Смерть всiм, хто на пиришкодi добутья вiльностi трудовому люду». Характерно, что белые сочетали в своей символике «череп и кости» с выражением готовности умереть, если надо, самим ради спасения родины (на украшенном «мёртвой головой» знамени «Царскосельского батальона смерти» так и было написано: «Лучше смерть, чем гибель Родины»)… В то же время на большевицких знаменах «мёртвая голова» всегда присутствовала в сочетании отнюдь не с заявлением о готовности красных умереть самим(ну, если не за Родину, то хотя бы за пресловутую «мировую революцию»), а с непременными призывами убить кого-то другого(«мировую буржуазию», «врагов трудового народа», «контрреволюционеров», «прихвостней старого режима», неважно кого — лишь бы кого-то убить…). Самолеты белых были украшены православными крестами, державными двуглавыми орлами (хотя и без корон!), изображениями русских богатырей и национальными цветами Великой России. А на советских самолетах той поры зловеще ухмылявшиеся черепа и кости прекрасно сочетались с кровавыми и чёрными пентаграммами, вампирами, ведьмами, красными дьяволятами (в буквальном смысле слова!), бутылками водки, чертями-куроцапами и прочей бесовщиной. Впрочем, сатанинские корни большевицкой символики являются предметом отдельного исследования, выходящего за рамки нашей темы.

Всего через несколько месяцев, вскоре после окончания Великой войны, капитуляции Германии и начала вспыхнувшей там Ноябрьской революции 1918 года, эмблему «мёртвой головы» переняли бойцы белых добровольческих корпусов («фрейкоров»), мобилизованных новым республиканским правительством Фридриха Эберта, Филиппа Шейдемана иГустава Носкена борьбу с немецкими большевиками-спартаковцами(немало ветеранов штурмовыхи ударных отрядоввремен Великой войны вступило в эти добровольческие корпуса, привив им свой ударный дух и свою ударную тактику). Об этом повествуется, в частности, в другой, не столь известной книге упоминавшегося нами выше немецкого консервативного революционера Эрнста Юнгера— «Борьба за Державу» («DerKampfumdasReich»), в которой он дал всеобъемлющую панораму Ноябрьской революции, или, говоря точнее — гражданской войны в Германии 1918–1923 годов, выигранной белыми добровольческими корпусами, а фактически — вчерашними бойцами штурмовых и ударных отрядов Великой войны в не менее ожесточенных и кровопролитных схватках с внутренними и внешними врагами Германии. Поэтому не удивительно, что многие принявшие участие в борьбе с германскими большевиками и остановившие иноземное вторжение на внешних рубежах Германии (в Прибалтике, Силезии и других приграничных областях) белые добровольческие отряды,[30] в память о яростных штурмовых атаках только что отгремевшей Великой войны, именовались штурмовыми(например, Добровольческий штурмовойучебный полк,[31] Добровольческий штурмовойотряд «Шлихтингсгейм»,[32] Добровольческий штурмовойотряд Курбьера,[33] Штурмовойотряд Росбаха,[34] Штурмовойбатальон Шмидта,[35] Штурмовойотряд Хайнца,[36] Баденский штурмовойбатальон,[37] Тирольский штурмовойвзвод[38] в составе добровольческого корпуса «Оберланд» и др.), или ударными(Ударныйотряд Балтийского ландесвера,[39] Ударныйотряд «Эльберсфельд»,[40] Железнодорожный ударныйотряд «Рур»[41] и т. п.). К моменту завершения этой борьбы многие бывшие «ударники» и «штурмовики» Первой мировой уже служили в рядах СС — под тем же знаком черепа с костями. Но все это случилось несколько позднее. А мы пока вернемся к событиям 21 марта огневого 1918 года.

Дальнейшие успехи

Как только закончилась артиллерийская подготовка, штурмовые батальоны нанесли удар, используя свое неоценимое в окопной войне оружие, разрывая линии связи и снабжения за спиной британской 5-й армии и пробивая обширные бреши в линии обороны англичан. Атакующие сходились с оборонявшимися в ближнем бою, атаки немцев сменяли смелые и отчаянные контратаки англичан, на позициях рвались ручные гранаты, кипели яростные рукопашные схватки, но порыв наступающих германцев был неудержим. Успех ошеломившего британцев удара германских штурмовых отрядов позволил немецкому генералу Оскару фон Гутьеи его 18-й армии к вечеру 21 марта вклиниться вглубь английской линии обороны на одиннадцать с половиной километров(что было поистине ошеломляющим успехом в окопной войне на Западном фронте, где буквально каждый квадратный километр, а порой даже метр, занятой неприятелем территории оплачивался реками крови)! Всего через неделю войска генерала фон Гутье, применив аналогичную тактику, захватили важный французский железнодорожный узел Мондидье и пробили брешь шириной в 16 км между британской и французской армиями. Именно благодаря успешным действиям «штурмовых» и «ударных» частей Большое весеннее наступление германской армии 1918 года поначалу развивалось весьма успешно и, казалось способным внести коренной перелом в ход первой мировой войны, носившей на Западном фронте преимущественно позиционный характер.

9 апреля другая группа германских ударных войск, под командованием генерала Фердинанда фон Кваста, взяла штурмом важный бельгийский железнодорожный узел Газебрук, наголову разгромив оборонявшую его португальскую дивизию (интересно было бы знать, что португальцы забыли во Фландрии? — впрочем, в описываемое время к странам Антанты, ослабленной выходом из войны «русского парового катка», но безмерно усиленной вступлением в нее Северо-Американских Соединенных Штатов, спешили переметнуться все, кто не лень, надеясь поживиться крохами военной добычи). Успех этой операции позволил фон Квасту и его 6-й армии продвинуться вглубь неприятельской территории на глубину четырех с половиной километров, после чего немцы были остановлены, натолкнувшись на ожесточенное сопротивление частей 1-й британской армии. К концу месяца германцы захватили водораздел Пашендаль и, казалось, еще один рывок — и они прорвутся, наконец, в глубь вожделенной Фландрии!

Необходимо заметить, что германское военное командование и ранее нередко использовало тактику просачивания сквозь неприятельские боевые порядки с целью обеспечения победы в войне. Так, в сентябре 1917 года генерал фон Гутье весьма эффективно применил штурмовые части при вытеснении русской армии из Риги и захвате этого важного порта на Балтике. Спустя месяц генерал Отто фон Белов, также используя ударные и штурмовые части, разгромил итальянскую армию при Капоретто; этот разгром и ужас, наводимый ударными и штурмовыми отрядами германской армии на ее итальянских противников, был, между прочим, увековечен Эрнстом Хемингуэемв одном из его известнейших романов «Прощай оружие!» (Farewell to arms). А в ноябре 1917 года успешная контратака штурмовых частей позволила немцам снова захватить Бурлонский лес близ Камбрэ. Именно под впечатлением результатов этих акций, генерал-квартирмейстер и фактический Верховный Главнокомандующий германской армией Эрих Людендорф(к фамилии которого отнюдь не следует прибавлять, как это часто делается, аристократический предлог «фон», поскольку Людендорф категорически отказался принять дворянство, предложенное ему кайзером Вильгельмом II еще в самом начале войны, после успеха немцев под Танненбергом в Восточной Пруссии!) дал генералам фон Гутье и фон Белову указание о широком применении штурмовых батальонов с целью подготовки операции «Михаэль»(кодовое название Большого весеннего наступления 1918 года).

Но, несмотря на все достигнутые первоначально немцами успехи, их весеннее наступление, в конечном счете, завершилось неудачей. Это произошло вследствие целого ряда просчетов его главного «архитектора» — генерал-квартирмейстера Эриха Людендорфа, но, главным образом, вследствие недостатка у истощенной войной на два фронта германской армии сил, необходимых для закрепления и развития успехов, достигнутых штурмовыми батальонами и другими ударными частями на начальном этапе весеннего наступления. В результате, этот последний заряд, выпущенный германской военной машиной по врагу в стремлении завершить Первую мировую войну одним ударом, оказался потраченным впустую. Провал Большого Весеннего наступлениянаглядно продемонстрировал самим немцам и всему миру, что неуклонно возрастающее материальное и численное превосходство войск Антанты в скором времени вынудит Германию пойти на перемирие с перспективой принятия условий мира, продиктованных победоносным неприятелем.

Новатор Феликс Штейнер

Несмотря на эти неутешительные перспективы, эффективное развитие штурмовых, или ударных, батальонов вселяло в некоторых молодых и новаторски мыслящих чинов упомянутого выше, достаточно консервативного германского офицерского корпуса надежду на реванш путем создания новой военной организации, основанной на простых методах мобильности, а, попросту говоря — подвижности, и инфильтрации, то есть проникновения, а точнее — просачивания небольших частей и подразделений, по примеру «ударников» времен Великой войны, в глубь вражеских боевых порядков в ходе борьбы с превосходящими силами неприятеля. В случае успешной реализации этих планов можно было надеяться переиграть результаты Первой мировой войны в ходе будущих военных конфликтов, неудержимо надвигавшихся на Европу. Одним из этих молодых и новаторски мыслящих офицеров был младший лейтенант Феликс Штейнер— ветеран кайзеровской армии, отмеченный Железными Крестами обеих степеней и многими другими наградами старого режима за военные заслуги, но, тем не менее, глубоко разочарованный напрасной тратой сил и средств шаблонно и рутинно мыслящим, консервативным и с подозрительностью относившимся ко всему новому кайзеровским генералитетом в ходе позиционной войны, свидетелем которой он стал на Западном фронте. Именно Штейнеру и целому ряду подобных ему молодых энтузиастов-реформаторов было суждено вскоре после окончания Первой мировой войны создать организацию, основанную на творческом развитии боевых традиций штурмовых и ударных батальонов кайзеровской армии и обретшую известность под названием «Войск СС» («Ваффен СС») — личную армию Адольфа Гитлераи возглавляемой им Национал-социалистической германской рабочей партии (Национал социалистише Дойче Арбайтерпартай, сокращенно: НСДАП).

Успех, сопутствовавший национал-социалистическим и сходным с национал-социалистическими идеям в послевоенной Германии, невозможно объяснить, не учитывая гнетущее чувство страха, постоянно испытываемое значительной частью населения этой высокоразвитой страны с давними культурными традициями перед повторением на немецкой земле большевицкого «великого эксперимента» российского образца, со всеми сопутствующими коммунистическому перевороту кровавыми эксцессами, разрухой, голодом и разрушением самих основ хозяйственной жизни.

В то же время модный в парижских, венских и лондонских салонах социальный радикализм, приведший к коммунизму сыновей лордов Ротшильдаи Филби, позволявший британскому «либеральному» премьеру Дэвиду Ллойд-Джорджузаверять английских джентльменов, что «торговать можно и с (в данном случае — большевицкими) каннибалами», и заставлявший даже таких «властителей умов», как Герберта Уэллсаи Бернарда Шоусимпатизировать пускавшему все более глубокие корни в советской России людоедскому режиму «кремлевских мечтателей», по-прежнему имел ничуть не меньше сторонников в салонах Берлина и Мюнхена. И потому победное, как всем тогда казалось, шествие большевизма стимулировало правую германскую элиту к лихорадочным поискам выхода из кризиса, последовавшего за поражением в Великой войне. Были срочно мобилизованы кадры профессоров — любителей архаики во всех областях — антропологии, этнографии, филологии. Под руководством идеологов, вышедших из недр Ордена розенкрейцеров, был реанимирован влачивший до войны довольно жалкое существование в рамках нескольких карликовых тайных лож, типа «Новых тамплиеров» («Ордена Нового Храма», или Ordo Novi Templi, сокр.: ONT), «Германского ордена» («Германенордена» — не путать, как это, к сожалению, нередко делается, с духовно-рыцарским Тевтонским (или Немецким) Орденом Пресвятой Девы Марии, возвращенным к описываемому времени революцией 1918 года в Австрии в свое первоначальное состояние странноприимного, или госпитальерского, католического монашеского братства!)или «Общества Туле» (полное название которого звучало несколько иначе: «Общество Туле — Орден борьбы за германский образ жизни»), миф о германской нордической расе, в свою очередь, породивший мистику главных идеологов[48] национал-социализма, хотя подлинная национальная мистика германцев прекратила свое существование еще во времена написания первых версий средневековой «Песни о Нибелунгах»! Коммунисты, национал-большевики, национал-социалисты… Как писал один из современников, казалось, над поверженной в войне Германией, воцарилась чудовищная тень Люцифера, составленная из продуктов распада маргинальных идеологий выродившейся вконец западноевропейской аристократии и азиатских мистических переживаний. Все это звучит очень зловеще, но при этом нам представляется совершенно необходимым еще раз подчеркнуть, что «неоязыческий мистицизм» вовсе не был изобретением нацистов. Он был много старше по происхождению, чем НСДАП, не являлся ни пунктом ее партийной программы, ни предметом широкой пропаганды, нося характер тайного учения для замкнутых и крайне немногочисленных секретных групп, зачастую враждебных национал-социализму, как массовому движению. В качестве примера можно привести генерала Эриха Людендорфа, временного «попутчика» нацистов, основавшего новоязыческий «Союз Танненберга» («Танненбергбунд»), запрещенный Гитлером, как и «общество Туле», «Орден Новых Тамплиеров» и иже с ними, почти сразу же после прихода нацистов к власти. И это понятно — фюрер «Третьего (тысяч елетнего) Рейх а» вовсе не собирался ссориться с могущественной христианской церковью, оставаясь католиком до конца жизни… Но мы еще подробнее коснемся этого вопроса ниже, пока же ограничимся констатацией того, что — вопреки бесчисленным опусам всевозможных «конспирологов», борцов с «Зеленым драконом», «магистров Фиванского круга» и прочих прожженных мистификаторов (в том числе и в рясах), переписывающих друг у друга ничем не подтвержденные сведения и «черные легенды»! — Гитлер и его окружение вовсе не были никакими «сознательными сатанистами».

