Добрая похоть

Глава 4

Я всегда считал себя человеком умеренно широких взглядов. Жил, в основном, под девизом «Чем бы ты не занимался, пока это не видят и никого не страдает — занимайся! Здоровья тебе, счастья, деток…». Ну и так далее. Нет, ну а чо? Кто-то клеит модели автомобилей, кто-то шьет куклы, кто-то ходит в свингер-клубы. А то и того пуще, к примеру, строгает человек красиво салаты, а потом эту икебану постоянно фотографирует и выкладывает куда-нибудь. Правда, последнее наносило уже мне моральные травмы. Смотрел и думал «ладно, салат есть, а где пожрать»?

Впрочем, не суть. Широта взглядов, способная перетерпеть даже геев в Австралии (но не ближе), была всегда моим предметом гордости как человека, саратовца и электрика.

Но вот с утра она дала сбой. Одно дело, когда ты спишь в комнате с женщиной, пускай и на разных кроватях. В одной тоже хорошо, если вы не пихаетесь и не воруете друг у друга одеяло. Момент, когда одна женщина спит, весело прихрапывая, а еще одна до тебя, сонного, успешно и тихо домогается, уже отдает некой пикантностью, но в целом: пуркуа бы не па?

Только вот когда еще одна при этом подглядывает в дверную щелочку — это уже как-то слишком!

Когда обмякшая гнома шлепнулась мне на грудь медалью «За утреннюю физиологическую устойчивость», я, сдув с лица рыжие волосы, со вздохом пожаловался:

— Не понимаю я этих ваших гаремов.

И, к собственному удивлению, получил внятный и доходчивый ответ, сопровождаемый храпом великой мудрицы, слегка вчера перебравшей, да неразборчивым ворчанием от дверной щелочки.

Итак, в чем причина слегка упорядоченного промискуитета? А в моделях местной жизни и никак иначе. Перед любым человеком стоит с детства выбор: мирный класс или боевой. Выбор этот тяжел и несправедлив, потому как при смене класса все уровни обнуляются, вместе с «привязанными» к ним умениями, приёмами и прочими плюшками. Сменить выбранную раз стезю означает, что ты никогда не достигнешь на новом поприще высот, будешь до старости отставать от тех, кто выбор свой не менял с детства. Конечно, если раздобыть свиток, который покажет, к чему у тебя наивысший коэффициент развития, то ситуация может быть совсем иной, но далеко не все в этом мире могут похвастаться таким богатством. Или удачей, как в случае Тами.

Так зачем же простые смертные выбирают боевые классы, кроме того, что это прибыльно и весело, хоть и смертельно опасно? А потому, что это единственный способ для сына пекаря стать элитным гвардейцем при графском дворе и кушать до старости с серебра. Не так часто таких бойцов посылают в смертельную схватку, а вот кушают они каждый день. Учитывая, как на Фиоле легко просчитать риск, сравнивая уровни — хорошо кушать это мечта.

Но тут есть определенный момент, который заключается в том, что парню или девушке для исполнения своей мечты, нужно выбиться наверх. Сделать это можно только в компании максимум из четырех таких же желающих, так как боевой отряд Гильдии Авантюристов состоит из пяти разумных и не более. Почему же авантюристом? А потому, что постоянно нужно менять свою дислокацию в поисках идеальных монстров под свой уровень и состав отряда. Для развития и поднятия уровня. Таким образом закладывалась определенная культура, где жизнь молодого чебурека делилась на приключения и их закономерный финал в виде светлого будущего, либо темного деревянного ящика.

Тут также идёт разделение между рвущимися к вершинам, и теми, кому приходится оставить мечту по причине утери членов компании. Сработанному отряду, путешествующему по континенту, сложно найти нового бойца и переучиться работать на новый лад. Проблемы, связанные с культурой, языком, классами, навыками… в общем, много их. Из-за подобного размежевания, отряд настоящих авантюристов мало чем отличается от странствующей семьи, спаянной крепкими узами, причем это считается не просто нормальным, а очень даже хорошим знаком светлого будущего.

— Шо? — сделал заявку на недопонимание и уточнение я.

