Дневник загорающей

11

Приемная доктора Кандлера была открыта. Двое или трое припозднившихся пациентов ждали, когда врач сможет их принять. В них сразу же чувствовалось нетерпение, свойственное всем больным, которым долго приходится сидеть в приемной.

Мейсона и Дрейка радушно встретила рыжеволосая сестра, с которой адвокат познакомился предыдущим вечером.

– Пожалуйста, проходите сюда, господа, – пригласила она.

Ожидающие своей очереди больные раздраженно подняли головы, а потом в бессилии смирились со своей участью, когда увидели, как Перри Мейсон и Пол Дрейк прошли по коридору, ведущему в кабинет доктора Кандлера.

Медсестра проводила их в небольшую комнату, посреди которой находился операционный стол. У северной стены стояли два стула.

– Пожалуйста, подождите здесь несколько минут, – попросила она тихим голосом. – У доктора был тяжелый день и ему надо закончить с больным, который сейчас у него. Однако, он больше не станет никого принимать, пока не переговорит с вами.

Мейсон и Дрейк поблагодарили ее и сели: а сестра побежала в приемную успокаивать последних пациентов, заверяя их, что придется ждать всего несколько минут.

Мейсон и Дрейк провели в кабинете минут пять.

– Интересно, а курить здесь разрешается? – спросил Дрейк.

– Почему бы и нет? – ответил Мейсон.

Дрейк положил фотоаппарат на маленький столик, стоявший рядом с их стульями, и достал пачку сигарет.

Мужчины закурили.

– Ты принимаешь этого доктора Кандлера за чистую монету, Перри? спросил Дрейк.

– Я никого не принимаю за чистую монету и...

Внезапно дверь в малую операционную распахнулась.

– Я прошу извинения, – сказала сестра, – но доктор Кандлер вынужден срочно оперировать пациента. Вы можете еще подождать или...

– Сколько времени он будет оперировать? – спросил Мейсон.

– Минут двадцать. У нас тут прямо сумасшедший дом сегодня, и...

– Мы не станем ждать. Мы просто проезжали мимо и я хотел рассказать ему о развитии событий. Не могли бы вы сказать ему, что он всегда может связаться со мной через «Детективное Агентство Дрейка», если вдруг услышит что-нибудь новое?

– Он просил меня передать вам свои извинения и что он ничего нового пока не узнал, – ответила медсестра.

– Ну, тогда мы уходим. Спасибо.

Она улыбнулась им, как старым знакомым.

– К сожалению, не могу вас проводить. Надо помогать с больными.

Она побежала по коридору в кабинет доктора Кандлера. Сам доктор высунул голову и еще раз извинился.

– Все в порядке, – ответил Мейсон.

Адвокат и детектив вышли из здания.

– Ну и куколка, – вздохнул Дрейк.

– Да, улыбка обворожительная, – согласился Мейсон.

– Готов поспорить, что она здорово помогает с больными, – продолжал Дрейк. – Разваливающийся на части мужчина будет ждать приема два часа и чувствовать себя счастливым и довольным.

– Случайно не заболеваешь? – усмехнулся Мейсон.

– Стоит об этом подумать. У меня, вообще-то, проблемы с желудком. Наверное, как-нибудь загляну на прием к доктору Кандлеру.

Они поехали обратно по направлению к Лос-Анджелесу.

– Как насчет ужина? – спросил Дрейк.

– Вначале проявим пленку. Давай заглянем в контору и узнаем, нет ли чего-нибудь нового. Я хотел бы выяснить, что делал Сакетт, или Прим, или как его там, после того, как мы с ним расстались.

– Выясним. А Делла еще в офисе?

– Наверное, ушла домой, а если нет, то, конечно, рассчитывает на ужин.

Они поднялись вверх на лифте.

– Ты иди к себе в контору и посмотри, там ли Делла, – предложил Дрейк. – А я проверю отчеты своих парней и сообщу тебе, чем занимается Сакетт.

Мейсон направился дальше по коридору к своей комнате. Из-под двери его личного кабинета пробивалась полоска света. Он отпер дверь ключом и увидел Деллу, печатающую на машинке.

– Что ты здесь делаешь?

Она с улыбкой подняла на него глаза.

