Дивизия СС «Рейх». История Второй танковой дивизии войск СС. 1939-1945 гг.

Вторжение в Польшу в 1939 году (операция «Вайс») имело ключевое значение для СС — ФТ и для Ваффен СС. Если бы они не смогли показать себя хорошо в деле, то утратили бы расположение Гитлера и перспективы создания самостоятельного вида вооруженных сил под эгидой СС оказались бы под вопросом.

Еще Польска не згинела

С начала 1939 года Адольф Гитлер предпринял целую серию внешнеполитических акций, все более приближавших Германию к состоянию войны с Великобританией и Францией. После присоединения к «Третьему Рейх у» Судетской области с ее почти четырёхмиллионным и почти поголовно немецкоязычным населением, буквально забрасывавшим пришедшие в качестве «освободителей» германские войска цветочными букетами — что и дало основание называть присоединение Судетенланда к Рейх у «цветочной войной»)! — и последующего расчленения остатков Чехословацкой республики (провозглашения Словакии независимым государством и оккупации германскими войсками в марте 1938 года Чехии и Моравии в рамках так называемой операции «Грюн», или оперативного плана «Зеленый»),[245] на территории Чехии (Богемии) и Моравии по воле Гитлера был учрежден так называемый Протекторат, что как бы ставило их под «покровительство» Третьего Рейх а. В Протекторате формально сохранился свой собственный чешский парламент (Совет Национального Единства)и было — до поры до времени! — оставлено у власти прежнее правительство ЧСР во главе с последним президентом довоенной Чехословакии Э.Гахой и генералом А. Элиашем, в качестве премьер-министра. Это правительство имело в своем распоряжении свои собственные органы местного самоуправления, собственную почту, собственную чешскую полицию и даже собственные чешские вооруженные силы (численность которых составляла, правда, всего семь тысяч человек — но ведь больше чехам, вроде, и не требовалось, раз Чехия и Моравия находились под «покровительством и защитой» вооруженных сил «Третьего Рейх а!»). Реальную же власть осуществлял «Имперский протектор (Рейх спротектор) Богемии и Моравии», бывший министр иностранных дел Рейх а, барон Константин фон Нейрат, присланный из Берлина и избравший в качестве резиденции Пражский Град. Высокоразвитая чешская промышленность, в первую очередь — военная (знаменитые заводы «Шкода» и многие другие предприятия) дружно взялись за выполнение германских военных заказов.

Словакия, во главе с католическим священником патером Йозефом Гаспаром Тисо, полностью следовала во внутри- и внешнеполитическом фарватере Берлина (включая принятие собственных антиеврейских расовых законов, формирование словацких штурмовых отрядов под названием «глинковской гвардии», присоединение к «Антикоминтерновскому пакту» и т. д.). Теперь Гитлер мог спокойно брать под прицел Польшу — это (по выражению народного комиссара иностранных дел СС СР Молотова) «уродливое порождение Версальского договора». Вообще-то говоря, германские претензии к Польше были не более, но и не менее обоснованными, чем в свое время к Чехословакии. С целью обеспечить свежеиспеченному (по воле творцов Версальского договора) польскому государству выход к морю, державы Антанты, одержавшие победу в Первой мировой войне (и прежде всего — Франция) вынудили Германию отказаться от важного балтийского порта Данцига (объявленного «вольным городом», подобно адриатическому Фиуме, упоминавшемуся нами выше) и от так называемого «Данцигского Польского) коридора»— полосы побережья вокруг порта в устье р. Вислы. Кстати, Данциг был, по воле Франции, объявлен «вольным городом» уже во второй раз. В первый раз это произошло еще при Императоре Наполеоне I Бонапарте в 1807 году, после его свидания с российским Императором Александром I в Тильзите. Именно тогда Наполеон, стремясь любой ценой привлечь Россию на свою сторону в борьбе с Англией, впервые объявил прусскую крепость Данциг, обращенную против России и запиравшую устье р. Вислы, «вольным городом»(да вдобавок отнял у Пруссии и передал России польскую Белостокскую область)! Но из столь многообещающего русско-французского альянса в тот раз ничего не вышло, и Венский конгресс в 1815 году вернул Данциг Пруссии, в составе которой этот балтийский порт и пребывал до самого окончания проигранного Пруссией (как и всей возглавлявшейся ею с 1871 года Германией) Первой мировой войны и подписания Версальского договора.

«Польский коридор», переданный Антантой Польше по решению отцов Версальского договора, фактически рассекал Германию надвое, отделив от нее Восточную Пруссию. При этом поляки составляли не более одной пятой населения Данцига. Подобно многим другим пунктам Версальского мирного договора, этот пункт воспринимался большинством немецкого народа как крайне унизительный для национального достоинства всех немцев (а отнюдь не только одних пруссаков!).

Да и вообще внутриполитическое положение «версальской» Польши, непомерно увеличившей свою территорию после 1918 года, прежде всего за счет своих ближайших соседей — России, Германии и Австро-Венгрии — было далеко не стабильным. Из тридцати пятимиллионов населения «Речи Посполитой» поляков насчитывалось не более двадцати двухмиллионов. Остальные тринадцать миллионов составляли этнические немцы, украинцы (галичане, лемки, гуцулы, русины), гуралы, венгры, чехи и пр. Особенно резкие формы (вплоть до покушений на польских должностных лиц и «этнических чисток») межнациональные конфликты принимали на Западной Украине, в Галиции. Не случайно после германской оккупации именно так сформировалась Украинская Повстанческая Армия (УПА) Степана Бандеры(настроенная в первую очередь антипольски) и была сформирована целая добровольческая украинская дивизия СС (в данном случае это сокращение переводилось еще и как «Сичевые Стрельцы») Галиция (Галичина).

Давление на Польшу

Еще до вступления германских войск в Прагу в рамках операции «Грюн» и учреждения на оккупированных чешских и моравских землях вассального по отношению к Германии «Протектората Богемия и Моравия»,[247] Гитлер и его министр иностранных дел, Йоахим фон Риббентроп, начали оказывать давление на польское правительство, с целью вырвать у него согласие на возвращение Германии Данцига. Однако Варшава не желала подчиниться этому давлению, ибо в случае уступки Польша оказалась бы лишенной выхода к морю. После вступления гитлеровских войск на территорию Чехии и Моравии, польское правительство осознало тщетность каких-либо дипломатических усилий со своей стороны и прекратило всякие переговоры с нацистским диктатором. Такой стиль поведения казался оправданным, особенно с учетом известного недоброжелательства фюрера к славянским народам и, более того, его готовности проводить по отношению к ним не просто коварную, но прямо предательскую политику (именуемую самим фюрером «нордической хитростью»,[248] на примеры которой, столь часто встречающиеся в древнегерманских и в особенности — скандинавских и исландских героических сказаниях-сагах Гитлер так любил ссылаться в своих речах и застольных беседах). Вскоре после вступления немцев в Прагу Гитлер вызвал новые подозрения у варшавского правительства, когда германские войска вошли на территорию «независимой» Словакии и начали скапливаться вдоль юго-западной границы Польши.

Встревоженные и напуганные предательским поведением Гитлера в период чехословацкого кризиса, правительства Франции и Великобритании публично заявили о своем твердом намерении оказать Польше всемерную поддержку в случае германской агрессии. Начиная с 1921 года, Франция была верной военной союзницей Польши, которая без французской поддержки не смогла бы ни отразить нашествие советской Красной армии в 1920 («чудо на Висле»), ни «с трех заходов» отнять у Германии богатый промышленный Восточносилезский регион в 1921 году. В марте 1939 года английский премьер-министр сэр Невилль Чемберлен подключил к этому блоку и Великобританию, публично гарантировав, в своей речи перед Палатой общин британского парламента, Польше незамедлительное оказание военной помощи в случае нападения на нее гитлеровской Германии.

В апреле 1939 года это заявление было поддержано британским парламентом, принявшим закон о введении всеобщей воинской обязанности, поддержанный подавляющим большинством депутатов. И, хотя британским вооруженным силам потребовалось бы еще долгое время для развертывания и превращения в машину, соответствующую требованиям современной войны, от внимания Гитлера не укрылась важность принятого англичанами решения. Он наконец-то понял, что Лондон и Париж отказались от продолжения в отношении Германии своей прежней политики «умиротворения».[249] В августе 1939 года этот факт нашел свое зримое подтверждения в форме подписания формального договора о военном союзе между Великобританией и Польшей.