— Мы, девушки, не любим посещать бордели, — сделала открытие века вновь севшая мне на живот гномка, — А еще мы влюбляемся. Вот представь себе, что ты не можешь лечить, а Матильда сейчас выйдет из дому и влюбится в булочника. Всё, конец истории, она с булочником счастливы, а мы на окраине жизни, так как без исцеления мало что сможем. Грустно мучаемся с полгода, а потом расходимся… ну или идём служить стражниками к одной и тому же шишке. Отношения в отряде помогают избежать подобного печального конца! Потому так мало серебряных и золотых рангов в Гильдиях!

У меня оставались вопросы, но кое-кто уже прекратил печалиться, от чего интересы гномки получили иной вектор, от чего могли бы получить даже и развитие, но в этот момент легкую девушку сдуло с меня метким броском подушки от разгневанной в лучших чувствах проснувшейся Саяки, которая тут же полезла брать новую высоту. Заметив, что внимание в дверной щелочке стало еще более интенсивным, я лишь обреченно вздохнул, сдаваясь на милость тяжело дышащей мудрицы.

С другой стороны, можно понять местную задумку — за «аистом» высокого уровня тут нужно бежать годами упорного труда, причем мимо «синичек» булочников, вкусно пахнущих спокойным настоящим. Правда, как они впятером-то уживаются? А если на одну девушку четыре парня? Нет, тут спасут бордели. А если один парень на четыре девушки? Тут вон, трех за глаза, у жрицы от тяжелого дыхания аж глаз в дверной щели запотел!

Ну, что можно сказать? Потом секс был и у Матильды Шлиппенхофф, причем не простой, а групповой и церебральный, от всей нашей команды.

— Милая девушка, — зубасто улыбнулся я, отхлебывая утренний чай, — Так жить нельзя. Ты согласна?

Блондинка, не особо понимая, о чем идет речь, но явно надеясь не в ту сторону, сразу же закивала.

— Вот, — удовлетворенно продолжил я, — Тогда давай решать, как сделать так, чтобы из-за твоей пагубной страсти нас не выгнали из города, либо нам не пришлось мочить в сортирах половину местных моряков!

Обсуждение довольно быстро зашло в тупик, но сразу же после этого девушки постановили избавиться от неудобного элемента (меня), от чего и покинули дом втроем, отправившись к портному с обещаниями, что они обязательно вернутся, а может быть, даже с компромиссом.

Обнадеженный я вышел на крыльцо сделать им ручкой и удержаться от того, что порядочные люди на крыльце не делают, но был несколько смущен видом нашего арендодателя, сидящего около своей хаты напротив. Дед Маул выглядел неважно. Охая и постанывая, он совершал некие телодвижения, пытаясь то ли встать со ступенек, то ли сесть поудобнее.

— Дед, ты чего? — заинтересованно спросил я участливым голосом человека, не желающего, чтобы владелец его дома двинул кони в такой неудобный момент.

— Спину прихватило, — просипел смуглый пенсионер, — Хотел у твоей беловолоски исцеление прикупить, да усвистели они резво. Ничего, внука дождусь…

— Давай поможем твоему горю, — не стал мелочиться я, пуская в деда «жар души», а затем еще и второй. Оба исцеляющих приёма отыграли критическим эффектом, от чего у старика вмиг расправилось всё самым бодрым образом. Даже белые редкие усы встопорщились!

— Это как?! — восхищенной руганью вопросил меня недоверчиво щупающий себя дед, осторожно и успешно пытающийся встать.

— Исцеление обычное, — пожал я плечами, радуясь тому, сколько добра и как дешево я принес уже людям за это прекрасное утро. Вот это настоящая жизнь! Комфорт, приятная компания, никаких рисков, средиземноморский климат, пахнущий морем воздух и добрые дела, которые мне ничего не стоят! Вот она — стезя Героя, а не та фигня, которой я страдал раньше!

— «Исцеление обычное» …, - пробормотал старец, тут же теряя заряд бодрости и снова пригорюниваясь на крыльце, — Эх ты, голова полосатая…

Замолкать он не стал, а поведал мне довольно грустную историю. Море и целители — как лужа и кошки. Не любят друг друга. А с чего бы? А потому, голова ты полосатая, что почти все целители служат богам. Среди последних удивительно мало тех, кто любит разнузданных морских волков, что на суше творят разную дичь, а потом вкалывают где-нибудь на деревянной посудине. Друидам важны леса, жрецов интересует как паства, так и высокие моральные ценности среди людей для проповедования, алхимику нужна лаборатория, а что можно сварить на корабле, качаемом волнами?