В период между двумя войнами «охранные отряды» германских национал-социалистов, снискавшие себе известность как СС (по-немецки Шуцштаффель), и входившие в состав штурмовых отрядов(Штурмабтайлунген, сокращенно: СА) нацистской партии, постоянно пополнялись добровольцами со всей Германии. Обычно слово Шуцштаффель переводится на русский язык как «охранные отряды», что, однако, не совсем точно. Дело в том, что первоначально аббревиатура СС расшифровывалась как «Зальшуц», то есть «охрана залов(в которых проходили собрания НСДАП)». И лишь после того, как командующим всеми штурмовыми отрядами НСДАП (в состав которых тогда входили и крайне немногочисленные СС) был назначен Герман Геринг(в прошлом — известный военный летчик), аббревиатура «СС», под его влиянием, стала расшифровываться как «Шуцштаффель»(термин, позаимствованный из лексикона военных авиаторов и означающий буквально: «эскадрилья прикрытия»). Со временем, как об этом будет подробнее сказано ниже, организация СС превратилась в военизированные вооруженные силы, состоявшие из подразделений, равных по численности полкам и именовавшихся на столь любимый нацистскими традиционалистами средневековый манер «штандартами»(в Средние века было принято называть знамёнами, или хоругвями, как военные отряды, так и боевые значки, под которые они стягивались; от этого же, кстати, происходит и еще одно древнерусское название военного знамени — стяг). С началом Второй мировой войны Третий Рейх[54] Адольфа Гитлера оказался в состоянии довольно быстро сформировать на базе этих полков полноценные дивизии. Одна из этих дивизий снискала себе известность под названием дивизии Рейх, а позднее — 2-й танковой дивизии СС Дас Рейх. Эта отборная часть, укомплектованная первоклассным личным составом, имела на вооружении современные танки и другие виды оружия. Являясь военным придатком НСДАП, она была первой, и притом одной из наиболее эффективных, дивизий Ваффен СС, сформированных на базе первоначально небольшого кадра телохранителей, обеспечивавших личную безопасность Адольфа Гитлера и других политических вождей и функционеров национал-социализма. Несколько ниже мы коснемся вопроса о том, почему эта выдающаяся во всех отношениях элитная и первая по времени создания полевая эсэсовская дивизия, тем не менее, должна была удовольствоваться всего лишь вторым местом в иерархии дивизий войск СС.

В то время, как отборные штурмовые батальоны времен Великой войны послужили Феликсу Штейнеру и другим молодым офицерам-реформаторам моделью для создания «германской армии нового типа», проникнутая духом внутренних распрей политическая атмосфера послевоенной Германии — Веймарской республики(названной так по месту заседаний учредившего ее в 1919 году, подальше от революционных бурь больших городов, Национального собрания — маленькому городку Веймару в Тюрингии, традиционно связанному с именами Иоганна Вольфганга фон Гёте и Фридриха фон Шиллера— столпов немецкой гуманистической культуры) — в свою очередь, создавала питательную среду, привлекавшую отчаянных молодых людей в ряды нацистской партии и ее военизированных организаций, члены которых носили форму, похожую на военную. Не находя удовлетворительного объяснения поражению Германии в Первой мировой войне, многие немцы искали и, как им казалось, находили козлов отпущения, нанесших, по их мнению, не побежденной на поле боя, но подло преданной «тыловыми крысами» германской армии «удар ножом (или кинжалом) в спину» и тем самым приведших германский народ к неслыханному национальному унижению и необходимости подписания позорного и грабительского Версальского мира, продиктованного Антантой. Этими козлами отпущения (и одновременно — «агентами влияния» враждебных Германии сил) являлись, в их глазах, либералы, социал-демократы, евреи, коммунисты, масоны, иезуиты и другие «антипатриотические» силы, разлагавшие, по убеждению этих «сердитых молодых людей», здоровую плоть германского народного сообщества» («фольксгемейншафт»). Всё это нам знакомо по нашей сегодняшней жизни — «во всем виноват Чубайс (Гусинский, Березовский, Ходорковский и т. д.)»!Объектом их постоянной критики являлось также слабое, стремившееся к внутри- и внешнеполитическим компромиссам, правительство Веймарской республики, считавшееся к тому же продажным, погрязшим в коррупции и враждебным национальным интересам немецкого народа.

Франция требовала от обессиленной, разоренной войной и жестокими контрибуциями, оставленной фактически без армии и лишенной права на объявление всеобщей воинской повинности, Германии (объявленной в Версале победителями единственной виновницей подготовки и развязывания Первой мировой войны!) выплаты репараций и грозила в случае их неуплаты оккупировать центр германской индустрии — Рурский бассейн и Рейнскую область. Англия, со своей стороны, не соглашалась на столь непомерное усиление Франции. США были готовы поддержать Германию займами, чтобы захватить решающие позиции в германской экономике. Но, как писали большевицкие газеты в красной России, бремя Версальского мира может быть сброшено с Германии только мечом революционного правительства. Давно зарившиеся на Германию (чтобы все шло по «Манифесту Коммунистической партии» товарищей Карла Маркса и Фридриха Энгельса) и мечтавшие «соединить русский серп с немецким молотом» вожди Коминтерна имели в виду правительство «революционеров-интернационалистов», способное возглавить коммунистическую мировую революцию. Им, да, пожалуй, никому в тогдашнем, взбаламученном Великой войной и послевоенной смутой мире, не ведомо было, что опутавшие побежденную и безмерно униженную торжествующими победителями Германию цепи Версаля действительно будут разрублены мечом революционного правительства. Но только правительства не просто революционного, а национально-революционного.

Большинство немцев страдало от безудержной инфляции, поддерживаемой имперским правительством, надеявшимся, таким образом, освободиться от государственных долгов и уменьшить реальную сумму репараций, требуемых от Германии безжалостной Антантой (французы конфисковали даже сотни тысяч немецких молочных коров, чтобы у немцев было меньше молока для маленьких детей, ибо, по открыто высказанному мнению французского премьера Клемансо, «немцев» было «на двадцать миллионов больше, чем нужно»). При этом разорялись люди, оказавшиеся не в состоянии оплачивать свои покупки векселями, имеющие какую-то собственность и вынужденные продавать ее, мелкие торговцы, ремесленники, рантье, чьи сбережения и банковские кредиты таяли на глазах, «бюджетники» — то есть чиновники и служащие, живущие на одну зарплату, на которую нельзя было купить даже пары ботинок. А наживались на всем этом спекулянты — «гладкие, с лицом упыря, шиберы»(по выражению жившего эмигрантом в послевоенной Германии донского атамана П.Н. Краснова), валютные магнаты, иностранцы, скупавшие всего за несколько долларов или фунтов все, что угодно, а также крупные предприниматели и биржевые дельцы, акции и ценности которых росли безгранично. Эти «олигархи», вроде Гуго Стиннеса, приобретали все чуть ли не даром. Шел настоящий «черный передел» — грандиозная распродажа честных доходов, сбережений и порядочности(по выражению Э.М. Ремарка).

В этой мрачной, грозовой, насыщенной предчувствием грядущих новых катаклизмов, послевоенной атмосфере процветали группы политических экстремистов различного толка. В то время, как многие из них пытались возродить Германскую империю во всей ее довоенной мощи и славе, другие — и в первую очередь коммунисты и члены гитлеровской НСДАП — стремились установить в Германии совершенно новый социально-политический строй(разумеется, понимая его каждый по-своему). В довершение ко всему, по всей стране, как грибы, росли все новые полувоенные группировки, организовывавшие акции насилия в отношении республиканского правительства и своих политических оппонентов. На левом фланге коммунисты, революционные анархисты, «независимые социал-демократы» и национал-большевики(нередко объединяемые их противниками под общим собирательным названием «спартаковцы» или «Спартак»), объявившие себя «революционным авангардом немецкого пролетариата», а всех своих врагов — «фашистами»(даже Социал-Демократическая Партия Германии — СДПГ — высокомерно третировалась коммунистами как «социал-фашистская»!), вели активную политическую борьбу, то и дело принимавшую форму вооруженных конфликтов с правительством Веймарской республики, вынужденным, вопреки своей социал-демократической природе, подавлять выступления коммунистических боевиков с помощью все еще слабой новой республиканской армии (Рейх свера), ограниченной условиями Версальского договора численностью в сто тысяч штыков и сабель (причем на весь Рейх свер полагалось всего четыре тысяч и офицерских должностей),[57] полиции добровольческих частей (фрейкоров), которыми командовали, по большей части, офицеры-фронтовики, испытывавшие к республиканским властям, в лучшем случае, недоверие. На правом фланге политического спектра националистически настроенные ветераны Великой войны, не снимавшие своей окопной формы, вступали в военизированные группировки — упомянутые выше добровольческие корпуса, «Младотевтонский Орден» (по-немецки: «Юнгдойчер Орден», сокращенно: «Юнгдо»), «Вервольф», «Киффгeйзербунд» или «Стальной шлем» (по-немецки: «Штальгельм»), считавшие своей программой-минимум окончательное подавление коммунистов и немецких национал-большевиков, а программой-максимум — устранение веймарского режима с последующим восстановлением довоенной мощи Германии и ее вооруженных сил.

В конце 20-х годов НСДАП, несмотря на поистине мессианские амбиции ее верхушки, оставалась не более, чем одной из многих экстремистских политических партий, боровшихся за власть в послевоенной Германии. Тем не менее, ее известнейший оратор («национальный барабанщик», по его собственному выражению), Адольф Гитлер, с течением времени все более уверенно вживался в роль харизматического вождя партии, привлекавшего к ней всеобщее внимание и усиливавшего ее поддержку в массах. Необходимо заметить, что с «чистотой антикоммунистических риз» у будущего «фюрера и имперского канцлера Третьего Рейх а» обстояло не все чисто. Дело в том, что Гитлер, австриец по происхождению и ветеран Великой войны, награжденный за проявленные в боях отвагу и мужество Железными Крестами второй и первой степени, в период Баварской Советской республики(1919 г.) состоял в революционном гарнизоне Мюнхена и был схвачен после вступления в город белых добровольческих корпусов с красной революционной повязкой на рукаве по подозрению в оказании вооруженного сопротивления белым добровольцам (из казармы «Макс II» 2-го пехотного полка Баварской Красной армии были обстреляны вступившие в Мюнхен фрейкоровцы, которые, взяв казарму штурмом, обнаружили там, в числе прочих сложивших оружие баварских красноармейцев, и ефрейтора Адольфа Гитлера!). По иронии судьбы, ефрейтором, обстрелянным из казармы, в которой находился будущий фюрер НСДАП и «главный антикоммунист Германии», командовал белый офицер-фронтовик лейтенант Отто Штрассер(будущий лидер левого, социалистического, крыла гитлеровской партии, так называемых «революционных национал-социалистов», а в дальнейшем — основатель антигитлеровской нацистской организации «Черный фронт»). Хотя военно-полевые суды после освобождения Мюнхена от красных действовали беспощадно, Гитлеру удалось оправдаться (или его кто-то «отмазал»), и будущий фюрер на удивление скоро вышел на свободу, прошел «унтер-офицерские курсы переподготовки» и стал чем-то вроде «антибольшевицкого политрука»- пропагандиста в новом, теперь уже «белом», Мюнхенском гарнизоне (возможно, в его новом назначении сыграло определенную роль его «красное» прошлое — «разочаровавшемуся» в своих прежних «коммунистических идеалах» бывшему ефрейтору-большевику солдаты верили больше, чем кому-то другому, знавшему о большевизме только понаслышке!). То обстоятельство, что Гитлера «курировала» военная разведка баварского Рейх свера (в лице ветерана Великой войны капитана Эрнста Рёма— будущего начальника штаба гитлеровских штурмовых отрядов СА) — является общеизвестным. Именно по поручению Рёма, обязанного по долгу службы следить за всеми радикальными политическими организациями, Гитлер был внедрен в зародыш будущей НСДАП — «Германскую рабочую партию»[64] (ДАП). В описываемый период сам Гитлер и другие политические лидеры национал-социалистов своими речами на митингах в разных частях Германии провоцировали противников национал-социалистов и вызывали далеко не однозначную реакцию у тех, кто слушал их речи. В господствовавшей повсюду в стране атмосфере нетерпимости и глубочайших идеологических разногласий подобные выступления вызывали все новые вспышки насилия и столкновения с коммунистами и представителями других левых сил. Как уже говорилось, в описываемый период не только национал-социалисты, но и многие другие политические партии имели свои собственные военизированные отряды. Так, к буржуазно-консервативной (и даже частично монархически настроенной) Немецкой национальной народной партии (НННП)примыкали носившие полевую форму кайзеровской армии серо-зеленого цвета «фельдграу»[66] и выступавшие под черно-бело-красным военным флагом «Второго Рейх а» (рухнувшей в 1918 году империи Гогенцоллернов) полувоенные подразделения «Стального шлема», к Социал-демократической партии Германии (СДПГ) — носившие защитное обмундирование и форменные фуражки отряды военизированной организации «Черно-красно-золотой имперский флаг» («Рейх сбаннер Шварц-Рот-Гольд», сокращенно: «Рейх сбаннер»), к Коммунистической партии Германии (КПГ) — обмундированные в кепки-«тельмановки» и полувоенную защитную форму-«юнгштурмовку» с нарукавной эмблемой в форме сжатого кулака отряды «Союза красных фронтовиков» (РФК, «Рот Фронт») и «Молодого Спартака» («Юнг-Шпартакус»)и т. д. С целью защиты нацистских лидеров от возможных покушений со стороны политических противников в 1923 году в рамках НСДАП была создана собственная служба безопасности, о чем подробнее пойдет речь несколько ниже.

