Долгие каникулы в Одессе

Глава 7 Здравствуй школа… и прощай!

Среда 1 сентября 1926 года для меня началась рано и суматошно. Два дня накануне экзаменов я практически безвылазно с раннего утра и до позднего вечера просидел дома. Читая, усваивая и переваривая ту гору информации, что подкинул мне «добрый доктор». И сегодня я бы предпочёл ещё повалялся в постели, но уже в семь утра был безжалостно разбужен и отправлен на помывку в ванную. И в восемь часов утра мы с мамой после лёгкого завтрака уже выходили со двора. На мне была новенькая синяя косоворотка, подпоясанная синим же плетёным ремешком, чистые и отглаженные брюки, начищенные до блеска ботиночки и несмотря на тёплое утро, курточка. Завершала мой наряд кепочка, непременный атрибут одежды в этом времени.

Мама щеголяла в элегантном платье из чёрного крепа со свободными рукавами-фонариками, оканчивающимися чуть ниже локтя и плотно облегающими предплечья пояском шириной сантиметров в пять. Что создавало визуальный эффект тонких рук, хотя руки моей мамы я бы худенькими не назвал. Платье скандально для этого времени заканчивалось всего на ладонь ниже колен и имело довольно смелое декольте, приковывающее нескромные мужские взгляды к аппетитной груди, стыдливо прикрытой двумя нитками ожерелья из крупного жемчуга. Ничуть не удивлюсь, если жемчуг окажется настоящим и своими размерами лишь маскируется под фальшивый. В комплект «элегантной леди» были включены чёрные полупрозрачные чулки и чёрные же лакированные туфли-лодочки на низком каблуке. И завершали наряд чёрная фетровая шляпка-клоше с атласной лентой того же цвета и изящная кокетливая чёрная женская сумочка на сгибе локтя левой руки.

Утром, впервые увидев маму в таком наряде я тихо офигел. Куда подевалась знакомая мне «фрёкен Бок» и откуда взялась эта элегантная женщина? Оказывается, мама не такая уж и старая и совсем не толстая. Просто я уже привык видеть её одетой в повседневную и практичную одежду свободного покроя. И эта перемена всего лишь в стиле одежды разительно изменила образ женщины. Сколько же ей сейчас может быть лет? Распрашивать маму о возрасте неудобно, но если вспомнить, что она о себе рассказывала, то получается, что она не старше сорока пяти, может быть даже на пару лет моложе.

А это облегающее элегантное платье её ещё и молодит. Ну конечно! У неё же самые свежие и модные журналы в городе, а это «маленькое чёрное платье» если мне не изменяет память, Коко Шанель где-то в это время и ввела в моду. Хм. А мама оказывается прекрасный модельер и совсем не чурается моды. Я блудливо усмехнулся про себя, надо бы подкинуть ей парочку идей насчёт нижнего женского белья, только как бы при этом не огрести по родной нежной шейке. А вот свой гардероб пора приводить в практичный и удобный для меня вид. Имея такого модельера под боком грех этим не воспользоваться.

Если бы я шёл в школу один, то дворами и переходами добрался бы минут за десять-пятнадцать. Но до Михайловской площади мы с мамой «чинно гуляли», поэтому потратили на дорогу почти час и входили в холл школы к девяти часам утра. Нам торопиться было некуда, всё равно наша «группа поддержки» в лице Розы Моисеевны и Семёна Марковича обещали прибыть вместе с Борухом Израилевичем не раньше десяти утра. Занятия в школе уже начались и коридоры школы были пустынны, но в правом крыле здания столпились бедолаги, пришедшие как и я, для проверки уровня своих знаний.

Их запускали в аудиторию по пять человек и начинали «сортировку». Быстрый опрос, проверка грамотности и вот уже счастливчик получал направление в первый или второй класс обучения. За всё время при мне только одна девочка подтвердила знания за третий класс и была рекомендована для обучения сразу в четвёртом, но ей и было на мой взгляд лет тринадцать-четырнадцать. Мы оставались самыми последними и я уже приготовился идти на экзамен один, когда наконец-то прибыли наши «болельщики», да не одни.