Но, хотя это явный конец политики умиротворения, возможно, и вызвал у Гитлера опасения на случай возможного вооруженного конфликта с Польшей, новые союзные договора, заключенные им с фашистской Италией и с «Отечеством пролетариев всего мира»(как все еще именовался коммунистический Союз Советских Социалистических Республик) очень скоро заставили эти опасения развеяться. Сталин, после нескольких безуспешных попыток заключить пакт с западными демократиями, по разным причинам не встретивших поддержки со стороны Лондона и Парижа, решил протянуть руку дружбы нацистской Германии, невзирая на ее ярый антикоммунизм (интересно, вспомнил ли он при этом об аналогичном предложении «союза и сотрудничества», сделанное тем же германским нацистам в уже далеком 1923 году тогдашним председателем Исполкома Коминтерна товарищем Карлом Радеком, давно лишенным всех постов по обвинению в «троцкизме» и превращенным в «лагерную пыль»?).[250]23 августа 1939 года германский имперский министр иностранных дел Йоахим фон Риббентроп и советский наркоминдел В. Молотов подписали в Москве советско-германский пакт о ненападении(вошедший в историю под названием «пакта Риббентропа-Молотова» или «пакта Гитлера-Сталина»), что позволило Гитлеру осуществить вторжение в Польшу, не опасаясь войны с Советским Союзом. Мало того — Сталин еще и обязался помочь ему, ударив в тыл полякам и оккупировав восточные польские земли по самую реку Буг. На основании секретных протоколов к советско-германскому договору о ненападении, а также подписанного 28 сентября 1939 года в Москве «Договора о дружбе и границе между СС СР и Германией» советская «рабоче-крестьянская» Красная армия, внесшая немалый вклад в поражение «панской Польши» в 1939 году, смогла оккупировать Западную Белоруссию и Украину, Литву, Латвию и Эстонию, отнять у Румынии Бессарабию и Северную Буковину (хотя о последней даже не шло речи в «пакте Риббентропа-Молотова»!), а затем, в результате «зимней войны»1939–1940 годов против маленькой Финляндии (при гарантированном невмешательстве Гитлера, как «партнера по договору»!) — почти половину Карелии. Эти «мирные завоевания» («освободительные походы»)Красной армии, по сути дела, ничем не отличались от столь же «мирного и бескровного» захвата «Третьим Рейх ом» Судетской области, Чехии с Моравией, Мемельской области (Клайпеды) а позднее — Дании или, скажем, Люксембурга — если не считать несоизмеримо более жестокого и массового террора, проводившегося советскими карательными органами на «своих» свежеприсоединенных территориях, «добровольно-принудительно» включенных в состав «отечества пролетариев всего мира»(чего стоят одна только депортация из прибалтийских стран практически каждого десятого местного жителя или расстрел энкавэдистами двадцати тысяч пленных офицеров польской армии под Катынью!).

Пока Гитлер вел свои дипломатические игры с другими странами Европы, пытаясь усыпить бдительность одних и заручиться военно-политической поддержкой других, германские вооруженные силы полным ходом готовились к надвигавшейся войне. На протяжении лета 1939 года солдаты вермахта и чины полков СС — Ферфюгунструппенпроходили усиленную боевую подготовку в районах, близлежащих к польской границе. Дислоцированные в Восточной Пруссии, Феликс Штейнер и чины его полка Дойчланд неустанно совершенствовали свои боевые навыки. Позднее они приняли участие в торжественном военном параде, посвященном двадцатипятилетней годовщине битвы под Танненбергом, в которой германские войска одержали победу над русскими армиями вторжения генералов Самсонова и Ренненкампфа в 1914 году. Сохранившиеся кадры кинозаписи этого парада свидетельствуют о том, что представления о всеобщей механизации германских войск, чьи «бронированные армады» готовились к вторжению в Польшу являются, мягко говоря, сильно преувеличенными. Как видно, мыслившие по старинке генералы вермахта не слишком-то верили в силу мотора, по-прежнему делая ставку в основном на «лошадиные силы» в буквальном смысле слова. Основой артиллерийской тяги германских полевых войск являлись по-прежнему не тягачи, а конные упряжки. Колеса германских орудий из-за нехватки каучука и, соответственно, резины, делались со стальными ободьями, что вело к заметному снижению скорости движения и лишней трате лошадиных сил. На булыжной мостовой такие колеса оглушительно громыхали, а в песке, грязи и снегу — постоянно застревали и буксовали. Тягач основного орудия германской полевой артиллерии — 105-миллиметровой гаубицы (образца 1918 года!) имел всего шестьлошадиных сил. Тяжелые орудия немцы при транспортировке разбирали на две части. Тягачами для них служили две упряжки по четыре лошади в каждой. Тем не менее, немцы были полны решимости раз и навсегда «решить вековой спор с поляками».

Германия мобилизует силы перед вторжением

К середине августа 1939 года, по мере обострения германо-польских отношений, части СС — ФТ и другие германские военные силы были мобилизованы и заняли исходные позиции на границах Польши, изготовившись к нападению. В общей сложности в распоряжении германского командования находилось пять армийобщей численностью полтора миллиона солдат, расположенных в данном регионе. Для обороны Польши от сорока четырёх германских армейских дивизий в распоряжении варшавского правительства имелось всего лишь семнадцать пехотных дивизий, три отдельные пехотные бригады и шесть кавалерийских бригад, хотя теоретически, в случае своевременной мобилизации, Польша смогла бы противопоставить немцам сорок дивизий (из них тридцать дивизий первой линии и десять резервных), одну моторизованную бригаду, одиннадцать кавалерийских бригад и девятьсот танков. Забегая несколько вперед, отметим, что мобилизация польской армии в дальнейшем была серьезно затруднена действиями «люфтваффе»(германских военно-воздушных сил); у тех же польских частей и соединений, которые успели отмобилизоваться, возможности передвижения к местам дислокации оказались весьма ограниченными, вследствие нехватки транспортных средств и скверных дорог, а снабжение было полностью нарушено. Несмотря на все более тревожные и точные сообщения польской военной разведки о концентрации германских войск в Восточной Пруссии, Силезии и Словакии, польские вооруженные силы оказались не в состоянии ускорить мобилизацию новых воинских контингентов для своевременного противодействия агрессии.

План вторжения в Польшу, разработанный германским Верховным командованием сухопутными силами (Оберкоммандо дес Хеерес), ОКХ,[251] предусматривал нанесение двойного удара с использованием особенностей географического положения Германии. Имея в своем распоряжении одну группу армий, дислоцированную вдоль северного побережья Балтийского моря, и другую — на юге, в Словакии, немцы оказались в состоянии пройти, сметая все на своем пути, через территорию Западной Польши, представлявшую собой один большой, легко уязвимый клин с линией фронта протяженностью две тысяч и одиннадцать километров. Поскольку на этой территории располагались столица страны Варшава и важнейшие промышленные регионы Польши, ее быстрый захват обеспечил бы «Третьему Рейх у» решительную победу. Польша оказалась не готовой к войне. Конечно, поляки вправе были надеяться на то, что значительные германские силы окажутся связанными на западных границах «Третьего Рейх а» французской армией и английскими военно-воздушными силами — коль скоро Франция и Англия перед лицом всего мира выступили гарантами безопасности и территориальной целостности Польши. Тем не менее, их плану обороны все же не доставало чувства реальности. Учитывая относительную слабость своих вооруженных сил и сложную конфигурацию границы Польши с Германий, вследствие которой большие участки польской территории оказывались незащищенными, полякам следовало бы проявить куда большую осторожность. Но польское командование, не думая о возможности выиграть время для завершения мобилизации и получения помощи от англо-французов с Запада, путем стратегического отхода, продолжало, в целях, как ему представлялось, эффективной обороны польской территории, держать крупные силы в Познани и «Польском (Данцигском) коридоре», пытаясь развернуть все свои наличные войска на громадной протяженности, полутора тысяч екилометровом фронте от Литвы до Карпат (и даже сформировало специальную ударную группу для вторжения в германскую Восточную Пруссию!). Конечно, население Данцигского коридора, состоявшее преимущественно из этнических немцев, являлось, с точки зрения польского государства, «политически неблагонадежным», ибо поглядывало в сторону «Третьего Рейх а»! — что, по убеждению польского командования, требовало присутствия в «коридоре» значительных контингентов польских войск). Но, так или иначе, оно добилось лишь того, что все наличные польские силы оказались разбросанными на обширном пространстве и, по существу, изолированы друг от друга. Впрочем, для эффективного отражения германских сил вторжения Польше, по подсчетам германских стратегов, в любом случае потребовалась бы армия, состоящая, как минимум, из сорока пяти полностью отмобилизованных дивизий, которых у нее на момент вторжения не оказалось.

Расположение польской армии как нельзя лучше способствовало выполнению германского оперативного плана. Немцы стянули к польским границам почти все свои наличные силы, оставив для обороны возведенного против англичан и французов (но еще далеко не законченного) «Западного вала» самый необходимый минимум сил и средств.

Кстати, и сам Западный вал, «неприступность» которого была широко разрекламирована геббельсовской пропагандой, был в действительности далек от неприступности. Оборонявшие «вал» немногочисленные второсортные войска были плохо вооружены и недостаточно обучены. Редко какое оборонительное сооружение имело бетонное покрытие толщиной больше метра, и в целом «линия Зигфрида»(как еще называли «Западный вал»), безусловно, не могла бы выдержать огня тяжелой артиллерии. Лишь немногие долговременные огневые точки были расположены так, чтобы из них можно было вести продольный огонь, большинство дотов можно было разбить прямой наводкой без малейшего риска для наступающих. «Линия Зигфрида» строилась немцами так поспешно, что многие позиции были расположены на передних скатах. Противотанковых препятствий почти не было. В этом плане германский план польской компании был для немцев чрезвычайно опасной игрой и серьезнейшим риском. Единственное, на что делало ставку верховное германское командование, так это на действительно молниеносное завоевание Польши, чтобы британцы и французы на Западе не успели, в свою очередь, изготовиться е нападению.

По обе стороны от Польского коридора была развернута Группа армий «Север» (Норд),[252] известная также под названием Группы армий «А», под командованием генерал-фельдмаршала Федора фон Бока, включавшая в свой состав 2 германские армии. В Померании генерал Гюнтер-Ганс фон Клюгево главе 4-й армии, включавшей в свой состав шесть пехотных дивизий и одну танковую дивизию, имел задачу прорваться через Данцигский коридор, уничтожая по пути все неприятельские силы, и отрезать польскую армию «Познань». Восточнее «вольного города» Данцига германская 3-я армияпод командованием ветерана фрейкоровских боев с красными в Прибалтике в 1918-19 годов генерала Георга фон Кюхлераимела задачу нанести по полякам удар из района Нейденбурга в Восточной Пруссии — в то время, как часть его войск должна была принять участие в разгроме польских сил в Данцигском коридоре, другие части Кюхлера должны были совершить стошестидесятикилометровый бросок на юг, до самой Варшавы.

