Дневник любовницы мафии

Глава 2

Алекс прятал меня ото всех, кроме трех человек. Это были Дима, Коля и Коршун. Дима меня прекрасно знал, даже лучше, чем хотелось бы, а вот с остальными пришлось познакомиться. Начнем с простого. Коля был адвокатом. И, насколько я поняла, Алекс переманил его от Константина, так как тот был в курсе дел конкурента. Иными словами, он оказался по целому ряду причин исключительно ценным кадром. Собственно, за этим нас и познакомили — чтобы я могла задать интуресующие меня вопросы и получить информацию из первых рук. Однако, это не сработало. Единственный вопрос, который постоянно крутился у меня в голове, был предельно прост и ясен: как ты ухитрился уйти? Сработает ли это с Алексом? Я не тешила себя надеждой, что сбросить путы будет просто. В конце концов я должна буду молчать, и за этим станут следить…

Коля был просто эталоном приятной наружности. Не роковой красавчик на манер Алекса, не симпатичный доктор со взглядом патологоанатома. Просто парень, которому хочется верить. Каштановые волосы, серые серьезные глаза, весьма улыбчивый и мягкий в обращении. А еще я отчего-то подумала, что у него даже штрафов за превышение скорости быть не может. Почему и как он связался с подобными людьми?

Как-то раз мы с Колей оказались в комнатке, откуда велось наблюдение за квартирой нашего общего босса. Алекс разговаривал с гостем, я его не знала, и мне было на него наплевать. Коля же, напротив, с живейшим интересом наблюдал за происходящим, но тогда-то я и не сдержалась, любопытство взыграло. А как человек вежливый, товарищ по каморке отказать в беседе мне не смог.

— Почему ты ушел от Константина? — спросила я, отрывая Колю от созерцания монитора. — И как ты сделал это?

Он вздохнул. У меня создалось впечатление, что он к этому разговору готовился, но надеялся, что таковой не состоится.

— У меня был договор. — Он вдруг словно состарился… хотя, надо признать, Коля всегда выглядел на удивление усталым. — По которому я не мог передавать информацию о делах Константина, а в случае ухода обязан был заплатить неустойку. Очень крупную неустойку, — я нахмурилась. — Нет, не подумай, я сам настаивал на подобных условиях. Это как гарантия хоть какой-то безопасности.

— Но откуда у тебя такие деньги?

— Ниоткуда, — грустно улыбнулся он. — Зато у Алекса и Сергея Елисеевых они нашлись.

— Но зачем ты им понадобился? — теперь я повернулась к нему всем корпусом.

— Потому что я хороший юрист. Считай, они меня перекупили. Они неплохо выигрывают уже на том, что защищать интересы Константина я больше не буду.

Нет, я решительно не понимала.

— А тебе какая выгода?

Коля поморщился, но ответил:

— Константин Граданский очень умен. Но в обращении с некоторыми людьми весьма непрактичен. Именно это меня и не устраивало. У Константина очень четко выстроенная структура людей, которые с ним работают, своеобразная очередная башня. И приходится десятилетиями ждать пока его милость снизойдет на тебя. А Алекс… импульсивнее. Может, из-за возраста, может, просто характер у него такой, но с ним мне проще. Если ты ему сумеешь понравиться или доказать собственную полезность, твои проблемы он решит. И отец ему слова поперек не скажет. Это короткий путь наверх. Так вот там я работал на износ, но был никем без права слова и гарантий. А здесь нет.

Я натянуто улыбнулась. У меня не было контракта. И вообще ничего, что могло бы заинтересовать хоть кого-то. Из числа моих достоинств было только одно: лицо, которое принадлежало, как оказалось, не только мне… Это не обнадеживало. А тем временем Алекса на экране уже не было. Дверь открылась через пять секунд.

— Ты в офис, а ты, — он указал на меня, — со мной.

И приехали мы в тир, то есть переходим от простой части к… просто невыносимой.

— Коршун, — приветствовал мужчину как закадычного друга Алекс. Но меня этот «закадычный друг» просто шокировал. У него был безобразный шрам на все лицо. Коршуну было явно за сорок, седина уже прорезала волосы. Однако одет он был в одежду истинного гангстера, даже круглые черные очки на лбу. — Знакомься, это Карина Орлова, — сказал Алекс. Коршун проигнорировал то, что меня ему представили и продолжил говорить о делах. Они обсуждали что-то мне непонятное и неинтересное, а пойми я — пугающее. За время диалога мужчин я успела рассмотреть тир. Весьма неприглядное серое помещение, об отделке вообще не было речи, тут не это главное, а того самого было много: пистолеты, винтовки, автоматы. Я даже испугалась, раньше оружие я видела только по телевизору…

— Нужен пистолет, — оторвал меня от размышлений голос Алекса. М-м-мне, вытаращилась на него я. А если не мне, то зачем тут я? Сомнения развеялись мигом.

— Она ребенок женского пола, зачем ей пистолет? И вообще он понадобится только тебе, — я видела, как изменился в лице Алекс. А Коршун понял, что ляпнул что-то не то. Я догадалась, что творится что-то, о чем мне знать не положено. Что что-то недоговаривали.

— Коршун, выдай ей пистолет! — таким тоном произнес Алекс, что я похолодела. — Двадцать второй калибр.

— Мне не нужен пистолет! — истерически воскликнула я. — Я не возьму его в руки!

— Делай, что я сказал, — заявил Алекс Коршуну. — Мы на минуту.

Алекс вывел меня за дверь и прижал к стене. Я заметила, что он очень зол, только вот на что?

— Ты должна слушать меня! Я не желаю тебе зла, я хочу, чтобы ты была защищена. Тебя никто не знает, даже мои люди могут тебе причинить вред. А это меньшее, что я могу сделать для твоей защиты и меньшее, что ты можешь сделать для того, чтобы себя обезопасить. Пожалуйста, я очень не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Я только сдавленно сглотнула и ничего не ответила.

Коршун выложил передо мной пистолет. Я спрятала руки за спину, будто только что меня застукали за крайне неподобающим занятием.

— Итак, — начал Коршун и легким движением пальца открыл барабан. — Сюда вставляются пули. Если непонятно, Алекс покажет. Я не нянька. Это пуля. Травматическая, — я не сдержала облегченный вздох, и Коршун воспользовался моментом: — на первое время. Закрываешь. Это предохранитель, его убирать только перед выстрелом. А в твоем случае желательно не убирать вообще, — хмыкнул он. — Стрелять нажатием на курок. Примерно так, — и не целясь выстрелил. Я обернулась. В десятку попал. Ну еще бы. — Но раз так ты никогда не сможешь, лучше целься. И не в окружающих, пожалуйста. Пистолет надо чистить, чтобы не ржавел, иначе стрелять он не будет.

