Мейсон и Арлен Дюваль сидели друг против друга в комнате для свиданий. Их разделяла решетка.
– Я думаю, полиция здесь повсюду натыкала микрофонов, так что вам надо следить за языком, – предупредил адвокат. – Что вы им рассказали?
– Все.
– Перейдите к самому краю решетки, стула на четыре или пять.
Мейсон и Арлен Дюваль встали и, двигаясь по обе стороны решетки, пошли к другим местам.
К ним подскочила надзирательница.
– Эй, – закричала она. – Запрещается переходить с места на место.
– Она уже перешла, – ответил Мейсон.
– Это запрещено. Она должна вернуться на прежнее.
– Я – адвокат. У меня есть право совещаться с моим клиентом, причем конфиденциально. Я не хочу, чтобы нас подслушивали.
– Кто вас подслушивает?
– На том месте, где мы сидели раньше, спрятан потайной микрофон, заявил Мейсон.
– Почему вы так думаете?
– Я не думаю, я знаю. У меня с собой специальный аппарат для определения, установлены подслушивающие устройства или нет. Наше законодательство предоставляет мне право конфиденциально беседовать с клиентом. Если полиция прослушивает мои разговоры, то это уже не конфиденциальная беседа. Вы хотите взять на себя ответственность за отказ предоставить адвокату возможность поговорить со своим клиентом?
– Вы с ней уже говорите.
– Да, говорю, – согласился Мейсон.
– И, значит, можете пересесть на то место, где сидели вначале.
Мейсон покачал головой.
– Я здесь и она здесь. Вы возьмете на себя ответственность за применение силы, с тем, чтобы вернуть ее в желаемое для вас место, пока у меня не было возможности с ней посовещаться?
Надзирательница с минуту колебалась, затем пожала плечами и заявила:
– Ладно, совещайтесь. Но помните, что я ее предупредила. Я выполнила свой долг.
Она удалилась вне пределов слышимости.
– А теперь рассказывайте, – обратился Мейсон к Арлен Дюваль. – Причем все, ничего не пытаясь скрыть. Я хочу знать, против чего мне придется бороться.
– Боюсь, что надежды у меня мало, мистер Мейсон.
– Почему вы так решили?
– Просто цепь совпадений. Это какой-то кошмар.
– Не теряйте голову и не сдавайтесь, – сказал Мейсон. – Что случилось?
– Я отправилась туда, чтобы встретиться с Баллардом.
– Так поздно?
– Да.
– Почему?
– Потому что обнаружила, что одна из досок в полу трейлера отходит, а под ней спрятано море наличности.
– Вы сосчитали деньги?
– Да.
– Сколько там было?
– Двадцать шесть тысяч пятьсот двадцать пять долларов.
– Купюры разного достоинства?
– Да.
– Тысячедолларовые?
– Одна.
– Пятисотдолларовые?
– Несколько.
– Сотенные?
– Этих много.
– А еще?
– Десятки и двадцатки.
– Вы хотите сказать, что не знали о деньгах?
– Мистер Мейсон, клянусь, я даже не представляла, что там этот тайник.
– Что у вас было спрятано в трейлере? Когда мы нашли его в «Идеале», вы специально забыли сумочку, чтобы вернуться и проверить. Что вы искали?
– Мой дневник.
– И где он?
– Там, где никто никогда не додумается его искать.
– Где?
– Я не хочу вам этого говорить.
– Почему?
– Потому что он наверняка еще там.
– Они его все равно найдут.
– Нет.
– Где он?
Она вздохнула и начала объяснять:
– В трейлере есть стенной шкаф. В него заходят колеса, вернее, кожухи, которыми они накрыты.
– Продолжайте.
– Сверху все обшито деревом. Но я решила, что внизу должно быть не только дерево, а какой-то металл, потому что колеса разбрызгивают грязь, она будет оседать на дереве, и дерево в конце концов сгниет, если не предусмотрен какой-то защитный материал.