В то же самое время возникла и новая политическая сила, незамедлительно начавшая действовать в этой насыщенной духом насилия атмосфере. Речь идет о штурмовых отрядах (СА) — военизированном крыле нацистской партии, напоминавшем своим названием штурмовые отряды кайзеровской армии на фронтах Первой мировой. Состоявшие в СА добровольцы, носившие первоначально старую армейскую форму цвета «фельдграу», куртки-ветровки (знаменитые «виндъяки»)или гражданскую одежду, но со временем, в подражание членам праворадикальной полувоенной организации одного из бывших командиров белых добровольческих корпусов, Гергарда Росбаха, носивших коричневые рубашки (с черными нарукавными повязками, украшенными белой латинской литерой «R» и двумя продольными белыми полосками), начавшие носить коричневую полувоенную форму и красные нарукавные повязки с черным коловратом-свастикой[76] в белом круге (партийной эмблемой НСДАП), именовались «штурмовиками» или «коричневорубашечниками». На съездах и политических митингах нацистов штурмовики поддерживали порядок, избивая и удаляя нарушителей спокойствия, пытавшихся прерывать нацистских ораторов.

Заметим к слову, что ни Гитлер, ни использовавшие свастику до него немецкие и австрийские националисты и «народники» («фёлькише») — в отличие от теософов, антропософов и других последователей учения Е.П. Блаватской— никогда не называли ее «свастикой», а всегда — только «крюкообразным крестом» («гакенкрейц»). Поэтому и мы в дальнейшем будем использовать для обозначения свастики ее исконно древнерусское название — «коловрат».

В штурмовые отряды шли в основном любители уличных потасовок, хранившие верность, в первую очередь, своему непосредственному начальнику, именовавшемуся первоначально Верховным (высшим) фюрером СА (по-немецки: Оберстер СА-Фюрер), а позднее — Начальником штаба СА(по-немецки: СА-Штабшеф)[80] — будь то Ганс-Ульрих Клинч, Герман Герингили Франц Пфеффер фон Саломон. В описываемое время Адольф Гитлер, несмотря на свою славу «национального барабанщика», еще не был непререкаемым вождем своей партии, поэтому он нуждался в организации, члены которой хранили бы верность лично ему. Поэтому он и его ближайшие сторонники сформировали из числа наиболее дисциплинированных членов СА так называемую Штабную охрану (Штабсвахе) — новое подразделение, взявшее на себя функции службы безопасности.

Штабная охранасостояла из двенадцати штурмовиков, пользовавшихся особым доверием фюрера — в подражание двенадцати рыцарям Святого Грааля(хотя, по некоторым версиям легенды о Граале, их было не двенадцать, а гораздо больше — до четырехсот!), двенадцати рыцарям Круглого стола легендарного британского короля Артура, двенадцати пэрам франкского короля и основателя Священной Римской Империи Карла Великого (Шарлеманя), двенадцати «компаньонам» бургундского рыцарского Ордена Золотого Руна…а может быть — двенадцати апостолам-ученикам Христа? Кто знает? Не зря же генерал фон Лоссов на процессе над участниками мюнхенского путча 1923 года обвинял Адольфа Гитлера в том, что тот воображает себя «немецким Мессией»!

Стражи «вождя национальной революции»

Тем не менее, Гитлер, по прошествии всего пары месяцев, распустил Штабную охрану, заменив ее новой «лейб-гвардией», снискавшей себе известность под названием Ударного отряда Адольфа Гитлера (по-немецки: Штострупп Адольф Гитлер). Данное название нового подразделения телохранителей вождя национал-социалистов, возглавлявшегося капитаном Йозефом Берхтольдом, рождало в сознании большинства немцев, только что вернувшихся домой из окопов, ассоциации с ударными отрядами времен Великой войны и создавало иллюзию, что война все еще продолжается. Подобно большинству штурмовиков описываемого периода в истории НСДАП вообще и СА — в частности, чины Ударного отряда Адольфа Гитлера были обмундированы в полевые серо-зеленые армейские брюки и френчи без погон и знаков различия, ботинки с обмотками (а кое-кто — с кожаными крагами). Редко у кого были сапоги, считавшиеся предметом роскоши в разоренной войной и сотрясаемой пароксизмами инфляции веймарской Германии! «Ударники» Гитлера носили красную партийную повязку с черным коловратом в белом круге на левом рукаве («НС-кампфбинде»), одинаковый для всех чинов СА кожаный ремень с «партийным» орлом НСДАП на латунной пряжке и защитного цвета австрийские армейские кепи. Их кепи, как и у всех штурмовиков в описываемый период, было украшено круглой чёрно-бело-красной «имперской» кокардой бывшей кайзеровской армии (замененной к 1929 году «партийным» орлом на коловрате — первоначально небольшим и лишь к 1936 году увеличившимся в размерах и изменившим свою форму), но отличалось от кепи других чинов СА тем, что к нему под кокардой была прикреплена серебряная металлическая «мёртвая голова» («прусского типа»). Таким образом, головной убор чинов Ударного отряда Адольфа Гитлера, в сущности, ничем не отличался от головных уборов многих белых германских добровольческих корпусов 1918–1921 годов (например, оперировавшей в Прибалтике «Железной дивизии» майора Йозефа Бишофа), как правило, носивших «мертвую голову» в сочетании со «старорежимной» черно-бело-красной кокардой. Новую республиканскую черно-красно-золотую кокарду они не признавали, пренебрежительно и даже презрительно именуя ее «еврейской» («юденкокарде»).[85]

Ситуация в Германии все больше обострялась. «Ленинская», а в действительности сталинская теория о «возможности построения социализма в одной отдельно взятой стране» еще не завладела умами, и в воспаленном воображении вождей СС СР безраздельно господствовала теория «перманентной революции» Троцкого (а в действительности — Гельфанда-Парвуса). Советская Красная армия полным ходом готовилась к «освободительному походу» в страны Запада, намереваясь «прощупать Европу штыком», чтобы «красноармейский штык, вонзившись под Варшавой, вышел под самым Берлином»— это всего лишь несколько наиболее хлестких тогдашних лозунгов пропаганды «мирового пожара». Председатель Реввоенсовета тов. Л.Д. Троцкий громогласно призывал с трибуны Коминтерна «поддержать германскую революцию». Британский министр иностранных дел лорд Керзон предъявил красной Москве ультиматум с угрозой объявления Британской империей войны Советскому Союзу в случае перехода «Рабоче-Крестьянской Красной Армией» (РККА)советско-польской границы. В ответ в СС СР был выпущен плакат с изображением аэроплана со сжатым красным кулаком (или кукишем) вместо пропеллера и подписью «Наш ответ лорду Керзону» («Ультиматум»), растиражированный даже на спичечных коробках. Смысл плаката был ясен, как день: «Штаб мировой революции буржуазных ультиматумов не боится, ответим Керзону выпуском тысяч новых самолетов — и тогда посмотрим, кто кого!». Советские спецслужбы лихорадочно готовили тайные склады оружия, тщательно законспирированные агентурные сети. Верховный штаб Антанты санкционировал оккупацию французскими и бельгийскими войсками «промышленного сердца Германии» — Рурской области. Заняв Рур и начав вывозить из области уголь — в счет репараций! — французы одновременно пестовали местных сепаратистов, стремясь отделить регион, да и все левобережье Рейна от Германии, реанимировав давнюю, шедшую еще со времен «короля-солнца» Людовика XIV и императора Наполеона I, традицию превращения его в «Рейнский союз», вассальный по отношению к Франции. Против французских оккупантов начали борьбу тайные организации немецких патриотов-националистов. Многие из них, как, например, бывший ветеран штурмовых отрядов в годы Великой войны, боец белого добровольческого корпуса в Прибалтике в 1919 году, член НСДАП, а затем — отколовшейся от нее Великогерманской рабочей партии[86] лейтенант Альберт Лео Шлагетер, совершив ряд террористических актов против французских и бельгийских оккупантов и диверсий на рурских железных дорогах, был схвачен оккупационными властями и расстрелян. И вот парадокс: выступая на заседании расширенного пленума Исполнительного комитета Коминтерна, его председатель Карл Радек (Собельсон)от имени Коммунистического интернационала предложил германским национал-социалистам союз и сотрудничество в борьбе с Антантой и даже разразился хвалебной речью в память Шлагетера: «Мы не должны замалчивать судьбу этого мученика германского национализма, имя его много говорит германскому народу… Шлагетер, мужественный солдат контрреволюции, заслуживает того, чтобы мы, солдаты революции, мужественно и честно оценили его… (о том, как большевики в действительности «честно оценивали» мужество солдат контрреволюции, могли бы поведать десятки тысяч сдавшихся на их милость в 1920 году в Крыму и в других местах и беспощадно истребленных красными палачами бывших белогвардейцев! — В.А.). Если круги германских фашистов, которые захотят честно служить германскому народу, не поймут смысла судьбы Шлагетера, то Шлагетер погиб даром… Против кого хотят бороться германские националисты? Против капитала Антанты или против русского народа? С кем они хотят объединиться? С русскими рабочими и крестьянами для совместного свержения ига антантовского капитала или с капиталом Антанты для порабощения немецкого и русского народов?.. («Пламенный интернационалист» товарищ Радек, для которого, как и для всякого истинного «пролетария», «по Марксу, Энгельсу и Ленину» вообще не должно было бы существовать никакого «отечества», вдруг вспомнил и заговорил о русском народе! — В.А.). Если патриотические круги Германии не решаются сделать дело большинства народа своим делом и создать таким образом фронт против антантовского и германского капитала, тогда путь Шлагетера был дорогой в ничто».

Соблазн был внсьма велик, и многие, очень многие германские «национал-большевики» и «консервативные революционеры» (даже такие «солдаты контрреволюции», как член ариософского общества «Туле» и командир белого добровольческого корпуса «Оберланд» капитан Беппо Рёмер, активный участник разгрома Баварской Советской республики в 1919 году), клюнули на эту удочку. Многие, но не все.

9 ноября 1923 года члены «Ударного отряда Адольфа Гитлера» отличились в ходе так называемого мюнхенского «пивного путча»— предпринятой Гитлером и генералом Людендорфом неудачной попытки свергнуть «бело-голубое»[87] сепаратистское земельное правительство Баварии, взявшее курс на отделение от остальной Германии (неисцелимо пораженной, по мнению лидеров баварских сепаратистов, фон Кара и Зейсера, «бациллами марксизма»!) и одновременно низложить «черно-красно-золотое»[88] берлинское правительство «ноябрьских преступников» силами коричневорубашечников СА (большинство из которых было, впрочем, обмундировано еще не в коричневую партийную, а в старую кайзеровскую армейскую форму!) и некоторых других примкнувших к путчистам праворадикальных организаций. В то время как штурмовики сражались на мюнхенских улицах с войсками и зелёной полицией[89] баварского сепаратистского режима, чины «Ударного отряда Адольфа Гитлера» заботились лишь о личной безопасности фюрера. К моменту подавления мюнхенского путча силами баварского Рейх свера и «зелёной» полиции(названной так по цвету мундиров) баварского правительства не менее десяти бойцов Ударного отряда Адольфа Гитлера, не колеблясь, пожертвовали собой ради того, чтобы их фюрер остался жив.

Гитлер, находившийся под сильным впечатлением подобной преданности, проявленной его телохранителями, поручил своему водителю Юлиусу Шреку, в чьей верности он не сомневался, сформировать еще более крупную и эффективную службу безопасности. Шрек выполнил его поручения после освобождения Гитлера (и самого Шрека) из тюремного заключения, к которому они были приговорены за участие в путче против баварского правительства. В апреле 1925 года Юлиус Шрек и небольшая группа активистов нацистской партии (в том числе восемь бывших бойцов Ударного отряда Адольфа Гитлера) сформировали подразделение под названием Охранная команда (Шуцкоммандо),[90] ставшее ядром новой организации — упоминавшихся нами выше СС (чье название, как мы уже знаем, первоначально расшифровывалось как Заальшуц, а затем как авиационный термин Шуцштаффель). Во главе СС стояли последовательно Йозеф Берхтольд(1926–1927 гг.) и Эргард Гейден(1927–1929 гг.). В 1929 году Гитлер поставил во главе СС Генриха Гиммлера(бывшего заместителя Гейдена) — одного из наиболее преданных лично ему представителей партийного руководства НСДАП и участника «пивного путча» 8–9 ноября 1923 года в Мюнхене — правда, Гиммлер тогда еще состоял не в НСДАП, а в союзной ей полувоенной организации «Рейх скригсфлагге», или «Имперский военный флаг»— просьба не путать, как это, к сожалению, нередко делается, с другой полувоенной организацией германских правых — «Рейх сфлагге», или «Имперский флаг», и, тем более, с упоминавшейся ранее военизированной социал-демократической организацией «Рейх сбаннер» («Имперский стяг»)! — в качестве члена которой и был запечатлен на известной фотографии у баррикады перед баварским военным министерством, с имперским военным флагом кайзеровской Германии в руках (кстати, именно под этим кайзеровским военным флагом выступал и вышеупомянутый зародыш СС — Ударный отряд Адольфа Гитлера, что также засвидетельствовано сохранившимися фотоснимками).

