Долг платежом страшен

Глава 21

— Жди, сейчас будем. — Донцов отключил мобильник, щелчком отправил в открытое окошко недокуренную сигарету. Взявшись за ключ зажигания, неожиданно произнес: — Черт, не успеем. — Повернувшись к сидящему рядом Христофорову, сказал: — Дай рацию.

Чекист, обладавший профессиональным чутьем сыскаря, не произнося ни слова, протянул черный прямоугольник.

— Алло, алло, — включив рацию, закричал в микрофон Донцов. — Как там тебя, грызун пушистый?

— Горностай, — подсказал Христофоров, но из динамика сквозь треск помех прорвался голос Первакова.

— Товарищ майор, мы тут обнаружили несколько адресов, сейчас будем проверять их в темпе. — Молодой оперативник из кожи вон лез, чтобы реабилитироваться в глазах своего начальника.

— К черту адреса! — закричал Олег. — Хватайте группу захвата и дуйте на Гераниевую, там сейчас начнется потеха.

— Но откуда вы... -- Лейтенант не успел закончить фразу.

Донцов отключил рацию. Его «Форд» взревел мощным двигателем, сорвался с места, проносясь мимо поста ГИБДД. Неожиданно раздался пронзительный визг тормозов, автомобиль сдал назад и остановился перед ошарашенными автоинспекторами.

— Объявить план «Перехват», — высунувшись едва ли не наполовину из окошка, громко сказал майор. — Город закупорить наглухо.

— Но, — старший поста, немолодой капитан с одутловатым лицом и брюшком любителя пива, не понимал, чего добиваются столичные визитеры. — Кого останавливать, кого досматривать?

— Всех тормозить, — рявкнул Донцов и, надавливая педаль газа, добавил: — Через полчаса все будет кончено.

— Что происходит? — наконец подал голос Христофоров. — Ты как взбесился.

— Взбесишься тут, — буркнул Олег, не отрывая взгляда от дороги. — Пока мы туда доберемся, он их всех кончит.

— Кто кого кончит?

— Настройте рацию на милицейскую волну, сами узнаете.

Подполковник включил рацию, повернул ручку настройки, и тут же из динамика донеслось:

— ...патрульным машинам, находящимся в районе улицы Гераниевой. Поступил сигнал, в семнадцатом номере слышались выстрелы. Проверить...

Тут же последовал ответ:

— Говорит экипаж «ноль восьмой», нахожусь в районе кафе «Росинка», сейчас выясним, что там за стрельба.

Сразу же, заглушая «ноль восьмого», в эфир вклинилось новое действующее лицо:

— По улице Володарского на большой скорости прошел автомобиль «Мицубиси-Паджеро» черного цвета, госномер... Ее преследует темная «восьмерка»...

— Это они рвутся из города, — произнес Донцов неожиданно спокойным голосом, будто комментировал скучное спортивное состязание.

— Кто они? — не понял Христофоров.

— Кому повезло уцелеть. Пока уцелеть...

Мощный японский вездеход несся по улицам Долгопрудного на запредельной скорости, подобно гигантскому всесокрушающему тарану. Попадающиеся навстречу легковушки испуганно жались к обочине.

На одной из улиц это безобразие увидел страж дорожного движения, от такой беспредельной наглости автоинспектор едва не подавился свистком, который по привычке сунул в рот. Потом, опомнившись, бросился к своей машине, канареечного цвета «Ладе», и стал тараторить в микрофон автомобильной рации. В следующую секунду он с ненавистью уставился на «восьмерку», которая не очень-то уступала в скорости «Паджеро». Несмотря на скорость, Глебу стоило немалых усилий не потерять джип из вида. Все-таки на старте он упустил момент, и вот результат. К тому же в городе не сильно развернешься для таких гонок...

Кольцов вспомнил, как они с Андрюхой Акуловым носились по бескрайним просторам матушки России, уходя от погони. Андрюха за рулем был настоящий бог, им тогда повезло.

Воспоминания о недавних событиях неожиданно выбросили на поверхность картину сидящего за рабочим столом Акулова, его безжизненные стеклянные глаза и забрызганные кровью со сгустками мозга серебристые обои. Бешеная ярость охватила Глеба. Стиснув зубы, он вдавил педаль газа до предела, одновременно дернув рукоятку открытия воздухозаборника.

На какое-то мгновение «восьмерка» будто размазалась по асфальту. В следующую секунду стрелка спидометра поползла вправо, уходя все дальше от красной отметки «двести». Придорожный пейзаж проносился мимо расплывчатыми силуэтами. Но все это не имело никакого значения, ярость требовала выхода. Пролитая кровь взывала к отмщению.