К числу формирований, находившихся под командованием генерала фон Кюхлера, относилось экспериментальное подразделение в составе I корпуса, именовавшееся танковой дивизией Кемпфа. Названное по имени своего командира, генерал-майора Вернера Кемпфа, оно включало в свой состав, вместо обычных двух, всего один моторизованный пехотный полк. ОКХ дало разрешение на проведение этого эксперимента с целью проверки способности крупного танкового соединения эффективно вести боевые действия при поддержке всего лишь одной мотопехотной части. Единственным мотопехотным полком, приданным дивизии Кемпфа, был полк СС — ФТ Дойчланд. Кроме него, под командованием генерала Кемпфа находились и другие части СС — ФТ (артиллерийский полк, сформированный 10 июня 1940 года зенитно-артиллерийский батальон, разведывательный батальон и батальон связи). Полк Германия, Лейбштандарт Адольфа Гитлера и другие формирования СС, входившие в состав других групп армий, были дислоцированы южнее.

В Словакии и Силезии была развернута германская Группа армий Юг (Зюд), она же — Группа армий «Б», образуя вторую половину готовых, окружив Познаньскую группировку поляков, а по существу — все польские силы западнее Вислы —,сомкнуться на горле Польши германских «клещей», под командованием генерал-фельдмаршала Карла-Рудольфа-Герда фон Рундштедта, включавшая в свой состав три германские армии. В районе Бреслау (по-польски: Вроцлава, по-русски: Бреславля) и Глогау генерал Иоганнес фон Бласковици его 8-я армия(состоявшая из четырех пехотных дивизий, включавших в свой состав, между прочим две эсэсовские части — Лейбштандарт Адольфа Гитлераи саперный батальон СС)изготовилась к нанесению удара по польским силам, сконцентрированном в районе Познань-Кутно, в то время, как остальной части группы армий фон Рундштедта предстояло нанести полякам удар, продвигаясь в направлении с юга на север.

Восточнее Оппельна (по-польски: Ополье), 10-я армия, под командованием генерала Вальтера фон Рейх енау, образовывала сердцевину Группы армий «Б», и состояла из шести пехотных дивизий, двух танковых дивизий и целого ряда других воинских частей. В ее задачу входило продвижение в северо-восточном направлении и захват Велуни, Лодзи и Варшавы. Дислоцированной в Словакии германской 14-й армии, под командованием генерала Зигмунда Вильгельма Листа, надлежало, перейдя Карпаты, окружить и уничтожить польские войска в районе Кракова и Перемышля. В состав 14-й армии Листа входили шесть пехотных дивизий, две танковые дивизиии целый ряд других, более мелких частей и подразделений.

Наиболее уязвимым местом германского оперативного плана можно было бы, при желании, счесть наличие между обеими группами германских армий лишь одного связующего звена в лице малочисленной группы войск, развернутой против Познани, прикрывая дорогу на Берлин — столицу «Третьего Рейх а». Но эта идея слабого центра и двух мощных наступающих крыльев составляла, воистину, сердцевину традиционной германской стратегии, корни которой восходили к классическому труду графа фон Шлиффена «Канны».

Части СС

Полк Германия, входивший в состав Группы Армий Бфон Рундштедта, оказался рассредоточенным. Подразделения полка были разбросаны по различным частям вермахта в составе 14-й армии Листа. Дрезденский саперный батальон СС (СС — Пионирштурмбан Дрезден), также предназначенный к участию в операции, был дислоцирован на южном участке германо-польской границе, в составе XV германского армейского корпуса, в то время, как полк СС Дер Фюрер (ДФ)по-прежнему дислоцировался в Шварцвальде. Поскольку его рекруты все еще проходили обучение, полк не был предназначен для участия в боевых действиях на территории Польши. Хотя сам Гитлер и Рейх сфюрер СС Генрих Гиммлер были очень заинтересованы в том, чтобы посмотреть, как СС — ФТ покажут себя на поле боя в качестве самостоятельных крупных формирований, Гитлер предпочел рассредоточить их по разным соединениям. Это было сделано под давлением вермахта, настроенного резко отрицательно к планам создания самостоятельной дивизии СС — ФТ. Мало того! Необходимость как можно быстрее мобилизовать все наличные силы для предстоящего вторжения в Польшу заставила фюрера отложить на будущее планы создания самостоятельной фронтовой дивизии СС, как бы ему ни хотелось сформировать ее как можно скорее.

Первоначально Гитлер намеревался приступить к осуществлению оперативного плана «Вайс» («Белый») — кодовое название вторжения в Польшу — в самом конце лета, 26 августа 1939 г. Тем не менее, фюрер неожиданно для всех отложил дату начала операции. Гитлер сделал это в надежде, что Великобритания, Франция и Польша в последнюю минуту согласятся решить «данцигский вопрос» дипломатическими средствами, не прибегая к силе оружия. С этой целью он предложил провести плебисцит среди населения «Польского коридора» по вопросу о присоединении Германии. Но поляки отклонили это предложение. Тогда Гитлер предложил им хотя бы предоставить Германии экстерриториальный коридор (внутри Данцигского коридора), который связал бы «вольный город» Данциг с «Третьим Рейх ом» и обеспечил бы последнему выход к морю по суше. Но и это предложение было также отклонено польской стороной. Осознав, наконец, тщетность своих надежд на мирное решение конфликта, фюрер приказал двум своим группам армий в ускоренном темпе завершить подготовку к вторжению. К этому моменту польское правительство, убедившись в усиленной концентрации германских войск вдоль границ Польши, уже распорядилось о начале всеобщей мобилизации своих собственных сил.

На границе с Восточной Пруссией полку Дойчланд и другим частям, включенным в состав германской 3-й армии, противостояли три крупных польских войсковых соединения, прикрывавшие Варшаву. На востоке это была Наревская армия, дислоцированная в районе Сувалки — Белосток — р. Буг. Наревская армия включала в свой состав польские 18-ю и 23-ю пехотные дивизии, а также Сувалкинскую и Подляшскую кавалерийские бригады. Дислоцированная вдоль восточного берега р. Нарев польская Высковская группировка, включавшая в свой состав 1-ю, 35-ю и 41-ю пехотные дивизии, занимала территорию к северо-востоку от столицы Польши.

Дислоцированная западнее реки Нарев, польская Модлинская армия занимала территорию, простиравшуюся от германской границы в Восточной Пруссии до польской «Крепости Модлин», расположенной на северном берегу Вислы, напротив Варшавы. Занимая хорошо укрепленные позиции, оборудованные по последнему слову фортификационной техники, Модлинская армия включала в свой состав 8-ю и 20-ю пехотные дивизии и две кавалерийские бригады — Мазовецкую и Новогродскую. Дислоцированные в северо-западной части Польши, простиравшейся от «Польского (Данцигского) коридора» до реки Варты, польские армии «Поможе» (Поморская армия)и «Познань» обороняли вверенный их попечению регион силами девяти пехотных дивизий и трех кавалерийских бригад. Польский гарнизон Данцигского порта, насчитывавший всего около пяти тысяч штыков, защищал территорию, которую неприятелю было очень легко окружить и отрезать от внешнего мира. В дальнейшем в боях по окружению и ликвидации польского гарнизона неплохо показали себя местные территориальные части войск СС общего назначения (Альгемайне СС), известные под названием Данцигского геймвера (ополчения) СС (СС — Геймвер Данциг).

В южной Польше полку Германияи другим частям СС в составе 10-й и 14-й германских армий, противостояли три крупные группировки польских войск, дислоцированные на территории между рекой Сан и городом Велунь. Занимавшая позиции на границе Польши с восточной Словакией польская Карпатская армия прикрывала регион западнее Перемышля. В ее состав входили 11-я, 24-я и 38-я пехотные дивизии, а также 2-я и 3-я горные бригады. Дислоцированная в юго-западной части Польшиармия «Краков» прикрывала г. Краков с прилегающими территориями. В состав этой польской армии входили 6-я, 7-я, 21-я, 23-я, 45-я и 55-я пехотные дивизии и Краковская кавалерийская бригада. Еще дальше к северу была расположена еще одна крупная польская военная группировка — армия «Лодзь»— дислоцированная по обоим берегам р. Варты. В состав Лодзинской армии входили 2-я, 10-я, 28-я и 30-я пехотные дивизии и две кавалерийские бригады — Волынская и Пограничная.

Кроме этих польских группировок, выдвинутых к границам страны, во внутренних областях Польши были дислоцированы еще две польские армии, предназначенные для того, чтобы остановить продвижение германских 10-й и 14-й армий в северном направлении, на Варшаву. Между реками Бугом и Вислой была размещена Пискорская армейская группа, включавшая в свой состав 39-ю пехотную дивизию и Варшавскую танковую бригаду. Дислоцированная в районе г. Пиотркова польская Прусская армия, в составе 3-й, 12-й, 13-й, 19-й, 29-й и 36-й пехотных дивизий и Вильненской кавалерийской бригады, прикрывала территорию страны южнее Варшавы.