Как уже упоминалось выше, СС номинально входили в состав гораздо более многочисленных нацистских штурмовых отрядов СА. Но, оставаясь подразделением в рамках СА, СС быстро увеличивали свою численность, формируя все больше собственных местных подразделений в разных частях Германии и даже за ее пределами (например, в отделенном от Германии по условиям Версальского договора так называемым «Польским коридором» и объявленном «вольным городом» Данциге, или на территории Австрии). Хотя Гитлер не стремился к раздуванию численности своей новой организации любой ценой путем приема без разбора всех желающих, он и не слишком ограничивал ее численный рост, чтобы создать в лице СС противовес влиянию шефа СА Эрнста Рёма и обмундированных в коричневые рубашки членов его чересчур недисциплинированной, чересчур беспокойной, чересчур самостоятельной организации. Когда Гитлер в конце 1930 года дал Рейх сфюреру («имперскому вождю») СС Генриху Гиммлер уубедить себя вывести СС из подчинения командованию СА, в СС состояло около двух тысяч человек. К концу 1932 года эсэсовцев насчитывалось уже тридцать тысяч. Столь быстрый численный рост СС позволил Гиммлеру заменить их прежнюю организационную структуру, при которой в каждом «участке»(«абшните»), на которые была разбита территория Германии, имелось лишь одно подразделение СС (численностью всего десять человек), новой структурой, в соответствии с которой в каждом абшнитеформировалось три пехотных штандарта (полка)СС. Каждый штандарт, возглавлявшийся штандартенфюрером(полковником), состоял из трех линейных штурмбанов (батальонов)и одного резервного «штурмбана». Во главе каждого «штурмбана» стоял штурмбанфюрер(майор). Каждый штурмбан подразделялся на три штурма(роты) со штурмфюрерами во главе. В каждом «штурме» насчитывалось по три труппа(взвода) во главе с труппфюрерами, в каждом «труппе»— по три шара (секции)во главе с шарфюрерами, а в каждом «шаре»— по три ротте (отделения)во главе с роттенфюрерами. Каждые три «участка» («абшнита») объединялись в территориальное отделение («оберабшнит») СС, соответствующее армейскому военному округу. Впоследствии эта структура, усложненная введением с мая 1934 года дополнительных званий обертруппфюрера и гаупттруппфюрера(между званиями труппфюрера и штурмфюрера), оберштурмфюрера и штурмгауптфюрера(между званиями штурмфюрера и штурмбанфюрера) и оберштурмбанфюрера (между званиями штурмбанфюрера и штандартенфюрера) стала основой так называемых СС общего назначения(Альгемайне СС). Чтобы чины СС даже по внешнему виду отличались от штурмовиков СА, Гиммлер (отнюдь не входивший в число друзей Эрнста Рёма), в 1932 году ввел для чинов Альгемайне СС черную форму, хотя эсэсовцы сохранили общие для всех чинов СА коричневые (а точнее — табачногоцвета) рубашки, в некоторых случаях надевавшиеся под черный эсэсовский френч. Разработанную оберфюрером СС (это эсэсовское звание, не имевшее эквивалента в армейской иерархии чинов, занимало промежуточное положение между штандартенфюрером СС, то есть полковником, и бригадефюрером СС, то есть бригадным генералом) Карлом Дибичем новую черную, с серебряной отделкой и одним витым серебряным погоном на правом плече, эсэсовскую форму полагалось носить с упомянутой выше нарукавной повязкой с коловратом, с черными ремнем и портупеей. Все это в сочетании давало черно-бело-красную ударную «корниловскую» цветовую гамму. Именно на правой петлице данного варианта эсэсовской формы впервые появилась ставшая известной на весь мир эмблема СС — сдвоенная древнегерманская руна «cиг» (именно «сиг», а не «зиг»!), или «совуло» («руна победы», или «руна солнца»), иногда неверно истолковываемая, как «сдвоенные молнии», или «молнии СС». Данную руническую эмблему, разработанную Вальтером Гекком, эсэсовцам полагалось в свободное от службы время носить и в петлице штатского костюма, на черном круглом значке с серебряным ободком. До перехода на черную форму чины СС, подобно чинам СА, носили кители, а в холодное время года — шинели светло-коричневого (табачного)цвета. В летнее время чины СС продолжали, подобно штурмовикам, носить «коричневые» (табачного цвета) рубашки с двумя накладными карманами на груди (к тому времени уже имевшие погоны и петлицы «земельных» цветов со знаками различия). В отличие от штурмовиков, носивших на рубашках, кителях и шинелях петлицы различного цвета, в зависимости от принадлежности их подразделений к тем или иным землям Германии, все эсэсовцы носили петлицы единообразного черного цвета. При этом у рядовых эсэсовцев черная левая петлица оставалась пустой; унтер-офицеры и младший офицерский состав СС носили знаки различия только в левой петлице; на черной правой петлице рядовые эсэсовцы, унтер-офицеры и младшие офицеры носили номер штандарта и эмблему воинской специальности (позднее на правой петлице большинства частей СС помещались сдвоенные «руны победы», у обмундированных в землисто-коричневую форму эсэсовцев частей Тотенкопф (Мёртвая голова) — изображение черепа с костями, а у чинов добровольческих дивизий войск СС, сформированных уже позднее, в годы Второй мировой войны, за пределами Германии — соответствующие эмблемы этих эсэсовских дивизий — например, руна «одал»(означавшая, в частности, общее родство по крови) — у чинов 7-й горной дивизии СС Принц Ойген (Евгений)и т. д.). Единственным чином СС, носившим в описываемый период однобортный китель «фирменного эсэсовского» черного цвета с двумя накладными нагрудными карманами и серебряными пуговицами, без знаков различия и без погон, еще за четыре года до официального введения для СС черной формы, был казначей НСДАП, Франц-Ксавер Шварц, ветеран мюнхенского путча 1923 года. Шварц был очень близок к Рейх сфюреру СС Гиммлеру, присвоившему Шварцу высокий чин оберстгруппенфюрера СС (соответствовавший по рангу генерал-полковнику германского вермахта; выше которого по званию в эсэсовской «табели о рангах» был только сам Рейх сфюрер СС Генрих Гиммлер). «В знак благодарности за оказанные ему СС и партией высокие доверие и честь», Шварц, со своей стороны, всегда заботился об удовлетворении всех финансовых нужд СС — нередко в ущерб интересам других партийных подразделений НСДАП — будь то СА или НСKК (Национал-социалистический моторизованный корпус). Еще раньше, в 1925 году (а по некоторым сведениям — даже в 1923 году, сразу после «пивного путча» Гитлера-Людендорфа) для чинов СС в составе СА, в отличие от прочих чинов СА (носивших кепи «общепартийного» коричневого цвета) были введены особые черные кепи с серебряными черепом и костями, носившимися под черно-бело-красной кокардой(общей для всех чинов СА). С этого же года, в качестве дополнительного отличия для чинов СС, были введены черные галстуки и двусторонняя черная кайма на общей для всех чинов СА красной нарукавной «боевой» повязке[114] с черным коловратом в белом круге. К черным галстукам нередко крепился, на манер галстучной булавки или заколки, круглый партийный значок НСДАП[115] с черным коловратом в белом кружке и красным ободком с названием партии золотыми буквами. Переход СС от черного кепи к черной же фуражке армейского типа, начавшийся после прихода Гитлера к власти в 1933 году, был окончательно завершен только к началу 1935 года. А в 1936 году для тридцати доживших до того времени ветеранов старого мюнхенского Ударного отряда Адольфа Гитлера(многие из которых состояли по-прежнему в рядах СА, а некоторые — в рядах СС), наряду с черно-серебряным, углом вниз, нарукавным шевроном «старого бойца», была введена для ношения на правом рукаве мундира памятная манжетная лента белого цвета с черной каймой по краям и названием подразделения черными готическими буквами «StosstruppAdolfHitler»(«Ударный отряд Адольфа Гитлера»).

Сделавшись в 1933 году Рейх сканцлером (премьер-министром) Германии, Гитлер воспользовался поджогом Рейх стага как предлогом для проведения в жизнь целого ряда декретов, позволивших ему установить в стране тоталитарный режим. По мере того, как НСДАП, которую теперь уже с полным основанием можно было назвать гитлеровской партией, консолидировала свою власть над страной и ликвидировала последние попытки сопротивления со стороны своих политических конкурентов, численный и организационный рост частей СС в стране все более упорядочивался и систематизировался. В каждом округе местные власти мобилизовали примерно по сотне эсэсовцев, официально наделенных правом ношения оружия (включая пистолеты, карабины, ручные гранаты и пулеметы) в ряды местной штабной охраны. Эти подразделения стали ядром формирования военизированных частей СС, численность которых неуклонно возрастала. Когда число чинов в составе каждой «штабной охраны» достигало уставной численности учебного полка германской армии (Рейх свера), она приобретала статус зондеркоманды (спецподразделения, или отряда специального назначения), выполнявшей задачи вспомогательной полицейской части. В случае, если подразделение СС превышало по численности армейскую роту, командир подразделения мог придать ему статус политише берейтшафт (политического подразделения повышенной боеготовностиили политического подразделения быстрого реагирования)[118] — по аналогии с полицейскими частями быстрого реагирования (берейтшафтсполицей) — и организовать его на манер воинской части, подразделив на секции, взводы, роты и батальоны. Со временем общегерманская сеть политических подразделений быстрого реагирования была включена в состав СС — Ферфюгyнгструппе(н) — сокращенно СС — ФТ, или частей СС особого (специального) назначения, переименованных в 1940 году в Войска СС (Ваффен СС).

Лейбштандарт СС Адольфа Гитлера

В Берлине Гитлер поручил своему многолетнему телохранителю, ветерану танковых частей кайзеровской армии времен Великой войны, группенфюреру(генерал-лейтенанту) СС Йозефу («Зеппу») Дитриху сформировать охрану своей штаб-квартиры (Рейх сканцелярии)и его, Гитлера, лично. Сменив несколько названий и включив в свой состав несколько других подразделений, новое подразделение стало известным как Лейбштандарт СС Адольфа Гитлера(что, в переводе с немецкого, означает не что иное, как: Полк личной охраны Адольфа Гитлера в составе СС). Расквартированный в бывших казармах Лихтерфельдского кадетского корпуса в Берлине, полк телохранителей фюрера очень скоро властно заявил о своем присутствии в столице «Третьего Рейх а». Его чины, обмундированные в недавно введенную для частей СС общего назначения[125] черную форму с серебряной отделкой и черной лакированной (на парадах — белой) кожаной амуницией, красные нарукавные повязки с черной свастикой в белом круге и ярко начищенные черные сапоги, маршировали по улицам города и образовывали своими телами живую стену вокруг фюрера, когда Гитлер появлялся на людях. Хотя Лейбштандарт, подобно всем частям СС, номинально подчинялся Рейх сфюреру СС Генриху Гиммлеру, он в действительности представлял собой совершенно самостоятельное воинское формирование, подчиненное Гитлером непосредственно Зеппу Дитриху, в личной преданности которого фюрер не сомневался ни на минуту. В то же время именно эсэсовцы из Лейбштандарта несли, между прочим, и охрану резиденции Гиммлера. Надо полагать, Рейх сфюреру СС было не особенно приятно жить в постоянном сознании того, что его персону охраняют чины СС, которые ему, Гиммлеру, фактически не подчиняются. Но такова была воля Гитлера, сумевшего подобным, удивительно простым, но крайне эффективным способом держать под постоянным и неусыпным контролем своего «черного иезуита»(так товарищи по партии дразнили Гиммлера за глаза, с легкой руки Зеппа Дитриха).

Тем не менее, Лейбштандарт, хотя он и насчитывал в своем составе три пехотных батальона (вооруженных легким стрелковым оружием), одну мотоциклетную роту, взвод бронеавтомобилей, саперный взвод и взвод связи, все-таки являлся скорее усиленной полицейской, а не военной частью в полном смысле этого слова.

До июня 1934 года силы СС могли показаться сторонним наблюдателям относительно небольшими, в особенности по сравнению с бесчисленными коричневыми ратями СА, частью которых СС формально продолжали считаться. И в самом деле — на пике своего развития, после включения в 1935 году в свой состав праворадикальной организации «Стальной шлем», штурмовые отряды Эрнста Рёма («политические солдаты партии» национал-социалистов) насчитывали в своих рядах два с половиной миллиона активных бойцов. В распоряжении СА имелись свои собственные моторизованные, самокатные, авиационные, саперно-инженерные и кавалерийские части, части связи, десятки тысяч легковых и грузовых автомобилей, мотоциклов, военные катера, учебные корабли и многое другое. В арсеналах штурмовых отрядов Рёма насчитывалось больше винтовок, легких и тяжелых пулеметов и многих других видов вооружения, чем в арсеналах Рейх свера — хотя Гитлер именно Рейх сверу, а не СА, торжественно доверил честь «быть единственным оруженосцем нации». Сделавшись высокопоставленным правительственным чиновником, бывший армейский офицер капитан Рём не скрывал своего намерения передать в руки СА (численность которых он намеревался в ближайшее время удвоить, доведя ее до четырех миллионов человек!) все функции германской государственной полиции, реорганизовать министерство Рейх свера(так со времен Веймарской республики именовалось министерство обороны) и включить своих коричнево рубашечников в состав германских вооруженных сил. При этом речь шла не только и не просто о том, чтобы записать всех рядовых штурмовиков в рядовые германского Рейх свера, но, прежде всего, о том, чтобы зачислить всех фюреров СА в ряды германского офицерского корпуса, с присвоением им армейских офицерских званий в соответствии с их рангом в СА и приравниванием их стажа службы в штурмовых отрядах НСДАП к стажу службы в рядах германских вооруженных сил! Неудивительно, что чрезвычайно консервативные офицеры военно-аристократического истэблишмента крайне отрицательно отнеслись к идее инкорпорации в свои ряды героев уличных потасовок, по большей части пролетарского или, во всяком случае «низкого» происхождения, громил и хулиганов (хотя, справедливости ради, следует заметить, что среди фюреров СА числилось немало отпрысков лучших аристократических семейств Германии и даже коронованных особ — как, например, сын бывшего кайзера, принц прусский Август-Вильгельм! — был достаточно высок процент бывших офицеров кайзеровской армии, прошедших горнило Великой войны и гражданской войны в Германии!). Кроме того, кадровые офицеры Рейх свера и, прежде всего, высший генералитет, не без основания подозревали Эрнста Рёма в стремлении узурпировать их властные функции и превратить армию Рейх а в свою собственную, национально-революционную организацию, расширяя и укрепляя тем самым опору своей личной власти и отводя кадровому офицерству, в лучшем случае, роль «военспецов», как это сделали при формировании Красной армии советские большевики!

Тем более что сам Рём и его «коричневорубашечное» окружение не делали секрета из того, что считают себя «революционерами»(хотя и «национальными») и неустанно твердили о необходимости «продолжения» и «завершения» (что звучало для консерваторов еще более угрожающе) «национальной революции».

