До встречи с тобой

Глава 3

ТЕЙЛОР РАЗБУДИЛ ЗАПАХ яичницы с беконом. Когда он открыл глаза, снаружи все еще было темно, и его тело замерзло. Он нагнулся вперед в кресле и провел руками по лицу. Кровать была не застелена, а одеяло скомканным. Джуд.

Встав, он подошел к двери и посмотрел в сторону кухни. Она стояла к нему спиной и жарила яичницу на сковороде.

— Доброе утро, соня.

Она не смотрела на него, и он не знал, как она узнала, что он здесь, он слегка улыбнулся и присоединился к ней.

— Так ли это?

— Доброе или утро?

— Оба. И то и другое.

— И то и другое, — ответила она, поворачиваясь, чтобы поприветствовать его с гораздо более бодрой улыбкой, чем у него, прежде чем вернуться к приготовлению яичницы.

Взглянув на часы, он зевнул.

— Сейчас половина третьего ночи.

— Мне нравится это время суток. Мне нравится бодрствовать, когда весь остальной мир спит. Так спокойно. Не нужно ни с кем разговаривать.

Пока он смотрел на ее спину, на тело, покрытое мятым зеленым хлопком, ему хотелось спросить ее о разговорах, таблетках, суматохе, от которых она пряталась. Но он этого не сделал, потому что ему это нравилось. Это было бы эгоистично, ему нравились ее секреты и капризы. Ему нравилось, что она готовила в его доме.

Поставив перед ним тарелку с едой и вилку, она спросила:

— Кофе?

— Нет, спасибо. — Он взял вилку и поднял глаза.

— Спасибо за еду.

Она наклонилась вперед, подперла подбородок руками и уставилась на него.

— Не за что. А теперь перестань быть таким серьезным, Хейзел. Ты заставляешь меня чувствовать себя неловко.

Он откусил несколько кусочков, а затем спросил:

— Ты не ешь?

— Я не голодна. Хочу спать. Я возвращаюсь в постель. — Она прошмыгнула мимо кухни, прямо мимо него.

— Почему ты не ешь?

Она крикнула из спальни:

— Я приготовила это для тебя.

Он откусил еще кусочек и проглотил. Затем спросил:

— Так значит ли это, что мы теперь друзья?

— Друзья. Официально.

Это заставило его улыбнуться. Он закончил есть и вернулся в спальню.

Когда он вошел, он снял брюки и рубашку на пуговицах, в которой заснул, оставшись в майке и боксерских трусах.

— Ты будешь спать рядом со мной, Хейзел?

Он почти возразил, что не хочет, чтобы его так называли, но все в ней, казалось, подходило, в том числе и то, что у него вдруг появилось имя, которое ему даже не понравилось. Поэтому он решил оставить все как есть до утра и скользнул под одеяло. Он почувствовал, как ее платье расправилось у нее за спиной, толкнул его вперед и придвинулся ближе. Он не стал ждать, чтобы посмотреть, хочет ли она, чтобы он прикасался к ней. Он просто сделал это. Эгоистично он обнял ее, нашел ее руку и положил ее так, чтобы обнимать за грудь, находя свое собственное утешение.

Ее теплое дыхание слегка коснулось его пальцев, и он почувствовал, как напряглось ее тело. Но он не пошевелился. Ему это слишком нравилось, чтобы делать что-то настолько самоотверженное.

Она прошептала:

— Кто эта девушка на фотографии?

Подняв голову ровно настолько, чтобы увидеть обращенную к ним рамку, он внутренне вздохнул, не желая касаться этой темы сегодня вечером.

— Спасибо, что приготовила завтрак. Мне было очень приятно.

— Пожалуйста, — ответила она, — и ты тоже можешь хранить свои секреты.

Легкая улыбка скользнула по его губам, зная, что она понимает его и тоже уважает необходимость хранить секреты.

Они заснули в успокаивающей тишине.