Мейсон кивнул.
– Я вынула винты и обнаружила, что колеса закрывает металлический кожух. Между кожухом и деревянной покрышкой как раз оставалось место для небольшой тетради в кожаном переплете, в которой я веду свой дневник. Я просунула ее между металлом и деревом.
– Что вы записывали в дневнике?
– Все.
– Например.
– Откуда я брала деньги и в каких суммах. Я вела учет каждого полученного доллара.
– И где же вы получали деньги?
– Мне их давал мистер Баллард.
– Черт побери! – выругался Мейсон.
Она кивнула.
– А почему он _в_а_м_ давал деньги?
– Он объяснил, что, наконец, выяснил, как была организована кража и кто провернул это дело. Он сказал, что хочет использовать меня, как ловушку, чтобы поймать настоящего вора.
– Он назвал, кого подозревает?
Арлен покачала головой.
– А как была совершена кража?
Она снова покачала головой, но внезапно отвела глаза.
– А вам когда-нибудь приходило на ум, что сам Джордан П.Баллард мог организовать кражу?
– Я так не считаю.
– Почему бы и нет?
– Он очень хорошо ко мне относился.
– Возможно, его мучила совесть.
– Нет, мистер Мейсон. Он был честен. Он хорошо заработал на сделках с недвижимостью и других своих предприятиях. У него был прекрасный ум финансиста и его все время мучил вопрос кражи. Он хотел выявить вора.
– Вора или воров?
– Он говорил – вора.
Мейсон задумался, а потом медленно произнес:
– В том деле должны были быть задействованы, по меньшей мере, два человека.
– Я повторяю вам то, что говорил Баллард.
– Хорошо. Расскажите мне, что случилось.
– Вскоре после разговора с вами в гольф-клубе я позвонила мистеру Балларду и сказала, что мне нужны деньги, чтобы заплатить вам гонорар. Он мне дал. Много дал. Он считал, что мне понадобится большая сумма на расходы. Затем он дал мне тысячедолларовую и пятисотдолларовую купюры и велел послать их вам по почте.
– А вы подумали, что небезопасно посылать по почте такие купюры?
– Подумала.
– А мистеру Балларду вы об этом что-нибудь сказали?
– Да.
– И что он ответил?
– Просто улыбнулся и объяснил, что ситуация близится к завершению, осталось совсем немного и мы обнаружим преступника. Он обещал, что мой отец выйдет на свободу и моя репутация будет восстановлена, но только в том случае, если я в точности стану следовать его указаниям.
– Что еще?
– Тому, кто вернет деньги, обещали вознаграждение, составляющее пятнадцать процентов от суммы, а за предоставление информации, которая поможет найти преступника или преступников, совершивших кражу, предусматривалось пять тысяч долларов. Мистер Баллард говорил, что ему хватит денег до конца жизни, они понадобятся нам с отцом, чтобы отец мог снова начать нормальную жизнь.
– Вы об этом что-нибудь говорили отцу?
– В письмах – нет. Там же цензура.
– А при свиданиях?
– Да.
– Итак, вы получили от Балларда полторы тысячи долларов, чтобы заплатить мне гонорар. Вы их мне послали?
– Да, конечно. Вы их не получили?
– Как сказать, – ответил Мейсон. – Каким образом вы их послали?
Ее глаза потемнели от мрачного предчувствия.
– Мистер Мейсон, вы должны были получить их! Я хотела отправить эти полторы тысячи заказным письмом или лично вручить вам, но мистер Баллард заявил, что есть причины, по которым следует послать их вам обычной почтой. Он кому-то ставил ловушку. По крайней мере, у меня создалось такое впечатление.
– Прекрасно, – сказал Мейсон. – Вы еще отправляли мне деньги?
– Е_щ_е_ деньги?
– Да.
Она покачала головой.
– Не врите мне, – предупредил адвокат. – Если сейчас вы мне солжете, то вам придется остаток жизни провести в тюрьме. Вы больше не посылали мне денег, еще полторы тысячи?