К величайшему счастью для встревоженных всем этим не на шутку офицеров и генералов «контрреволюционного» по духу, «респектабельного» Рейх свера, Адольф Гитлер заподозрил своего давнего соратника, внедрившего в 1919 году будущего фюрера в «Германскую рабочую партию», из которой позднее и возникла НСДАП, в «измене». Дело было, разумеется, не в том, что у Гитлера имелись какие-то конкретные доказательства заговора Рёма против него, фюрера, лично, а в том, что, пока был жив Рём, Гитлер, даже будучи Рейх сканцлером Германии, не мог считаться неоспоримым лидером НСДАП. Во-первых, бывший «особист» баварского Рейх свера Рём по долгу службы знал всю «подноготную» Гитлера, в том числе его «красноармейское прошлое» времен Баварской Советской республики, и детали внедрения Гитлера баварской военной разведкой в ряды ДАП (например, сколько лет после этого «национальный барабанщик» НСДАП «стучал» на своих соратников, писал отчеты разведорганам «продажного антинационального Веймарского режима» и т. д.). Во-вторых, Рём, в своем качестве начальника штаба СА, продолжал оставаться потенциальным соперником Гитлера, представляя ту фракцию в НСДАП, которая, как говорилось выше, с самого начала стремилась к осуществлению «подлинной социально-политической революции». Во всяком случае, Генрих Гиммлер, его «правая рука» Рейнхард Гейдрих и другие руководящие чины СС стремились представить Гитлеру начальника штаба СА именно в этом свете, поскольку руководство СС стремилось вывести СА из игры, чтобы монополизировать в своих собственных руках систему государственного террора. Так, совершенно неожиданно для себя самого и всего своего окружения, «коричневый капитан» Эрнст Рём стал общим врагом для своего же фюрера Адольфа Гитлера, для командования германского Рейх свера и для СС.

Чтобы устранить эту угрозу и заручиться безоговорочной поддержкой офицерского корпуса германских вооруженных сил, Гитлер поручил частям СС общего назначения, в рамках разработанных им совместно со штабом Рейх свера, СС и германской полицией операции «Колибри», нанести по СА упреждающий удар. В июне 1934 года фюрер лично возглавил летучий отряд Альгемайне СС и криминальной полиции (Крипо), получивший оружие из армейских арсеналов, после чего арестовал Эрнста Рёма и других руководителей штурмовиков на баварском курорте Бад-Визее близ Мюнхена. После заключения арестованных в мюнхенскую тюрьму Штадельгейм, фюрер направил туда две роты cвоего Лейбштандарта под командованием лично группенфюрера СС Зеппа Дитриха. Скрупулезно выполняя приказание Гитлера, Дитрих и его «эскадрон смерти», по прибытии в Мюнхен, одним беспощадным ударом обезглавили многомиллионные штурмовые отряды коричневорубашечников НСДАП, расстреляв без суда самого Рёма (бывшего «особиста» баварского Рейх свера и начальника штаба СА прикончил двумя выстрелами из парабеллума в тюремной камере организатор частей Мёртвая голова— эсэсовец Теодор Эйке, о котором еще будет подробнее сказано ниже) и целый ряд других заключенных в тюрьму штурмовиков высокого ранга. В течение нескольких часов, последовавших за ликвидацией Рема и вошедших в историю как «ночь длинных ножей»,[126] расстрельные команды Альгемайне СС ликвидировали по всей Германии не меньше ста пятидесяти активистов СА и других реальных (или предполагаемых) противников и даже просто недоброжелателей Гитлера, Рейх свера и СС (в частности, фон Кара и фон Лоссова, вождя «левых нацистов» Грегора Штрассера, бывшего Рейх сканцлера Курта фон Шлейхера— одного из организаторов белых добровольческих корпусов в 1918 году и в то же время — «генерала-социалиста», заигрывавшего с рабочим движением, и др.). Отто Штрассеру, брату убитого эсэсовцами Грегора, удалось спастись бегством за границу. Цифра в сто пятьдесят ликвидированных в ходе «зачистки» многими ставилась под сомнение, как сильно заниженная. На послевоенном процессе в Федеративной Республике Германии по делу участников «ночи длинных ножей» речь шла о гораздо большем (до тысяч и) числе жертв этой роковой для СА «ночи». «Коричневорубашечники» НСДАП, так никогда и не оправившиеся от последствий этого внезапного и жестокого удара, разом уничтожившего все их руководство, не были распущены Гитлером, но лишились своего вооружения (незамедлительно переданного в арсеналы Рейх свера) и, будучи в одночасье низведенными до уровня «добровольного общества содействия армии, авиации и флоту», перестали играть какую-либо самостоятельную роль в политической жизни «Третьего Рейх а», в то время как численность СС и их роль как главнейшей опоры национал-социалистической диктатуры продолжали неуклонно возрастать.

Воодушевленный достигнутым успехом, «чёрный иезуит» Генрих Гиммлер попытался уже в том же 1934 году превратить свои «политические подразделения быстрого реагирования» в еще более многочисленные и мощные вооруженные силы, ни в чем не уступающие настоящей армии. Поначалу Гитлер достаточно благосклонно отнесся к этой инициативе «черного иезуита», хотя и не выразил ему своей безоговорочной поддержки, и даже позволил Рейх сфюреру передать частям СС вооружение, конфискованное у СА после «ночи длинных ножей». Но тут вмешался генералитет Рейх свера, с беспокойством следивший за происходящим и не желавший, чтобы на смену только что устраненной угрозе, исходившей от Рёма и его «коричневых рубашек», пришла новая угроза, исходящая теперь уже со стороны Гиммлера и его «чёрных мундиров». Армейское командование вынудило фюрера пресечь поползновения Рейх сфюрера на создание в лице СС параллельных Рейх сверу вооруженных сил. В результате сильнейшего давления, оказанного на Гитлера командованием Рейх свера, фюрер ограничился тем, что позволил Гиммлеру сформировать в составе СС всего лишь три вооруженных по-армейски пехотных полка, ограничившись на будущее обещанием в дальнейшем позволить Рейх сфюреру СС свести эти три эсэсовских полка в отдельную дивизию СС, с включением в ее состав собственных инженерных и артиллерийских частей, не подчиненных верховному командованию германских вооруженных сил. Чтобы окончательно успокоить генералитет германской армии, Гитлер объявил, что новая организация в составе СС, получившая название СС — Ферфюгунгструппен, то есть войска СС особого (специального) назначения(сокращенно: СС — ФТ), является исключительно партийным подразделением НСДАП и не будет использоваться в военных целях, кроме как в случае войны.

Невзирая на все эти ограничения, введенные Гитлером вследствие нежелания фюрера ссориться с вермахтом, Генрих Гиммлер по-прежнему стремился к своей заветной цели — созданию своей собственной первоклассной военизированной организации, способной помериться силами с любой армией мира — в том числе и германской, «в случае чего». С этой целью «чёрный иезуит» объявил набор отставных армейских ветеранов для обучения добровольцев частей СС особого назначения (СС — ФТ). Одним из таких ветеранов оказался генерал-лейтенант Пауль Гауссер, истый пруссак, имевший немало наград за Великую войну и продолжавший служить в Рейх свере, пока не был комиссован в 1932 году. Демобилизовавшись, Гауссер некоторое время прослужил в организации ветеранов мировой войны «Стальной шлем», откуда, по трезвом размышлении, перешел в ряды «коричневорубашечников» СА. Но Гауссеру у Рёма не понравилось, и он с радостью принял предложение перейти в СС со званием штандартенфюрера (полковника). Со временем Гауссер дослужился до звания обергруппенфюрера СС и генерал-полковника Ваффен СС.

Система военной подготовки Пауля Гауссера

На протяжении всего следующего года Гауссер, в своей новой роли ответственного за военную подготовку личного состава СС, учредил военную академию для обучения офицеров СС — Брауншвейгское юнкерское училище СС (СС — Юнкершуле Брауншвейг), располагавшееся в бывшем родовом замке герцогов Брауншвейгских. Но еще до учреждения этого учебного заведения у СС уже имелось свое собственное юнкерское училище в Бад-Тёльце (СС — Юнкершуле Бад-Тёльц), основанное в октябре 1934 году другим офицером СС, Паулем Леттовым. В этих учреждениях Гиммлер старался ввести многие методы обучения и военной подготовки, перенятые у старой германской армии.

Очень скоро эти усилия увенчались успехом. В ряды СС вступило немало бывших офицеров германской полиции, армейских ветеранов и молодых энтузиастов, сформировавших ядро офицерского корпуса партийной армии НСДАП, костяк которого составили демобилизованные офицеры и унтер-офицеры. Выпускников юнкерских училищ Гауссер направлял офицерами в батальоны войск СС особого назначения, чтобы со временем превратить эти эсэсовские части в полноценные полки. Впечатленный достигнутыми результатами, Рейх сфюрер СС Гиммлер повысил Пауля Гауссера в звании до бригадефюрера СС (генерал-майора) и назначил его Инспектором СС — ФТ.

Впрочем, присвоение Гауссеру этого звучного титула вовсе не означало назначения его на пост командующего СС — Ферфюгунгструппен. В действительности звание инспектора СС — ФТ всего лишь позволяло Паулю Гауссеру осуществлять надзор над обучением и военной подготовкой добровольцев частей СС особого назначения. С целью обеспечить сохранение окружными командирами частей СС власти на местах, Гиммлер позволил им сохранить свою самостоятельность и автономию. Стремясь, в то же время, избежать каких бы то ни было конфликтов с властным Зеппом Дитрихом, все еще — пусть номинально! — подчиненным ему, как Рейх сфюреру СС, Гиммлер распорядился, чтобы Гауссер присутствовал на парадах Лейбштандарта Адольфа Гитлера, но исключительно в роли пассивного наблюдателя. Лейбштандартпо-прежнему оставался всецело под контролем Зеппа Дитриха (впрочем, иначе и быть не могло — учитывая, что Лейбштандартлишь номинально был подчинен Гиммлеру, фактически же — Дитриху, а Дитрих, в свою очередь, лично Гитлеру, «черный иезуит», по сути дела, вообще ничего не мог приказать Дитриху напрямую!). Несмотря на эти уступки со стороны Рейх сфюрера СС, Дитрих был недоволен своей — пусть даже формальной! — подчиненностью «черному иезуиту», и трения между Лейбштандартом и другими частями СС, недовольными привилегированным положением чёрной лейб-гвардии Гитлера, продолжались.

Братья по оружию

С течением времени враждебность Зеппа Дитриха по отношению ко всем «посторонним», пытавшимся оказывать влияние на вверенное ему подразделение (что сам Дитрих, по многочисленным свидетельствам современников, неизменно воспринимал как попытку «встать между ним и фюрером») стала, однако, постепенно ослабевать.

Несмотря на свои нарядные черные мундиры и умение красиво, по-прусски, «тянуть носок» на парадах, чины Лейбштандарта Адольфа Гитлераявно уступали частям СС особого назначения, а тем более вермахта[130] (то есть «вооруженных сил», как с 1935 года официально именовалась пришедшая на смену «полуофициальному» Рейх сверу новая германская регулярная армия) по уровню своей боевой подготовки. Это не было ни для кого секретом, в других частях СС и в армии над «лейб-гвардейцами фюрера» откровенно посмеивались. Дитрих позволил Гауссеру и другим командирам СС — ФТ пересмотреть программу обучения и боевой подготовки полка личной охраны фюрера, стремясь, наряду со строевой подготовкой, придать своей организации больший вес путем превращения ее в более серьезную военную силу. В 1938 году Дитрих также разработал схему ротации кадров, согласно которой его полк должен был регулярно обмениваться с СС — ФТодним из батальонов и группой командиров рот. Его ожидания оправдались. Благодаря упомянутой выше политике ротации кадров Лейбштандарт Адольфа Гитлера, над которым чины вермахта и частей СС особого назначениятак любили позубоскалить, как над «ротой почетного караула» или «ротой асфальтовых солдатиков», удалось превратить в полноценное боевое подразделение.

Несмотря на рост своего престижа и влияния в рамках иерархии СС, ни Гауссеру, ни другим офицерам, воспитанным в традициях традиционных прусских методов обучения и боевой подготовки личного состава, не удавалось получить полный контроль над СС — ФТ. В рамках этой организации более молодые и новаторски мыслящие лидеры — такие, как Феликс Штейнер — открыто отвергали идею восстановления под новой вывеской старой кайзеровской армии, которую они рассматривали в качестве анахронического института, возглавлявшегося кабинетными стратегами-ретроградами, лишенными чувства воображения, принесшими множество молодых солдатских жизней в жертву в бесчисленных, кровопролитных, но от того не менее бесплодных окопных сражениях в ходе Великой войны. В противоположность этим закостенелым ретроградам, реформаторы типа Штейнера рассматривали штурмовые и ударные батальоны отгремевшего четырехлетнего мирового конфликта в качестве ключевого фактора, способного помочь им добиться победы в грядущей войне.

Многие из консервативных генералов германского вермахта признавали полезность ударных отрядов во многих кампаниях прошедшей войны. Тем не менее, они, в большинстве своем, принижали значение тактики просачивания небольших ударных подразделений через неприятельские боевые порядки, считая ее крайним средством, к которому была вынуждена прибегнуть германская кайзеровская армия в период, когда военная фортуна стала изменять Центральным державам. С их точки зрения штурмовые батальоны были, в лучшем случае, периферийной частью военной организации. Для них основой стратегического планирования и завоевания побед на поле боя продолжали оставаться крупные части и соединения — дивизии и корпуса. Этот консерватизм порою вынуждал многих добровольцев и офицеров СС — ФТ рассматривать германский вермахт как устаревшее учреждение, находящееся под командованием реакционеров, страдающих старческим слабоумием.