— Я поняла.

— Поняла она, — передразнил меня Коршун. — Тогда бери и стреляй. Желательно попасть по мишени. Хотя… эти стены, пожалуй, уже все повидали.

Я дрожащими руками взяла пистолет, встала наизготовку и выстрелила в мишень. Попала по самому краю.

— Да ты умничка, гляди-ка, никого не убила. Приедешь завтра сюда и будешь стрелять пока у Алекса не закончатся деньги на патроны, — улыбнулся язвительно Коршун. — Ведь на самом деле террористов не существует, все это женщины с оружием, которые попытались отмахиваться им от маньяков.

Почему-то мне захотелось ударить Коршуна новоприобретением со всей дури. Заметив улыбку Алекса, я не сдержалась. И только мы покинули тир, заявила:

— Мне надо прогуляться, одной.

— Да не злись ты, Коршун вовсе не плохой, — крикнул мне вдогонку Алекс. Но я надела наушники и не услышала остальное им сказанное. Я засунула руки глубоко в карманы и, опустив голову, прячась за черными очками, ушла от него, ни разу не обернувшись.

Случилось в минувшие дни еще одно событие: вернулась тренер. И начались жесточайшие тренировки, ведь необходимо наверстать упущенное. Она была невероятно красивой, высокой, очень строгой женщиной. Для тренера идеальна: гоняла меня нещадно, пока каждая мышца не заболит. И в этот раз, на свою голову, я ухитрилась прийти точно к началу тренировки. Подобное отношение ее злило, и тренер приступила сразу. Таким образом, уже на третьей минуте я потянула мышцу и готова была выть от боли.

— Сама виновата, — под конец сказала мне тренер. Я бесформенной кучей лежала на гимнатическом ковре, не в состоянии пошевелиться. Обхватив руками колени, я размышляла о несправедливости жизни. Кто виноват, что я попала в пробку?! Теперь меня ждут муки завтра, послезавтра и так далее пока не пройдет спина. Причем даже спать будет больно!

После тренировки был душ. Было уже одиннадцать вечера. Я, кривясь, рваными движениями вытерла волосы и бросила полотенце в сумку. Каждое движение причиняло боль. И сушить их не было времени, нужно было торопиться. От метро до дома далеко, вот бы поймать последний автобус…

— Карина, зайди на минуточку, — сказала взволнованно тренер. Я очень удивилась ее обеспокоенности, но последовала за ней. Нет, пить чай после тренировки не в новинку, но вот волнение… Жаль, теперь точно придется топать пешком. Но отказать тренеру я не посмела. А затем я вошла в тренерскую и встретилась глазами с Алексом.

— Не понимаю, — единственные слова, пришедшие на ум. Я автоматически пригладила волосы и разозлилась на себя, что типично по-женски стараюсь выглядеть лучше, чем есть на самом деле.

— Присядь, будешь чай? — спросила тренер все так же взволнованно. Она боялась признаваться в содеянном. И я вдруг тоже захотела оставить все как есть. Сделать вид, что не заходила в эту комнатку.

— Мне надо бы ехать… — указала я на дверь.

— Я тебя подвезу, — пообещал Алекс.

Все. У меня не было повода отказаться, я прошла внутрь тренерской и села на стул, скромно сложив руки на коленях. Евгения Ивановна протянула мне уже заранее приготовленную чашку чая. Я взяла ее и замерла, чтобы не сделать лишним движением себе больно. Тренер взяла расческу и фен и стала сушить мне волосы. Один раз она сильно дернула, и чай расплескался, обжигая ладонь. Я поставила чашку на стол.

— Сергей, отец Алекса, мой старый приятель, — начала она, теперь обращаясь с моими волосами на этот раз чуть более уважительно.

— Значит, это вы подсказали Алексу, где искать дубликат… — вздохнула я. Это было предательство чистой воды. Я считала тренера кем-то вроде крестной мамы. По крайней мере мне бы хотелось, чтобы мамина сестричка приняла на себя хоть толику того участия, которое оказывала порой тренер. Если у меня были проблемы в школе я, обычно, сначала советовалась с ней, а только потом шла докладываться родителям. С другой стороны, все логично. Проблемы были всегда из-за пропусков по причине соревнований и тренировок.

— Фактически, получается так. Но я не желала тебе зла, Карина. И сейчас я хочу знать все ли у тебя хорошо, — произнесла она.

— Не на что жаловаться, — уклончиво ответила я.

— Алекс? — крайне недовольно спросила тренер. Да, она меня знала. А Алекс сделал ангельское выражение лица, даже как-то младше стал. Обычно он выглядел старше своих лет. Должно быть, мы с ним комичная парочка. Мне при хорошем воображение и подходящей одежде можно дать пятнадцать, а ему — как минимум двадцать два.

— У нас некоторое несопоставление взглядов на жизнь, но вроде бы все неплохо, — проговорил он, аккуратно подбирая слова. Его глаза чуть потемнели.

— Алекс, выйди, — скомандовала тренер.

— Зачем? — тут же насторожился парень, обнаруживая куда как более привычную для него подозрительность.

— Мне придется раздеть девушку, чтобы приложить лед. По ее мимике театр пантомимы плачет. — И правда я снова скорчилась от боли, так как она дернула меня назад, заставив прислониться к спинке стула.

— Жаль, — улыбнулся Алекс. Я бросила на него убийственный взгляд. Он подмигнул мне и вышел.

Тренер и впрямь подошла к холодильнику и достала лед из морозилки. Я молчала. Она приложила лед, заставив меня застонать, и примотала его эластичным бинтом.

— Сиди и не дергайся, — велела она.

И вдруг Евгения Ивановна присела передо мной на корточки и взяла за руки. На ее лице я увидела то самое обеспокоенное выражение. И все же она была так красива. Каштановые волосы, по которым плакала реклама шампуня, на ее лице не было ни одной морщинки, ни единой, словно она не моргает, не морщит лоб, даже не улыбается. Гладкая безупречная кожа, после недавней поездки чуть тронутая загаром.

— Ты уверена, что все хорошо? — спросила она. — Я знаю Алекса, можешь не сомневаться.

