Долг платежом страшен

Глава 9

Лес закончился неожиданно, открыв взору зеленый ковер луга. В центре этого ковра возвышалась двухэтажная деревянная постройка, огороженная добротным забором на манер частокола.

Черная комфортабельная «БМВ», созданная для скоростных автобанов, сейчас прыгала на ухабах грунтовой дороги.

Наконец дорога уткнулась в тисовые ворота усадьбы. Скрипнув тормозами и подняв облако серой пыли, машина остановилась. На музыкальные звуки клаксона откликнулись разноголосым лаем полдюжины кавказских овчарок, стерегущих дом от непрошеных гостей, затем ворота распахнулись.

Остановив машину возле палисадника, из салона выбрался Николай. Широко зевнув, он размял кости, потом громко произнес:

— Ну вот я и в «Хопре».

Закрыв ворота на щеколду, к нему подошел Салават. На ногах тапочки-вьетнамки, длинная цветная рубаха-гавайка, в тон ей шорты, подпоясанные ремнем с большой открытой кобурой, из которой выглядывала широкая рукоятка «стечкина», на плече висел короткоствольный «АКСУ».

— Здорово, — мужчины обменялись рукопожатием.

— Как наша гостья? — спросил Николай

— Бабу, как было приказано, держу в подвале, малый наверху. — Салават кивком головы указал на второй этаж дома, где на крыше виднелась установленная тарелка НТВ. — То мультяхи смотрит, то в «Секу» рубится, даже не плачет. Шеф ловко придумал с этой игрой. — Неожиданно спохватившись, спросил: — А тебя каким ветром занесло сюда?

— Шеф прислал, — ответил гость, — ехать тебе надо в Москву, там сейчас большая охота. Ну а мне придется провести здесь оперативную комбинацию с нашей гостьей.

Салават лишь хмыкнул:

— На то вы и опера, без своих оперативных заморочек обойтись никак не можете.

Дождавшись, когда Салават уехал, Николай приступил к осуществлению своего плана. На первом этаже в гостиной он накрыл стол с деликатесами, специально привезенными из Москвы, разложил столовые принадлежности, поставил в центре стола бутылку настоящего армянского коньяка. Осмотрев сервировку, Николай не удержался и откупорил бутылку, налил в большой пузатый бокал на два пальца темной янтарной жидкости. Зажав в ладони бокал, немного подержал, грея, как это делают настоящие ценители. Потом поднес ко рту, но вместо того чтобы пригубить благородный напиток, он неожиданно крякнул и вылил коньяк в рот, как дешевое пойло. Алкоголь теплом растекся по всему организму. «Все-таки молодец шеф», — оглядывая хоромы, подумал Николай. После реконструкции он был здесь впервые. Заброшенную ферму в двухстах километрах от Москвы, среди леса и торфяных болот, Владимир Леонидович выбрал не зря. Попробуй в случае чего отыщи их здесь. Заимка оборудована с комфортом, даже подвал, приспособленный под тюрьму, имеет все удобства: кровать, привинченную к полу, стол, стул, унитаз. Все условия для того, чтобы длительное время не выводить пленника наружу.

Мысль о пленнице вернула Николая к действительности. Поставив бокал на стол, он направился к двери, ведущей в подвал.

Шок после убийства милиционера и похищения уже прошел. Маша почти освоилась с очередной ролью в своей жизни — ролью заложницы. Подвал, где ее содержали, был просторным и сухим, под высоким потолком были вмонтированы две лампы дневного света в плафонах из толстого матового стекла, была кровать, еду, пусть грубую и без особых изысков, давали трижды в день, не отказывали в сигаретах.

Ее не били, не насиловали, не отрезали пальцы, уши, не издевались над ребенком. В общем, заточение не было столь ужасным, как об этом любят живописать журналисты. Раскинувшись, насколько это позволяла узкая казенная кровать, Мария подолгу смотрела в потолок и представляла, как она будет рассказывать подругам о своих злоключениях. Большая любительница женских романов и мыльных сериалов, она в своих мыслях нет-нет, да и привирала о красавце-разбойнике с черными усами и горячим южным темпераментом. Погруженная в свои фантазии, она не заметила, как открылась подвальная дверь и в проеме появился мужчина.

— Мария Сергеевна, — негромко окликнул ее незнакомец. Маша подпрыгнула на кровати, одергивая юбку, оголившую длинные, красивые ноги.

— Вы кто? — только и смогла выпалить она.

