Дневник безумной мамаши

5 марта

Мои мытарства в статусе безработной достигли критической отметки. Спустя восемь месяцев со дня кончины «Раундап» мое сотрудничество с самым непопулярным нью-йоркским журналом не оценили ни в одной редакции. Как ужасно проработать двенадцать лет и понять, что ты ни на что не способна!

Отгоняя мысли о грядущем выселении из квартиры, я напоминаю себе, как мне повезло. Я здорова. У меня есть друзья. Любящий муж. Можно ли желать большего? Я буду жить хотя бы потому, что у меня есть любовь. Ведь любовь движет миром. Любовь — все, что нам нужно.

Кого я обманываю?

На любовь даже колготок не купишь!

И меня убивает эта пропасть свободного времени. Сначала мне нравилось. Вроде как долгий отпуск. Только отдыхаешь одна, потому что все на работе. Делают карьеру. Занимаются чем-то стоящим. А я целыми днями мучаюсь, расстраиваюсь и мотаю нервы из-за сестрицы Николь.

Меньше чем за два года Николь, которая ненамного младше меня, умудрилась выскочить замуж за своего дружка по колледжу Чета, вкусить семейной жизни в захолустье, уйти от мужа, встретить парня моложе нее и начать одеваться как бомжиха — одежду она откапывает в глубине моего чулана. Короче, Николь наверстывает упущенное в юности. К сожалению, я вынуждена наблюдать это в своей гостиной.

Мы со Стивеном живем в крошечной конуре на Манхэттене, в Верхнем Вест-Сайде. Сколько бы агенты ни называли ее «симпатичными апартаментами с двумя спальнями», площадь ее не выросла ни на сантиметр сверх шестидесяти двух квадратных метров. Одна небольшая спальня и довольно просторный чулан. Слишком тесно, но Николь все равно является каждые выходные и ночует на диване после рейда по клубам со своим дружком Пабло. (Вы угадали: это старый холостяцкий диван Стивена. Тот самый клетчатый монстр, которого я мечтала выкинуть на помойку, едва мы обручились. Не вышло. Он словно противные волосы на лице: что бы ты ни делала, все равно отрастают.)

Сначала я думала, что Пабло для Николь — всего лишь утешение после разрыва с Четом. Маленькая сексуальная игрушка, которая поможет ей забыть о провинциальном Мэйберри[2] и вспомнить, что такое жизнь в Вавилоне. Когда у них все закрутилось, он работал на кабельном телевидении и бесплатно подключил нас к каналу НЕЮ, поэтому я помалкивала. К тому же у Николь своя жизнь, ей решать. Прошло два года, Пабло теперь трудится в офисе, и бесплатный канал отключили. Но это неважно. Он мне уже нравится. И как ни крути, два года утешаться после разрыва — это уж слишком.

Два года спать на моем диване тоже.

Особенно если учесть, что Стивен отказывается заниматься сексом, когда Николь у нас ночует. Говорит, стены тонкие. Хуже некуда. В старших классах надо было остерегаться родителей, обнимаясь с дружком в гостиной. В колледже молиться, чтобы соседка по комнате не зашла в самый неподходящий момент. Я думала, что в собственной квартире секс — неотъемлемое право взрослого человека.

Я ошибалась.

Намного логичнее для Николь было бы переехать в Нью-Йорк и найти там работу. Неужели человеку с юридическим образованием так трудно устроиться в городе? Но сколько бы я ни умоляла, она отказывается искать место в Нью-Йорке и даже не пытается убедить Пабло съехать от родителей.

Я. Ему давно пора жить самостоятельно. Как-никак двадцать пять!

Николь (поводя плечами). С какой стати? Знала бы ты, сколько денег экономишь, живя с родителями. К тому же они обращаются с ним как со взрослым.

Я. Тогда, может, вам ночевать у него?

Николь. Ты что, сдурела? Да у стариков припадок случится, узнай они, что сынок занимается сексом!

Для справки: я тоже знать не желаю о сексуальной жизни Пабло. Поэтому ввела правило: Николь разрешено ночевать у меня дома, но запрещается прелюбодействовать на моем диване. Если мы со Стивеном не можем заняться сексом в собственной квартире, значит, и ей нельзя. Поэтому каждую пятницу или субботу, выскользнув из спальни Пабло, Николь совершает позорный путь в мою квартиру.

Представьте, что когда-то эта женщина проводила выходные, обмениваясь рецептами мясного хлеба с соседками и разыгрывая шарады для семейных пар.