– Еще полторы тысячи? – удивленно переспросила она.
Мейсон кивнул.
– Конечно, нет. Откуда бы я взяла их?
– Например, из тайника у вас в трейлере.
– Я не присвоила оттуда ни доллара, мистер Мейсон. Я пересчитала их и положила обратно, а затем попыталась связаться с мистером Баллардом. Я должна была ему об этом сказать.
– А вы знали, что за вами следят?
– Конечно.
– А как вам удалось выбраться?
– Во всех трейлерах фирмы «Хелиар» имеется багажное отделение. Крышка спрятана под двухспальной кроватью, но есть и дверца снаружи, чтобы можно было загружать вещи с улицы, она расположена на левой стороне трейлера. Входная же дверь – на правой.
– Продолжайте.
– Я знала, что нахожусь под наблюдением. Под кроватью ничего не стояло, я спокойно могла открыть крышку: они ведь вчера все выгребли из моего трейлера, вещей никаких не осталось.
– Так что вы выбрались через люк?
– Да. Я отодвинула кровать, открыла крышку багажного отсека, проскользнула через него, выбралась с левой стороны, немного проползла на животе, потом встала на ноги и удалилась в темноту, подальше от трейлера и от хвостов.
– А потом?
– Я пересекла площадку для игры в гольф, дошла до автозаправочной станции, вызвала такси и отправилась к мистеру Балларду. Вы тогда были у него.
Глаза Мейсона сузились.
– Откуда вы знаете?
– Я слышала ваши голоса.
– Вы слышали мой голос?
– Говорили двое мужчин.
– Вы слышали _м_о_й_ голос?
– Они сказали, что никаких сомнений в том, что вы были там, нет, так что я предположила...
– Вы сказали полиции, что слышали мой голос?
– Но это должен был...
– Вы сказали полиции, что слышали мой голос?
– Да.
– Продолжайте, – вздохнул Мейсон. – Что вы сделали?
– Я знала, что мистеру Балларду не понравится, если я появлюсь, пока у него в гостях кто-то есть, так что я обогнула дом и стала ждать во дворе, пока вы уйдете. Я влезла на ящик, чтобы видеть, что делается в кухне. И, как только я на него встала, я услышала звук отъезжающей машины и решила, что вы уехали. Я постучала по стеклу, чтобы привлечь внимание мистера Балларда, но вдруг заметила, что он лежит на полу.
– А теперь я хочу, чтобы вы были очень внимательны. Сколько времени прошло после того, как вы услышали звук отъезжающей машины до того, как вы заглянули в кухонное окно?
– Как только я услышала звук машины, я сразу же влезла на ящик.
– Продолжайте. Что случилось?
– Мистер Баллард лежал на полу и не шевелился. Из-под него вытекала красная жидкость, а потом я увидела этот огромный нож для разделки мяса, воткнутый в его тело.
– Сколько времени прошло после моего ухода и моментом, когда вы заглянули в кухонное окно?
– Не думаю, что больше... возможно... меня об этом все время спрашивала полиция.
– И что вы им сказали?
– Где-то минута или полторы.
– Вы думаете, что могло быть больше?
– Наоборот, наверное, меньше.
– Тогда почему вы сказали им, что прошла минута или полторы, если вы думаете, что интервал меньше?
– Потому что вы мой адвокат, вы работаете на меня и... я не могла вас предать.
– А на самом деле сколько?
– Не более тридцати секунд. Если он провожал вас до входной двери, то успел бы дойти только до кухни.
– Он провожал меня до входной двери, – сообщил Мейсон. – Вернее, до коридора, ведущего к ней. Я сам открыл ее и захлопнул за собой.
– Ну тогда у него едва-едва было времени вернуться на кухню, потому что... если, конечно, вы не оставались какое-то время стоять у дома, не бродили вокруг или что-то еще. Я не слышала больше вашего голоса, когда оказалась на заднем дворе, но вскоре завелся мотор вашей машины.