— Кто я, не имеет значения, — ответил мужчина и, внимательно оглядев женщину, сказал: — Потревожил вас по одной причине: не надоело сидеть в четырех стенах, может, охота размять ноги?

— Где мой сын? — уже спокойно спросила Мария.

— Здесь, на втором этаже, развлекается всеми доступными способами.

— Я хочу его видеть.

— Прошу, — произнес незнакомец и, театрально поклонившись, освободил проход.

После того как заботливая мать убедилась, что ее малолетнее чадо не особо скучает по своим родителям и содержится в приличных условиях, азартно истребляя в видеоигре всяких монстров и пришельцев, они спустились на первый этаж и прошли в гостиную.

— Не желаете закусить, чем бог послал? — спросил незнакомец, указывая на сервированный стол.

— А почему бы и нет? — Мария подошла к столу, взяла плоскую пачку «Данхила». Щелкнув зажигалкой, мужчина протянул руку с узким язычком пламени. Прикуривая, Мария внимательно рассматривала своего тюремщика: за тридцать, среднего роста, атлетически сложен, взгляд умный и хищный. Такие мужчины притягивают к себе женщин, покоряют, делая из них рабынь.

Они расположились по разные стороны стола. Мужчина взял бутылку коньяка и наполнил большие рюмки наполовину. Маша заметила, что, наливая, незнакомец следит за ее реакцией. Она промолчала, давая ему возможность действовать самостоятельно.

— За знакомство, — улыбнувшись, предложил тост незнакомец, подняв свою рюмку.

— Когда пьют за знакомство, то хотя бы знакомятся, — лукаво улыбнулась заложница.

— О, пардон, Николай, — шутливо склонил голову мужчина.

— Маша. — Рюмки мелодично звякнули от прикосновения...

Через полчаса алкоголь и непринужденная атмосфера сняли барьер между заложницей и ее тюремщиком. Закуривая новую сигарету, Маша хихикнула и спросила:

— По какому поводу банкет, мой дорогой супруг раскошелился?

— Еще нет, — ответил Николай, потом: — Послушай, тебе что, нравится сидеть взаперти в подвале?

— А у меня появилась возможность изменить эти условия? —

Подняв рюмку, женщина посмотрела сквозь нее на собеседника, ее рот с чувственными губами приоткрылся, кончик языка блуждал по краю.

— Конечно, только эту привилегию надо заслужить.

— Даже так?! — усмехнулась Мария. С проворством цирковой лошади она вскочила с места, одним глотком осушила свою рюмку и швырнула ее через голову на гусарский манер. Толстостенная рюмка упала на ковровое покрытие и не разбилась. В следующую секунду молодая женщина опустилась перед Николаем на колени. Ее правая рука скользнула у него между ног, длинные тонкие пальцы несколько раз нежно сжали пах. Почувствовав, как под тканью брюк набухает мужское естество, она аккуратно расстегнула «молнию», выпуская это естество на волю. Дальше в ход пошли язык и губы, в искусстве оральных ласк Маша преуспела, ее престарелый муж этому виду секса отдавал предпочтение. Закрыв глаза, Николай сладостно постанывал. Наконец ласки закончились и начался сам процесс, голова женщины ритмично задвигалась вверх, вниз.

— Еще, еще, — шептал он, погружаясь в эротический экстаз. И когда, казалось, до вершины блаженства оставался один миг, молодая Женщина прервала свое занятие, пальцы левой руки сдавили набрякшую плоть, и она поднялась с коленок.

— Ну, ну, — не открывая глаз, шептал Николай.

— Сейчас, сейчас. — Запустив руку под юбку, Маша поспешно стянула с ног ажурные трусики, и в следующую секунду, широко расставив ноги, она оседлала колени своего охранника и сделала несколько качающих движений тазом. Почувствовав, что Николай напрягся, женщина обхватила ногами спинку стула и сжала изо всех сил мышцы бедер.

— О-о-о! — вырвался протяжный звук из груди мужчины. Через несколько секунд он открыл глаза, Мария все еще сидела на его коленях, лицо ее сияло.

— Ну так что, я заслужила более комфортабельные условия содержания? — лукаво улыбаясь, спросила она.

— Еще нет, но начало положено хорошее, — произнес Николай, притягивая женщину к себе.

Потеряв конспиративную квартиру, Кольцов получил новую проблему: во-первых, нужна была новая жилплощадь. Он знал, что на пего идет охота и не одна милиция принимает участие в загоне, есть и более опасный враг, вот только Глеб не знал, кто он.