— Все в порядке. Самое ужасное, что он сделал — заставил меня носить мини. Пока. А что с ним не так?

— Карина, — сказала тренер. — Может быть ты не понимаешь меня, надеюсь на это. Но не вздумай в него влюбляться. Ничего хорошего из этого не выйдет, я еще не знаю что у него на уме! — сказала она неожиданно. Мой рот раскрылся. Я и не думала об этом. Иногда мне нравилось его общество, иногда не нравилось, но я не думала, что могу в него влюбиться всерьез. Я же видела ту девушку, Линду. Тем более что Алекс меня не любит. Настоящая любовь без взаимности не бывает. А о другой не хочется даже думать.

— Не беспокойтесь, — уверенность в моем голосе должна, просто обязана была успокоить тренера.

— Не забудь то, что я сказала, хорошо? — попросила она, молитвенно складывая руки. Кажется, она всерьез переживала за меня. — Я надеюсь, что все будет хорошо, дорогая. Скоро все закончится.

— И тогда я буду жить как раньше? — осторожно поинтересовалась я.

— Разумеется, — даже несколько удивилась она вопросу.

Кажется, она действительно в это верила. Господи помоги нам. Такая детская наивность не была свойственна даже мне! Нет, не так. Даже тогда такая наивность мне не была свойственна.

Тем днем я приехала в тир. Коршун кружил вокруг меня, поджидая очередную возможность меня высмеять. Парни, также пришедшие пострелять, поглядывали на меня чаще, чем хотелось бы. Ну конечно, девушка в тире, да еще и знакомая с владельцем. Я постаралась не обращать на них внимания. Выстрелив в очередной раз, я впервые попала в десятку и победно улыбнулась. Видел ли это самодовольный женоненавистник Коршун? Стоп! Что за ребячество?

Коршун стоял невдалеке и действительно наблюдал за мной, но очень хмуро. Он говорил по телефону. Однако стоило ему заметить, что я повернулась, как ушел и громко хлопнул дверью. Мне очень не понравился его прощальный взгляд. Но не спросишь же чем я ему так не угодила. Я открыла барабан и зарядила пистолет.

— Девушка, может быть, вам помочь? — спросил какой-то парнишка. Неужели похоже, что мне нужна помощь? Его, однако, ничуть это не смутило. — Я вас вчера здесь видел, тренируетесь в стрельбе?

— А не похоже? — спросила я и закрыла барабан.

— Хорошая штуковина, — кивнул он на пистолет. — Удобный.

— Да? В любом случае он у меня единственный, — пожала я плечами и снова прицелилась. Я выстрелила и попала в восьмерку.

— Неплохо, — одобрил мой новоявленный почитатель.

Вдруг в мой локоть впились стальные пальцы Коршуна. Он бесцеремонно втащил меня в свою каморку и снова с силой хлопнул дверью. А, кстати, каморкой эта комнатка казалась только снаружи, внутри она больше смахивала на хоромы. Вот так сюрприз. Коршун, тем временем, по-хамски швырнул меня в кресло и навис надо мной. Я инстинктивно вжалась в спинку.

— Тебе русским языком сказали, что нельзя светиться. Общаться со всякими идиотами тоже нельзя! — прошипел он. Лучше бы кричал. Мне было бы не так страшно. Я притянула колени к груди. — Если тебя заметят, пусть лучше думают, что ты Граданская. Это для твоей же безопасности, дура!

Я разозлилась, хотела высказать все, что о нем думаю, но не успеела — он уже ушел.

— Я больше туда не поеду! — закричала я на Алекса. — Мне плевать, что ты на это скажешь! Я запрусь дома и буду сидеть там, пока не закончится воздух! Я больше видеть его не желаю и слушать оскорбления — тоже.

— Кто бы тебя спрашивал! — злобно пробормотал Алекс. — Я выломаю дверь и поволоку тебя силком, но ты будешь делать то, что я скажу! Я же не прошу тебя о невозможном! — всплеснул он руками. Парочка прохожих удивленно обернулась на нас. Я поправила солнцезащитные очки и спустила на лицо несколько прядей.

— Как же вы с Коршуном оба меня раздражаете…

— Ах я раздражаю! — воскликнул он и резко развернулся. Я почти налетела на него и отступила на шаг. — Посмотрим как я тебя буду раздражать, когда ты окажешься один на один с Константином!

— Естественно, раздражаешь! Я уже скоро перестану удивляться, если буду видеть кого-либо из твоих людей даже в собственной спальне ночью. Чувствую себя как заключенная: туда не ходи, а вот сюда тебе обязательно, сделай это, сделай то… Ты даже до моих тренировок добрался! Я к такому не привыкла. И не намерена общаться с хамами типа Коршуна. Неужели все это настолько необходимо?

— Слушай, от тебя у меня мигрень! — вдруг взорвался Алекс. — Ты что думаешь, мне доставляет удовольствие носиться с тобой?! Тебя раздражает все, что я делаю. И, знаешь, меня тоже раздражает такое отношение. Думаешь что я не нашел бы себе более приятной компании?! — спросил он саркастически. — Твои финты поперек горла! — я схватилась за голову и пошла в обратном направлении.

— Ты куда?

— Нам обоим стоит друг от друга отдохнуть.

— Времени нет отдыхать. Твои родители скоро вернутся, — пожилая женщина, проходящая мимо, осуждающе на меня посмотрела и прошла мимо, качая головой и бормоча себе под нос что-то про нравы современной молодежи. Я вздохнула. И правда, со стороны мы выглядим по меньшей мере подозрительно. Я остановилась и подумала, что же мне делать, во что же я влипла. — Слушай, давай займемся делами. Съездим, к примеру, за линзами, — предложил Алекс. — Тебе еще придется к ним привыкнуть.

Ладно, уговорил, хоть какой-то шаг вперед, к делу, а не то, что в тире постреляй.

— И зачем тебе подсвечивающие линзы? — удивлялся парень за прилавком оптики. — В жизни не видел таких фиолетовых глаз, а ты пытаешься сделать их карими?

— Делай что говорят, — бросил ледяным тоном Алекс. Парень на него опасливо покосился, но ничего не сказал. Его явно огорчало наличие рядом со мной красавчика-кавалера. Не знаю по этой ли причине, но когда мы выходили из магазина, рука Алекса покоилась на моей талии.

— Отбиваешь у меня потенциальных ухажеров?

— Они тебе не нужны.