Хотя многие из этих польских армий выглядели на бумаге весьма внушительно, в действительности они еще не успели развернуться в полную силу к моменту начала германского вторжения. Фактически польское правительство тянуло с объявлением всеобщей мобилизации до полудня 31 августа, когда до начала операции «Вайс» оставались считанные часы. В момент начала германского вторжения тринадцать из перечисленных нами выше польских дивизий еще не успели занять отведенные им позиции, а все еще находились на пути к местам своего сосредоточения, в то время как шесть дивизий даже не успели покинуть свои казармы. Кроме того, крайне несовершенная система связи между польскими армейскими частями, не оснащенных в необходимом количестве современной радиоаппаратурой, не позволяла осуществить мало-мальски эффективное взаимодействие между ними. Кроме того, полякам не хватало танков, бронеавтомобилей и противотанковой артиллерии, и вообще, значительная часть их вооружения относилось к периоду Первой мировой войны. Лучшими из частей польской армии, создававшейся в первую очередь в расчете противостоять кавалерийским массам РККА (как известно, имевшей в своем составе целые конные армии), по праву считались кавалерийские бригады, сражавшиеся с изумительной отвагой (хотя красивые и романтичные легенды о том, что «польские кавалеры» — якобы! — храбро атаковали с саблями наголо немецкие танки, как мы увидим далее по ходу нашего повествования, имеют мало общего с суровой реальностью войны). Во всяком случае, столь характерные для польских воинов беззаветную храбрость, лихость и напористость, многочисленные примеры которой они продемонстрировали в ходе кампании 1939 года, оказались не в состоянии компенсировать недостаток у них современного вооружения и отсутствие серьезной (в сравнении с немцами) тактической подготовки.

Принявшие участие во вторжении германских войск в Польшу части СС — ФТ оказались вовлеченными в экспериментальный (на тот момент) стиль ведения военных действий, снискавший себе широкую известность под названием «блицкрига» (в переводе с немецкого: «молниеносной войны»). Об этом тогда мечтали многие европейские стратеги, стремившиеся преодолеть кошмар многолетней позиционной войны вроде мясорубки 1914–1918 годов, и грезившие о быстрых ударах подвижных моторизованных частей, подобных ударам молнии. В полночь начало наступления, а с первыми лучами утренней зари ошеломленный неприятель, продирая глаза в постели, с изумлением узнает, что он уже завоеван… Но, как говорится: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги…». Все горели нетерпением узнать, как «молниеносная война» будет выглядеть на самом деле. И что же? Оснащенные быстроходными танками и бронемашинами, эскадрильями летящих с невиданной еще скоростью военных самолетов и моторизованными пехотными частями, германские вооруженные силы и впрямь блестяще претворили в жизнь свою новую по тем временам стратегию, основанную на тесном и эффективном взаимодействии разных родов войск. Именно о таком способе ведении современной войны мечтали Феликс Штейнер и другие офицеры военизированных частей СС. Теперь им, наконец-то, представилась возможность испытать в деле свои батальоны атлетов-охотников, чтобы помочь армейцам вдребезги разнести польскую военную машину, лишив ее возможности успеть набрать обороты и дать германским армиям вторжения достойный отпор — в полном соответствии с изданной еще 3 апреля 1939 года Верховным Командованием Вермахта директивой «О единой подготовке вооруженных сил к войне», основная идея которой сводилась к следующему: «Задача вооруженных сил Германии заключается в том, чтобы уничтожить польские вооруженные силы. Для этого необходимо стремиться и готовиться к внезапному (курсив наш — В.А.) нападению».[256]

Ранним утром 1 сентября 1939 года, после известного «глейвицского инцидента» и ряда других, спровоцированных немецкой стороной, стычек на границе (сам Гитлер в своей речи перед германским Рейх стагом говорил о двадцати одномзафиксированном пограничном инциденте), немцы напали на Польшу. Первые выстрелы германо-польской войны, которой суждено было вылиться в начало Второй мировой, прозвучали на рейде Данцига. Германский броненосный крейсер «Шлезвиг-Гольштейн» обстрелял польский анклав на Вестерплатте, после чего моторизованный «Данцигский геймвер СС» атаковал польский почтамт, превращенный защитниками «Речи Посполитой» в небольшую крепость. Наступлению германских сухопутных войск предшествовали мощные удары «люфтваффе» по польским аэродромам, железнодорожным узлам и мобилизационным центрам. Поляки, обладавшие всего лишь несколькими сотнями современных военных самолетов и недостаточным количеством зенитной артиллерии, оказались не в состоянии эффективно отражать налёты германской авиации. С самого начала польской кампании немцы завоевали полное господство в воздухе, что, как уже было сказано выше, в значительной мере затруднило развертывание польской армии. Германские механизированные колонны устремились через границу, продвигаясь в глубь польской территории. Феликс Штейнер, во главе своего полка Дойчланд, входившего в состав танковой дивизии Кемпфа, перешел со стороны Восточной Пруссии германо-польскую границу. И с самого начала вторжения условия местности и погодно-климатические условия в Польше начали создавать для полка Дойчланд, как и для других наступающих германских частей, множество проблем. Днем царил невыносимый зной. По ночам шли проливные дожди. На долю наступающих частей СС — ФТ выпало все «тридцать три удовольствия»— резкие перепады температуры на протяжении суток, пыль, грязь, жара, туман и холод.

В составе германских войск насчитывалось на момент начала польской кампании шесть танковыхи четыре легкиедивизии. В каждую германскую танковуюдивизию входили одна танковая и одна мотопехотная (мотострелковая) бригада. Каждая танковая бригада состояла из двух танковых полков (по сто двадцать пятьтанков в каждом), а каждая мотопехотная бригада — из двух мотопехотных (мотострелковых) полков и одного мотоциклетного батальона. Как уже упоминалось выше, в состав «экспериментальной» танковой дивизии Кемпфа входил всего один мотопехотный полк вместо двух (этим единственным мотопехотным полком был полк СС Дойчланд). Германские легкиедивизии (преобразованные после завершения польской кампании 1939 года, как не оправдавшие себя, в танковыедивизии) имели в своем составе по два мотопехотных полка (трехбатальонного состава) и по одному танковому батальону.

В ходе польской кампании германские танковые и моторизованные войска использовались в основном в качестве мотомеханизированных групп, которые предназначались для прорыва обороны, окружения и ликвидации основных сил польской армии. Танковые дивизии, действовавшие в составе полевых армий, выполняли задачи по раскалыванию и уничтожению изолированных групп польских войск.

Тем не менее, вторжение немцев в Польшу не было, вопреки утверждениям официальной пропаганды «Третьего Рейх а», сплошным безостановочным победным маршем — в особенности, что касается германских танковых и мотопехотных частей.

Не имевшая современных дорог северная Польша была буквально перепахана гусеницами танков и бронемашин, а, поскольку почва в тех местах была песчаной, немало грузовиков и других единиц военной и автомобильной техники в ходе кампании вышло из строя. Ночами лили дожди, размягчавшие грунт, превращая его в жидкую кашу, что влекло за собой новые трудности для передвижения транспортных средств, ибо перепаханные танками дороги превращались под струями ливня в сплошные грязевые потоки. И неизвестно, что губительнее сказывалось на транспорте — песок или грязь. Вообще, качество германской материальной части в польской кампании (да и не только!) оставляло желать много лучшего. Постоянные поломки и выход военной техники и средств передвижения из строя вынуждали как части СС, так и регулярные части вермахта бросать свой транспорт и идти вглубь Польши по старинке, «пешим порядком», как в Первую мировую войну. Разумеется, маршировать по раскисшим дорогам с пудами грязи на сапогах было не многим приятнее и легче, чем по свежей пашне, да и солнце палило по-летнему. И многие, казалось бы, хорошо подготовленные до войны к перенесению подобных испытаний, бойцы, уставали, не выдерживали нагрузки, ломались — и их приходилось транспортировать в тыл, относя на счет «небоевых потерь», еще до первого соприкосновения с противником.

Но, невзирая на все эти трудности, чины полка СС Дойчланд были преисполнены рвения сыграть самостоятельную роль в составе дивизии Кемпфа, когда та приступила к выполнению своего боевого задания. Боевая задача дивизии заключалась в захвате польских пограничных укреплений на северном участке польско-германской границы, в районе гг. Завадского и Двежниса. На этот раз полк СС удостоился чести возглавить наступление. На левом фланге 1-й батальон полка Дойчланд атаковал неприятельские позиции близ Завадского, в то время, как действовавший западнее 3-й батальон получил задание разгромить польские силы под Двежнисом. После взятия этих двух городков, обоим батальонам СС было приказано, развивая успех, продолжать наступление в южном направлении, атаковать неприятельские позиции в районе г. Млавы (Милау) и захватить бугор, обозначенный на оперативной карте как «высота 192».

Первые боевые потери

Под прикрытием артподготовки части СС прорвали польские позиции. 1-й батальон двинулся в направлении Завадского. Георг Прель, стрелок 3-й роты 1-го батальона, записал позднее в своем дневнике, что «на неприятельской стороне селения находились линии проволочных заграждений, а за заграждениями — бугор, с которого полякам было очень удобно вести наблюдение». Тем не менее, «полякам не удалось замедлить темп немецкой атаки» и «сдержать наш наступательный порыв». Согласно дневниковым записям Георга Преля, «унтершарфюрер Люк Кригер (курсив наш — В.А.)первым перерезал польские проволочные заграждения и бросился на штурм бугра. Неприятель яростно сопротивлялся. Под смертоносным вражеским огнем Люк был смертельно ранен, и мы долго не могли вынести из-под огня и похоронить тело… первого товарища из нашей роты, павшего в бою[259]».

После преодоления второй линии польской обороны под Завадским успешно продвигавшиеся роты концентрированной атакой прорвались в город и захватили его после прекращения поляками сопротивления. Солдаты и офицеры, убитые и раненые в этом бою были первыми потерями в истории Ваффен СС. На правом фланге 3-й батальон добился аналогичного успеха под Двежнисом. После прорыва польских оборонительных позиций на этом участке границы, части СС продолжали наступление на юг в направлении Млавы.