Забрав со стоянки «мерс», он поехал в центр, оставил машину на стоянке, тут же спустился в метро. План дальнейших действий уже был выработан. Сыщик вспомнил еще одного человека, который мог многое рассказать о деловых контактах его партнера. Молодой монстр Денис, после того как отвез Кольцова в «Парадиз», дал номер своего телефона, сейчас пришло время ему позвонить.

Ему повезло, Денис оказался дома и сразу снял трубку.

— Это Кольцов, — представился Глеб.

— Глеб Иванович, — несказанно обрадовался молодой мастодонт. — Вы в Москве? Глупый вопрос, у нас сейчас неприятности: Наташа попала в больницу, Андрей Дмитриевич застрелился, милиция опечатала офис. Агентство распустили.

— Я в курсе происходящего, — ответил Кольцов и, чтобы не затягивать пустой разговор, сказал: — Денис, нам надо поговорить.

— Прямо сейчас? — Собеседник явно не ожидал такого поворота в беседе или на это время у него были свои планы, но и Глеб был в сроках ограничен, охотники уже дышали в его сторону.

— Это ненадолго.

— Хорошо, — сдался Денис. — Заходите, жду. — Он назвал адрес, Кольцов был в двух кварталах от его дома.

— Через пять минут буду. — Повесив трубку, вышел из телефонной будки.

Квартиру Денис снимал в трехэтажном доме дореволюционной постройки. За обшарпанной дверью находился нужный подъезд. Винтовая лестница с чугунными витиеватыми перилами тянулась вверх.

Однокомнатная квартира, где жил Денис, была на самом верху. Глеб надавил пуговку звонка и не успел убрать палец, как щелкнул замок и открылась дверь.

Огромная комната с четырехметровыми потолками была обустроена в духе современной молодежи. Стены были заклеены плакатами с изображением голливудских звезд и спортсменов-качков, в углу у окна, сверкая никелем, расположился громоздкий многофункциональный тренажерный станок. С противоположной стороны висела стокилограммовая боксерская груша, чуть поодаль от нее была установлена макивара в виде человеческого силуэта с обозначением болевых точек. (Мальчуган всерьез хотел составить конкуренцию Шварценеггеру и Сталлоне.) Из мебели в комнате стоял большой диван, возле него примостился черный музыкальный центр с несколькими десятками разноцветных компакт-дисков. Напротив дивана на журнальном столике стоял большой телевизор «Самсунг». На этом, пожалуй, предметы обстановки заканчивались.

— Проходите, присаживайтесь. — Денис указал на диван. — Кофе хотите?

— Нет, — ответил сыщик, присаживаясь на угол дивана. Денис тем временем подошел к телевизору, взял лежащий на нем продолговатый блестящий предмет желтого металла, поспешно сунул его в карман джинсов.

— Я вас слушаю, Глеб Иванович, — молодой мастодонт напомнил гостю о цели визита.

— У меня всего пара вопросов. До всех этих событий с Андреем и Натахой в агентстве ничего страшного не происходило?

Денис хмыкнул:

— Этот вопрос мне уже задавали на Петровке. Ничего не происходило, даже новых договоров агентство не заключало. Обычная рутина. Неделя прошла, затем выходные. А с понедельника — на тебе, Акулов в морге, а Наташа в реанимации. С ума сойти можно.

— Ну, с ума сходить еще рано. Неплохо было бы сперва разобраться в этой черной полосе. Слушай, Денис, ты возил Андрея по всем этим новорусским тусовкам, может, что-то там произошло?

— Да нет, — усмехнулся Денис, — на этих тусовках в основном бывали дохляки, которые способны разве что налоги скрывать да втихаря от жен кутить с проститутками. Андрей Дмитриевич никогда не пошел бы с этими уродами на «левую» операцию.

— А с кем пошел бы?

— Не знаю, — Денис пожал плечами, красноречиво посмотрел на циферблат наручных часов. — Если у вас все... мне надо идти.

— Теперь у меня все. — Кольцов поднялся с дивана, но его собеседник неожиданно встрепенулся.

— Глеб Иванович, — слегка запинаясь, заговорил Денис, — как я понимаю, вас сейчас менты ищут. Если проблема с жильем, можете здесь остаться, у моей девчонки родители на две недели уехали, так я у нее буду жить. Моя квартира будет пустовать.

— Спасибо за предложение, мне действительно нужна «нора» на время, пока разберусь со сложившейся ситуацией.