– Заканчиваю письма, которые не хотелось бы доверять стенографисткам. Тебе следовало их надиктовать, но, как обычно, было некогда. Я все подготовила. Они лежат у тебя на столе, сейчас заканчиваю последнее. Осталось только подписать.

Она быстро допечатала последний абзац, вынула листы из машинки, разложила по экземплярам и выбросила использованную копирку в мусорную корзину.

– Как я предполагаю, ты теперь, наверняка, не прочь поужинать, улыбнулся Мейсон.

– Я всегда испытываю чувство голода, но больше всего меня интересует информация. Что там случилось у вас с Сакеттом?

– Любопытный экземпляр, – ответил Мейсон. – Что-то задумал, но я не знаю, что именно.

– Какие-нибудь идеи у тебя есть?

– Когда я обвинил его в убийстве Балларда, он запаниковал и попытался придумать алиби, заявив, что провел ночь с той девочкой, что был на пляже.

– Она ничего? Кто она?

– Некая Хелен Рукер. В общем, приятная, но по уши влюблена в Сакетта и очень его боится.

– А он в самом деле провел с ней ночь?

– Не эту. Возможно, какую-то другую. Она спокойно восприняла его заявление, но вчера к ней в гости приезжала мама.

– Так что с его алиби?

– Ничего, – ответил адвокат. – Мы сделали кое-какие снимки и они ставят меня в тупик.

– Какие снимки?

– Нам удалось сфотографировать какой-то документ, который Сакетт пытался любыми путями от нас скрыть. Когда он увидел, что мы приближаемся к нему по пляжу, он подумал, что, возможно, мы из полиции и засунул бумажку в купальник своей подружке.

Делла Стрит в удивлении приподняла брови.

– Сложенный лист тонкой бумаги, – объяснил Мейсон. – В купальнике больше ни для чего бы места не нашлось – кроме самой Хелен, конечно. Она и этот купальник просто созданы друг для друга.

– Что теперь будем делать?

– Идем к одному клиенту Пола – у него фотоателье. Попросим проявить пленку и изучим содержимое документа.

– А что было на том листке?

– Просто набор цифр.

– Шифр?

– Не исключено. Но возможны и другие варианты.

– А потом идем ужинать?

– Да, – ответил Мейсон.

Делла Стрит накрыла пишущую машинку чехлом и достала из шкафа плащ.

Они пошли по коридору к конторе Пола Дрейка.

– Какие новости? – поинтересовался Мейсон.

– Похоже, Сакетт с подружкой здорово переругались, – сообщил детектив. – Они, конечно, знали, что за ними пристроился хвост, но все равно не могли сдержаться. Огрызались друг на друга. Он был зол, как черт, а она, видимо, высказала ему все, что о нем думает.

– О его алиби? – усмехнулся Мейсон.

– Вполне возможно. Мои парни видели их в джипе, но, естественно, не слышали о чем они говорят.

– И что произошло потом?

– Они направились на улицу Ньюпорт, но в самом конце шоссе, идущего вдоль пляжа «Лагуна», Сакетт затормозил у автозаправочной станции, чтобы позвонить.

– Номер узнать невозможно?

– Нет. Прямой телефон, не через оператора.

– А если связаться с телефонной компанией?

– Телефонные компании не оказывают подобных услуг детективным агентствам, да, к тому же, если это был звонок внутри города, то они в любом случае нам не помогут.

– А это был звонок внутри города?

– Мои ребята не уверены. Он пытался закрыть собой аппарат, но вроде бы бросил только одну монетку. После разговора Сакетт отправился в туалет, сжег лист бумаги и спустил его в унитаз.

– Что?! – воскликнул Мейсон.

– Да, Перри. От автозаправочной станции парочка поехала по главной автостраде. Они на джипе и Райс решил, что без труда их нагонит. Он пошел проверить, что там Сакетт делал в туалете – и оказался прав. Райс сразу же почувствовал запах женой бумаги, а когда заглянул в унитаз, увидел там плавающие крохотные обгорелые кусочки.

– На них что-нибудь можно было прочесть?

– Нет. Они по размеру не превышают головку булавки – просто маленькие кусочки пепла.

– Понятно. А что Сакетт с Хелен делали потом?

– Райс понял, что никаких доказательств на автозаправочной станции не соберешь, и они с Найлсом понеслись вслед за джипом. Догнали где-то в двух-трех милях от города. Потащились сзади.