Ожесточенное сопротивление

К своему немалому удивлению, батальоны полка Дойчланд в ходе своего наступлении на Млаву столкнулись лишь с незначительным сопротивлением. Ситуция изменилась, когда они достигли целой сети долговременных фортификационных сооружений к северу от города. Продвинувшись пешим порядком примерно на два км по проселочной дороге, 3-й батальон с опаской вступил в предместье городка Бялуты и убедился в том, что поляки действительно ушли оттуда. Когда полк дошел до Млавской оборонительной линии, его чинам пришлось столкнуться с ожесточенным сопротивлением поляков, блокировавших дальнейшее наступление немцев на Варшаву. Вырвавшиеся вперед батальоны СС, оказавшись у подножия высокого холма с крутым склоном перед широким фронтом Млавской оборонительной линии, подверглись интенсивному артиллерийскому и ружейно-пулеметному огню поляков, окопавшихся на вершине бугра — так, что, по воспоминаниям участников атаки «воздух буквально шевелился от пуль».

В новом приливе отваги добровольцы полка Дойчланд бросились вверх по склону. Польские защитники бугра, хладнокровно подпустив немцев поближе, встретили их новым шквалом пуль и отбили атаку германцев. После еще одной неудачной атаки полк СС получил от командира дивизии приказ выделить из своего состава поисковые разведывательные группы с целью прощупать польские оборонительные позиции и найти в неприятельских линиях слабые места. Но, еще до того, как Штейнер успел приступить к выполнению этого приказа, он получил другой — на этот раз из штаб-квартиры I корпуса, отменявший первый и содержавший в себе новый план. В 17.00 всем силам корпуса надлежало нанести комбинированный удар по Млавской линии.

В ходе этого наступления полк Дойчланд смог, наконец, выполнить первоначально поставленную ему задачу и захватить высоту 192. После массированной артиллерийской подготовки части СС, при поддержке танков 1-го батальона 7-го танкового полка, с двух попыток взяли бугор штурмом. К великому сожалению для полка Дойчланд, действие артиллерийских батарей оказалось неэффективным. Несмотря на интенсивность немецкой артиллерийской подготовки, подземные неприятельские бункера, скрытые глубоко в толще высоты 192, оказались почти не поврежденными. Кроме того, «люфтваффе» не прислала обещанную эскадрилью пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс-87» («штука»),[260] которая могла бы помочь частям СС подавить польскую оборону.

Впрочем, при штурме высоты экипажи немецких танков проявили себя не многим лучше, чем авиация. Пройдя совсем короткую дистанцию, большинство немецких танков было вынуждено остановиться, не в силах преодолеть польские «ежи»— противотанковые заграждения, состоявшие из забитых в бетон железнодорожных рельс. Поскольку германский танковый батальон имел на вооружении легкие танки PzKpfw I[261] и танки PzKpfw II (по советской классификации — соответственно, легкие танки Т-I и Т-II — не достаточно мощные для того, чтобы преодолеть неприятельские противотанковые заграждения, он стал удобной мишенью для польских артиллерийских батарей, обрушивших на него ураганный огонь. В тот день полякам удалось вывести из строя в общей сложности тридцать девять немецких танков, большинство из которых было уничтожено, значительной части нанесены тяжелые повреждения, требовавшие ремонта; несколько танков сломались и также требовали ремонта.

Разочарованный результатами этой неудачной атаки и встревоженный большими потерями, понесенными его батальоном, командир 7-го танкового полка просил штаб-квартиру I корпуса о распоряжении отозвать его уцелевшие танки. Атака на Млавскую линию оказалась крайне неудачным дебютом для германских танковых частей и танковых частей вообще во Второй мировой войне. На протяжении польской кампании германские танки вообще очень часто выходили из строя, даже без воздействия огневых средств противника. Кроме того, ограниченность запасов топлива, связанная с недостаточным объемом их баков, заметно снижала роль танков в боях, по сравнению с надеждами, возлагавшимися на них Верховным командованием германских сухопутных сил. Не лучше обстояло дело и с танковым вооружением, также оказавшимся далеко не достаточным для адекватного выполнения боевых заданий даже на начальном этапе войны. Так, немецкие легкие танки Т-I и T-II были вооружены всего лишь двумя башенными пулеметами, в то время как средние танки Т-III (которых в германской армии вторжения насчитывалось всего несколько десятков) имел на вооружении только легкую, несовершенную 37-миллиметровую (1,47-дюймовую) пушку (значительно уступавшую, например, английским 40-42-миллиметровым пушкам) и всего один пулемет. Все перечисленные немецкие танки обладали весьма тонкой броней и недостаточно высокой скоростью. Несколько лучшими показателями обладал немецкий средний танк PzKpfw IV (Т-IV), вооруженный 75-миллиметровой пушкой с низкой начальной скоростью снаряда, но таких танков у немцев в Польше было всего несколько штук.

Редкое везенье

Несмотря на недостаточную огневую поддержку со стороны артиллерийских и танковых частей, и, не будучи в состоянии использовать свои автотранспортные средства из-за постоянной нехватки горючего, эсэсовцы полка Дойчланд (фактически превратившиеся из моторизованной в «классическую» пехоту — «царицу полей»), тем не менее, неплохо показали себя в боях за Млаву. Находясь под постоянным огнем польских снайперов и артиллерийских батарей, они значительно продвинулись в направлении высоты 192, приблизившись на расстояние менее ста пятидесяти метров к первой линии польских бункеров. Однако старшие офицеры в конце дня приказали им отступить. В первый день боев это формирование СС оказалось одной из немногих германских частей, действовавших так, как от них этого ожидало командование, невзирая на сложности обстановки.

На следующий день танковая дивизия Кемпфа, отказавшись от дальнейших попыток прорвать Млавскую оборонительную линию, двинулась в направлении на Хоржеле, городок, расположенный в сорока километрах восточнее, в районе, где военная обстановка складывалась для немцев удачнее. После того, как другой германский армейский корпус мощным ударом пробил большую брешь в польской линии обороны, соединенные силы полка Дойчланд, подразделения из состава 7-й танковой дивизии и другие боевые группы ворвались в эту брешь, расширяя ее, громя и обращая в бегство неприятельские силы. В неудержимом наступательном порыве немцы преследовали отступавшую в направлении реки Нарев польскую группировку, равную по численности корпусу. На расстоянии около сорока восьми километров к юго-востоку от города Хоржеле, в районе города Рожань, поляки остановились и изготовились к обороне, используя комплекс фортификационных сооружений, включавший в себя четыре старых русских форта, построенных еще в царское время, до начала Первой мировой войны.

Укрепившись в этих старинных фортификационных сооружениях, поляки усилили сопротивление. В кровопролитном бою, сравнимым по ожесточенности с боем за Млаву сутками ранее, обороняющиеся поляки нанесли тяжелые потери атаковавшим их батальонам «зелёных» СС и другим германским частям, неизменно отбивая атаки немцев фронтальным огнем. При этом польская артиллерия встретила наступающую германскую пехоту «огневым налетом»— сконцентрированным, четко скоординированным огнем нескольких батарей, открывавших стрельбу в разное время, но так, чтобы все снаряды накрывали цель в один и тот же момент. Когда дым рассеялся, волна штурмующих исчезла — от нее остались только убитые и раненые. Кроме потерь, нанесенных живой силе противника, поляки в этот день подбили одиннадцать немецких танков, а двадцать других танков вышли из строя вследствие различных технических неполадок. Хотя в этом бою тяжелые потери понесли обе стороны, потери немцев значительно превосходили польские. Мало того — обескровленным батальонам СС так и не удалось выбить поляков с занимаемых теми позиций. Отбив все германские атаки, обороняющиеся, имевшие в своем составе конницу, в свою очередь, провели целый ряд успешных кавалерийских атак и вынудили немцев отступить.

Вообще следует заметить, что в ходе кампании 1939 года поляки не раз, и притом не без успеха, использовали свою сильную, маневренную, хорошо обученную и имевшую превосходный личный состав кавалерию. Широко распространенные байки о том, что вот-де «глупые»(в подаче геббельсовской пропаганды, стремившейся лишний раз подчеркнуть «природную дикость и отсталость» поляков, не понимавших, якобы, что невозможно столь архаичными методами бороться с могучей машиной — «творением военно-технического гения великого германского народа»!) или, наоборот «доблестные»(в более лестном для поляков, но, тем не менее, явно проникнутом духом ностальгии варианте, распространяемом противниками Германии в войне), но «безрассудные» польские кавалеристы, «по-рыцарски» атаковали «бронированные армады танковых частей вермахта» с пиками наперевес и саблями наголо, «погибая, но не сдаваясь», нуждаются в значительной корректировке. В действительности польская кавалерия совершила в ходе кампании 1939 года не менее шести атак в конном строю, однако только две из них — в присутствии на поле боя немецких механизированных частей: первый раз — бронеавтомобилей (1 сентября под Кроянтами), а второй раз танков (19 сентября при Вульке Венгловой). Причем ни в первом, ни во втором случае целью атакующей польской конницы не являлась непосредственно германская бронетехника. Хотя даже бывший «фрейкоровец» (сражавшийся в Прибалтике в 1919 году в составе добровольческой «Железной дивизии» майора Йозефа Бишофа) и «отец германских танковых сил» генерал Хайнц Гудериан писал в своих «Воспоминаниях солдата»: «Польская Поморская кавалерийская бригада из-за незнания конструктивных данных и способов действия наших танков атаковала ихс холодным оружием и понесла чудовищные потери» он явно попал под влияние собственной пропаганды или же слукавил. Польские кавалеристы в обоих упомянутых выше боях атаковали германскую пехоту, которой на выручку пришли в первом случае — немецкие бронемашины, а во втором — танки, действительно, нанесшие полякам ощутимые потери. Но никто из последних не был настолько «диким», чтобы кидаться на танки (а не на немецкую пехоту! — как сказал бы А.С. Пушкин, «дьявольская разница»!) с саблями наголо, а тем более с пиками (польские уланы, о которых шла речь в обоих случаях, в 1939 году вообще применяли в бою лишь сабли и карабины, но не пики!). И вообще, к чему ссылаться на польскую и вообще славянскую «дикость», коль скоро французы, которых уж никак не повернулся бы язык назвать «диким народом» даже у самого что ни на есть завзятого «германского сверхчеловека», всего через полгода после покорения Гитлером Польши, а мае 1940 года (!) тоже, оказывается, пытались использовать во Второй мировой войне кавалерию против наступающих германских танковыхчастей! И пишет об этом не кто иной, как очевидец и активный участник событий — генерал-майор танковых войск германского вермахта Фридрих-Вильгельм фон Меллентинв своем капитальном труде «Танковые сражения 1939–1945 гг.», на стр. 32 московского издания 1957 года: «Танковая группа Клейста в Люксембурге не встретила никакого сопротивления, а в Арденнах противодействие французской кавалерии и бельгийских стрелков было быстро сломлено». Сохранились также многочисленные свидетельства о боях французской кавалерии, высланной с «линии Мажино» для захвата люксембургского г. Диффердингена, с германскими танковыми частями и парашютистами (см., напр. Edwin Muller. Das Todesurteil von Differdingen. Geheime Kommandosache, Bd. 1, S. 84, Stuttgart-Zuerich-Wien, 1965).