Вот и выходит так, что люди моря или те, кто кормятся с него, проживая поблизости, «простое исцеление» видят редко. И за большие деньги. Ну а если какая сердобольная девочка-жрица в Симпута-Пьянка приезжает, то удирает с визгом через пару дней. Да и толку с её двух-трёх слабеньких «исцелений» в день?

В итоге местные выкручиваются иначе. Они, все побережные эльфы, гонят «звездный ром» — алкогольный напиток 35–45 градусной выдержки, имеющий в составе нечто наподобие слабенького зелья здоровья. А когда его разводят водой, как полагается при выдаче дневного норматива на корабле, так доза становится совсем крошечной. Зато эффект накопительный. Результатом служит то, что моряки, пока плаванье проходит без разных травм и происшествий, народ довольно здоровый, только вот когда без них обходится? Ну а уж под старость, так совсем труба, организм вырабатывает устойчивость к «звездному рому», от чего надо жрать его ведрами или обходиться совсем уж подручными средствами. Вот такая вот загогулина, полосатая ты башка.

История повергла меня в глубокую задумчивость своими широкими перспективами, которые я и собрался излить в неподготовленные умы своих партнерш.

Но они успели первыми.

Они снесли мне яйцо.

Нет, так просто показалось с перепугу, когда лучащаяся от радости гномка, сверкающая всем своим блендамедом, вручила мне здоровенное яйчище, тут же заставляя удариться в панику с мыслями о том, что я понятия не имею как размножаются гномы! А ВДРУГ?!

— Что это?! — жалобно проквакал я, сидя как дурак на кухне с здоровенным белым яйцом на коленях. Оно было слегка шершавым и подозрительно теплым.

— Это тебе, — ни разу не утешительно укрепила Тами мою тревогу, от чего мандраж даже слегка подскочил, пробивая потолок.

— Подробности, — потребовал я, стараясь, чтобы голос не дрожал, — Мне нужны подробности!

— Это яйцо попугая. Или обезьянки, — мудрая Саяка позволила мне выпустить из себя три-четыре кубометра отработанного воздуха в одном облегченном вздохе, — Мы точно не знаем. Но знаем, что с этим ты будешь настоящим капитаном пиратов!

— Ура! — неубедительно пискнула из-за их спин Матильда.

— Ладно, — начал успокаивать собственный пульс я, — Спасибо. Очень тронут. Стоп. Обезьяна… из яйца?

— Это «яйцо фамильяра», — пожала плечиками Саяка, — Очень дешево нам досталось. Тот матрос спешил на свой корабль, а ему нужно было рассчитаться с долгами! Капни на него кровью, чтобы привязать к себе. Тогда оно начнет подготовку к… вылупливанию.

— Вообще-то, нам сначала нужны деньги, — сварливо начал я мстить за пережитое, — На которые мы купим корабль. Еще нужны навыки управления им. Потом зарегистрироваться в пираты, а вот только потом…

— Мач! Не нуди! — хором закричали эти три бедствия, от чего пришлось если не подчиняться произволу, то разумно и молча грызть собственный палец для добычи красной жидкости.

А еще они как-то вместе и по-женски нашли общий язык, от чего мне было доложено, что Матильда пойдет на огромные жертвы и не будет себя вести как обычно. То есть, спонтанно раздеваясь в самый неподходящий момент. Она даже себе новую одежду выбрала, такого фасона, чтобы все были довольны.

Одежду я оценил. Действительно, любой половозрелый мужчина сразу станет довольным. Жрица отказалась от своих длиннополых одеяний, из-под которых так умело сверкала всем, чем можно и нельзя, заменив их на свитер и юбочку вполне скромных цветов. Трикотажные. Мирного такого синего цвета. Юбка вообще была на вид верхом пристойности, доходя до середины бедер, а свитер был покромсан в безрукавку, открывающую блондинке пузо и немного грудь, но не православно по центру, а с боков.

Обойдя скромно стоящую девицу, постреливающую в меня глазками, я сел обратно на стул, а затем ехидно припечатал ведьму с гномкой:

— Дилетантки!

— Что?! — обиделись те.

— Ди-ле-тант-ки, — по слогам повторил я, а потом попросил Матильду, — А ну, радость наша, пройдись туда-сюда вдоль кухни. Раз десять.

— Зачем? — захлопала та ресницами так, что чуть не взлетела.