– Сакетт знал, что он не один?

– Конечно.

– И куда он направился?

– Прямо на улицу Ньюпорт к дому Хелен Рукер. Сакетт поднялся вместе с ней и пробыл у нее где-то с полчаса. Затем снова сел в джип и поехал в Лос-Анджелес. Наверное, все еще в пути. Пока больше отчетов не поступало. Райс звонил, когда Сакетт был на квартире у подружки. Тут он как раз вышел и парни последовали за ним.

– Они и дальше собираются сидеть у него на хвосте?

– Да, Перри. Только, по-моему, толку от этого не будет.

– Пусть действуют ему на нервы, – ответил Мейсон. – Я просто сгораю от любопытства. Что же все-таки на снимках?

– Пошли в фотоателье. Я уже позвонил и договорился, мой приятель ждет нас. Сказал, что приготовит все материалы к нашему приходу.

– Не понимаю, зачем Саккету было уничтожать документ после того, как мы его сфотографировали? – заметил Мейсон.

– Возможно, боялся, что ты вручишь ему повестку о явке в Суд или на самом деле арестуешь.

– В одном можно не сомневаться: этот документ гораздо важнее, чем мы предполагали. С нетерпением жду возможности изучить его. Пошли.

Дрейк, Мейсон и Делла Стрит добрались наконец до фотоателье. Их ждал друг детектива. Мастер внимательно выслушал рассказ Дрейка.

– Ты знаком с этой моделью фотоаппаратов? – спросил Дрейк.

– Конечно. Какая пленка использовалась?

– "Плакс Х", как сказал Найлс. Он говорил, что ее надо проявлять в полной темноте и...

– Да, да, я знаю, – перебил фотограф. – Я возьму специальный бачок для проявки пленок. Отснято только четыре кадра?

– Да, – ответил Мейсон. – Причем все одинаковые – копии документа. Нам нужно их увеличить.

– Насколько увеличить?

– Максимально.

– Увеличивать можно только до определенных размеров. Что представлял из себя сам документ?

– Набор цифр.

– Отпечатаны на машинке, типографским способом или написаны от руки?

– От руки.

– Аккуратный почерк?

– Очень. Похоже, что писал архитектор.

– Прекрасно, – сказал фотограф. – Я могу сделать фотографии одиннадцать на четырнадцать дюймов. Четкость будет, как на оригинале, конечно, при условии, что фотоаппарат был правильно настроен.

– За это не беспокойтесь, – ответил Дрейк. – Здесь все должно быть в порядке.

– Ну, хорошо, – с облегчением вздохнул фотограф. – Тогда все должно получиться.

– Можно мне пойти с вами в темную комнату? – спросил Мейсон.

Мужчина улыбнулся и покачал головой.

– Вы все равно ничего не увидите, но можете испортить. Я работаю в полной темноте. Вы просто будете стоять на месте. А иногда получается так, что зритель, независимо от того, что я несколько раз предупреждал, вдруг начинает нервничать в темноте и у него возникает желание закурить. Не задумавшись, он щелкает зажигалкой. Потом вдруг соображает, что наделал, но уже поздно: пленка засвечена. Так что, оставайтесь здесь.

Фотограф исчез в темной комнате.

– Придется подождать несколько минут, – сказал Дрейк. Он начал осматривать стены студии: они были завешаны комичными снимками и фотографиями полураздетых красоток.

Через минуту к нему присоединился Мейсон.

– Очевидно, это фотоателье работает только для мужчин, – лукаво заметила Делла Стрит.

– Похоже, – согласился Мейсон.

– Подобные заведения все одинаковы, – заявил Дрейк. – Стены обычно увешаны фотографиями полуголых баб. Вот посмотри на эту, Перри. Ничего, правда?

Делла Стрит тоже взглянула на привлекшую внимание Дрейка фотографию и заметила:

– Мне бы не хотелось, чтобы из-за этих соблазнов вы забыли о том, что мне давно пора ужинать.

– Послушайте, а может, сбегаем перекусим, пока он проявляет и печатает фотографии? – предложил Дрейк.

– Сколько это займет у него времени?

– Где-то восемнадцать минут проявитель, потом пятнадцать минут закрепитель, затем пленку надо промыть. Я думаю, сорок пять минут у нас точно есть и...

Фотограф вышел из темной комнаты.