Столь же неосновательным является утверждение о незнании поляками, якобы, конструктивных данных и способа действия танков. Как уже было сказано выше, на вооружении польской армии имелось как-никак девятьсот собственных танков, в ходе кампании 1939 года нередко успешно применявшихся поляками в боях. Так, например, 1 сентября 1939 года под Новой Церковью близ города Черска эскадрон польских танков ТК (тринадцать боевых машин) из состава 81-го польского бронедивизиона атаковал и разгромил моторизованную колонну германской пехоты. Попавшие под пулеметный обстрел польских танков германские пехотинцы, побросав свои грузовики и понеся большие потери, скрылись в соседнем лесу. Наткнувшись на непреодолимый для танков ТК ров, польский танковый эскадрон был вынужден прекратить преследование и вернулся в Черск, не потеряв ни одной боевой машины. Если сравнить этот успех польских танкистов с описанными выше действиями и, главное, потерями немецких танкистов в боях за Млаву, сравнение будет явно не в пользу последних.

В заключение этого сюжета сообщим нашим любознательным читателям и следующий не слишком известный факт. Не только первую, но и последнюю кавалерийскую атаку в истории Второй мировой войны также совершили поляки. 1 марта 1945 года два эскадрона улан Войска Польского (из состава 2-го и 3-го уланских полков 1-й Варшавской кавалерийской бригады) в конном строю захватили Шенфельд (Боруйско) — один из германских опорных пунктов «Померанского вала». Любопытно, что эта последняя кавалерийская атака была произведена в том же районе, что и первая. И опять-таки, никаких попыток поляков рубить танки саблями при этом не отмечалось.

Пиррова победа

Неоднократные и неизменно безуспешные попытки взять Рожань ударом в лоб обернулись для немцев напрасной тратой времени и совершенно излишним кровопролитием… Стоило германским войскам, прекратив лобовые атаки, форсировать реку Нарев южнее Рожани, и создать для гарнизона города и прикрывавших его сильно укрепленных фортов угрозу окружения, как польские гарнизоны города и рожаньских фортов, чтобы не попасть в это окружение, были вынуждены в организованном порядке отступить. Своевременно осуществив этот фланговый обходной маневр, немцы могли бы захватить всю территорию, попытки овладеть которой стоило им стольких жертв, без единого выстрела.

Одержав эту «пиррову победу», полк Дойчланд принял участие в преследовании отступающих неприятельских сил. Продвигаясь на юг, к реке Буг, батальоны «зеленых СС» овладели польскими городами Ломжей, Червином и Надборами. На протяжении этого периода относительного затишья частям СС — Ф Тпришлось бороться главным образом с палящими лучами солнца, грязью и песком под ногами. Приданные, в качестве усиления, 7-му танковому полку, они участвовали в отражении яростной атаки небольшого польского подразделения, высланного на разведку из Ломжи.

10 сентября 1939 года танковая дивизия Кемпфа форсировала реку близ города Брок и продолжила свое продвижение в южном направлении, чтобы перехватить подразделение польских войск из состава Пискорской группы, направлявшееся в сторону Варшавы, чтобы присоединиться к защитникам польской столицы. Но дивизии Кемпфа не удалось перехватить польскую часть, находившуюся под командованием опытных офицеров и состоявшую из высоко мотивированных солдат, которым удалось опередить немцев, шедших им на перехват. В этот период польской кампании германская дивизия уже не действовала, как раньше, в качестве монолитной организации: организационно входившие в ее состав части действовали каждая самостоятельно, в качестве отдельных боевых групп.

После провала попытки перехватить отступавших к Варшаве поляков части дивизии Кемпфа продолжали свое продвижение на юг. Захватив города Калошим и Желихов, они повернули на восток, в направлении Наджейовиц. В пятидесяти милях восточнее Варшавы полк Дойчланд захватил Сидльце, после чего двинулся в юго-западном направлении в направлении Мацейовиц. Тем временем двигавшиеся за этими частями «айнзацгруппы» СД и полиции проводили «зачистку местности», ликвидируя всех местных евреев, коммунистов и интеллектуалов, попадавших к ним в руки.

К середине сентября германские войска в районе к востоку от Варшавы в основном уничтожили все важнейшие очаги сопротивления поляков и начали присоединяться к тем, кто уже стягивал кольцо окружения вокруг польской столицы. 16 сентября штурмбанфюрер СС Матиас Клейнгейстеркамп, чрезвычайно одаренный командир 3-го батальона полка Дойчланд, привел свою часть к берегам Вислы и помог еще туже стянуть кольцо германских войск, окружавших город. Тем временем Феликс Штейнер отдал своему полку СС приказ принять участия в атаке на узел обороны противника — польский укрепленный район северо-западнее Варшавы.

Вновь собранная в кулак, дивизия Кемпфа двинулась на юго-запад, к городу Начпольску, после чего повернула на север и продолжала свое продвижение, пока не достигла глубоко эшалонированного польского укрепрайона, известного под названием «Крепости Модлин», или «Модлинской линии». Основными узлами обороны этого укрепрайона, простиравшегося от северных предместий города Модлина на востоке до города Закрожима на западе, были два мощных форта. Форт № 1 был расположен напротив г. Закрожима, в то время как форт № 2 занимал территорию северо-восточнее города Модлин. Оба фортификационных сооружения представляли собой мощные цитадели с тридцатипятитысяч ным гарнизоном, состоявшим из высоко мотивированных польских солдат, готовых, не колеблясь, отдать свои жизни в последнем бою за отечество.

В сражении на реке Бзуре западнее Варшавы польская армия была разбита наголову. Завоевание немцами «Речи Посполитой» было исключительно вопросом времени и, по большому счету, не вызывало сомнения даже у самих поляков. Тем не менее, Адольф Гитлер и Верховное Командование сухопутными силами (ОКХ) не желали ждать, пока Варшава, изнурённая осадой, сама, как спелое яблоко, упадет к ним в руки. Им необходимо было устроить спектакль на весь мир и взять польскую столицу непременно штурмом, силами нескольких дивизий, невзирая на неизбежные в этом случае потери (в этом смысле через семь лет сходными соображениями руководствовался Сталин, отдавая маршалу Жукову приказ о непременном взятии и без того уже обреченного Берлина штурмом и непременно в лоб)!

Даешь Варшаву!

В течение трех дней немцы консолидировали свой контроль над территориями вокруг Варшавы и «Крепости Модлин», прежде чем перейти к дальнейшим наступательным действиям. 22 сентября 1939 года разведывательные подразделения полка Дойчланд прощупали в нескольких местах оборону противника, с целью исключить возможности тяжелых потерь своих войск в ходе предстоящего наступления. Результаты разведки боем оказались для немцев неутешительными — поляки на всех «прощупанных» участках были готовы к самому ожесточенному сопротивлению, что не сулило изготовившимся к штурму Варшавы немцам ничего хорошего. Битва за город обещала быть, без сомнения, долгой и кровопролитной. Правда, достигнутое немецкой авиацией с первых же дней кампании абсолютное господство в воздухе облегчало задачу штурмующих — в случае, если бы «люфтваффе» действительно удалось нанести эффективные удары по сильно укрепленной обороне противника. Пока пикирующие бомбардировщики-«штуки»(известные также под названием «летучей артиллерии»), утюжили польские позиции, подрывникам саперной роты полка Дойчланд удалось, путем целой серии направленных взрывов, проделать огромную брешь в линии проволочных заграждений, прикрывавшей подступы к оборонительным сооружениям Модлинской крепости.

Но, несмотря на пробитую брешь, немцы не бросили сразу же на штурм крепости свои наземные силы. Вместо этого старшие германские стратеги предпочли ждать целую неделю, в течение которой эскадроны пикирующих бомбардировщиков продолжали разрушать форты и истреблять оборонявших их поляков. И лишь за двое суток до начала запланированного генерального наступления на Варшаву, 27 сентября, один оберштурмфюрер из 1-го батальона Штейнера, ходивший в разведку, доложил начальству, что польский гарнизон форта № 1, расположенного напротив города Закрожима, судя по всему, настолько пострадал от воздушных налетов, что не сможет оказать серьезного сопротивления. Молодой офицер предложил захватить форт посредством атаки в стиле «штурмовых» и «ударных» батальонов времен Первой мировой войны, о чем всегда мечтал и о необходимости всего всегда говорил Феликс Штейнер. В ночь на 28 сентября Штейнер сам возглавил разведывательную группу в район Модлинской крепости, убедился в достоверности сообщенных оберштурмфюрером сведений и, не раздумывая, отдал приказ незамедлительно готовиться к внезапному нападению.