В отличие от них, Штейнер и другие реформаторы мечтали о создании в корне новой военной организации, в рамках которой решающее значение отводилось бы небольшим, отборным, подвижным пехотным подразделениям, способным молниеносно прорывать оборонительные линии противника, рассекая неприятельские армии на части, легко поддающиеся окружению, уничтожению или пленению. Со времен Великой войны их неотступным кошмаром преследовали воспоминания о цепях наступающей «по старинке» германской пехоты, истребляемых шрапнелью и выкашиваемых беспощадным огнем британских, русских и французских пулеметов. Такого больше не должно было повториться. Вместо плотных пехотных цепей, наступающих под шквальным неприятельским огнем и несших чудовищные потери, на полях сражений грядущей войны должны были господствовать ударные штурмовые отряды, вооруженные легкими минометами и пулемётами, автоматическим стрелковым оружием, ручными гранатами и огнемётами, которые бы, под прикрытием огня германской артиллерии, скрытно приближались к неприятельским окопам и овладевали ими сразу после окончания артиллерийской подготовки, открывая путь главной массе наступающих германских войск. В рамках этой стратегической концепции использование немцами крупных частей и соединений представлялось целесообразным исключительно при обороне. А позволить себе вести оборонительную войну Германия, по глубочайшему убеждению Штейнера и его единомышленников, все равно не могла — опыт минувшей мировой войны наглядно демонстрировал, что в этом случае, рано или поздно, неизбежно дал бы себя знать многократный численный и материальный перевес сил ее противников. Повышенный до звания штандартенфюрера СС (полковника), Феликс Штейнер в июне 1936 года вступил в командование 4-м полком СС Дойчланд[133] и незамедлительно приступил на базе вверенного его попечения полка к проведению задуманной им программы реформ в сфере военного обучения. К этому времени он стал одним из любимых офицеров Рейх сфюрера СС Генриха Гиммлера, что свидетельствовало о том, что СС — ФТ стали профессиональной военной организацией, и что имелась питательная почва для новых идей в области военного строительства.

Другой характерной особенностью СС — ФТ, делавшей их более восприимчивыми ко всему новому, чем воспитанный в прусско-кайзеровских традициях германский вермахт, было то обстоятельство, что главным критерием отбора и повышения в звании в частях СС служили не происхождение и не социальный статус, а, прежде всего, личные способности и достоинства. Фактически служба в СС — ФТ предоставляла идеальную возможность приложения сил и способностей для молодых крестьян, рабочих и представителей других непривилегированных, трудовых слоев населения, желавших посвятить свою жизнь военной службе, но не обладавших связями, необходимыми для получения армейского офицерского звания в регулярных вооруженных силах. Не удивительно, что эта возможность повысить свой социальный статус и сделать военную карьеру способствовала превращению множество новобранцев-эсэсовцев в преданных последователей Гитлера. В то время, как старая армия существовала в качестве защитницы германской нации, СС — ФТ считались верными и преданными фюреру вооруженными силами национал-социалистической партии.

Нередко взаимное чувство соперничества между армией и СС — ФТ выливалось в открытые конфликты между членами этих двух организаций. В особенности это относилось к нижним чинам. В пивных, а порой и на улицах дело часто доходило до стычек между солдатами вермахта и добровольцами СС. На более высоких этажах военной иерархии офицеры СС охотно участвовали в клеветнической кампании, направленной против генерала барона фон Фрича, Главнокомандующего сухопутными войсками.[134] На военных маневрах армия и СС — ФТ спорили о том, кому какие участки местности должны быть отведены для проведения учений.

Эти трения между вермахтом и СС, в конце концов, завершились грандиозным скандалом. Барон фон Фрич и другие армейские генералы потребовали от Гитлера издать декрет об ограничении дальнейшего численного роста частей СС особого назначения. Стремясь ускорить увеличение численности регулярных вооруженных сил, Гитлер запретил формирование в рамках СС — ФТ дивизии и артиллерийских частей СС. В конце концов, фюрер начал проводить политику дозволения офицерам вермахта инспектировать и проверять части СС — ФТ, как бы желая продемонстрировать, что СС — ФТ полностью подчиняются юрисдикции армии, по-прежнему остающейся, как и было обещано фюрером, единственной военной организацией германского народа. Причем, подчеркивая, что все эти декреты остаются в силе лишь в условиях военного времени, он даже как бы намекал, что в случае войны СС — ФТ будут расформированы, а их члены включены в состав регулярных армейских частей.

Хотя СС — ФТ, казалось, был теперь придан временный характер и статус, и им, возможно, даже грозила участь быть распущенными и полностью включенными в состав вермахта, последующие события внезапно открыли перед партийной армией национал-социалистов новые перспективы. В начале 1938 года главные противники превращения частей СС особого назначения в полноценную и равноправную с вермахтом часть вооруженных сил «Третьего Рейх а», всеми правдами и неправдами вставлявшие Генриху Гиммлеру, Феликсу Штейнеру, Паулю Гауссеру и их сторонникам палки в колёса — генерал-лейтенант барон Вернер фон Фрич, Верховный Главнокомандующий германскими сухопутными силами, и военный министр «Третьего Рейх а» генерал-фельдмаршал Вернер фон Бломберг (между прочим, именно по инициативе фон Бломберга все чины германских вооруженных сил, после смерти престарелого имперского президента Пауля фон Гинденбурга унд Бенкендорфа, были приведены к присяге Адольфу Гитлеру и стали носить на мундирах нацистского орла с коловратом!) — воспротивившиеся проведению в жизнь оперативного плана «Отто»[135] (плана бескровного — по возможности! — присоединения Австрии к гитлеровской Германии), сочтенного ими слишком рискованной авантюрой, впали у Гитлера в немилость и были со скандалом смещены со своих постов (фон Бломберга обвинили в женитьбе на женщине легкого поведения, а фон Фрича — как в свое время Эрнста Рёма — даже в «нетрадиционной ориентации»). Избавившись от них, фюрер вывел из игры двух главных противников придания СС — ФТ «легального армейского статуса», взял на себя функции Главнокомандующего всеми германскими вооруженными силами и ликвидировал военное министерство. В августе 1938 года он своим указом объявил СС — ФТпостоянно действующей вооруженной силой, направленной на предотвращение всякой угрозы, исходящей для державы от врагов как внешних, так и внутренних. Вслед за тем Гитлер вывел СС — ФТ из подчинения Рейх сфюреру СС Гиммлеру и взял их под свой непосредственный контроль.

Конец австрофашистского режима

В течение нескольких следующих месяцев полки и батальоны СС — ФТ с огромным воодушевлением выполняли свои функции в качестве персональной армии Гитлера. В марте 1938 года они приняли участие в «аншлюсе»(бескровном присоединении Австрии в «Третьему Рейх у»), рискуя разве что быть задушенными в объятиях ликующих австрийцев, приветствовавших вооруженные силы гитлеровской Германии вскинутыми в нацистском приветствии руками и другими изъявлениями признательности за «избавление их от гнета антинародного клерикально-фашистского режима». Все это очень напоминало сцены, разыгрывавшиеся во время «освободительного» похода Красной армии в Западную Украину и Белоруссию, Бессарабию и Северную Буковину, а чуть позже — в Прибалтику (жаль только, что с Финляндией такой «идиллии» не получилось!)…

Лейбштандарт Адольфа Гитлера, под бурные овации, принял, вместе с войсками вермахта и австрийской армией участие в торжественном «параде победы» перед Адольфом Гитлером и главой австрийских национал-социалистов и последним канцлером независимой Австрии, Артуром Зейс-Инквартом 15 марта 1938 года в Вене.

Поскольку огромное большинство населения «Остмарка»[137] — именно так, «Восточным пограничьем», стала по воле Гитлера — хоть и австрийца по рождению, но с детства люто ненавидевшего «антинациональную» австрийскую государственность! — официально называться бывшая «Восточная держава» в составе «Великой Германии» — хотя термином «Остмарк» пользовались и сами «австрофашисты» — в том числе не кто иной, как будущий австрийский канцлер и «борец с гитлеризмом» Курт фон Шушниг, сформировавший в 1931 году собственные праворадикальные «Штурмовые ватаги Остмарка» («Остмеркише штурмшарен»)![140] — поддержало «аншлюс», части СС особого назначения получили, в лице австрийской молодежи, новый источник пополнения своих рядов. Некоторые из сформированных на австрийской территории новых частей СС — ФТв ходе событий «Имперской хрустальной ночи»(разразившейся после убийства еврейским эмигрантом Гершелем Грюншпаном советника германского посольства в Париже Эрнста фом Рата[142] серии погромов, направленных против евреев, всё еще продолжавших проживать на территории неуклонно разраставшейся «Великогерманской империи» нацистов) приняли участие в разгроме целого ряда синагог в городе Вене и его окрестностях.

Тот несомненный факт (подтвержденный результатами проведенного в «альпийской республике» всенародного плебисцита — или, говоря по-современному, референдума), что симпатии подавляющего большинства населения Австрии действительно были на стороне национал-социалистического режима и Гитлера лично, был убедительно подтверждён не только тем, что бывшие военнослужащие австрийской армии, зачисленные в ряды германского вермахта, на протяжении всех лет Второй мировой войны сражались «за Родину, за Гитлера» с ничуть не меньшей стойкостью и мужеством, чем «коренные», или «природные» немцы, но и тем, что в рядах СС всех видов (в том числе и частей Мёртвая голова) процент(или «удельный вес») австрийцев значительно превышал соответствующий процент «природных» («имперских») немцев. Не случайно всякое упоминание СС очень у многих, если не у большинства наших современников, сразу же ассоциируется в первую очередь с австрийцами Отто Скорцени и Эрнстом Кальтенбруннером! Более информированные вспоминают Фридолина Гласа, Одило Глобочника, Сильвестра Штадлера и многих других. Тем не менее, Австрия после войны, по иронии судьбы, несмотря на ее временное разделение державами антигитлеровской коалиции на оккупационные зоны, в общем-то, считалась страной-«жертвой гитлеровского режима», и отношение к ней было гораздо более мягким, чем к побежденной Германии (например, в плане «денацификации», дозволения австрийцам открыто — в отличие от граждан ФРГ, не говоря уже о ГДР! — носить гитлеровские награды без удаления с них свастики-коловрата, и т. д., и т. п.).

Судетский кризис

В конце того же, столь богатого событиями, 1938 года полки СС Дойчланд, Германияи Лейбштандарт Адольфа Гитлера помогли германской армии добиться аналогичных результатов, когда Гитлер, при поддержке Муссолини, сумел убедить правительства Великобритании и Франции не мешать ему оторвать от Чехословацкой республики (ЧСР)присоединенную к ней по окончании Первой мировой войны по воле Антанты (то есть, тех же Великобритании и Франции!) в рамках Версальского договора немецко язычную Судетскую область (Судетенланд). Вообще-то говоря, Чехословакия, связанная с Францией военным союзом, даже безотносительно «судетского вопроса», представляла собой нечто вроде клина, глубоко вдававшегося в территорию «Третьего Рейх а» (не зря многие в Германии и за ее пределами именовали ЧСР «наземным авианосцем западных держав»). Дело в том, что расстояние от Франции до Чехословакии вполне укладывалось в радиус действий тяжелых бомбардировщиков, так что постоянная угроза комбинированного удара сил обоих государств, вполне способного отрезать южную часть Германии от северной, дамокловым мечом нависала над «Третьей империей». Чехословакия, вместе с Румынией и Югославией, входили в так называемую Малую Антанту, созданную странами «Большой» Антанты (и в первую очередь — Францией) для оказания постоянного давления на «товарищей по несчастью» Германии, вместе с ней потерпевших в Великой войне поражение — Венгрию и Болгарию, за чей счет страны «Малой Антанты» значительно расширили свою территорию после 1918 года. Вдоль границ Чехословакии были возведены современные укрепления, расположенные, однако, не так плотно, как, к примеру, на французской «линии Мажино»(хотя и последняя была далека от совершенства, в чем мы убедимся ниже). Некоторые чехословацкие доты были достаточно мощными и обладали способностью вести интенсивный фланкирующий огонь, но были не приспособлены для круговой обороны и с тыла почти беззащитны. Местами линия дотов отступала от границы на двадцать километров, проходя параллельно ей, что должно было заставить нападающего противника проводить перед наступлением артиллерийскую обработку полосы чехословацкой территории, расположенной перед линией укреплений и тем самым дать обороняющимся чехословацким солдатам некоторый выигрыш во времени. Однако до германо-чехословацкой войны дело не дошло, и Судетская область в результате переговоров отошла к Германии — вместе с чехословацкими пограничными укреплениями, что лишило ЧСР ее самого сильного прикрытия. На конференции в Мюнхене Гитлеру удалось убедить Англию и Францию в том, что его территориальное требование будет последним. В рамках мюнхенской «политики совершившихся фактов» части СС, вместе с частями германского вермахта, участвовали в так называемой «цветочной войне»(бескровном вторжении в Судетскую область). Как и в Австрии, большинство населения этой области, присоединенной к Германии без единого выстрела, приветствовало германских солдат как освободителей. Выстрелы звучали там несколько ранее, во время стычек чехословацких полиции и армии с боевиками «Судето-немецкого добровольческого корпуса», сформированного активистами местного фюрера Конрада Генлейна, стремившегося, силами своей «Судето-немецкой партии» (СДП)добиться от официальных властей ЧСР автономии, а затем, после провала этих попыток, взявшего курс на вхождение области в состав «Третьего Рейх а». Чехословакия, никогда в истории не существовавшая в качестве самостоятельного единого государства (исторически существовали, отдельно друг от друга, королевство Богемия, или Чехия, издавна входившая в состав «Священной Римской империи германской нации», а позднее — Австрийской империи, и Словакия, своей собственной государственности вообще не имевшая и являвшаяся частью Венгерского королевства) была столь же эфемерным и лишенным внутренней прочности, сотворенном по воле версальских политиков квазигосударственным образованием, как и второй «столп» Малой Антанты— королевство Югославия, судьба которой оказалась, в конечном итоге, очень сходной. Чехи упорно не признавали словаков не только равными себе, но и самостоятельным народом вообще, принижая словацкий язык до уровня «диалекта чешского языка», и т. д. Не удивительно, что словаки горели желанием защищать «союзное государство» не более — чем хорваты или словенцы — защищать «державу СХС»! Сказанное, кстати, подтверждается столь же быстрым распадом послевоенных (социалистических!) Чехословакии и Югославии уже на нашей памяти, после развала социалистического «лагеря» (а если быть точнее — социалистического Гулага)в результате начатой в СС СР горбачевской «перестройки».