– Как дела? – спросил детектив.

– В процессе, – ответил фотограф.

– Сколько потребуется времени, чтобы все закончить?

– Еще шестнадцать минут в проявителе. Я использую мелкозернистый и внимательно слежу за температурой. Затем фиксаж и промывка пленки. Потом буду ее сушить.

– Как скоро мы можем посмотреть на пленку, чтобы выяснить, получился ли документ?

– После того, как она пролежит минут пять в фиксаже, ее можно вынуть, чтобы взглянуть.

– То есть осталось примерно двадцать пять минут? – спросил Мейсон.

– Я бы сказал, что теперь уже двадцать две минуты.

– Пойдем выпьем по коктейлю, – предложил Мейсон, – потом вернемся, посмотрим пленку и отправимся ужинать, а вы за это время напечатаете фотографии.

– Хорошо. На глянцевой бумаге?

– Так будут лучше видны детали?

– Да.

– Тогда на глянцевой, – сказал Мейсон.

– Я все сделаю к вашему приходу.

– Простите, что не приглашаем вас с собой, улыбнулся Мейсон.

– Так устроена жизнь, – ответил фотограф. – Работа есть работа, а чтобы выполнить ваш заказ, я должен оставаться в лаборатории. – Фотограф улыбнулся Делле Стрит. – Извините, что стены обклеены такими фотографиями. Женщины обычно сюда не заглядывают, а покупателям нравятся полуобнаженные красотки. А мои помощники любят снимать что-нибудь смешное.

– Не обращайте на меня внимания, – улыбнулась в ответ Делла. Главное, чтобы эти вот мужчины, – она показала на Мейсона и Дрейка, – не забыли о еде, глядя на ваши снимки. Я страшно проголодалась.

– Через двадцать пять минут все будет готово, – пообещал фотограф. Вы сможете взглянуть на пленку. Она, конечно, еще будет мокрая, но все равно мы поймем, что там отснято. Это прекрасный фотоаппарат, а если ваш человек умеет с ним правильно обращаться, то резкость должна быть хорошая.

– Он знает, как с ним обращаться, – заверил Дрейк мастера.

Он первым направился к лифту, нажал на кнопку вызова и заметил:

– В подобных заведениях лифты всегда так медленно двигаются, словно холодная менласса растекается. Мне уже приходилось здесь проявлять фотографии. За углом – неплохое кафе, мы там можем выпить по коктейлю и попробовать канапе. К тому же, все относительно дешево.

– Я – полностью за канапе, – объявила Делла Стрит.

Они отправились в кафе, Перри Мейсон и Делла Стрит заказали по бакарди, Дрейк остановился на мартини. Официант принес канапе.

– Я так голодна, что, наверное, проглочу их все. Тебе набежит хороший счет, Перри.

К их столику подошел продавец газет.

– Вечернюю газету не желаете? – спросил он.

Мейсон только взглянул на заголовки и сразу же достал доллар.

– Мы возьмем три.

Адвокат раздал газеты друзьям.

Заголовки гласили: «Украденные купюры найдены в трейлере у дочери заключенного».

Отчеты сопровождались фотографиями Арлен Дюваль, ее трейлера, а также приводился список цифр.

– А вот и номера купюр, которые они держали под таким секретом! воскликнул Дрейк.

– Больше нет необходимости делать из этого тайну: купюры нашли. Они ведь не опубликовали номера не найденных.

Делла Стрит так увлеклась чтением, что совсем забыла про канапе. Официант принес заказанные ими коктейли.

Мейсон неохотно отложил газету и взял в руки стакан.

– Давайте выпьем за смятение в рядах наших врагов.

– До сих пор смятение было только в наших рядах, – заметил Дрейк. Что ты думаешь об этих цифрах, Перри?

– Постоянно поглядываю на часы. Не могу дождаться, когда истекут двадцать пять минут. Готов поспорить, что у Сакетта был именно список украденных банкнот.

– Но откуда он его взял? Это невозможно, Перри. Он есть только у руководителя отделения ФБР нашего региона и...

– Ставлю пятьдесят долларов прямо сейчас, что это именно список номеров купюр, в общей сложности на пять тысяч долларов, из того пакета, что посылали в Санта-Ану. Мы сверим номера, напечатанные в вечерней газете, с номерами в списке. Я уверен, что мы найдем соответствия.