«Паджеро», значительно оторвавшийся вперед, вдруг затормозил, резко развернулся и понесся навстречу «восьмерке».

Две машины, как два смертоносных снаряда, неслись навстречу друг другу на запредельной скорости...

«Паджеро» с ревом вырвался на городскую окраину. Хрохмин, сжимая могучими лапищами небольшое спортивное рулевое колесо, довольно оскалился, озорно подмигнул бывшему прокурору:

— Не бойся, Иваныч, сейчас домчим до Москвы. Атам они нас х... отыщут. Через неделю будем кайфовать в Турции или Греции.

— Но, — Олейников, вжатый в кресло, не был так оптимистично настроен.

— Не бойся, все схвачено, — рявкнул Гестапо. — Полагаешь, только эти два дурачка продумали варианты отхода? Нет, дружище, у меня отход был давно заготовлен. Только держал его на самый крайний случай. Вот он и наступил.

Продолжить свою тираду Хрохмин не успел. «Паджеро» приближался к дежурному посту автоинспекции, на котором обычно двое флегматичных инспекторов сшибали мелочь с зазевавшихся водителей. Но сейчас все изменилось. Проезд возле поста был перегорожен длиннющим панелевозом, перед ним столпились несколько легковых автомашин. Инспектора, облаченные в бронежилет и каски, с автоматами стояли вдоль дороги. Оба милиционера, заслышав рев приближающегося джипа, как по команде повернули головы.

— Вот черт, ввели-таки «Перехват»... — заревел по-медвежьи Гестапо, сопровождая высказывание отборным матом. Надавив педаль тормоза, развернул машину. Он не привык сдаваться без боя. Да и в бою не сдавался.

«Паджеро» понесся обратно в город. Владимир Хрохмин, зная милицейскую систему, был уверен, что брешь отыщется.

— А это что за сумасшедший? — взвизгнул Олейников, указывая рукой в направлении несущейся навстречу серой «восьмерке».

— Это он, — оскалился Гестапо, до хруста в суставах сжимая руль, — Каскадер собственной персоной нарисовался. Ну что ж, щенок, посмотрим, как тебе этот трюк удастся...

Он слегка довернул руль, направив «Паджеро» в лоб машины преследователя.

«Смертник — человек, обрекающий себя на смерть ради какой-то цели. В Японии смертников называли камикадзе, «божественный ветер». Добровольцы, пикирующие на своих самолетах-бомбах на американские боевые корабли. Эти ребята самоотверженно умирали за своего императора. На то они японцы и самураи, а я...»

Охотничий азарт мстителя-самоубийцы мгновенно улетучился, едва Кольцов увидел блестящие, как вражеские штыки, хромированные ребра радиатора «Мицубиси». Джип, как взбешенный зверь, несся на него. В последний момент Глеб понял, что не хочет быть окровавленным фаршем, который будут доставать спасатели из раскуроченной «восьмерки», и успел вывернуть руль. «Паджеро» пронесся в каком-то метре от него. А «восьмерка», выскочив с трассы, запрыгала по ухабам обочины, как ножом срезав пару молодых дереицси, смяв большой пушистый куст.

«Я проиграл дуэль, но битва еще не закончилась». Надавив одновременно педали газа и тормоза, Глеб резко вывернул руль влево. С животным визгом, разбрасывая комья земли, «восьмерка» круто развернулась, оставив на перепаханной земле раскуроченный воздухозаборник и оторванную выхлопную трубу с глушителем.

Натужно ревя, машина снова бросилась в погоню за удаляющимся «Паджеро».

Первым на Гераниевую прибыл патрульный экипаж «ноль восьмой». Оставив машину у распахнутых ворот, двое сержантов вошли внутрь. Старший экипажа шел первым, держа правую руку на расстегнутой кобуре, за ним следовал «второй номер», недавний солдат-срочник, решивший после демобилизации не напрягаться на трудовом фронте.

«Второй номер» держал в руках короткоствольный «АКСУ», предварительно сняв оружие с предохранителя, указательный палец лежал на спусковом крючке.

Брошенный дом встретил патрульных гробовой тишиной.

— Черт его знает, что такое? — удивленно произнес старший экипажа, сдвинув на лоб фуражку, и задумчиво почесал затылок.

— Что там еще? — спросил второй сержант, подойдя к напарнику, замершему в дверном проеме. Отодвинул его и тоже застыл в оцепенении, глядя на окровавленные трупы. Заметив в руках убитых мужчин пистолеты, старший снова почесал затылок и сделал вывод:

— Пожалуй, бабу не поделили. Вот и дошутились. Козлы.

— Надо что-то делать, — сказал «второй номер», довольный тем, что обошлось без перестрелки. Он облегченно вздохнул, ставя автомат на предохранитель.