Прошло несколько часов, а Тейлор не знал, который час. Он убрал подушку с головы и посмотрел вверх. Джуд сидела в кресле, юбка развевалась вокруг ее бедер. Ее нога была согнута и из-за этого было видно немного тела. С горящей сигаретой в одной руке, положив голову на другую, она спросила:

— Что мы собираемся с этим делать, Хейзел?

— С чем этим, Джуд? — Он сел, прислонившись спиной к спинке кровати, и потер глаза. Когда утреннее солнце осветило комнату, он заметил ее ярко-розовые трусики.

— Я не разрешаю курить в своей квартире.

Она вздохнула и затушила сигарету в кофейной кружке.

— Это и есть то «делай», о котором я говорю. Ты — фисташка, а я — роки роуд. Они просто не смешиваются.

— Я мог бы поспорить с этим, но у меня такое чувство, что все, что я скажу, не будет иметь значения.

— Вот тут ты был бы неправ.

— Она взяла свои ботинки в руки. Глядя вниз, надевая один за другим, она спросила:

— Как давно мы знаем друг друга?

— Мы совсем не знаем друг друга.

— Ах, — ответила она, вспоминая. — Да, это так. Ты — Барретт.

Согнув колени, он начал раздражаться от этого разговора. Он был недостаточно бодр для интеллектуальных игр.

— И еще раз, кто ты такая?

— Безнадежная. Совсем безнадежная.

— А я-то думал, что я тут самый невозможный.

Это заставило ее рассмеяться.

— Умно. — Встав, она взяла перчатки со стола, пальто со стула и надела его. Застегивая пуговицы, она сказала: — Я обратила внимание в ту же минуту, как увидела это.

— Что именно увидела? Мой цвет глаз?

— Нет. Цвет твоей души.

Он начал задаваться вопросом, будет ли у этого разговора конец или она всегда говорит по кругу.

— Я знал, что мы окажемся в невозможной ситуации, любовная связь, которая будет значить больше, чем должна, больше, чем любой из нас мог вынести, когда все закончится. Пока она говорила, он встал с кровати и схватил свои брюки от костюма.

— Любовная интрижка? Мы не занимались любовью и не заводили роман сегодня вечером, так что ты либо слишком самоуверенна, либо экстрасенс.

— Ни то, ни другое. Я просто знаю, что чувствую, и я могла видеть, что тебе нужно. — Она прошла мимо него, когда он застегивал ремень.

Следуя за ней в гостиную, он заговорил ей в спину.

— И что во мне такое, что было так очевидно для тебя?

— Не только для меня. Для всех, кто действительно смотрел.

— Боже, ты можешь просто ответить на один гребаный вопрос, Джуд? Ты уезжаешь. Скажи мне.

Открывая дверь, она остановилась и посмотрела на него.

— Для протокола, все, что ты мне сказал, имело значение. Вот почему я ухожу. — Она вышла.

Джуд была на полпути по коридору, почти у лифта, когда он сказал:

— Это кажется причиной остаться.

— Не позволяй им изменить тебя, — сказала она, нажимая кнопку лифта. — Они пытаются это сделать. В конце концов они победят, но продержись так долго, как сможешь. Хорошо, Хейзел? Держись.

Наблюдая за ней, он размышлял, следует ли ему побежать. Он раздумывал, стоит ли ему остаться. Он думал. Думал. И думал. Он размышлял, пока она не вошла в лифт, потом спор закончился.

Он побежал.

Нажав кнопку как раз перед тем, как дверь закрылась, он стоял там, молясь, чтобы она снова открылась. Когда это произошло, самая дерзкая ухмылка, которую он когда-либо видел, была на месте. Она стояла у проема, и сама улыбалась.

— Черт возьми, Хейзел, я действительно думала, что ты позволишь мне зайти туда на минутку.

Он обхватил ее за талию и, смеясь, притянул к себе.