— Правда? А я и не знала.

— Не сейчас, — сказал он и открыл передо мной дверь. — В данный момент ты наслаждаешься моим безраздельным вниманием.

После этого была покраска волос. Алекс, разумеется, уехал, и вообще казался жутко обиженным. Только я не поняла на что. Однако, оставить меня одну ему не позволила врожденная недоверчивость, и вызвал провожатого. Чувствую я, в назидание и доказательство, что он не худший вариант. Короче, спасибо моему упрямству, теперь рядом обретался предатель Дима. Умоляю, уж лучше бы Алекс. Он хоть хорошего не разыгрывает!

Чтобы не разговаривать со своим недосекъюрити, я прочитала все найденные в парикмахерской журналы, пока мне волосы обесцвечивали, тонировали, стригли и много раз сверяли с… фотографией как бы меня самой, но раньше. То, что на этом фото из прошлого я старше никого не взволновало. Но когда меня, наконец, повернули лицом к зеркалу, я обомлела. Передо мной сидела копия Эли Граданской. Я словно быть собой перестала. Парикмахер довольно улыбнулась. Я поблагодарила ее, Дима же расплатился и протянул мне коробочку линз. Ну все, теперь я официальная Эльвира. Теперь спрятаться будет не почти невозможно, а вообще невозможно. Хоть под косынку волосы прячь.

А потом был торговый центр. Шопинг проходил, опять же, в компании Димы. Мне был выдан список нарядов Эльвиры, которые она сама покупала в недавнее время, чтобы если меня вдруг опознают на улице как Граданскую, совпадение в гардеробе было стопроцентным. И, кажется, она скупала все. Бессистемно. И даже не глядя на ценники. Эдакая типичная богатенькая наследница, которой кроме бутиков и занять-то себя нечем. Лично я, к примеру, жутко устала примерять эти одежки.

Но когда мы шли в обувной, я остановилась перед витриной. Там висело обалденно красивое платье, как со страниц журналов мод. Броское, необычное. Красно-оранжевое, мне оно до безумия понравилось. Но оно, конечно, не пришлось по вкусу ЕЙ.

— Я ненадолго, — сказала я. Впервые в жизни я просто с ума сошла, увидев такую вещь. Я прошла в примерочную и напялила платье на себя. А оно словно меня дожидалось. И только когда я вышла из примерочной и покрутилась перед зеркалом в полный рост, нашла его единственный недостаток — цена.

— Вам очень идет, — сказала девушка. — Возьмите.

У меня нет таких денег, ни с собой, ни дома. Дима обошел меня с разных сторон, оценивающе разглядывая. А я так расстроилась, что даже с рук ему это спустила. Просто постаралась напоследок запомнить свое отражение в зеркале и мысленно поклялась, что когда-нибудь у меня будет много подобных вещей. И нет, оно никак не вписывалось в гардероб Эли Граданской.

— Последнее осталось. Но очень маленькое, никому не походит, — уговаривала меня девушка.

— Я его тебе куплю, — усмехнулся Дима. — Если нравится…

— Не смей, — возразила я.

— Я же должен загладить свою вину. Давай. И хватит дуться на меня!

Это было ужасно, но я не устояла. Такое платье стоит того, чтобы немного отступить от принципов. Оранжевая подкладка и тяжелое плетение кружева поверх нее… Когда мы добрались до обувного, я просто сияла. Белые туфельки, которые купила Эля, с платьем смотрелись идеально.

— Пожалуй я не буду снимать все это, — сказала я.

— Я скажу Алексу, что мы вернулись, — сказал Дима, провожая меня в одну из комнат. — Можешь тут подождать.

Я налила себе в бокал воды и села на диван, раскинув руки на спинке и скрестив ноги. Я ждала, входила в образ. По моему мнению именно так должна была вести себя Эльвира Граданская. Не знаю что там сказал Дима и куда летел на всех парах Алекс, но когда я поздоровалась, он словно наткнулся на стеклянную стену.

— Привет. — Алекс порывисто обернулся и замер. В его глазах было недоверие и какое-то суеверное восхищение, бальзамом полившееся на мою изнеможденную шопингом душу. — Что скажешь? — скривила я губы в коварной усмешке.

Он подошел ближе, я тоже встала ему навстречу. Пальцы Алекса коснулись моих волос, шеи, скользнули на затылок, двинулись выше, запутываясь в обесцвеченных прядях, еще выше по затылку и, наконец, добрались до шрама, оставшегося после автомобильной аварии. Если и было доказательство, что перед ним Карина Орлова, а не Эльвира Граданская, то это было оно. Брови Алекса сошлись на переносице. Он хотел спросить? Я отшатнулась, как от удара, и отвернулась. Он знал где искать, а значит он знал эту историю и добавить мне нечего.

— Теперь можно приступать к самой сложной части. Но это до завтра терпит, — он оглядел платье, я это почувствовала как холодок на коже. — Я такого не помню.

— Это мне Дима подарил, — призналась я хрипло, все еще не в состоянии восстановить самоконтроль.

— Мне нравится, — признался Алекс. — Есть подвижки, я рад. У тебя сегодня есть тренировка?

— Нет. Завтра.

— До нее ты должна съездить в тир! — приказал Алекс. — Ну что, мне тебя подвезти, или Диму попросить? — его глаза лукаво блеснули.

— Не надо Димы! — всплеснула руками я.

— Он же тебе платье подарил… — ядовито, но так очаровательно улыбнулся Алекс.

— Ну, может в таком случае я простила ему два месяца слежки… из шести, — пожала я плечами. Алекс рассмеялся. Я повернулась, не веря своим ушам. Но он вмиг снова стал серьезным. Не знаю как, но я поняла, что он снова думает о моей странной реакции на прикосновение к шраму.

Лена меня обошла трижды, ее прищур не сулил мне ничего хорошего. Ну да, ну да. Это она у нас штатная блондинка. И теперь явно считает меня подражательницей.

— Ты какая-то бледная стала. Нет, тебе совершенно точно не идет.

— А жаль, — притворно вздохнула я. Сама я себе точно не казалась бледной.

— Алекс предпочитает блондинок?

Я даже как-то с ответом не сразу нашлась. Пришлось вспоминать Линду. Нет, та была шатенкой.

— Хм, да вроде нет, — пожала я плечами.

— То есть это не из-за него? — почти в лоб меня ткнула длинным ногтем Лена.

Еще как из-за него!