– Хорошо, потом разберемся с этим. Вы признались полиции, что Баллард снабжал вас деньгами?
– Пока нет.
– Собираетесь?
– Придется, мистер Мейсон. Я в ужасном положении. Окружной прокурор думает, что я убила Балларда и предлагает мне сделку.
– Какую еще сделку?
– Он сказал, что если я заявлю, что вы велели мне встретиться с вами в доме Балларда, дали мне сигнал, опустив и подняв жалюзи, то он разрешит мне признать себя виновной только в совершении непредумышленного убийства, и постарается сделать так, чтобы мне дали небольшой срок. Он знает, что вы подавали мне сигнал, опуская и поднимая жалюзи, а если я скажу правду, он мне поможет.
– И что вы ответили?
– Что мне надо подумать.
– А он?
– Он сказал, что мне все равно придется решать, причем очень быстро.
– Он хотел, чтобы вы приняли решение, пока еще не успели поговорить со мной? – мрачным тоном спросил Мейсон.
– Да, он объяснил, что я должна сделать это именно пока не видела вас, а то вам удастся меня отговорить.
– А вы знаете, почему он добивается этого от вас? Потому что, как только вы сделаете это заявление, он обвинит меня в лжесвидетельстве. Я буду лишен права адвокатской практики. Меня посадят в тюрьму.
– Понятно, – задумчиво произнесла она, рассматривая Мейсона своими серо-голубыми глазами.
– Он может, конечно, разрешить вам признать себя виновной в совершении непредумышленного убийства, но потом, когда вы сядете в тюрьму, он и пальцем о палец не ударит, чтобы помочь вам. Вам это раньше не приходило в голову?
– Я поняла только одно: он очень-очень хочет добиться от меня заявления о том, что вы подавали мне сигнал. Готов был предложить мне взамен что угодно.
– И вы поверили ему?
– Нет, пожалуй, нет. Я...
Внезапно ее глаза наполнились слезами и она разрыдалась.
– Что вы?
– Я подумала, что есть разница между простым убийством и тяжким убийством первой степени, – сказала она. – Мне просто страшно представить, как я сижу, привязанная к холодному металлическому стулу и слышу, как гранулы цианида падают в кислоту, а потом я... начинаю задыхаться.
– Прекратите об этом думать, – почти закричал на нее Мейсон. – Они пытаются давить вам на психику, расшатать нервы, сломить сопротивление.
Она кивнула, вытерла слезы, но уголки губ все равно продолжали дрожать.
– Куда вы отправились после того, как узнали, что Баллард мертв?
– Попыталась связаться с доктором Кандлером.
– Вам это удалось?
– Нет. Я звонила ему по междугородному. Естественно, воспользовалась вымышленным именем.
– Не дозвонились?
– Его не было в городе. Его ждали только после полуночи.
– С кем вы разговаривали?
– С этой его медсестрой.
– Розой Травис?
– Да.
– Она вам не нравится?
– Ненавижу. И это взаимно.
– Она вас узнала?
– Нет. Я изменила голос, представилась пациенткой доктора Кандлера, и объяснила, что доктор велел мне позвонить, если у меня произойдут определенные изменения... в общем, что мне нужно переговорить с самим доктором.
– Куда вы звонили – в кабинет или домой?
– Он живет в обычной квартире. У него договоренность с этой медсестрой: она отвечает на ночные звонки и отбирает действительно важные, а простые вопросы решает сама. Ему домой не позвонить.
– И даже вам он не дал номер домашнего телефона? Этот номер, конечно, не значится ни в одном телефонном справочнике.
– Нет. Хотел, но не мог.
– Почему?
– Он объяснил, что его номер знает только его старшая медсестра. Такое положение необходимо ему, чтобы нормально работать.
– Так что вам не удалось связаться с доктором Кандлером?
– Нет.
– Где вас подобрала полиция?