Я молча смотрел на неё до тех пор, пока жрица не вздохнула, приступая к выполнению моей просьбы. Первые два «забега» прошли гладко, а вот потом…

— Ах ты ж хитрая ты жопа! — упёрла Саяка руки в боки, — Так вот почему ты твердила «договор» и «договор»! Зараза! Подловила нас!

Тами лишь сердито зарычала, как пассионарный французский бульдог. Было с чего. Наряд хитрой эксбиционистки довольно быстро скукоживался из вполне приличной одежды до того варианта, который стараются продать по интернету молодые девы по всему миру, не опускаясь до откровенного стриптиза или продажи тела. Четвертинки грудей по бокам быстро превратились в веселые свободные половинки, а юбка поднялась наверх почти до упора!

— Наш ты порносуслик, — покачал я головой, — Придётся тебя того-этого. Помнишь ремешочки, которыми мы тебя пристегивали?

— Нет! — протестующе взвизгнула блондинка, лихорадочно растягивая все скукоженное, от чего ожидаемо делаясь еще сексуальнее, — Мы договорились! Они дали слово!

— А я тебе ничего не давал, — улыбнулся я.

— Маааач, — пожухла прелестница, — Ну ты же знаешь…

Да, я знал. Матильда Шлиппенхофф была не простой эксбиционисткой, а идейной. Принципиальной. Она даже класс выбирала с расчетом специфики униформы на высоких уровнях! И… в каком-то смысле я уже трижды похерил её карьеру, доводя верховных богинь этого мира до падения. Блин, да как так-то? Почему я всем должен?

— Ой, всё, — махнул я головой на трикотажное безобразие, вызывая возмущенные звуки из гномов и ведьм, а заодно себе на шею белобрысую обнимающуюся девушку.

— Не дави мне на яйцо!

Вскоре суматоха улеглась. Ну что поделаешь, у всех свои тараканы, а Матильда со своими встала в неудачную позицию. Она привыкла «шалить» направо и налево потому, что владеет навыком молниеносной случайной телепортации, уберегающей девушку от любой беды, а теперь, с нами, полезность её навыка снизилась. Эх, наплачемся мы еще, чувствую, но целители, которые к тому же являются довольно умненькими и уж точно красивыми девушками, на дороге не валяются. Кстати, о последних…

— Девушки, хочу вас обрадовать. Мы займемся благотворительностью.

Тами схватилась за сердце. Саяка скривилась, как будто съела лимон. Матильда расцвела как хризантема. Пришлось срочно объяснять, чтобы не подрались и меня не побили.

Исцеляющие приёмы в основном заточены на возврат очков здоровья, а не на оно само, но, тем не менее, крайне благотворно воздействуют на тело. Всё-таки, синяки, ушибы, переломы и прочие пенетрации можно заработать и до того, как твой пул здоровья обнулится, а значит, действие гибридное, пусть и не с самым лучшим кпд. Это окружающие знали, но пока слушали, развесив уши, накал чуть-чуть спал. Воодушевившись, я продолжил дозволенные речи.

А шли они к тому, что мы, такая славная команда, находимся практически в терра инкогнита для вульгарных приключенцев, имея при этом весьма нехарактерные для последних цели. Местные жители, воробьи тертые, битые и стреляные, откровенно недоверчивы к приезжим и тем более молодым (на этом месте дамы синхронно кивнули и даже головами). В результате есть вариант поиметь профит — мы устраиваем регулярные приёмы пожилых больных, пользуясь тем, что саякина «аура радости» отлично восстанавливает ману. Лечим людей, точнее эльфов, но денег с них не берем.

Почему не берем, госпожа Мотоцури? Да потому что богатых тут нет, вот почему. Зато те, что умудрились дожить до старости — обладают прорвой жизненного опыта и знаний о местных реалиях, которые можно использовать в нашу пользу. А еще мы заработаем репутацию, узнаем о близлежащих окрестностях, покурим экономику, найдем места для поднятия уровня, понятно? Филиала Гильдии Авантюристов тут нету, как и самих гильдейцев, иных источников сведений, кроме горожан, нема!

Покумекав туда и сюда, девчонки согласились с моими доводами, от чего жрица засияла как медаль. Ну а я пошёл договариваться, предварительно окропив кровушкой подаренное мне яйцо, чем спровоцировал на нём таймер, показавший, что до появления мартышки или попугая (только бы не павиана или птицы рух!) аж неделя.