— Захотелось… экспериментов. Ну там знаешь изменения в жизни и всякое такое. — Это так бредово, однако, прозвучало!

— И как на это отреагировал Алекс?

Начал исследовать меня на предмет нательных изьянов… Я не выдержала и прыснула. Как я хохотала! Согнувшись! До слез и размазанной туши. Должно быть, нервное. Кажется, только это и спасло меня от последующего допроса.

— Разве мог он сказать что-то против? — наконец, выдавила я. — Он же просто потрясающий, — сказала я именно то, что Лена хотела услышать. А с другой стороны… что есть, то есть. Он меня не устает «потрясать», и не всегда в хорошем смысле.

Но меня обеспокоила реакция Маришки. Она лишь фыркнула и отодвинулась от меня. Вообще за последние дни она мне ни слова не сказала. И когда я спускалась вниз по эскалатору в метро, возвращаясь домой, неожиданно получила от нее смс: «Я знаю кто он. Беги, пока не поздно», но ответить не смогла — связь отключилась. Я до крови закусила губу.

Вечером я поймала ее в соцсетях и стала расспрашивать. А в ответ получила одни лишь угрозы. Маришка обещала, что если я не «покончу со всем этим», то она будет вынуждена рассказать обо всем учителям и моим родителям. Случилоась истерика. Я не знала, что делать и позвонила единственному человеку, который мог подсказать:

— Алекс, она все знает. Она знает, кто ты на самом деле! — всхлипывала я в трубку.

— Тише, успокойся. Ты дома? — спросил он очень мягко и ровно.

— Да, но…

У него есть одна отвратительная привычка: бросать трубку на половине слова собеседника. Но я уже знала, что от этого товарища можно ждать. Ночь, одиннадцать, а ко мне приехал Алекс. Что скажут моим родителям соседи?! И как ни в чем не бывало Алекс прошел внутрь квартиры. Впервые. И как к себе домой! Я плакала и пыталась его выставить, уверенная, что родители все узнают, и мне будет ой как несладко, я не смогу объяснить, даже до угроз дошло, хотя и смешных, но он просто обнял меня и попросил рассказать по порядку что случилось. В ответ я сдалась и показала ему переписку. Не так давно Марина лежала в больнице с аппендицитом, в том госпитале как раз работал Дима, и она услышала их с ребятами очень неприятный разговор про Алекса. В том числе была упомянута черная мицубиши эклипс… Ну она сходу и догадалась, кто это перед ней… Переписка сопровождалась многими шикарными эпитетами и в мой адрес, и в его, но хладнокровию Алекса можно было позавидовать. Только крылья его носа раздувались чаще чем обычно.

— Что скажешь? — прошептала я, первой нарушив паузу.

— Подожди, — он уселся на мой стул и помолчал. На его лице перемешались эмоции. — Это оборотная сторона медали. И, смею заметить, друзей ты выбираешь отвратительно! Разве это подруга?! — от моего лица так он и написал ей. И еще мнооого чего хорошего. Я сопротивлялась и кричала. В конце концов, мы оба упали на пол, я пнула его в колено, а он скручивал мне руки. Минут через пять ему удалось меня обездвижить настолько, что я дышала только с его позволения. — Успокоилась? — спросил Алекс. Мои непривычно белые волосы прилипли к мокрым от слех щекам.

— Я устала, я больше не могу с тобой сражаться, — прошептала я. — Но я чувствую, что это для меня закончится очень и очень плохо.

— Воды принести? — полностью проигнорировал мои слова Алекс.

— Я сама, — вздохнула я в ответ. Как он, так и я.

Алекс отпустил меня очень неохотно, он, видимо, боялся, что я снова буду вести себя как в приступе бешенства. Я взглянула на монитор и увидела, что Маришка ответила, что это исключительно для моего блага. Стерва! Мне захотелось схватиться за голову и громко закричать так, чтобы весь мир знал, что Карина сошла с ума. Но, опять же, узнают только соседи и расскажут родителям, тогда мне точно не оправдаться. Тем и так уже кучу всего надо выслушать. Нейтрализованы будут еще дня на два после приезда. Дружным трио с Алексом и Маришкой мы так и не договорились ни до чего хорошего. В качестве моральной компенсации я сварила своему позднему гостю кофе, что его, как ни странно, не смутило. Хотя вряд ли Алексу требовался заряд бодрости, выглядел он после драки на редкость потрепанно.

— Ты обещал, что мои родители не пострадают.

— Не пострадают, — на автомате отозвался он и постучал по столу пачкой сигарет. Я категорически запретила ему курить в этом доме. Вот еще, не хватало!

— Да плевать ты хотел на меня, на мою жизнь. Плевать тебе на моих друзей. И вообще… Гребаный ты эгоист!

Он поднял на меня пронзительно-синие усталые глаза и предельно честно ответил:

— Ты права. Я эгоист, — пожал он плечами. — Но мне не плевать, хотел бы, но нет.

Это признание странным образом нас примирило. Уехал Алекс только в три часа ночи, я же на удивление быстро уснула.

Тир. Теперь я не просто ни с кем не разговаривала, я даже ни на кого не смотрела, а занималась под пристальным надзором Коршуна. Но был и плюс: я выглядела такой мрачно-воинственной, что владелец тира даже не пытался язвить. Но вот именно уже нужно было уходить на тренировку, я обнаружила, что Коршун пропал. И вот хрен бы с ним, только после того, как он не стал меня сегодня допекать, я пообещала себе с ним вежливо попрощаться. А вдруг поможет? Только о моих планах, как всегда, никто свыше не был поставлен в известность. На полпути я замерла, услышав голос Коршуна. Сначала подумала, что с ним Алекс, потом дошло, что разговаривают они по телефону.

— Брось этот бред. Ты сам не вытягиваешь. А Карина — тем более. Я не знаю и знать не хочу зачем тебе это, но тысущее дерьмо задумал, какая из нее актриса?! Не нашего поля она ягодка, не станет она такой же! — воскликнул Коршун импульсивно. — О спасении души смеяться не приходится, Алекс. Нам всем дорога в ад.

Я обалдела… Коршун, оказывается, религиозен! Я о себе бы послушала, если бы хоть что-то поняла, а так не стоит оно растяжения мышц! И постучалась. Коршун тут же злобно на меня уставился, будто это кого-то другого он недавно защищал. Однако, как выяснилось, я успела заразиться некими зачатками симпатии.

— Мне нужно ехать, — без тени злости произнесла я.