– В квартире подруги. Я отправилась туда подождать, пока смогу увидеться с доктором Кандлером.
– Вы доверяете доктору Кандлеру?
– Полностью. Я готова доверить ему свою жизнь.
– Но в том, что Баллард снабжает вас деньгами, вы ему не признались?
– Он знал, что кто-то дает мне деньги, я просто не говорила ему, кто именно.
– Почему? Вы же утверждаете, что полностью доверяете ему.
– Я дала слово, мистер Мейсон. Я поклялась мистеру Балларду, что никому не открою, откуда получаю деньги. Я знала, что доктора Кандлера это раздражает. Именно раздражает, здесь не было подозрительности, но я считала, что, если со мной что-то случится, он должен знать, откуда шли деньги. Потом была проблема с отцом. Если бы меня кто-то убил или я внезапно умерла, то все бы решили, что это отец давал мне деньги на покупку трейлера и на все остальное. Поэтому я вела дневник и записывала в него все происходящее. Я сказала доктору Кандлеру, что если я погибну, он должен найти мой дневник, и объяснила ему, где искать.
Глаза Мейсона сузились, когда он обдумывал слова Арлен Дюваль.
– Вы открыли ему, где спрятали дневник?
– Конечно. Я обязана была кому-то сказать. В случае моей смерти я не хотела, чтобы дневник навечно остался и сгнил в трейлере.
– Итак, – Мейсон попытался подвести итог, – вас ждет предварительное слушание. Они дадут вам понять, что у них имеются все доказательства, для осуждения вас за совершение тяжкого убийства первой степени. Если вы решите предать меня и поклясться в том, что на самом деле не имело места, может, вам удастся отвертеться и простым убийством.
– А в другом случае?
– Я не могу отвечать с полной уверенностью. Если ваш рассказ правдив, я попытаюсь вас вытащить. Если вы мне наврали, я оставляю за собой право выбросить вас за борт. Я предупредил вас об этом, когда только брался за ваше дело и повторяю сейчас – относительно аспекта с кражей денег. Что касается обвинения в убийстве, здесь я не ставлю никаких условий. Начав представлять вас, я останусь с вами до конца.
– Каковы мои шансы, мистер Мейсон? – спросила она.
– В настоящий момент они не очень хороши.
– Двадцать пять из ста?
– Сейчас меньше.
– Десять из ста?
– Я думаю – пять, – ответил адвокат.
– Создается впечатление, что вы подталкиваете меня к тому, чего добивается окружной прокурор.
– Я хочу выяснить, что вы из себя представляете – подводите в трудную минуту или остаетесь верны выбранному курсу.
Внезапно она расплакалась.
– Если я делаю выбор, – сквозь слезы сказала Арлен, – то делаю его навсегда. Я честный игрок.
– Не поддавайтесь ни чьему влиянию, – посоветовал Мейсон. – Делайте то, что считаете лучшим в собственных интересах.
Мейсон встал, кивнул надзирательнице, показывая, что разговор окончен, и ушел.
Выйдя из тюрьмы, адвокат сел в машину и поехал домой.
Открывая дверь квартиры, он услышал, что звонит телефон. Этот номер не значился ни в одном телефонном справочнике и был известен только двоим – Полу Дрейку и Делле Стрит. Мейсон бросился к аппарату.
– Алло! – крикнул он в трубку.
На другом конце прозвучал возбужденный голос Дрейка:
– Ну, мой друг, пока не стоит уходить с корабля.
– Выкладывай!
– День оказался не таким уж неудачным.
– Все, что бы я сегодня ни делал, пошло к чертям собачьим. Скорее бы наступило завтра.
– С клиенткой говорил?
– Да.
– Как она?
– Отвратительно. Рассказала полиции все, что не должна была говорить. Ее собираются осудить за тяжкое убийство первой степени.
– Что может их остановить?
– Окружной прокурор предложил ей сделку. Он согласится на простое убийство, если она поклянется, что я опускал и поднимал жалюзи в доме Балларда, сигнализируя ей.