В марте 1939 года упомянутые нами выше полки СС Дойчланд, Германияи Лейбштандарт Адольфа Гитлера приняли участие в разделе остатков ЧСР (от которой, между тем, отделилась Словакия, провозглашенная независимым государством). С Малой Антантой было покончено. Распорядившись о проведении этой операции, Гитлер открыто нарушил свое данное в Мюнхене западным державам торжественное обещание положить конец своей политике территориальной экспансии и не оккупировать больше никаких территорий. Мало того! Он открыто продемонстрировал свое стремление, не колеблясь, использовать вооруженную силу в качестве орудия внешней политики — с целью обеспечения Германии господствующего положения в Европе. Оккупировав ЧСР по частям, Гитлер получил в свои руки огромный военно-промышленный потенциал, оказавшись в состоянии, в результате бескровной оккупации, вооружить два миллиона (!) германских солдат. В результате Франция и Великобритания твердо решили не допускать безнаказанного вторжения германских войск еще в какую бы то ни было страну. Тем временем Гитлер крепил свои связи с другими тоталитарными режимами. Он заключил так называемый «Стальной пакт» с фашистской Италией, а также пакт о ненападении с Советским Союзом, вскоре дополненный советско-германским Договором о дружбе и совместной границе — с учетом советских интересов в Польше, к войне с которой уже готовился полным ходом. Европа, разделенная на два враждебных блока, шла прямым курсом к новой мировой войне.

А вместо сердца — пламенный мотор

Хотя частям СС, участвовавших во всех вышеперечисленных операциях, ни разу не пришлось «понюхать пороху», они набрались практического опыта в области пересечения национальных границ походными колоннами. Кроме того, они были первыми в истории гитлеровской Германии моторизованными военными частями, то есть частями, активно использовавшими мотоциклетный и автомобильный транспорт.

Здесь представляется уместным вкратце коснуться истории создания в составе германской армии моторизованных и танковых частей.

Узкие рамки, в которые германский Рейх свер был втиснут Версальским диктатом, дали ему не предусмотренное державами-победительницами преимущество, которого были лишены другие страны. В своих теоретических планах руководство Рейх свера не было связано ни существующей организацией армии, ни численностью войск, ни принятыми на вооружение или находящимися в производстве видами оружия. Именно поэтому руководство Рейх свера, несмотря на то, что вначале разработка военных вопросов шла проторенными путями, могло давать большую волю своей фантазии, благодаря чему появилось множество новых идей, более смелых и гибких, чем идет, рождавшиеся в головах французских и английских генштабистов. Поскольку Германия, лишенная, по Версальскому договору, всех военных укреплений, не могла начать новую войну в качестве войны позиционной, усилия командования Рейх свера, в силу необходимости, были с самого начала направлены на изыскание такого вида обороны, с помощью которой слабым германским вооруженным силам удалось бы нанести максимально тяжелый урон нападающему неприятелю. Для этого германская оборона должна была носить чрезвычайно гибкий характер. Поэтому на первый план выдвигалась проблема моторизации войск и их обеспечения. В этой области особенно выдающихся достижений добился бывший фрейкоровец, ветеран «Железной дивизии» и будущий генерал-полковник Хайнц Гудериан, выдвинувший принципиально новые идеи. Чтобы проиллюстрировать, с каким трудом эти новые идеи пробивали себе дорогу, приведем следующий эпизод. В 1924 году Гудериан, работавший в то время под руководством инспектора автомобильных войск Рейх свера полковника Натцмера, проводил учения, в ходе которых отрабатывалось взаимодействие танков с кавалерией в разведывательных целях. Вполне удовлетворенный результатами учений, он в заключительном разборе выразил надежду на то, что эти учения послужат толчком к превращению автомобильных войск в настоящие боевые войска. На это его инспектор, придерживавшийся прямо противоположного мнения, заявил: «Какие, к чёрту, боевые войска! Ваше дело — муку возить!».[148] Лишь к концу 20-х годов идеи «новаторов» постепенно начали находить все большее признание. После того. Как старое поколение уступило место более молодому, новые идеи, которым суждено было сыграть далеко не последнюю роль в определении характера грядущей новой мировой войны, стали довольно быстро завоевывать всеобщее признание. В 1932 году престарелый Рейх спрезидент и генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург в последний раз принял участие в маневрах сухопутных сил Рейх свера и воочию убедился в том, что, благодаря неустанной работе Гудериана и наперекор мнению армейских кругов (главным образом — представителей кавалерии), подвергавших его постоянной (причем далеко не всегда деловой и конструктивной) критике, совместные действия танковых и моторизованных войск являются весьма перспективным и многообещающим начинанием.

В 1933 году в Германии, в результате назначения Гитлера Рейх сканцлером, во внутренней и внешней политике произошел коренной переворот. Окончательное избавление Германии от пут Версальского договора и восстановление ее военного суверенитета, то есть возможности иметь и строить свои вооруженные силы исключительно по собственному усмотрению, стало лишь вопросом времени. Прежде всего это уяснило себе руководство Рейх свера, в особенности после назначения министром Рейх свера упоминавшегося нами выше генерала фон Бломберга, а начальником канцелярии военного министерства — генерала фон Рейх енау. Как первый, так и второй, не были типичными рутинёрами старого образца и, в общем, положительно воспринимали прогрессивные военные идеи. Да и сам Адольф Гитлер, всегда живо интересовавшийся военными вопросами, вполне сознательно способствовал внедрению новых идей и выступал за полную модернизацию сухопутных сил.

Германия начала тайно создавать собственные танковые войска еще до 1933 года (в том числе и на территории Советского Союза, в рамках секретных военных соглашений с большевицким режимом). Назначенный осенью 1933 года Главнокомандующим сухопутными войсками генерал барон фон Фрич также не был глух к новым техническим вопросам, касавшимся, прежде всего, развития танковых войск и мобильных (подвижных) соединений. Однако Фрич открыто заявил о том, что обладает слишком малыми познаниями в военной технике для вынесения конкретных решений. Несмотря на все, он относился к военной технике предвзято. А начальник Генерального штаба генерал Людвиг Беквообще был сторонником старой школы и смотрел на все новое отрицательно. В вопросе боевого применения танков Бек преклонялся перед теориями английских и французских военных специалистов, видевших в танках не более чем вспомогательное оружие пехоты — «царицы полей». Окружив себя людьми, придерживавшимися того же мнения, Бек позволил этому направлению мыслей одержать верх, и бороться с ним было почти невозможно. Однажды Бек, после доклада Гудериана об оперативном значении танковых соединений, возразил докладчику: «Нет-нет! Вы мне не нужны. Вы слишком быстры для меня!».[149] Поистине, это заявление носило глубоко символический смысл!

15 марта 1935 года в Германии был опубликован Закон о начале строительства вермахта, принятие которого разбило оковы Версаля, казавшиеся дотоле несокрушимыми. По Версальскому договору, условия которого были продиктованы побежденной в Великой войне Германии Антантой, Рейх сверу дозволялось иметь только семь пехотных и три кавалерийские дивизии, насчитывавших в своем составе в общей сложности три тысяч и семьсот девяносто семь офицеров, тысяч у четыреста семь военных чиновников и девяносто четыре тысяч и семьсот девяносто шесть унтер-офицеров и рядовых. Их вооружение соответствовало уровню 1918 года, а введение нового вооружения строго запрещалось Версальским договором. Новый германский вермахт состоял из трех видов вооруженных сил: сухопутных, военно-воздушных и военно-морских. Произошло так называемое «чудо ремилитаризации Германии». Конечно, подготовка к этому «чуду» была начата заранее, путем принятия целого ряда последовательных мер.

В то время никто в Европе не думал, что СС — ФТ будет суждено судьбой сыграть в предстоящей войне роль самостоятельной военной силы. Однако суровая реальность настоятельно диктовала необходимость увеличения численности этой организации до размеров полноценной дивизии военного времени, способной действовать самостоятельно, оснащенной собственной артиллерией и частями снабжения.

Но, прежде чем достичь этого уровня, будущим Ваффен СС пришлось преодолеть немало препон, созданных на пути их создания Верховным командованием вермахта (Оберкоммандо дер Вермахт, сокращенно: ОКВ), которому, после отставки военного министра фон Бломберга, были переданы функции упраздненного военного министерства. Не будучи в силах бесконечно держать СС — ФТ на положении вспомогательных частей, генералы ОКВ, тем не менее, использовали все свое влияние, чтобы самим определять, какие подразделения вооруженных сил должны получать пополнения за счет новых рекрутских наборов. Таким образом, эти генералы могли ограничивать СС — ФТ в плане пополнения их рядов новобранцами. Поэтому не удивительно, что старшие офицеры вермахта полностью использовали свою прерогативу, дабы не допустить достижения войсками СС — ФТ численности полноценной дивизии.

К счастью для Гауссера, Штейнера и других офицеров СС — ФТ их организация имела защитника, способного освободить части СС особого назначения от ревнивого и неусыпного контроля со стороны регулярной армии. Это был ветеран Великой войны, офицер-фронтовик, тяжело раненый в бою во главе своей части, а после войны — боец белого добровольческого корпуса и член различных правых военизированных группировок, бригадефюрер СС Готтлоб Бергер(именно Готтлоб, а не Готтлиб, как часто неправильно пишут!), многолетний активный член НСДАП, служивший в СА и перешедший в СС лишь незадолго до «ночи длинных ножей»1934 года. Хотя Бергер был опытным специалистом в области тактики и отличным спортивным инструктором, офицеры СС — ФТ поначалу не доверяли ему, считая его оппортунистом, двуличным карьеристом и доносчиком, сумевшим втереться в доверие к Рейх сфюреру Гиммлеру и благодаря этому дослужиться до высоких чинов. Ему также ставилось в вину то обстоятельство, что, вступив в НСДАП в 1922 году, он вышел из неё в 1923 году после провала мюнхенского путча Гитлера-Людендорфа и вторично вступил в нацистскую партию только в 1930 году. В 1938 году Бергер стал одним из главных советников Рейх сфюрера СС и по распоряжению «чёрного иезуита» возглавил отдел комплектования Главного ведомства СС (СС — Гауптамт).

На своей новой должности Готтлоб Бергер стал проводить стратегию набора новых рекрутов из числа тех, кого не призывали на службу в ряды вермахта. Среди организаций, находившихся в ведении Рейх сфюрера СС Гиммлера три (две из них — в составе СС) состояли из германских граждан, освобожденных от службы в вермахте. Первой из этих организаций были части Мёртвая голова (Тотенкопффербенде) — организация, несшая охрану созданных СС концентрационных лагерей. Второй — вспомогательные штандарты Мёртвая голова (Тотенкопфштандартен) — территориальные подразделения СС, предназначенные для усиления частей СС в военное время. И, наконец, третьей организацией являлась находившаяся в подчинении Гиммлера часть не входившей организационно в состав СС общегерманской «полиции (по поддержанию) порядка» (Орднунгсполицей, сокращенно: Орпо), то есть государственной регулярной униформированной полиции. Путем использования этих трех дополнительных источников пополнения живой силы частей СС особого назначения, бригадефюрер Бергер оказался в состоянии добиться значительного увеличения численности СС — ФТ.

С целью получения возможно большего числа рекрутов из этих трех источников, Бергер добился издания Гитлером двух директив. Один из этих указов, изданный в августе 1938 года, дозволял в случае войны перевод охранников концентрационных лагерей из состава частей Мёртвая голова в состав СС — ФТ. Согласно второму распоряжению, изданному в мае 1939 года Гиммлеру предоставлялось право призвать в качестве пополнения на службу в СС — ФТ до пятидесяти тысяч эсэсовцев из состава частей СС общего назначения (Альгемайне СС). Перед лицом неуклонно надвигавшейся большой европейской войны Готтлоб Бергер был вынужден маневрировать вокруг вермахта, стремясь превратить СС — ФТв как можно более крупную военную организацию.

В августе 1939 года, в ходе подготовки к вторжению в Польшу, Гитлер непосредственно подчинил некоторые части СС особого назначения Главнокомандующему вермахтом, который, однако, был обязан использовать их в соответствии с указаниями фюрера. Между тем Пауль Гауссер стал офицером связи с моторизованной дивизией вермахта под командованием генерала Вернера Кемпфа. Кроме того, в состав этой дивизии были включены полк СС Дойчланд, продолжавший оставаться под командованием Феликса Штейнера, равно как и некоторые другие части СС — ФТ. Невзирая на постоянное соперничество между вермахтом и СС, обе эти организации постепенно учились сосуществовать и сотрудничать перед лицом необходимости решать в ходе надвигавшейся войны общие задачи.

Когда Гитлер развязал Вторую мировую войну, начав 1 сентября 1939 года вторжение в Польшу, пробил час боевого крещения и для частей СС — ФТ. Первый опыт боевых действий этих частей СС на польском фронте произвел на командование и военных специалистов германского вермахта, в лучшем случае, неоднозначное впечатление, вызвав у них, мягко говоря, смешанные чувства… В ходе наступления на Млаву и польскую «Крепость Модлин» сам Феликс Штейнер, его полк СС Дойчланд и другие части СС особого назначения удостоились похвальных отзывов командования за образцовое поведение под неприятельским огнем. Входивший в состав 14-й армии полк СС Германия удостоился сходных оценок за участие в боевых действиях под Львовом. В центральной Польше Лейбштандарт СС Адольфа Гитлера отличился в боях на реке Бзуре и в других местах.