— Едь, кто мешает? — рыкнул на меня Коршун.

— До завтра, — бросила я и направилась к выходу.

— Подвезти? — внезапно прозвучало за спиной. Ручка сумки чуть не выскользнула из моих пальцев.

— Да не стоит, я на метро, тут рядом.

— Ну, бывай.

Только-только зажила спина, а меня тренировали по полной программе. Я отрабатывала полную программу упражнений. Булавы, скакалка, потом мяч и в завершение ленту. Обруч мне по жребию на сегодня простили.

Вдруг под конец третьего часа приперся Алекс. И случилось это вот как:

— Давай ленту, — как раз сказала тренер. Мячом она осталась довольна. Единственным. Я подошла к подоконнику, где разложила пыточный инвентарь, и сменила предмет. Внезапно скрипнула дверь. Я повернула голову и увидела, как вошел Алекс. Он посмотрел на меня, а потом отправился прямиком к тренеру. Если честно, совсем не хотелось, чтобы Алекс сидел тут и любовался моими мучениями.

— Быстрее, — поторопила меня тренер. Я распустила ленту. Тренер заговорила с Алексом, но взглянула на меня. — Начинай, Карина!

Я стрельнула в нее уничтожающим взглядом и приняла начальное положение упражнения. Тренер включила музыку. И только началась музыка, лента чуть не в макраме завязалась!

— Шикарно! — Евгения Ивановна меня готова была убить. — Сначала, — и за каждую ошибку сначала. Везет если не по два раза. Медлить как-то сразу расхотелось.

Я распутала ленту, положила на пол, а сама опустилась на колено изогнулась, вытянув одну ногу в сторону. Ею нужно было подбросить ленту, а затем извернуться и встать через мостик. Я выполнила трудность тела без ошибок, даже без потери равновесия. Тренер коротко сменила меня оценивающим взглядом и продолжила трепаться с Алексом. И как я выполняла вращение с закручивающейся вокруг меня лентой — тоже. Никаких комментариев. А потом прозвучало это кошмарное слово: заново. Снова две минуты я прыгала и крутилась по полю. А потом молчание.

— Так, две потери равновесия, предмет летит куда попало. Ау, Орлова! Олимпиада на носу… — ну и далее по списку. Она поправила меня везде, где можно. И только через полтора часа осталась довольна результатом.

Выходя из душа, я невольно услышала обрывок разговора между тренером и Алексом:

— В любую форточку влезет, что тебе еще надо? — мне стало даже смешно. Алекс в своем репертуаре. Латентный карманщик!

И с тех пор на моих тренировках Алекс начал появляться каждый день. Подвозил, по дороге домой расспрашивал про гимнастику или просто молчал.

— Какой твой любимый предмет? — спросил он день на второй.

— Мяч.

— А мне нравится лента.

— Ну еще бы, — фыркнула я.

— Ты не поняла, — улыбнулся он и толкнул меня. — То, как она обтекает тело, то, как виртуозно запутывается и распутывается… Это сексуально.

— Угу, бдсмщикам видней.

Алекс расхохотался, ничуть не задетый моей шпилькой, а я… сумела скрыть таким образом собственное смущение! А затем добавила:

— Красиво бывает на соревнованиях. А сейчас, когда я прыгаю в черном трико — ничего хорошего. Чувствую себя как в цирке, дрессированной обезъянкой, тем более когда ты смотришь, — призналась я.

Алекс явно задумался.

Утро. Школа. Алекс подвез меня и ушел. Марина стоит в стороне и даже не взглянет. Лена и Света удивляются. И пока они удивляются, все в порядке, значит она ничего им не сказала… однако меня ждал сюрприз… когда учительница математики попросила меня задержаться после занятий.

— Карина… твоя подруга рассказала мне что молодой человек, с которым тебя видели, занимается нелегальной деятельностью… — как витиевато! — Твои родители в курсе?

— Я о его нелегальной деятельности не имею ни малейшего представления, если Марина Шилова что-то об этом знает, спросите у нее. Она пыталась мне об этом сообщить, но у меня нет ни малейших тому подтверждений. — Очень разумно вот так внаглую врать, когда у тебя в рюкзаке спрятан пистолет.

— Что ж… возможно твоим родителям будет интересно узнать об этом, — мрачно произнесла она. Я лишь демонстративно пожала плечами.

— Возможно. Но меня его нелегальная деятельность, даже если такая имеется, не касается нисколько. Извините, мне нужно на тренировку, — она, наверное, заметила, как я побледнела при упоминании родителей. Но я ничего не могла сделать. Повернулась и ушла.

— Меня искренне радует, что ты не бросаешь спорт, особенно в связи с последними событиями, — заметила она мне в спину. Я тихонько выругалась.

И, конечно, мне надо было сначала в тир. Я пришла туда, швырнула сумку в каморке Коршуна, схватила пистолет и начала стрелять по всем мишеням без разбора. Я была зла, разочарована во всем белом свете. Я стреляла, почти не целясь. Стена вокруг мишени стала выглядеть так, словно осталась здесь после штурма фашистскими солдатами! И, (о да!) ко мне сегодня никто не подходил, наоборот, растерянно поглядывали и спешили убраться подальше. Сзади, как обычно, стоял Коршун и наблюдал. Я вытащила барабан, точным движением запустила туда шесть патронов и выпустила все пули на мгновение. В мишень ни одна не попала. Рядом боязливо топтались мальчишки, которым не посчастливилось занять места подальше. Вокруг меня образовалась санитарная зона. Я снова перезарядила пистолет и снова продырявила стену. А потом взглянула на часы.

— Мне пора, — сказала я и бодро потопала к выходу.

Я стояла у перехода около метро, когда рядом со мной затормозила ярко-красная с серыми винилами BMW M3. Я отступила назад, вытаскивая из уха сиреневенький наушник.

— Садись, — заявил Коршун. Люди рядом со мной ругались на чем свет стоит, ведь мой хамоватый собеседник их самым безпринципным образом обрызгал и даже не раскаялся. — Садись, Орлова!

Я села, пока мое имя не стало достоянием общественности, значащимся как ответчик в суде всех по делам об обрызганных одежках Петербургских граждан. А Коршун рванул на манер Алекса. Он не заботился об окружающих и щедро обдавал всех не успевших увернуться водой из луж. После его проезда воды на проезжей части оставалась вдвое меньше… Я даже успела невольно восхититься этим его искусством!