— Нет, я не отпущу тебя. — Его губы тяжело впились в ее губы, когда он прижал ее к дверному косяку лифта. Пока он не начал жужжать. Решительно взяв ее за руку, он повел ее обратно в квартиру, а затем снова поцеловал и не переставал целовать, пока они не оказались в его спальне.

Они остановились достаточно надолго, чтобы перевести дыхание. Тейлор посмотрел на ее красные губы, затем снял пальто. Она сбросила ботинки и встала перед ним, уже скучая по его губам, по его дыханию, и ей нравилось, что он смотрит на нее, жаждет ее. Когда ее пальто было сброшено, он наклонился и поцеловал ее в обнаженную шею сбоку.

Его руки держали ее за плечи и покрывали большую часть ее кожи.

Поцелуи.

И снова поцелуи.

Она закрыла глаза, мягко откинула голову назад и застонала. Когда его губы снова поднялись вверх, его нос плавно пробежал у нее за ухом, и рука на ее подбородке прижала ее к нему. Другой рукой она перекинула лямку через плечо. Его губы заменили ее, когда ее другая лямка была опущена. Он с легкостью нашел молнию и скользнул ее вниз по ее ребрам. Они позволили платью упасть, образовав лужицу у ее ног.

Он откинулся назад и посмотрел на ее обнаженную грудь, на ее тело, впитывая ее взглядом. Тейлор чувствовал себя так комфортно, что она считала его аномалией по сравнению с мужчиной, которым он казался на вечеринке. На вечеринке он не был фисташковым. Прямо сейчас он тоже не был роки роуд. Он был где-то посередине, может, что-то гладкое и определенно что-то восхитительное. Кто-то, кто получил то, что хотел, но кто обычно просил об этом. Ей понравилось, что на этот раз он не спросил. Ей нравилось, что он брал…

Кончик его пальца погрузился в переднюю часть ее трусиков, пока он наблюдал за ее глазами, наблюдал за ее реакцией. Губы, слегка припухшие от поцелуев, приоткрылись, и ее дыхание стало глубже. Он целовал ее до тех пор, пока его легкие не наполнились свободой, которую она вдыхала.

Двигаясь вокруг нее, он прижался грудью к ее спине и раскрыл руку, скользя ею вниз между ее ног. Ослабев от его прикосновения, она протянула руку и обхватила его за шею сзади, пытаясь сдержать свое тяжелое дыхание, чтобы не оторвать его губы от своих.

Губы Тейлора были у ее уха, и он выдохнул:

— Ты такая мокрая, — подчеркивая букву «Т».

Она вздрогнула от его слов. Она задрожала от потери контроля, который так долго искала и наконец нашла. Ее рот приоткрылся, а голова откинулась еще дальше назад, давая ему доступ ко всему, к чему он хотел. Это не имело значения, пока его руки были где-то на ее теле.

Нежные круговые поглаживания скользили и каждый вдох и выдох становился резче. Она развернулась в объятиях и расстегнула его ремень. Наблюдая, как он скребет зубами по нижним губам, она забеспокоилась, и поспешила расстегнуть молнию. Его брюки упали на пол, и он снял их. Обхватив ладонями ее лицо, он поцеловал ее, прижимая к кровати, пока она не забралась на нее. Как только она устроилась, он снял боксеры и сел на середину, где она лежала, ожидая его. Навалившись на нее всем телом, он поцеловал ее.

Тейлор сжал ее груди, затем наклонился, чтобы поцеловать каждую из них. Он хотел спуститься ниже. Свет, отражающийся от рамки на тумбочке, бил ему в глаза, поэтому он поднял ее, положил лицом вниз, а затем вернулся к ее телу. Она была мягкой под его прикосновением. Она была стройная, но у нее была более полная грудь и широкие бедра.

— Джуд?

— Да?

Его лицо оказалось между ее грудей, и он дважды поцеловал ее, прежде чем спросить:

— Чего ты хочешь?

— Я хочу тебя.

— Как ты хочешь меня?

Она ответила:

— Везде, — запустив пальцы в его светло-каштановые волосы.