Ранним утром 28 сентября роты полка СС просочились сквозь передовые линии польской обороны в районе Закрожима, залегли и изготовились к атаке. Приказ о начале атаки им должны были дать с началом генерального наступления. Эсэсовским «ударникам» пришлось прождать на своих позициях целый час, пока главные стратеги вермахта проверяли достоверность прошедшего внезапно слуха о готовности поляков сдать Варшаву без боя. Когда же выяснилось, наконец, что слух этот ложный, и поляки капитулировать не намерены, был отдан приказ о штурме Варшавы. В 06.15 утра 29 сентября 1939 года огонь германской артиллерии обрушился на город Закрожим и на форт № 1.

Через пятнадцать минут минут после начала артобстрела начали действовать ударные боевые группы полка Дойчланд, просочившиеся через передовые линии польской обороны и терпеливо дожидавшиеся своего часа. Как будто встали из могил «ударники» прошлой войны! Возглавляемые группами огнемётчиков, испепелявшими на своем пути все живое, ударные части быстро проложили себе путь сквозь вражеские оборонительные линии, захватив город Закрожим в течение всего полутора часов и взяв при этом в плен несколько тысяч поляков. Как выяснилось впоследствии, офицер, командовавший польским гарнизоном, еще раньше отдал своим войскам приказ об отступлении, но этот приказ, вероятно, не дошел до большей части польских жолнеров. Хотя не исключена и возможность сознательного игнорирования приказа об отступлении польскими солдатами, твердо решившими пасть на боевом посту с оружием в руках (что, впрочем, «не стыкуется» с последующей массовой сдачей поляков в плен — хотя, кто знает?). История Второй мировой войны, как и психология человека вообще, и военного человека — в особенности, как видно, таят в себе еще немало загадок…

Беспощадные бомбардировки

А совсем рядом польский гарнизон форта № 1 все еще продолжал ожесточенно сопротивляться, обстреливая со своих позиций германские войска, сражавшиеся на улицах Закрожима и в других местах, достижимых для действия польской артиллерии и стрелкового оружия. Но вскоре немцы подвергли польскую цитадель беспощадному артиллерийскому обстрелу, вынудив к вечеру защитников форта к капитуляции. И полковник Штейнер смог доложить, что его полк «зеленых СС» выполнил все поставленные ему на этот день боевые задачи.

Не прошло и часа с момента взятия города Закрожима и капитуляции форта № 1, как генеральное командование польскими силами, оборонявшими Модлинскую линию, убедившись в бесплодности и бессмысленности дальнейшего сопротивления, отдало всем находившимся в его подчинении войскам капитулировать. Падение «Крепости Модлин» фактически ознаменовало собой победоносное для войск «Третьего Рейх а» завершение польской кампании 1939 года — во всяком случае, для полка СС Дойчланд. Несмотря на постоянные, то ослабевавшие, то, наоборот, усиливавшиеся (смотря по обстановке) трения между вермахтом и СС — ФТ, Штейнер со своим полком так хорошо показали себя в деле, что их заслуги удостоились особой похвалы командира дивизии, генерал-майора Вернера Кемпфа, который не преминул дать ОКХ самую лестную характеристику частям СС — ФТ, «которыми он имел честь и счастье командовать».

Генерал также выразил свое особое восхищение действиями артиллерийского полка СС, как воинской части, в чьих рядах служат высоко мотивированные солдаты, выполняющие свои служебные обязанности с высокой степенью точности и мастерства. Не меньшее восхищение генерал Кемпф выразил и действиями разведывательного отряда (батальона) СС, находившегося, по мнению Кемпфа, под командованием чрезвычайно энергичного и инициативного офицера. Кемпф особо отметил в своем рапорте преимуществам тех методов военной подготовки, которые применялись в свое время при обучении чинов этого батальона, что позволило им образцово показать себя в деле. Не обошел генерал Кемпф своей похвалой и действия подчиненного им отряда (батальона) связи СС, подчеркнув, что никогда еще на его памяти немецкие связисты не демонстрировали «столь высокого уровня мастерства».

Только о заслугах зенитно-артиллерийского дивизиона СС генерал ничего не сказал особо. Но, вероятно, только потому, что отсутствие в небе над Польшей польской авиации, уничтоженной ударами «люфтваффе» в первые же часы войны (большей частью — прямо на аэродромах!), не дало возможности эсэсовцам-зенитчикам показать свое боевое мастерство, так что их жадно направленные в небо автоматические пушки оказались на этот раз невостребованными.

Польская кампания обогатила чинов полка Дойчланд п оистине бесценным практическим боевым опытом. В течение сентября 1939 г. «зелёные эсэсовцы» научились на практике действовать в самых различных ситуациях, с которыми приходилось сталкиваться пехотным частям. Спектр этих ситуаций был необычайно широк и разнообразен — от разведки боем и взятия штурмом долговременных неприятельских укреплений и фортов до прорыва глубоко эшелонированных линий обороны противника и взаимодействия с танковыми частями на поле боя. Следившие за развитием событий из Берлина Гитлер и Гиммлер остались очень довольны успешным боевым крещением своего полка СС и окончательно утвердились во мнении, что их части СС особого назначения смогут добиться еще больших успехов, если будут сведены в отдельную самостоятельную дивизию, что бы ни думали по этому поводу «рутинёры» из ОКХ.

В то время как полк Дойчланд, в составе 3-й армии, продолжал продвижение по северной Польше как единое целое, чины полка Германия действовали отдельными боевыми группами в западной и южной части страны. Некоторые батальоны и роты полка Германия, находившиеся первоначально под командованием генерала Листа, как приданные его дислоцированной в Словакии 14-й армии, провели большую часть польской кампании, прикрывая левый фланг XXII корпуса на протяжении его наступления в восточном направлении, на город Хелм (Холм). В то же время 2-й батальон полка Германиядействовал в составе VIII армейского корпуса, а взвод разведывательных бронеавтомобилей полка Германия, приданный 5-й танковой дивизии, проделал весь ее боевой путь.

Они хорошо показали себя

Несмотря на то, что все перечисленные выше части СС — ФТ действовали разрозненно и в значительном отдалении друг от друга, большинство из них хорошо зарекомендовало себя в ходе польской кампании. Так, 15-я рота полка Германия, перерезав шоссе западнее г. Перемышля, остановила продвижение колонны польских войск силами до батальона, навязав полякам бой в невыгодных для последних условиях и взяв в результате не менее пятисот пленных. По прошествии всего нескольких часов та же 15-я рота столкнулась на том же шоссе с более серьезной проблемой, когда подразделение курсантов и офицеров-преподавателей Польской Военной Академии, отступавшее из Кракова, атаковало немцев под Краковом, с намерением, сбив эсэсовский заслон, прорваться на Львов (Лемберг). Понесшие в бою тяжелые потери, уцелевшие чины 15-й роты СС отступили на север и присоединились к оперировавшей севернее 1-й ротой своего полка. Когда германская 7-я пехотная дивизия атаковала части польской Карпатской армии под Перемышлем, 1-я и остатки 15-й роты полка СС Германия занимали блокирующие позиции на шоссе, ведущих из города, отрезав неприятельским войскам возможность вырваться из осажденного города.

Тем временем 2-й батальон полка СС Германия, приданный 8-й пехотной дивизии вермахта, вместе с ней продолжал наступление в направлении железнодорожной трассы Бржожа-Стаднице-Линица. Получив задание захватить железнодорожный мост через реку Сан под Крежовым, батальон совершил пешим порядком стотридцатикилометровый марш-бросок (всего за два дня!) и присоединился с танковой частью из состава 5-й танковой дивизии, поступив в распоряжение ее командования. Во второй половине дня 12 сентября 1939 года немцы дошли до моста через Сан, но, к их величайшему разочарованию, только для того, чтобы увидеть, как польские войска из состава Карпатской армии, закрепившиеся на противоположном берегу реки, взорвут этот мост у них на глазах!

Не потеряв присутствия духа от этой неудачи, 1-й взвод 3-й роты и 2-й взвод 5-й роты полка Германия в тот же вечер, с наступлением темноты форсировали реку. Высадившись на восточном берегу Сана, эсэсовцы убедились в том, что поляки ушли. К утру немцы закрепились на обоих берегах реки — как раз к прибытию 8-й пехотной дивизии вермахта. В ходе попытки перехватить отступающие неприятельские силы, бойцы 6-й роты 2-го батальона полка Германиячуть не попали под бомбовой удар собственной авиации, когда эскадрилья пикирующих бомбардировщиков совершила воздушный налет на отступающие польские части, обрушив на них град авиабомб и шквальный огонь бортовых пулеметов.