— Знакомьтесь, это моя хорошая знакомая Эсфирь Самуиловна Войтковская и её приёмный сын Миша Лапин, внук многим здесь присутствующим хорошо известного Иосифа Давидовича Гальперина. — Семён Маркович представил меня и мою маму трём мужчинам, пришедшим вместе с ним. — А это также мои хорошие знакомые и коллеги. Марцел Натанович Нейдинг, профессор медицины, невропатолог. Григорий Иванович Маркелов, доцент и зав секцией неврологии. И Мигальский Борух Израилевич, доктор медицины и ректор института народного образования. Ну, а с Розой Моисеевной мы все давно и хорошо знакомы!

Я смотрел на Семёна Марковича и его «сотоварищей» и помаленьку охреневал. Они тут что, решили медицинский консилиум устроить? А меня «на опыты пустить» у них желания нет? И словно подтверждая мои подозрения, Семён Маркович развёл руками и виновато произнёс:

— Увы и к сожалению, моих медицинских познаний для объяснения феномена Миши недостаточно. Я взял на себя смелость пригласить уважаемых профессоров чтоб в ходе экзамена они смогли вынести своё беспристрастное экспертное суждение по этому вопросу.

— Что ж, мы все люди занятые, у нас не так уж и много свободного времени так что попрошу всех пройти в аудиторию. Экзаменационная комиссия предупреждена что сегодня им предстоит не обычная сортировка и готовы протестировать нашего подопечного по полной программе и качественно оценить уровень его знания. — профессор Мигальский закончил свою короткую речь и первым вошёл в аудиторию.

Всего за столом в экзаменационной комиссии я насчитал двенадцать человек. Видимо заинтересовавшись необычным экстернатом, остались все преподаватели присутствующие на первичной «сортировке». Медицинские светила сели за отдельный стол организовав свою «коллегию». За ними пристроились моя мама и Роза Моисеевна. Семён Маркович поднялся из-за стола «коллегии» и обратился к присутствующим.

— Две недели назад ко мне поступило сообщение о мальчике, находящемся в бессознательном состоянии. Осмотрев больного, я диагностировал его крайнее нервное и физическое истощение и тяжкие телесные повреждения. Как впоследствии выяснилось Миша — доктор указал на меня рукой, — более двух лет скитался безо всяких средств к существованию и только чудом, не побоюсь этого сказать, нашёл свою дальнюю родственницу Есфирь Самуиловну, которая и взяла на себя заботу о ребёнке.

— За прошедшие две недели мальчик полностью пришёл в себя и почти восстановил свою физическую форму. Что с медицинской точки зрения абсолютно невозможно. Для такой реабилитации требуется как минимум полгода — год. Но это случилось и чем можно объяснить этот феномен я судить не берусь. — Доктор развёл руками. — Но это не всё. Я постоянно наблюдаю за Мишей, и он не перестаёт меня удивлять.

— На фоне тяжких физических и нравственных потрясений у пациента развилась стойкая избирательная ретроградная амнезия. Другого медицинского термина я подобрать не могу. Мальчик абсолютно не помнит, что было с ним в последний год. С трудом вспоминает что было два года назад. Достоверно не помнит, когда и где родился, где учился и что изучал. Из всех детских воспоминаний остались только отрывочные сведения о родной матери и на этом всё.

Я смотрел на экзаменаторов и размышлял о том насколько быстро мне удастся сдать за первую ступень обучения и насколько реальна возможность сдать за пятый класс. В своих силах я был уверен. Два предыдущих дня я только тем и занимался что «повторял пройденный материал». Мне самому было интересно сравнить уровень знаний двадцать шестого года и семьдесят пятого, когда я сам заканчивал десятилетку.