— Вот и отлично. — Денис бросил связку ключей. Направляясь к двери, он добавил: — Если я быстро освобожусь, то приду и мы еще сможем побеседовать.

Дверь за ним закрылась, в очередной раз щелкнул замок. Оставшись один, Глеб прошелся по квартире — просторная кухня, совмещенный санузел, кладовка, заваленная каким-то барахлом. Не квартира, а каменный мешок, только один выход — через входную дверь по узкой лестнице.

Глеб подошел к окну — двухметровая деревянная рама с двойными стеклянными створками. Окно выходило во двор, из него был отличный обзор. Стоя у окна, он видел, как из подъезда вышел Денис, несколько секунд постоял в раздумье, потом достал из нагрудного кармана пачку сигарет, из джинсов — золотую зажигалку, отбросив защитный колпачок, провернул колесико кремня и прикурил. Еще раз оглядел двор, спрятал зажигалку обратно в карман и быстро пошел в сторону улицы.

И почти сразу во двор въехал черный «БМВ», машина остановилась перед подъездом.

«Торопятся люди куда-то, — подумал Кольцов, но настороженный мозг выдал дополнительную информацию. «Джип, какой-то и черный «БМВ», — напуганно говорил пару дней назад бандюган. Конечно, это может быть совпадение, но лучше перестраховаться». Подойдя к двери, Глеб запер ее на несколько замков, потом вернулся к окну и, подняв защелки, распахнул его. Комната тут же наполнилась звуками улицы. Выглянув наружу, он убедился в невозможности покинуть этот каменный мешок, в котором сам же согласился остаться. Может, пронесет?

Звонок в дверь дал понять, что на этот раз не пронесет. Сыщик заметался по комнате, теперь можно было представить, как чувствует себя мышь в мышеловке. Нужно было искать выход.

— Денис, я знаю, что ты дома, — раздался из-за двери мужской голос. — Отзовись.

«Ага, сейчас. Если эти те, о ком я думаю, то они запросто могут шарахнуть из автомата на голос. Нет уж, дудки». Кольцов взобрался на подоконник и выглянул еще раз наружу. Волк, попав в капкан, отгрызает себе лапу, а в его положении было предпочтительнее всего отрастить крылья. Здешний третий этаж был под стать панельному пятому, асфальтированный двор гарантировал летальный исход, если бы он вообразил себя Бэтменом, но на что-то следовало решаться. Смотреть по сторонам и вниз не имело смысла, стена была гладкой, если не считать проплешин обвалившейся штукатурки. Оставался только верх. Глеб поднял голову — в метре над окном тянулся квадратный бордюр, не очень широкий, но достаточный, чтобы на нем стоять. Выбирать не приходилось, тем более что из трех дверных замков один предательски щелкнул.

Добраться до бордюра он мог, только если бы вырос еще хотя бы на метр или... Пришлось вспомнить бесшабашное детство. Ухватившись за верхний край окна, Кольцов подтянулся и поставил ноги на форточный проем. Крепкая дубовая рама выдержала вес его тела, теперь можно было хвататься за бордюр. Второй замок открылся почти бесшумно.

«Во, блин, попал, такие трюки я не откалывал даже в годы бесшабашной боевой молодости».

Вжавшись в шершавую стену, он стал понемногу передвигать ногами. Сейчас главное было зайти за угол. Шаг, шаг, еще несколько шагов — и пальцы обхватили угол, старая высохшая штукатурка сыпалась, не давая держаться.

В комнату ворвались незваные гости, несколько минут тишины сменились возгласами.

— Тут никого нет.

— Свинтил, падла, — вторил другой голос.

— Не мог он отсюда слинять, ищите. — Третий голос, видимо, принадлежал старшему, человеку опытному. Сообразив, что жертве прятаться негде, он приказал: — А ну, выгляни в окно.

«Охота взглянуть в рожу кому-нибудь из этих мокрушников, но это был бы последний взгляд живой мишени. Как говорится, себе дороже». Перебросив тело на другую сторону дома, Кольцов оказался прижатым потоком ветра к стене, двигаться стало намного легче. К тому же здесь обнаружилось еще одно открытие: крыша шла под скос, и через десяток метров можно будет покинуть опасный бордюр.

Эти метры он как-то преодолел, потом обессиленно упал на ржавую крышу, тяжело дыша, чувствуя, как у него дрожат ноги от напряжения. «Я все-таки это сделал, но хватит разлеживаться: судя по методам работы моих преследователей, они, не найдя меня в квартире, наверняка решат проверить крышу, надо поторапливаться».