Дрейк замолчал.

– Так будем спорить? – спросил Мейсон.

– Пятьдесят долларов многовато, а десять поставлю. Я ведь не зарабатываю столько, сколько известные адвокаты.

– Согласен. Десять так десять.

Они допили коктейли и доели канапе.

– Еще? – повернулся Мейсон к Делле Стрит.

Она взглянула на часы.

– Времени нет. Давайте возвращаться в фотоателье, даже если нам и придется подождать несколько минут.

Они пошли назад.

Фотограф посмотрел на часы и заметил:

– Вы раньше на четыре минуты.

– Решили посидеть здесь. Очень важно выяснить, что это за цифры, Мейсон показал на вечернюю газету. – Мы считаем, что некоторые из сфотографированных могут совпасть с номерами, напечатанными в сегодняшней газете.

– А почему они так важны? – не понял фотограф. – Ведь если их напечатали в газете, вы можете списать их оттуда и...

– Нам нужен полный список, – объяснил Мейсон. – Как улика, он имеет огромное значение.

– Наверное, можно взглянуть, – сказал фотограф.

Мейсон, Дрейк и Делла Стрит отправились вслед за ним в темную комнату. Чувствовался запах уксусной кислоты. В одном углу горел красный свет.

– У меня все готово для печати, – объяснил фотограф. – Как только пленка высохнет, я сразу же примусь за дело. Теперь уже можно включить свет.

Он зажег лампу, направился к закрытому бумагой кювету для проявления пленок, опустил руку и вынул пленку.

– Черт побери! – выругался мастер.

– Что случилось? – спросил Мейсон.

– Пленка засвечена.

– Что?!

– Все кадры. Посмотрите сами. Все черно, как ваша шляпа.

Мейсон переглянулся с Дрейком. У обоих на лицах было написано полное отчаяние.

– Наверное, твой Найлс не так хорошо знает фотодело, как утверждает. Возможно, он не плотно закрыл фотоаппарат или... конечно, он очень торопился перезарядить пленку и...

– Минутку, – прервал его фотограф. – Причина не в том, что фотоаппарат был не плотно закрыт. В таком случае испортилось бы всего несколько кадров, но не вся пленка. И то же самое произошло бы, если... не могу понять. А тут она вся черная. Видимо, сама пленка плохая.

– Такие часто попадаются? – спросил Мейсон.

– Крайне редко. Иногда, когда посылаешь пленку на проявку в лабораторию при фабрике, получаешь назад письмо с извинениями, что в процессе обработки пленка была повреждена, и компания присылает в качестве компенсации новую пленку.

– Очень успокаивает, – с сарказмом заметил Мейсон. – Черт побери, из всех пленок... Пол, это означает, что самая важная улика во всем деле проскочила у нас сквозь пальцы.

Мейсон подозрительно посмотрел на фотографа.

– Извините за то, что я сейчас скажу, но _в_ы_ случайно не занервничали и не зажгли спичку?

Фотограф очень разозлился.

– Послушайте, мистер Мейсон, я занимаюсь этим делом уже двадцать два года. Я столько пленки проявил, что если их вытянуть в ряд, то они до луны достанут. В этой студии мы ошибок не делаем.

– Простите, – извинился Мейсон, – я сорвался. Я просто не могу понять, что произошло.

– Я сам не могу, – ответил фотограф.

– А с вашими реактивами все в порядке? Никто не мог ничего подмешать?

– Не думаю. Но, не сомневайтесь, я прямо сейчас попробую их еще на паре пленок. Я проверю каждый реактив в лаборатории. Я не хочу, чтобы на меня падало подозрение.

– Теперь уже не стоит вопрос, кто виноват, – ответил Мейсон. – Это нам не поможет. Мы попались. Теперь я готов вернуться в бар и выпить еще бакарди.

В унылом настроении они покинули фотоателье.

– Отправляйтесь ужинать, – обратился Мейсон к Дрейку и Делле Стрит. А я пойду встречусь с Арлен Дюваль. Пожалуй, хуже новостей, чем засвеченная пленка, сегодня быть уже не может.

– Не исключено, – заметил Дрейк, пытаясь придать голосу веселый тон, – узнаешь от нее что-нибудь полезное.

– Не исключено, – сухо заметил Мейсон.