— Надо, — кивнул старший патруля, по-прежнему не двигаясь с места. Его раздумья прервали громкие шаги. В комнату почти бегом ворвались двое мужчин в цивильной одежде.

Старший открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел — «второй номер» направил на ворвавшихся автомат.

— Отставить! — рявкнул первый вошедший, держа перед собой, как щит, раскрытое удостоверение. — Старший лейтенант Васильев, ФСБ.

— Лейтенант Перваков, ГУБОП, — показывая свое удостоверение, представился второй. — Что тут у вас произошло?

— Да вот, — старший отошел от двери, показывая место преступления. — Кажись, новые русские сыграли в «русскую рулетку». Неудачно.

Чекист прошел на веранду, опустился на корточки перед трупом Марины Нефедовой, приложил ко лбу тыльную сторону ладони и спокойно констатировал:

— Еще теплая. — Бесстрастная фраза означала, что убийство произошло совсем недавно.

— Не успели, — сказал Перваков, он сразу сообразил, к чему клонит старший лейтенант.

— «Русская рулетка», — повторил свою версию патрульный милиционер.

— Не мелите ерунду, сержант, — бесцеремонно перебил его Перваков. — Рулетка, это когда револьвер, а у покойников пистолеты. — Потом перевел взгляд на чекиста и спросил: — Что будем делать?

— Что делать, что делать? — хмыкнул тот, лицо его стало серьезным, и он угрюмо добавил, вытащив из внутреннего кармана пиджака портативную рацию: — Сообщать надо начальству.

Но ничего сообщить не успел, рация затрещала, закряхтела, и из динамика донесся голос Христофорова.

— Горностай, вызывает Росомаха.

— Горностай слушает, — ответил Васильев и тут же поправился: — Горностай на приеме.

Христофоров не обратил внимания на оплошность подчиненного.

— Черный «Мицубиси-Паджеро», госномер... рвется к Каналу имени Москвы. Перехватить. Разрешаю применение табельного оружия.

— Есть, — ответил старший лейтенант, срываясь с места.

Перваков поспешно последовал за ним.

— А что нам делать? — удивленно спросил старший патруля.

— Вызывай следственную бригаду и труповозку, — бросил Перваков, прежде чем скрыться из вида.

Несмотря на сорванные воздухозаборник и глушитель, «восьмерка» по-прежнему держала скорость за двести. Устойчивость была уже не та, машина не шла по прямой, а рыскала из стороны в сторону. А рев стоял такой, будто Глеб не ехал на машине, а летел на допотопном бомбардировщике.

Машины пронзили Долгопрудный в обратном направлении. Улицы были пусты, словно кто-то невидимый обеспечил им «зеленую улицу». Скорее всего, местная милиция, предупрежденная Донцовым, кое-что предприняла, чтобы избежать лишних жертв.

Стараясь как можно ближе прижаться к «Паджеро», Кольцов давил на педаль газа. Экспериментальный двигатель, вставленный в серийное «железо», натужно ревел, готовый в самое ближайшее время намертво заклиниться.

Они проскочили бетонную ограду молокозавода, Глеб инстинктивно глянул на серую стену, как будто ожидал услышать звуки выстрелов. Но никто не стрелял, никто не перегораживал молоковозами дорогу, дабы дать беглецам оторваться. Погоня шла на равных...

Жилые постройки проскочили неожиданно быстро. Выскочив на оперативный простор, на повороте Кольцов подрезал «Паджеро». И в следующую секунду острая, как зубило, морда «восьмерки» врезалась в левое заднее колесо «Мицубиси». Удар оказался настолько сильным, что вездеход развернуло поперек дороги и понесло юзом. «Восьмерка», подобно торпеде, врезалась в левый борт джипа, перевернув его. Глеба швырнуло на рулевое колесо, он больно ударился грудью, сознание на мгновение померкло. Но все же успел вывернуть руль.

Перевернутый «Паджеро» сполз в кювет, высоко задрав задние колеса, «восьмерка» уткнулась в придорожную канаву на противоположной стороне трассы.

«Слава богу, что мы не успели подняться на холм, с которого я «порхал» на «Мерседесе». Второй раз подобный трюк вряд ли прошел бы так же благополучно».

Отстегнув ремень безопасности, Глеб вытащил из кобуры «ТТ», который почему-то оказался неимоверно тяжелым. Большим пальцем взвел курок и, открыв дверцу, вывалился наружу лицом на асфальт.

Сколько он так пролежал — секунду, пять, минуту? Неизвестно, по-видимому, потерял сознание. Пришел в себя от возгласа над головой.

— Ну что, щенок, думаешь, победил?