Завершение польской кампании

В последних числах сентября 1939 года, после капитуляции изнурённой штурмами, артобстрелом, бомбардировками и осадой Варшавы, фактически завершилась кампания в Польше. Под безжалостными ударами бомбардировщиков «люфтваффе» столица Польши лишилась хлебозаводов, электроснабжения, водопровода, канализации и других жизненно важных для населения метрополии коммуникаций, что и вынудило защитников города сдаться на милость победителей. При известии о вступлении немцев в Варшаву прекратилось и сопротивление поляков захватчикам в других частях страны, за исключением небольшого, полностью отрезанного от внешнего мира, польского гарнизона плацдарма Вестерплатте севернее Данцига, продолжавшего сопротивляться до 6 октября. Восточнее реки Буг советские войска консолидировали свой контроль над той частью Польши, которую Гитлер обещал Советскому Союзу, в рамках Пакта о ненападениии Германо-советского договора о дружбе и взаимной границе, заключенных несколькими месяцами ранее…

30 сентября 1939 года фюрер выступил с радиообращением к германскому народу, сообщив немцам о великой победе, одержанной германскими вооруженными силами в Польше. В своем обращении Гитлер подчеркнул, что его армии взяли до семисот тысяч военнопленных, понеся при этом незначительные потери. В восточной части довоенной Польши советская Красная армия захватила в плен еще двести семнадцать тысяч польских солдат и офицеров (впоследствии двадцать тысяч интернированных большевиками польских офицеров пали жертвами расстрельных команд НКВД под Катынью; в этом массовом убийстве большевики долго пытались обвинить немцев, но без особого успеха — прежде всего потому, что советской пропаганде упорно отказывались верить сами поляки). Около ста тысяч польских военнослужащих отступили на территорию Румынии (формально все еще связанной с Польшей союзническими отношениями), с твердым намерением вступить в вооруженные силы Англии и Франции, чтобы в составе английских и французских армий продолжать войну с Германией.

Фактические потери германских вооруженных сил в ходе польской кампании составили, по наиболее реалистическим подсчетам, десять тысяч пятьсот семьдесят два человека убитыми, тридцать тысяч триста тридцать два ранеными и около трёх тысяч четырёхсот пропавшими без вести.

Хотя большинство полков, батальонов и рот СС — ФТ произвели на командиров армейских дивизий, которым они были приданы, в целом положительное впечатление (хотя и не все из них в полной мере разделяли восторги генерал-майора Кемпфа!), высшие офицеры вермахта отнюдь не переменили своего отрицательного отношения к идее формирования самостоятельных военных формирований СС. Обвиняя офицеров и унтер-офицеров СС в неумении осуществлять в полной мере командные функции на поле боя, некоторые армейские генералы упрекали своих непрошеных товарищей по оружию в неоправданной жестокости по отношению к безоружным гражданским лицам. В действительности эти обвинения были справедливыми лишь в отношении чинов эсэсовских частей Мёртвая голова (Тотенкопф), состоявших (как мы уже сообщали выше) из мобилизованной на войну охранников концлагерей и выполнявших на захваченных германскими войсками территориях совершенно особую роль своеобразных «эскадронов смерти», занимаясь уничтожением и отправкой в концентрационные лагеря евреев, коммунистов и других нежелательных, с точки зрения идеологов «Третьего Рейх а» лиц, а также (аналогичной деятельностью по ликвидации и депортации «нежелательных элементов» занимались отряды НКВД, в позднее — СМЕРШ, на территориях, захваченных Красной армией, но об этом почему-то говорят меньше и реже). К тому же делать без разбора, на основании участия отдельных частей «черных СС» в преступлениях против человечности, далеко идущие выводы в отношении всех, да еще и «зелёных СС», было бы равнозначно тому, чтобы огульно обвинять, например, всех поляков в геноцидепольских евреев только на основании того неоспоримо засвидетельствованного факта, что местные польские жители городка Едвабна под Белостоком, вскоре после вступления в него германских войск, в первые же дни немецкой оккупации сами, по собственной инициативе, истребили с особой жестокостью — забили палками, камнями или заживо сожгли! — все местное еврейское население (по разным подсчетам, от шестисот до тысяч и шестисот евреев), «возмущенно» отвергнув предложение германских оккупационных властей оставить в живых хотя бы евреев-ремесленников, как необходимых для нужд вермахта (!) и заявив немцам: «Что же, мы вам польских ремесленников не найдем, что ли?». Об этом историческом факте польский историк Ян Томаш Гросснаписал документальное исследование под названием «Соседи: история уничтожения еврейского городка», опубликованное в 2000 году, шокировавшее мировую, но, прежде всего, польскую общественность. Подробно описан этот трагический инцидент и в подробном исследовании современного российского историка Б. Соколова «Третий Рейх: мифы и действительность» (М., 2005 г.).

Политкорректности ради, еще и еще раз подчеркнем, что и советские оккупационные войска, вторгнувшиеся — почти одновременно с немцами, но только не с Запада, а с Востока! — на территорию Польши, и следовавшие за ними по пятам энкавэдисты поступали с представителями польского дворянства, духовенства, интеллигенции и офицерства далеко не самым лучшим образом — чего стоит хотя бы упомянутый выше расстрел трети всего офицерского корпуса польской армии палачами НКВД под Катынью (который большевики вдобавок долго и неуклюже пытались свалить на своих немецких «заклятых друзей»!), не говоря о бесчисленных депортациях «антисоветских элементов», представителей «эксплуататорских классов», «реакционного духовенства», и т. д. и т. п.

К тому же в отдельных случаях расстрелы гражданского населения германскими оккупантами в покоренной Польше являлись актами мести. Дело в том, что после начала германского вторжения в Польшу 1 сентября 1939 года в местах компактного проживания этнических немцев (которых в довоенной Польше насчитывалось до миллиона человек) имели место случаи насилия поляков в отношении немецкого меньшинства и даже убийства «польских» немцев — например, расстрел поляками в городе Торуни (Торне) четырнадцати немцев, обвиненных в «шпионаже», массовые убийства немцев в Быгдоще (Бромберге) и т. д. В результате этих этнических конфликтов «польские» немцы начали устраивать диверсии на дорогах, служить проводниками для наступающих германских частей, а в Верхней Силезии (с 1918 года служившей «яблоком раздора» между Германией и Польшей) — даже формировать (подобно судетским немцам в ЧСР в 1938 году) добровольческие корпуса, стрелявшие в спину польским солдатам, взрывавшие склады с горючим и боеприпасами и даже нападавшие, в ряде случаев, на позиции оборонявшихся от немцев польских войск. А на захваченных частями вермахта территориях имели место массовые «клиринговые» убийства поляков, замешанных (или подозреваемых) в убийствах польских «фольксДойчей» в первые дни вторжения.

Не удивительно, что Рейх сфюрер СС Генрих Гиммлер всячески оправдывал подобные жестокости, подчеркивая их необходимость для поддержания порядка в сельской местности и устранения малейшей угрозы для германского господства в будущем. Для «черного иезуита», как и для других «упертых» национал-социалистических идеологов, подобное поведение по отношению не только к еврейскому, но и к польскому населению, как относящемуся к «низшей расе», по сравнению с германской «расой господ» или «сверхлюдей», представлялось не только во всех отношениях оправданным, но и единственно правильным. К несчастью для солдат частей СС особого назначения(преобразованных в скором времени в войска СС) их очень скоро, еще в ранний период Второй мировой войны, начали обвинять в совершении тех жестокостей и военных преступлений, которые в действительности совершались членами совершенно иных частей организации СС.

Но, невзирая на это позорное (хотя и незаслуженное) пятно на их репутации, командиры формирований СС — ФТ, в конечном итоге, получили от своего фюрера то главное, чего они от него всегда хотели. В середине октября 1939 года, после того как победоносный фюрер принял 5 октября парад германских войск, и, в том числе, участвовавших в кампании мотопехотных частей СС — ФТ, в Варшаве, Гитлер отдал распоряжение, согласно которому эти, отныне дислоцировавшиеся в Польше, формирования были слиты воедино в одно войсковое соединение — Дивизию СС — ФТ (Дивизию частей СС особого назначения, или просто Дивизию СС особого назначения). В состав этой новой дивизии, являвшейся совершенно самостоятельным формированием, были включены моторизованные пехотные полки Дойчланд, Германияи Дер Фюрер, а также все другие части СС — ФТ: артиллерийский полк, саперно-инженерный, разведывательный, и противотанковый батальоны, батальон связи и зенитно-артиллерийский батальоны. Одновременно Гитлер также отдал приказ о формировании двух новых соединений СС — ФТ: дивизий Тотенкопф (Мёртвая голова)и Полиция (Полицейской дивизии СС). Чтобы успокоить вермахт, фюрер заверил его высшее командование в том, что все эти три дивизии СС будут в военное время действовать под полным контролем ОКХ.

Хотя Германия, с момента нападения на Польшу, формально находилась в состоянии войны с Великобританией и Францией, несколько последующих месяцев прошли без каких бы то ни было реальных военных действий между армиями «Третьего Рейх а» и его западных противников. В результате, у свежеиспеченных дивизий СС в течение этой так называемой «странной войны», имелось достаточно времени для пополнения своей численности и военных запасов в области вооружений, автотранспортных средств и снаряжения, а также маневров в новом составе. До вторжения в Польшу численность частей СС особого назначения составляла около восемнадцати тысяч штыков. А всего за несколько месяцев, прошедших со дня завершения польской кампании в составе новой Дивизии СС — ФТ насчитывалось уже сто тысяч штыков (столько же, сколько было во всем германском Рейх свере в 1918–1934 годах)! Именно в этот период военизированное крыло СС получило название «Ваффен СС», буквально: «Оружие СС»— чтобы лишний раз не раздражать ревниво-завистливое командование вермахта, не желавшее иметь в составе германских вооружённых сил никаких иных «войск», кроме собственных, и неустанно напоминавшее Гитлеру о его торжественном сделанном заявлении, что «армия (вермахт) является единственным оруженосцем германского народа». Товарищ Сталин в подобной ситуации, вероятно, просто приказал бы расстрелять или «превратить в лагерную пыль» назойливых армейских генералов, начавших раздражать его своими бесконечными напоминаниями, но Гитлер, оказавшийся, несмотря на всю свою «национал-революционность», неспособным до последних дней жизни окончательно вытравить из себя «буржуазную добропорядочность», предпочёл изобрести для войск СС новый термин. Тем не менее, «Ваффен СС» обычно переводится на русский как «войска СС»(хотя это не совсем корректно).