— Что у тебя случилось?

— Не твое дело, — буркнула я.

— Орлова, я тебе не Алекс, я намного хуже, но даже сосунка-пижона ты не сможешь заставить отстать по одному лишь собственному желанию, — рявкнул на меня Коршун.

И я рассказала ему обо всем. Ну хотя бы потому что думать обо мне хуже, чем он уже думает, трудно. Коршун внимательно выслушал и помолчал с минуту. Тем временем, я старательно сдерживала слезы.

— Почему ты так беспокоишься о том, что подумают родители? У тебя с ними плохие отношения?

— Замечательные, но у мамы сердце больное, — вздохнула я. Руки Коршуна на руле сжались. — Я не знаю что делать. Они расскажут, я уверена.

— Забирай документы, если все так плохо, — выдал он единственную здравую мысль. — Скажи родителям, что поругалась с подругами и злишься на них. Ты гимнастка, тебя возьмут с руками и ногами… ну и ленточками всякими.

— Думаешь? — спросила я.

— Я обещаю, что родителям твоим они ничего не расскажут. Но тебе лучше перейти в другую школу…

— Что ты собрался делать? — вдруг испугалась я.

— Для начала я скажу Алексу все, что думаю об этой истории. Он не безнадежен. Дурак временами, но подход найти можно. А уж если Алекс ничего не сделает, сам возьмусь за дело, — пробормотал Коршун.

— Почему ты делаешь это? — спросила я удивленно. — Мне казалось, что ты меня терпеть не можешь!

— Я в принципе женщин ненавижу. Мне с ними «везет», — сквозь зубы процедил Коршун. — Но тебя жалко. Ты ведь еще такой ребенок.

И черт меня дернул задать тот идиотский вопрос:

— И почему ты женщин не любишь?

— Ты маленькая еще, сиди молча и попробуй порадоваться тому, что есть вот такой сердобольный я. Вот если толк из тебя выйдет — расскажу, о том, чего тебе лучше не делать никогда.

— Коршун, спасибо, — искренне я улыбнулась ему.

— Дура! А ну пошла отсюда, — он вывернул руль и ударил по тормозам. Я полетела вбок и неплохо приложилась головой о стекло. Машина немыслимым образом идеально вошла в узенькое парковочное место неподалеку от дворца спорта. Я открыла дверь и побежала, угроза Коршуна меня не испугала, тренер вдруг показалась куда как ужаснее!

Не знаю что такого Коршун сказал Алексу, но тот на моей тренировке не появился. А потому на автобус домой пришлось торопиться. Я вышла на улицу с полусырыми волосами и спрятала их в капюшон спортивной кофты. Как и днем, лил дождь. И я поймала себя на мысли, что на всякий случай высматриваю на парковке машину Алексу. Но той не было. Пришлось топать пешком до автобусной остановки. Буквально на несколько секунд опоздала и, застонав в голос, двинулась к метро. Подражая инвалидам и пассажирам с детьми, я плюхнулась на сидение и поклялась себе, что меня отсюда разве что с половиной вагона унесут — не встану. Ноги нещадно горели. Вот не нажаловалась бы Коршуну, сейчас бы сидела себе с комфортном в мицубиши, под тихие рок-баллады…

И вдруг я заметила, что на меня слишком пристально смотрит какой-то человек. Я не могла отделаться от ощущения, что его не моя неземная красота привлекла, потому что той после обильного полива и изматывающей тренировки и не пахло. Так и получилось. Только вышла из вагона, он — за мной. Я перешла на станцию другой ветки, и снова. Достала телефон — связи нет. Где я только беру каждый раз такие станции?! И вот тогда стало страшно. Я села в вагон… Он сел в следующий, наверное, заметил мою нервозность. Полагась на свою миниатюрность, я выбрала наиболее людную станцию ветки и попыталась слиться со столь редкой в поздний час толпой. На эскалаторе ехали туристы с чемоданами — не обойти, и я ломанулась по нерабочему. Это и стало главной ошибкой. Девушка, убегающая по пустому эскалатору — вот моя тупая голова, давайте же, скорее, избавьте меня от нее! Собрав все силы и полностью положившись на выносливость, я бросилась на улицу. Годы тренировок, надо отдать им должное, пытались помочь в меру своих способностей. Еще бы голова соображала, подумала я, кувыркаясь через капот истерически гудящей машины. Но водитель молодец — затормозить успел, кувыркнулась я контролируемо, то есть приземлилась на ноги и дальше поскакала. Однако, все тщетно: преследователь был выше, старше и да, гендерное наравенство сил, чтоб его, еще никто не отменял. Он бежал за мной слишком быстро, а я после тренировки на последнем издыхании! Я свернула на какую-то незнакомую улицу и побежала по ней, ломанулась в подъезд, но зараза меня заметил. И я впервые представила, что беру в руки пистолет вне тира. Я бросилась на чердак, отстрелив замок, оказалась на крыше. Перепрыгнуть было можно, чем я, собственно и занялась. Элементам акробатики тренер меня тоже учила когда-то. Но, видимо, тщетно… потому что секунду спустя я, визжа на всю улицу, чуть не полетела вниз. Благо удалось зацепиться за водосток. Сначала он меня не заметил — в темноте, на фоне темного дома, в темной одежде… видно подумал, что я упала, лишь это и спасло. Другая крыша была прямее, по ней было легче бежать. И тут за моей спиной раздался выстрел… Слишком близко, чтобы промахнуться.

— Иди-ка сюда, дорогая.

— Кто ты? — выкрикнула я и огляделась, намереваясь сигануть на чей-нибудь балкон. Однако быстро я поняла, что это плохая идея, так как пологие скаты не позволяли зацепиться.

— Я друг. Иди-иди, — и перепрыгнул сам за мной, намного более удачно. — Константин будет рад знакомству.

— Черт подери… — он отступил на шаг. — Алекс, эта сволочь, добрался первым до тебя…

— Алекс? Алекс Елисеев, о чем ты? С ума сошел?! — он снова удивленно на меня уставился, а потом спросил.

— Ну раз ты утверждаешь что Эльвира Граданская, то скажи мое имя!

Моя рука нащупала успокаивающе холодную сталь пистолета. Я закрыла глаза и сжала пальцы вокруг рукояти.

— Ты думаешь, что я в состоянии запомнить всех прихвостней брата? — фыркнула я. Он расхохотался.

