Дневник, которого не было

Глава 42 Королева Нантилирь

Как-то вечер выдался на удивление теплый, в воздухе чувствовалось неуловимое присутствие весны, и даже ветер бесновался где-то очень высоко, не тревожа магический оплот. Мне захотелось прогуляться после занятий, полюбоваться на вечерние огни магической крепости, и я даже не заметила, как пришла на южный мост, что пролегал почти над самой пропастью. Это была практически самая высокая часть Оренора, если подняться к башням Затана, можно окинуть взглядом не только саму крепость, но и окружающие ее скалы, включая и перевал над Нивенрэлом.

Я не знаю, каким образом я забрела сюда, не знаю даже зачем, я опомнилась, когда увидела в сумерках лицо Верховной жрицы, что медленно подплывала ко мне.

— Сейчас здесь никого нет, нас не услышат, — тихо сказала она.

Ошерадриш была совсем невысокой эльфийкой, даже чуть ниже меня ее лицо было таким юным, почти детским. Она была одета в серебристые летящие одежды и легкую накидку, под которой обычно прятала свои волосы. Лунный свет играл с ее одеждами и отражался в больших глазах, как в чистом вечернем озере, ее взгляд был полон душевного тепла, космической грусти, вязкого отчаяния, неземной мудрости, лучистого света, ослепляющей боли, горечи и надежды. Наверное, взгляд самих Богов мог быть таким.

— Знаешь ли ты о самом великом даре, что мы получили?

О чем бы она ни хотела поговорить со мной — начинала жрица явно издалека.

— После нашей первой встречи, мне не трудно об этом догадаться. Это жизнь.

Наддара улыбнулась.

— Верно. Именно поэтому я отказалась учить тебя, и запретила бы всем магам, если бы не распоряжение Его Высочества! — ее голос не был резким или угрожающим, но от таких слов мне стало не по себе.

Да, мне, конечно, не привыкать к такому отношению, правда от Верховной жрицы я все же ожидала чего-то… другого. Обычно эльфы не смотрели на людей иначе, чем на рабов и презренных жалких существ, в сердцах многих из них пылала ярость и ненависть.

— Ты думаешь, это из-за неприязни или ненависти, глупышка?

Как же я могла забыть, что жрица читает чужие мысли, как открытую книгу? Ее голос был очень мягким и слово «глупышка» было произнесено с легким укором, с которым обычно говорит любящая мать своему непослушному ребенку.

— Я Верховная Жрица, Ошерадриш, мне подвластно не только это.

«И Королева светлых эльфов», — подумала я и Наддара внезапно подошла ко мне почти вплотную. Я даже испугалась ее ледяного тона и властного взгляда и тихонько начала отступать назад.

— Да. Это правда. Ты одна способна увидеть это, ты — Даратир. Поэтому я избегала тебя. Сила, что спит в тебе, была дарована людям, чтобы защищать этот мир. Защищать жизнь. Но видела бы ты, на что направляли ее великие маги, видела бы ты эти горы сорок лет назад, когда от взмахов ладоней Ивора, небо смешалось с землей, скалами и телами павших воинов эльфов и людей, — слово «великие» было сказано с некоторой долей сарказма, — Ты тоже будешь убивать, не говори ничего — тебе придется. Я вижу это в твоем будущем.

— Но… я…

— Я знаю. Я все знаю. Ты здесь, чтобы получить свое будущее, ты его получишь. Но учти, что темные эльфы прокляты, и это проклятие может коснуться и тебя, Марта. Как оно коснулось меня.

Я невольно отодвинулась от нее еще немного и постаралась разогнать подступающий страх. Жрица медленно подходила все ближе и, в конце концов, я почувствовала спиной холодный камень перил.

Едва слышным воздушным голосом она зашептала в самое мое ухо:

— История моего народа тебе известна. Но никто из них не знает, что их почитаемая и ненавидимая Королева всегда была с ними. Я считала, что могу не только указывать путь, но судить и карать, я думала, что мудрость моя не знает границ. Я причинила народу Аладраэ столько боли! Да, я ужаснулась от того, что сотворила со своими подданными и пошла за ними, чтобы разделить их судьбу — не вернуть было сказанных слов, не развернуть вспять чудовищную силу, что вложила я в это проклятие. Н'Ишаар изменил мой облик и наказал меня за то, что я искалечила детей Талиана, я не могла покинуть темных эльфов и не могла рассказать им кто я. А Он… говорил с ними через меня, поэтому я и стала Верховной жрицей. Но мне пришлось остричь свои волосы в день Моран из-за того, что ни один из Аладраэ был не в силах вынести силу моего голоса. Никто из них не узнал меня, когда я появилась в пещерах, как одна из изгнанников. Они проклинали Нантилирь, но превозносили Наддару, о, Великий Н'Ишаар знал, как научить мудрости тех, кто считает себя мудрейшим.

— Я восхищаюсь Вами, Владычица, мне кажется, Вы не заслужили таких страданий! И… я знаю еще одного, кто также остриг свои волосы в тот же день.

Ее глаза засветились в темноте холодными, колючими звездами.

— Не трогай мою ледяную боль, пусть твой Бог никогда не позволит тебе узнать, что это такое. Я заслужила свою кару. Но теперь ты тоже связана с темными эльфами накрепко, твоя судьба сплелась с нашими судьбами, ты не можешь выдать мою тайну, Марта.

Вот чем было наказание Н'Ишаара. Печальная история эльфов, теперь не просто тронула меня до глубины души, она становилась и моей судьбой. И мне было жаль и Нантилирь и Тариэля и всех тех, кто также был разделен из-за войны с людьми.

— Я не выдам Вас никогда… моя Королева, — сказала я с глубоким поклоном.

Наддара лишь тепло улыбнулась, сверкнули в свете луны ее глаза. Озорно подмигнув мне, она лишь поправила:

— Госпожа Верховная жрица.

Она всегда была со своим народом, не могла бросить его, оставить в беде. Она передавала им свои знания под видом Верховной жрицы, учила своих забывчивых детей снова использовать целительные потоки и со всей готовностью и состраданием лечила их раны, она всегда была с ними, помогая им тайно во всем. Окруженная своими почитателями и… одинокая.

— Да, госпожа, — улыбнувшись, ответила я ей.

— Какая же ты чистая, Марта! Сохрани свое сердце таким, и я обещаю, ты получишь редкий дар, гораздо более ценный, чем жизнь.

Она развернулась, взмахнув рукой на прощание, тончайшие ткани одежды будто танцуя, проплыли в воздухе и, улыбаясь луне, направилась к Затану.

В свою комнату я вернулась, без труда отыскав путь в лабиринте башенок, мостов, подъемов и переходов, даже не задаваясь вопросом — как мне это удалось.

После встречи со жрицей, с Королевой, у меня появилось ощущение какой-то весенней солнечной радости и полночной серебряной грусти в самом сердце.

У меня даже не укладывалось в голове все то, что пришлось ей пережить, но несмотря ни на что, я увидела главное. То, что было во всех эльфах, по праву называемых дивным народом — это надежда.