– Тогда в каком положении оказываешься ты?
– Сажусь в тюрьму за лжесвидетельство. Но я полечу вниз, только лягаясь ногами и размахивая руками. Просто так я не сдамся.
– Что ты собираешься делать?
– Заставлю ее признаться, что они обещали скостить ей срок, если она даст им нужные показания. Я представлю все таким образом, что Гамильтону Бергеру настолько хочется прижать меня к ногтю, что он готов забыть об убийстве первой степени, лишь бы осудить меня и лишить права адвокатской практики.
– Ты сможешь это доказать?
– Вызову Бергера в качестве свидетеля. Покажу ему, где раки зимуют. Ему придется либо признаться, либо начать врать.
– При условии, конечно, что она говорит правду, – заметил Дрейк.
– Подумай сам. У них идеальный случай тяжкого убийства первой степени – и тут они его представляют простым убийством. Вот подтверждение, которое мне требуется.
– А у меня есть хорошая новость, – заявил Дрейк. – Ты выиграл десять долларов.
– Какие еще десять долларов?
– Помнишь, мы сегодня поспорили: цифры в списке Сакетта – это номера украденных купюр или нет?
– О чем ты говоришь, Пол? – голос Мейсона стал резким от возбуждения.
– О списке.
– Откуда ты знаешь?
– Когда позвонил Харви Найлс, я рассказал ему, что случилось с пленкой. Я спросил его, как могло такое произойти. Он клянется, что мой приятель все испортил – или случайно, или преднамеренно. Найлс говорит, что, судя по всему, преднамеренно. Он думает, что, возможно, кто-то узнал, что мы собираемся именно в это фотоателье и подкупил мастера.
– А ты сам как считаешь? – спросил Мейсон.
– Не знаю, Перри, но дело в том, что Харви Найлс вспомнил о том последнем кадре на первой пленке. Он ведь тогда один раз все-таки щелкнул документ, а потом как раз закончилась пленка, он ее поменял и отдал тебе фотоаппарат с новой, на которой было отснято всего четыре кадра. Он пошел в свою лабораторию, проявил первую пленку и выяснил, что последний кадр получился очень четким. Все тридцать шесть прекрасно вышли. Там есть снимки Томаса Сакетта, или Ховарда Прима, или как там его и Хелен Рукер на пляже. Найлс сфотографировал их объятия. Ты помнишь, Сакетт решил, что мы из полиции, когда заметил нас на пляже, и обнял подружку. Ты тогда сразу же понял, что он что-то пытается засунуть ей в купальник. Найлс сумел заснять на пленку этот момент. Снимок очень резкий. При увеличении сразу же видно что-то белое в руке у Саккета и как он пытается его протолкнуть за купальник Хелен Рукер.
– Ясно видно, что он что-то засовывает за купальник?
– Да.
– И ты проверил номера купюр?
– Конечно. Документ получился прекрасно – четкий, как оригинал. Все номера, напечатанные в газетах, есть в этом списке.
– Да, похоже, он настоящий, – заметил Мейсон.
– Никаких сомнений.
– А откуда он у Сакетта?
– Вопрос века. Представляю, что будет в полиции, если узнают, что у Сакетта имелся этот список.
Мейсон с минутку помолчал, размышляя, а затем начал давать Дрейку указания:
– Сделай следующее, Пол. Свяжись с Харви Найлсом, попроси отпечатать где-то полдюжины этих списков размером одиннадцать на четырнадцать дюймов. Затем положи пленку в конверт и запри в надежный сейф. Эти снимки надо хранить в таком месте, где их никто не найдет, и ни один человек не должен знать, где они.
– Как ты планируешь их использовать? – поинтересовался Дрейк.
– Сам пока не знаю, – ответил Мейсон. – Но это мой единственный козырь.
– Лучше, если это окажется туз, чтобы покрыть все карты, – заметил Дрейк.