В то же время многие офицеры вермахта выражали недовольство своими непрошенными помощниками. Некоторые из них критиковали СС — ФТза чрезмерную готовность нести неоправданно высокие потери в ходе плохо подготовленных атак. Другие обвиняли офицеров частей СС особого назначения в неспособности или неумении действовать своими частями в составе дивизии и неспособности грамотно руководить крупными подразделениями в ходе сложных операций. В свою очередь, полевые командиры СС — ФТ обвиняли командование вермахта в нежелании снабжать части СС необходимым количеством тяжелого оружия и другими средствами ведения войны. В частных беседах многие из них признавали существование у вверенных им частей СС — ФТ недостатков, но при этом выражали надежду, что смогут преодолеть их в случае предоставления СС возможности формирования своих собственных дивизий, способных действовать совершенно самостоятельно, безо всякого контроля и без мелочной «опеки» со стороны «консервативного» и даже «реакционного», по их глубочайшему убеждению, насквозь проникнутого «рутинным мышлением», «старорежимного» германского вермахта.

Дивизии СС

К счастью для полевых командиров СС — ФТ, начало Второй мировой войны дало Готтлобу Бергеру желанный повод добиться достижения поставленной им перед собой цели. Он убедил Гитлера в необходимости одобрить его план, предусматривавший предоставление Главному ведомству СС право на набор рекрутов, достаточных для формирования двух полноценных дивизий. Кроме того, Бергер добился от фюрера разрешения на перевод нескольких тысяч офицеров Орпо (орднунгсполицай) и охранников концентрационных лагерей из состава частей Мётвая голова в состав частей СС особого назначения, получив, таким образом, в свое распоряжение количество живой силы, достаточное для формирования не менее трех дивизий в рамках военной организации СС. Таким образом, благодаря его усилиям были созданы условия, сделавшие возможным вынесение формального решения о создание в начале 1940 года собственно войск СС (Ваффен СС). На первоначальном этапе своего существования они были обмундированы в стандартную военную форму вермахта серо-полевого цвета «фельдграу» и отличались от своих собратий по оружию из рядов вермахта лишь наличием белых эсэсовских «сдвоенных рун победы» на черных петлицах.

Наконец и Паулю Гауссеру довелось сформировать собственную дивизию. 10 октября 1939 года он слил полки СС Дойчланд, Германия и Дер Фюрер (ДФ)воедино в отдельное моторизованное военное соединение, первоначально получившее название Дивизия СС особого (специального) назначения (СС — Ферфюгунгсдивизион), или Дивизия СС — ФТ (СС — ФТ-Дивизион). Сменив еще несколько названий (см. приложения), дивизия Гауссера, наконец, получила окончательное название 2-я танковая дивизия СС Дас Рейх (2. СС — Панцердивизион Дас Рейх); в соответствующей русскоязычной литературе встречается написание «панцер-дивизия», что, однако, представляется нам недопустимым варваризмом). Хотя танковая дивизия Гауссера фактически являлась первой и старейшей частью войск СС (Ваффен СС)в «Третьем Рейх е», она, тем не менее, должна была удовольствоваться вторым местом в иерархии Ваффен СС и считалась второй, поскольку не кто иной, как сам «фюрер и Рейх сканцлер» Германской империи «застолбил» первое место в иерархии дивизий войск СС для своей любимой эсэсовской части — Лейбштандарта Адольфа Гитлера — не зря ведь именно чины Лейбштандарта первыми получили право носить на касках и петлицах сдвоенную руну «Сиг» («Совуло»), ставшую своего рода «визитной карточкой» СС» в глазах всего мира (хотя, как мы увидим далее, ее носили далеко не все эсэсовцы).

Месяц спустя, группенфюрер СС Теодор Эйке (тот самый, что застрелил начштаба СА Эрнста Рёма в «ночь длинных ножей») сформировал из бывших охранников эсэсовских концентрационных лагерей и офицеров полиции часть, снискавшую себе впоследствии известность под названием 3-й танковой дивизии СС Мёртвая голова (3. СС — Панцердивизион Тотенкопф).[157] А вслед за тем бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Карл Пфеффер-Вильденбрух, в свою очередь, сформировал военную эсэсовскую часть, ставшую впоследствии известной под названием 4-й мотопехотной дивизии СС Полиция, или Полицай (4. СС — Панцергренадир-Дивизион Полицай),[159] известной в русскоязычной литературе также под названием Полицейской дивизии СС.[160] До начала 1942 года Лейбштандарт СС Адольфа Гитлера существовал в виде моторизованного пехотного полка, после чего он был усилен свежими пополнениями до размеров дивизии и переименован в 1-ю танковую дивизию СС (1. СС — Панцердивизион). В дальнейшем войска СС в ходе Второй мировой войны разрослись до тридцати восьми дивизий.

Хотя Готтлобу Бергеру, в конце концов, удалось благополучно перехитрить вермахт и продолжать увеличивать численность свежеиспеченных Ваффен СС, он причинил немалый ущерб репутации войск СС, включив в их состав Эйке с его концлагерной охраной (не случайно Сталин, усиливая советские фронтовые части дивизиями НКВД, приказывал переименовывать их в пехотные дивизии). «Вертухаи» Эйке были не только крайне грубыми и жестокими людьми (подобно своему командиру), с ярко выраженными у многих садистскими наклонностями (что вообще характерно для лиц соответствующего рода деятельности — достаточно почитать Шаламова и Солженицына!), но и слыли в армейских кругах ярыми противниками любой формы традиционной воинской дисциплины, не имевшими никакого понятия о кодексе солдатской чести. В этой связи можно привести следующий пример. Осенью 1941 года эсэсовцы из состава частей Тотенкопф (Мёртвая голова), несшие охрану концентрационного лагеря Саксенгаузен, путем жестокого обращения, систематических побоев и издевательств форменным образом истребляли советских военнопленных. Первый транспорт с военнопленными прибыл в лагерь 31 августа 1941 года, последний — 31 октября того же года. В общей сложности в концлагере Саксенгаузен погибло примерно восемнадцать тысяч военнопленных из СС СР. И что же? Многие эсэсовцы частей «Мёртвая голова», несших охрану лагеря и доводившие узников до смерти… были награждены крестами за военные заслуги с мечами (!) и отпуском в Италию! Лейтенант вермахта, сопровождавший один из транспортов с военнопленными, и ставший свидетелем жестокого обращения эсэсовских охранников с пленными, сказал принимавшему у него пленных эсэсовскому унтер-офицеру: «У нас запрещено избивать военнопленных!». На это эсэсовец ответил: «А у нас все по-другому, нам за это отпуск дают». Эта правдивая история, опубликованная в современном немецком журнале «Orden und Ehrenzeichen» № 37 за июнь 2005 г., говорит сама за себя. Кстати, как раз в ходе боевых действий на фронтах, особенно в начальный период войны, с первых дней германскому командованию стало совершенно ясно, что эсэсовцы из охраны концлагерей по уровню боевой подготовки ни в коей мере не могли сравниться с чинами остальными частями и соединениями войск СС того периода. Так, в одном из боев с Красной армией на Мурманском направлении в июне 1941 года эсэсовцы-охранники, переведенные на фронт в состав Боевой группы Нордиз состава подчиненных Теодору Эйке 6-го и 7-го штандартов СС Тотенкопф, даже бросили позиции и отступили в панике (случай, неслыханный в практике фронтовых частей СС!), так что положение пришлось спасать частям германского вермахта и финской армии. И, хотя фронтовая дивизия Мёртвая голова в составе войск СС со временем превратилась из наспех мобилизованной «вохры» в первоклассную военную часть, ее присутствие на фронтах в рядах Ваффен СС в немалой степени способствовало тому, что преступления, совершенные охранниками частей СС Мёртвая голова в концентрационных лагерях, далеко за линией фронта, стали ассоциироваться в общественном сознании с войсками СС как таковыми, что и привело, в конечном счете, к безоговорочному объявлению преступной организацией всех СС, включая фронтовые части, никакого отношения к охране нацистских концентрационных лагерей не имевшие.

С другой стороны, с немецкими военнопленными, захваченными Красной армией, нередко происходили в годы войны аналогичные эксцессы. Число жертв этих происходивших с немцами в советском плену эксцессов было меньше, чем число советских военнопленных, погибших в немецком плену. Но эта разница в числе жертв среди военнопленных объяснялась, наряду с другими факторами, также и тем, что Красная армия — вплоть до самых последних месяцев войны! — смогла захватить значительно меньше немецких пленных, чем было взято за годы войны в плен немецкой армией советских солдат и офицеров. Так, за весь период войны период с 22 июня 1941 года по 1 января 1945 года Красной армией было захвачено в плен — на всех фронтах! — не более шестисот пятидесяти тысяч солдат и офицеров германского вермахта и войск СС (то есть, соотношение в количестве военнопленных, захваченных в годы Великой Отечественной войны, соответственно, советской и германской армиями, составляло чуть ли не 1:10). В последние месяцы войны, когда ее окончательный проигрыш «Третьим Рейх ом» стал исключительно вопросом времени и ни у кого сомнений не вызывал, а тем более — после безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии, ситуация, естественно, в корне изменилась, и немецкие военнослужащие стали сдаваться в плен большими массами. Но отношение к ним победителей, в изменившейся обстановке, когда «союзники» по антигитлеровской коалиции уже начинали исподволь готовиться к новой схватке (на этот раз уже друг с другом!), намереваясь (каждый — в свою пользу и во вред другому!) использовать в этой схватке и потенциал побежденной Германии, стало уже более терпимым. Смертность же среди немецких военнопленных и военнопленных из состава армий стран-союзниц Германии в советских лагерях (как, впрочем, и в англо-американских лагерях военного времени, например, в Тунисе и Египте) была также очень высока. Так, например, из числа примерно девяноста тысяч германских солдат 6-й армии генерала Паулюса, взятых в плен под Сталинградом, выжило не более трех тысяч, да и из плененных Красной армией румын, итальянцев, хорватов, словаков и венгров почти никто не пережил советских лагерей. Сходным образом обстояло дело и с японскими военнопленными, захваченными Красной Армией после разгрома Квантунской армии и японских гарнизонов дальневосточных островов летом 1945 года (кстати, как и Гитлер — на СС СР, напавшей на Японию без объявления войны.) А то нередко упоминаемое отечественными историками и публицистами обстоятельство, что нормы довольствия для военнопленных «фашистов»-де были выше, чем для «своих», «простых советских заключённых», лишний раз характеризует людоедскую сущность сталинского тоталитарного режима, которому волею судеб довелось спасти свободу и демократию, но, наряду с этим, также доказывает объективную сложность обеспечить более-менее сносное размещение, питание и защиту от инфекционных заболеваний огромных масс пленных вражеских солдат в военное время. Сказанное, разумеется, ни в коей мере не следует расценивать как глумление над памятью почти шести миллионов советских военнопленных-узников гитлеровских концентрационных лагерей. Но, как говорил еще Сократ: «Платон мне друг, но истина дороже!».

Справедливости ради, следует заметить, что огромный вред репутации фронтовых частей Ваффен СС, наряду с включением в их состав известной своей жестокостью бывшей эсэсовской лагерной охраны, причинило и еще одно обстоятельство. По приказу Рейх сфюрера СС Генриха Гиммлера еще до прихода Гитлера к власти в рамках СС (а вовсе не в составе войск СС, которых тогда еще не существовало даже на бумаге!) была учреждена Служба безопасности, или Зихерхайтсдинст(сокращенно: СД).,[164] подчиненная «черным иезуитом» одному из своих ближайших сподвижников — Рейнхарду Гейдриху (будущему начальнику Главного Управления Имперской Безопасности и обергруппенфюреру СС, а в дальнейшем — исполняющим обязанности Имперского протектора Богемии и Моравии)и получившая, после назначения Гитлера имперским канцлером, статус государственной политической разведывательной службы. Высшим органом СД было Главное Управление Безопасности имперского руководства СС, включенное в 1939 году в состав Главного Управления Имперской Безопасности (РСХА). Таким образом, совершенно ясно, что СД, по сути дела, не имела к Ваффен СС никакого отношения. В годы Второй мировой войны на территориях, оккупированных германской армией, действовали оперативные группы СД (айнзацгруппы). Ответственность за совершенные этими действовавшими под эгидой СД и при активной поддержке германской и местной вспомогательной полиции, а нередко — также сил местной самообороны — оперативными группами и командами — наряду с выполнением ими обычных боевых задач(захватом и обыском помещений партийных и правоохранительных органов и штабов воинских частей противника, захватом обладающих архивами и картотеками учреждений, проведением розыскных мероприятий и арестов, борьбой в тыловых районах с вражеским подпольем и другими проявлениями враждебной Рейх у деятельности, «зачистками» и т. п.) — и военные преступления (в частности, уничтожение еврейского населения на оккупированных территориях) стали приписывать СС вообще и Ваффен СС в частности — благодаря тому (имевшему далеко идущие последствия, если не сказать — роковому для СС) обстоятельству, что официальный состав органов СД был обмундирован в форму СС и имел аналогичные звание (хотя у сотрудников СД на мундирах над обшлагом левого рукава имелась черная ромбовидная нашивка с белыми латинскими литерами «СД» (SD), что не позволяло перепутать их с чинами каких-либо других структур, имевших к СС прямое или опосредованное отношение. Хотя, конечно, странно было бы требовать от случайно уцелевших свидетелей военных преступлений, совершенных айнзацкомандами СД и полиции, обращать внимание на подобные детали…

Впрочем, ни Гиммлера, ни Бергера этот моральный ущерб, нанесенный войскам СС, нисколько не смущал. Они думали, прежде всего, о том, как пополнить численный состав Ваффен СС и сформировать как можно быстрей как можно больше полноценных эсэсовских дивизий. Незадолго до вторжения в Польшу общая численность всех СС — ФТ приблизилась к восемнадцати тысяч ам активных штыков. Со вступлением Германии в войну с Великобританией и Францией численность частей СС особого назначения стала резко возрастать, достигнув к началу германского наступления в Западной Европе в 1940 году не менее ста тысяч а активных штыков. В конце концов Готтлоб Бергер учредил особое ведомство, в задачи которого входило обеспечение бесперебойного пополнения полевых частей СС. Он думал только о том, как бы получить как можно больше резервов, необходимых для превращения войск СС в мощный и совершенно самостоятельный вид вооруженных сил.