Над сыщиком зловещей горой высился Хрохмин. Рубашка на нем была разорвана, мускулистый торс обнажен, искаженное злобой лицо перепачкано кровью. В руках бывший милицейский полковник держал «АК-74».

— Не знаю, как насчет меня, — буркнул Кольцов, прижимая к груди взведенный пистолет, — но ты, Гестапо, проиграл точно.

— Может быть, но сдохнешь ты, Каскадер, а не я, — криво усмехнулся Хрохмин, передернув затвор автомата.

По всей видимости, Глеб действительно должен был перейти в лучший из миров и предстать перед Создателем. Но то ли еще срок его не пришел, то ли жажда жизни в сочетании с профессиональной подготовкой оказались сильнее...

Перевернувшись через правое плечо, он вскинул руку с пистолетом в почти н упор выстрелил в Хрохмина.

Сноп огня, вырвавшийся из ствола «ТТ», опалил волосы на левой стороне груди бывшего полковника, оставив вместо коричневого соска черную точку входного отверстия.

— Достал ты меня все-таки, щенок, — прорычал Гестапо, рухнув на спину, так и не выстрелив.

Поднявшись на ноги, Глеб взглянул на труп Хрохмина, теперь они были квиты. Каждый из них выплатил долг по самому большому счету...

Медленно повернувшись, он, хромая, направился к перевернутому «Паджеро». Над вездеходом дрожал раскаленный воздух, из мотора вырывались оранжевые языки пламени. Но Глеба это нисколько не трогало, сейчас его внимание приковало тщедушное существо, тянувшее по земле волоком громоздкий чемодан. Он узнал существо — последний из могикан, беглый прокурор Олейников. Возможно, сейчас ему и удалось бы убежать, где-то спрятаться и переждать тревожное время. Только вот тяжелая ноша (наверно, ценная), как балласт на ногах утопленника, не отпускала его.

«Не взыщи, господин прокурор, пришло время платить по счетам». Как и армейском тире, на вытянутой руке Кольцов поднял пистолет, пытаясь поймать в прицел силуэт Олейникова, плавно нажал на спуск. Рука от напряжения дрожала, ствол ходил ходуном, пули никак не могли достать цель. Отстреляв обойму, он злобно сплюнул, вогнал новую обойму в рукоятку, передернул затвор и, сильно хромая, направился к лежавшему ничком на чемодане Олейникову.

Увидев в нескольких шагах от себя самого заклятого своего врага, бывший прокурор неожиданно встал на колени и сложил руки в мольбе, шепча белыми от страха губами:

— Не убивай, не убивай. Возьми все себе, только не убивай.

— Сдохни, сука, — скрипя зубами, Глеб изо всей силы пнул его ногой в грудь Олейников рухнул на спину, и Глеб не удержался на больной ноге, тоже повалился на траву. Но уже через секунду оседлал лежащего беглеца и приставил ствол пистолета к переносице парализованного страхом Олейникова. Нажать на спуск не успел.

— Не стрелять! — раздался знакомый голос. На этот звук он повернул голову. От трассы к ним бежала группа вооруженных людей. Преобладали черные комбинезоны собровцев, и крик «Не стрелян.!» был обращен не к Кольцову, а к ним.

Донцов, бежавший за спецназовцами, неожиданно вырвался вперед. В два прыжка достиг того места, где его друг восседал на Олейникове.

— Брось пистолет! — рявкнул Олег, и, прежде чем Глеб успел разжать пальцы, он повалился на него с радостным криком: — Все, взял его.

Не очень хитрый маневр старого друга удался, Кольцов избежал силового задержания. На него надели наручники и поставили на ноги.

Тем временем собровцы немного попинали Олейникова. Но бывший прокурор был на них не в обиде, он радостно скалился и приговаривал:

— Все расскажу, все расскажу.

— Где похищенная женщина с ребенком? Они живы? — Донцов ухватил его за ворот рубахи.

— Они живы, в подвале дома. Не было времени их за собой тащить, — сознался Олейников.

Безучастный до сих пор ко всему происходящему, чекист поднес ко рту портативную рацию:

— Говорит Росомаха, похищенные женщина и ребенок в подвале на Гераниевой.

Наконец задержанных повели к трассе, где ждали оставленные машины.

— Жалко только одного и взяли живьем, — произнес Олег Донцов. — Вряд ли получится всех собак на него повесить.

Чекист, шествующий по другую сторону от Кольцова, лишь хмыкнул. Глеб решил их обрадовать.

— В багажнике моей «восьмерки» лежит второй, Денис Латышев, племянник Хрохмина. Это он убил Акулова и Долгова, устроил покушение на Натаху. В общем, этот малютка может рассказать много интересного.

Закончив говорить, с чувством выполненного долга он потерял сознание.