Конечно, ленивый мужской разум меня изо всех сил толкал в объятия старого Маула, благо тот жил через дорогу, но, немного расспросив девчонок, я пошёл на поклон к татуированной карге, которая нас сутулому старику и сосватала.

Худая сморщенная эльфийка на мои соблазнительные речи стоически и едва заметно дрожала кончиками ушей, продолжая жевать табак и смотреть в никуда мудрым многовековым взглядом. Затем, выплюнув едва ли не поллитра коричневой от табака слюны, задала сакраментальный вопрос:

— А чего ты ко мне припёрся?

— Мои на базаре были, — просто сказал я, — Цены посмотрели да поспрашивали. Дешево у вас тут. Старик Маул уже в шоколаде, так что, бабуля, я решил поставить на тебя.

— Это почему? — приоткрыла глаз женщина.

— Ты разбираешься в людях, — хмыкнул я, — А нам не нужны неприятности. Мы готовы помочь местным за несколько дельных советов, причем лечить можем часто и много. Но шума не хотим, понимаешь? Наша компания от чужого внимания и хотелок уже задолбалась. Если меня и девчонок начнут напрягать, то мы свалим из города. А так — вам хорошо, нам хорошо.

— А где моя выгода? — продолжала упорствовать вредная бабка.

— Сама определишь, — широко улыбнулся я, — Дело предлагаю поставить так — мы тебе рассказываем свои хотелки, а всё, что ты выторгуешь поверх, оставляешь себе.

— Мутишь, парень. Давай яснее. Я, глядишь, и соглашусь.

— Мы собираемся стать пиратами, Зельда, — стал серьезным я, — А заодно и подзаработать в Симпута-Пьянка. Хотим узнать о выбранной дорожке как можно больше, набив по дороге как можно меньше шишек. Проще говоря, деньги или что-то еще от эльфов, не владеющих информацией, целиком тебе. Расчеты будут вестись с тобой. Нам нужны лишь знания.

— Засранцы, — недолго подумав, резюмировала боевая старуха, поглаживая свою двуствольную шайтан-машину, — То есть, если что, то все шишки на меня полетят, да? Якорь вам в кишки и рею в жопу!

— В этом и суть моего предложения, дорогая бабуля. Ты побольше нас будешь заинтересована в том, чтобы все было тихо, гладко и мирно. Но, с другой-то стороны, подумай — всё будет зависеть от тебя. Мы-то будем просто молчать и лечить…

Худая жилистая бабка думала долго, минут десять, заплевав при этом перед собой мостовую как заправская верблюдица. А может, и не думала, а боролась с собственной жадностью. Я бы поставил на второе, так как поднявшаяся с места татуированная эльфийка, хрустнув спиной, выдала:

— Ладно, по рукам! Но сначала к тебе пойдем! Хочу бесплатного сервиса!

— Ша! — довольно ухмыльнулся я, поднимая руку, — Никто никуда не идет!

С этого знакового исцеления, впервые с момента, как я попал в этот суетный мир, ко мне лицом повернулась удача. Или, можно сказать, к нам.

Пошли спокойные и размеренные деньки, большую часть которых мы проводили в праздности, неге и лени, неспешно подрабатывая после полудня клиникой для престарелых. Старая Зельда, периодически получающая «бонусные исцеления», аккуратно приводила или посылала к нам беспроблемных клиентов, которые вскоре у старушки пошли с чистой предоплатой. Мы не отказывали никому, кто приходил с запиской от татуированной карги, от чего быстро исчезли все хитрецы и ипохондрики.

Дело спорилось.

Я пристрастился по утрам дёргать с дедом Маулом с пирса рыбёшку, Тами таскалась хвостиком за Матильдой, дабы та не ввергла нас в приключения, а Саяка, нашедшая выход на крышу в арендуемом нам доме, начала загорать и вскорости превратилась в худенькую начинающую «шоколадку». И даже её глазки от такой жизни стали менее подлючими и беспокойными. Мы никуда не торопились. Мотоцури хоть и причитала каждый день, что пора завязывать наращивать жир и начинать наращивать капитал, но вскоре втянулась в лень Симпута-Пьянки, начав даже бегать по вечерам на пристани, чтобы закупиться жареной на углях треской за свои кровные и на всех.

Это была прекрасная неделя, полная неги, покоя и всеобщего счастья.

А потом вылупился мой фамильяр.