— Что тебе нравится?

— Архитекторы. Мороженое в середине зимы. Готовить для тебя. И твои поцелуи на мне. Везде. И везде.

Поцелуй согрел ее грудь. Маневрируя ниже, он опустил ее трусики, спускаясь вниз.

Вытянув руку над головой, чтобы ухватиться за что-нибудь, она попыталась найти что-нибудь твердое, но не смогла. Его руки раскрыли ее шире, и губы оказались на ней. Руки Джуд опустились по бокам, и она вцепилась в одеяло.

— Тейлор, — пробормотала она, не в силах больше держать в себе его имя. Одной рукой она схватила его за волосы и крепче вцепилась в них пальцами. Напряженная боль в его голове была резкой и ободряющей, заставляя его погружаться глубже и сильнее давить на внутреннюю поверхность ее бедер. Каждый ее соблазнительный всхлип был поэзией для его паха, и он надавил.

Ему нравилось смотреть на нее. Она была открытой и такой соблазнительной. Когда он попробовал ее на вкус, она доставила ему удовольствие. Потянувшись к своему ящику рядом с кроватью, он достал презерватив и надел его, пока она лежала, приходя в себя от внезапной дрожи, пробежавшей по ее телу.

Тейлор устроился между ее ног, балансируя над ней на своих предплечьях. Когда они посмотрели друг другу в глаза, она коснулась его щеки и приподнялась, чтобы поцеловать его в веки. Ее губы были теплыми и мягкими, прикрывая его глаза, когда он вошел в нее. Он вздохнул. Облегчение и удовлетворение слились воедино, когда они стали одним целым.

Когда он опустил лоб на кровать, он поцеловал ее в плечо и отстранился. Медленно. Медленно. Медленно он вернулся в ее гостеприимное тепло. Обхватив его руками, она потерла его шею сзади и вниз по позвоночнику. Мышцы колебались между напряжением и расслаблением, когда его выгнутая спина задвигалась под ее прикосновением. Запыхавшийся голос Тейлора позвал ее:

— Джуууд. — Он повторял ее имя снова и снова, пока оно не затерялось в стонах и движениях их тел, сливающихся и освобождающихся.

Тейлор упал на бок, легкий пот покрыл его лицо, и когда он поцеловал край ее плеча, он почувствовал вкус ее сладкой и соленой кожи.

— Ты прекрасна, — сказал он при свете дня. Третье января.

Не открывая глаз, она удовлетворенно улыбнулась своими рубиновыми, желанными для поцелуев губами.

— Ты сексуально пьян. Скажи мне, когда протрезвеешь.

Он мог бы сказать ей снова, что она красива, прямо тогда. Он не был сексуально пьян. Он лучше осознавал, кто он такой и что чувствует, был трезвее, чем когда-либо за последние годы. Но он знал, что она ему не поверит, поэтому еще раз поцеловал ее в плечо и перевернулся на спину.

Джуд придвинулась к нему и положила голову на его руку. Ей следовало бы уйти, но она чувствовала себя опьяненной сексом, которым они только что занимались, и не хотела, чтобы то, что пульсировало глубоко внутри нее, закончилось. Это чувство было слишком сильным, совершенно опьяняющим и совершенно душераздирающим.

Даже после того, как она зажмурила глаза, воспоминание все равно пришло…

— Нет, папочка. Пожалуйста. Я буду вести себя хорошо.

— Мы должны подчиниться их желаниям или рискнуть нарушить закон.

Она закрыла глаза, прежде чем слезы успели пролиться, и попыталась сдержаться.

Вместо этого она перебрала тридцать три сорта мороженого в своем любимом магазине, пока не поняла, в чем дело. Хейзел не был фисташкой. Нет, это просто совсем не соответствовало тому, каким она его знала. Улыбнувшись про себя, когда его рука обняла ее, она точно знала, какой аромат закажет в следующий раз, когда они окажутся в середине зимы, желая сладкого угощения.