— О! Меня бы ты запомнила, будь ты Элей Граданской и убегать бы точно не стала, — и он достал пистолет. — Извини, ты могла бы быть полезна, но не теперь. Чао.

Я выкинула руку с пистолетом первой и выстрелила, практически не целясь. Он просто упал. Текли секунды, я ждала, что он встанет, не опускала пистолет. Но он не встал, и тогда я приблизилась, подгоняемая надеждой, что ошиблась, что не убила. Даже почти согласная, чтобы он выстрелил и убил меня. Как с таким жить?! Я не знала ответа на свой вопрос.

Но стоило взглянуть на ровную и аккуратную дыру у самой кромки волос, как все сомнения отпали, я зажала рукой рвущийся изо рта крик и на одном лишь адреналине бросилась на соседнюю крышу, где легла и затаилась. Я плакала, я боялась. Но больше всего я ужасалась тому, что натворила. Внизу завопили полицейские сирены, и я поняла, что выстрелы услышали жильцы… У меня была крошечная фора, они не знали где искать. Представители правопорядка шастали внизу и вынюхивали… меня, словно стадо шакалов. И я не пропустила момент, когда их взгляды устремились, наконец, вверх… Мне оставалось только переползти на другую сторону крыши и молиться. Если бы меня сейчас взяли, я бы точно сдала, сейчас и себя, и Алекса, и Лену, которая в седьмом классе тушь из магазина умыкнула! Я опасливо взглянула вниз со своего нового ракурса и, о чудо, под ярким фонарем обнаружила черную мицубиши. Сердце забилось как ненормальное. Я тут же схватилась за телефон.

— Ты сейчас где?

— На уровне пяти этажей над тобой, — прошептала я в трубку.

— Оставайся там!

Мое сердце больно колотилось о ребра, я все ждала, что меня схватят и арестуют… Но единственным, кто явился на крышу спустя пару минут, был Алекс.

— Быстрее, — тихо сказал он.

Меня не нужно было подгонять. И невозможно было потерять. Я вцепилась в его руку так, что пальцы заболели. Так и спускались вниз. Меня устраивало, что мы молчали, что не нужно объяснять, что случилось, будто можно просто двигаться без остановки, и пройдет. Я как безвольная кукла спустилась до первого этажа и даже не заметила, что мы остановились напротив одной из дверей.

— В этой квартире свет не зажегся даже когда завыли сирены. Кажется, тут никого нет.

— Да, — невпопад ответила я.

— Спокойно, — сказал Алекс и позвонил в звонок. Мы спрятались. Он оказался прав никто не открыл. Тогда Алекс вытащил из кармана шпильку и открыл дверь. Я бы очень удивилась то, что у него в кармане запросто нашлась шпилька, если бы не пребывала в некоем анабиозе.

А потом все было просто: мы прошли через комнату, Алекс открыл окно, и мы вылезли прямо к его машине. Копы нас даже не заметили! Они крыши теперь осматривали. Вот так. Никогда бы не подумала, что убить и не попасться так просто. И вот я в вожделенной мицубиши, а Алекс, вопреки своему обычному стилю вождения, упободился ну просто образцовому водилю! Не привлекаем внимания. Никакого внимания. Мы просто мимо ехали.

— Как ты нашел меня? — спросила я тихо, просто чтобы самой себе доказать, что еще могу разговаривать.

— Я звонил Жене. Она сказала, что ты уже полчаса назад ушла. Телефон ты не брала, я так и не понял почему, — я взглянула на дисплей и обнаружила 24 пропущенных вызова. — Я решил подождать около твоего дома, поехал к нему. А потом увидел как ты чуть не угодила под колеса какой-то машины и как Антон выскочил из метро. Но вы побежали по дворам, а мне пришлось идти на разворот… Потерял вас, короче, и слегка запутался в застройке. Пришлось поколесить там, а затем копов увидел…

Он остановился в темном-темном дворе вдали от фонарей, где черную машину не могло быть видно. Дождь лил стеной. А я вдруг осознала, что все еще плачу и вытираю глаза еще более мокрым рукавом кофты.

— Как же ты меня напугала. Я боялся, что он тебя убьет, — повернулся ко мне Алекс. И, всматриваясь в серую мглу за окошком, я прошептала:

— Да. Но убила я…

— Ты убила его?! — воскликнул Алекс таким тоном, что я в голос всхлипнула. А он и не знал, мы ведь не разговаривали. — Это была самооборона, тише. Просто самооборона. Ты имела право себя защитить.

Я как-то автоматически прислушалась. Да уж, из него, вероятно выйдет классный адвокат! Алекс обнял меня. Недолго думая, я взобралась к нему на колени и как маленькая заплакала. Он включил печку, чтобы подсушить одежду и волосы.

— Он сразу понял, что я — не она. Не знаю как. Расскажи мне все о ней и всем ее окружении…

— Понимаешь, Карина… если поговорить с вами, то разница чувствуется.

— Не понимаю, — возразила я.

— Она далеко не самая умная девушка… — пробормотал Алекс.

— Но я тоже, — возразила я, вспоминая сколько раз прокололась за один лишь этот день.

— Ну… я бы так не сказал. Особенно в сравнении с ней. Ты перепрыгнула на соседнюю крышу, она бы просто не смогла такое сделать. И, естественно, не стала бы убегать от Антона. А еще у нее другой голос, — мягко и тихо говорил Алекс.

Я потянулась к магнитоле, просто чтобы заполнить возникшую пустоту и тишину. Просто за ощущением нормальности. Тихая музыка словно дымка заволокла салон, отгоняя страхи подальше.

— Коршун приезжал, — продолжил болтать Алекс. Да, кстати, почти забыла упомянуть, что временами этого товарища заткнуть без кляпа нереально! Но тогда было в тему. — Ты можешь быть спокойна за свою… нашу тайну. Никто твоим родителям ничего не расскажет.

Моя голова лежала у него на плече. И я все еще дрожала от холода. Алекс догадался стянуть с меня мокрую кофту и то же самое проделал с собственным пиджаком, оставшись в одной рубашке. Он пальцами стал перебирать мои волосы, чтобы быстрее высохли, а я скинула мокрую обувь и поставила ноги на переднее сиденье. На мгновение показалось, что все так хорошо, и безмятежно, и тепло, а потом его пальцы снова наткнулись на мой шрам. Мы оба застыли. Нужно было что-то сказать, и я призналась:

— Я ничего не помню.

— Это… наверное хорошо, — ответил он неуверенно.