Кольцов огляделся по сторонам и, увидев перила пожарной лестницы, стараясь не шуметь, ползком двинулся к лестнице.

Через минуту он был уже в соседнем дворе, перепачканный, как последний пьяница. На его костюм слоями легла штукатурка со стены, ржавчина с крыши и грязь с пожарной лестницы.

Сейчас его голову сушила одна мысль: «Как же так быстро они вышли на меня?» Но ничего другого не придумал, кроме того, что за квартирой Дениса специально следили, все-таки он единственный, с кем сыщик имел дело. Его «пасли», и Глеб сам пришел к ним в руки. Хорошо, хоть так закончилось.

Он быстро вышел со двора, стараясь не привлекать к себе внимания, направился к автостоянке. Впрочем, вид у него был такой, что прохожие шарахались, как от бродяги. Нормальная маскировка.

Только после того как выехал со стоянки, смог вздохнуть с облегчением. «Все, хватит на сегодня расследований, пора подумать о душе». Приведя себя в порядок, Глеб поехал в Институт Склифосовского проведать свою секретаршу.

Трое мужчин, угрюмо глядя себе под ноги, вышли из подъезда. Двое сели в поджидавшую их машину, третий, открыв Переднюю дверцу, на мгновение замер, обвел злым взглядом двор-колодец, поднял хищные раскосые глаза вверх и пробежался взглядом по крышам. Наконец с досадой сплюнул себе под ноги и сел в салон «БМВ».

— Твою мать, Бэтмен, — в сердцах выругался он. — Вроде идеальное место для ловушки, и все равно он ушел.

— Живучий, паскуда, — хмыкнул второй из боевиков. Сплюнув за окошко, он повернул ключ в замке зажигания. Двигатель вздрогнул и приглушенно заработал.

— Его учили выживать в любых условиях, и, видимо, хорошо учили, — подал голос с заднего сиденья третий. — Главное, теперь он точно знает, что за ним идет охота.

— Эх, надо было «мочить» его еще в больнице, там бы он никуда не делся. А теперь будет вертеться, как вошь на гребешке, попробуй ухвати, — недовольно пробурчал водитель.

— Ладно, хватит разлагольствовать. — Старший взял себя в руки и попытался просчитать ситуацию. Но действия жертвы предугадать он не мог, слишком разные по уровню у них были учителя. Одно было совершенно ясно — навещать свою раненую подругу он не намерен. — Поехали.

— Куда, в Склиф? — спросил водитель, трогаясь с места.

— К черту Склиф, там ловить нечего. Едем к шефу.

Дежурный врач, немолодая женщина с некогда красивым лицом, сказала Кольцову, что здоровье Наташи пошло на улучшение, ее уже перевели из реанимации в обычную палату.

— Скажите, ее можно повидать?

— Нет, — отрезала врач. — Она просила никого к ней не пускать. И в особенности ее начальника. Как я поняла по описанию, это вы.

— Почему, доктор? — искренне возмутился Глеб.

Женщина посмотрела на него странным взглядом, в котором была смесь презрения и жалости. Немного помолчав, наконец произнесла:

— У нее сильно обезображено лицо.

— И что, ничего нельзя сделать? — Он почувствовал, как горло сдавил спазм.

— Можно, но у нас этого не делают. Мы не обладаем подобными технологиями. Такие операции делают в Западной Европе, но они очень дорогие.

— Вопрос денег — не проблема для нашей фирмы.

Врач почти восхищенно и в то же время с некоторым недоверием посмотрела на молодого человека, потом сказала:

— Приятно знать, что есть такие руководители. Но вам лучше поторопиться. Не связывайтесь ни с какими нашими доморощенными посредниками. Лучше всего прямой контакт, чтобы избежать чиновничьей волокиты в посольстве. Это можно сделать через коммерческий банк. У них отлажена технология международных контактов. Надеюсь, это не проблема для вас?

— Ну что вы, я лично знаком с двумя крупными банкирами. — Кольцов тут же почувствовал, что в этих словах блеснула какая-то истина. Правда, он не понял, что за истина, но это сейчас и не главное, главное не забыть.

— Вот и отлично, — сказала на прощание врач. — Поторопитесь с оформлением, через месяц пациентка достаточно поправится, чтобы ее можно было транспортировать в зарубежную клинику.

Глеб вышел из больничного корпуса совершенно опустошенный. Только сейчас он почувствовал, сколько физических и душевных сил стоил ему этот день.