Что ж, нам «в будущем» есть чем гордиться. Через пятьдесят лет уровень преподавания существенно вырос по всем предметам. Особенно заметен этот скачок в материалах по физике, химии, географии, биологии и астрономии. Но это понятно и объяснимо, фундаментальные открытия в этих науках ещё только предстоят и сейчас уровень преподавания этих дисциплин в десятом классе примерно соответствовал уровню моего бывшего шестого-седьмого класса.

Но вот учебники по алгебре, геометрии и тригонометрии мало чем отличаются от учебников в «моём» прошлом, разве что подачей материала. Но и это легко объяснимо. Разные авторы, различный подход и методики изложения. Но для меня эти предметы не представляли сложности. Ещё учась в школе в «моём» времени к изучению «точных» предметов, я относился со всей серьёзностью.

Готовился в мореходку поступать, мечтал о море, а там без точных расчётов никуда, да и в дальнейшей моей работе знание точных наук не оказалось излишним. Так что я не испытывал перед предстоящим экзаменом никакого мандража или волнения. Единственное что меня смущало так это отношение экзаменаторов к моему возрасту. Что ж, придётся включать обаяние на полную катушку, тем более что и мордочка у моего реципиента была довольно симпатичная и доверие внушает. А доктор между тем перевёл дух и закончил мою «презентацию».

— Несмотря на всё вышеперечисленное мальчик показывает высокий уровень ранее полученных знаний. Вот этот уровень и предстоит вам оценить. На этом у меня всё! — Семён Маркович сел, а я как примерный ученик тут же поднял руку испрашивая разрешения задать вопрос.

— Миша, ты хочешь что-то добавить или спросить? — председатель экзаменационной комиссии чем-то неуловимо похожий на молодого Чехова с интересом разглядывал меня сквозь пенсне словно диковинную зверушку. Впрочем, взгляды всех остальных присутствующих в этот момент также скрестились на мне. Под этими заинтересованными взглядами я почувствовал себя неуютно и непроизвольно передёрнул плечами.

— Да. Я предлагаю начать проверку со знания иностранного языка. Причём сразу с письменного экзамена. А затем, когда вы убедитесь, что я хорошо знаю эти языки и владею письменностью мне будет проще выйти к доске и остальные предметы сдавать уже там. Так мы сэкономим время.

— Миша, ты сказал «эти языки»? Какими ещё языками кроме русского ты владеешь и готов по ним аттестоваться?

— Английский, немецкий, испанский, французский, итальянский, свободно читаю пишу разговариваю. Японский, корейский, китайский, письменности не знаю кроме нескольких иероглифов, но в основном устную речь понимаю без переводчика. Хотя сам говорю с трудом и гарантии что не носитель язык поймёт меня правильно, дать не смогу. — Ха! Вот это я их огорошил! Смотреть на растерянные лица экзаменаторов для меня одно удовольствие. Ничего, то ли ещё будет. Надеюсь, эта «диковинная зверушка» вас сегодня ещё не раз удивит и ошеломит. Уверен, этот день и этот экзамен вы запомните надолго!

Заканчивался третий час моего «экстерната». Если экзаменаторы выглядели уставшими и слегка ошалевшими, то экзаменуемый был свеж как огурчик, только что сорванный с грядки. Поймав кураж в самом начале экзамена, я так и не вышел из этого состояния. И зачастую знал ответ ещё до того, как экзаменатор заканчивал формулировать свой вопрос. Постепенно размеренное и монотонное течение экзамена превратилось в перекрёстный блиц опрос. А мои сухие краткие ответы на вопросы сменились расширенными мини лекциями «на заданную тему». Первым не выдержал преподаватель географии:

— Товарищи! Да не может такого быть! Я задаю вопрос об Австралии, которую большинство моих учеников и на карте-то найдут с трудом, а в ответ получаю развёрнутую лекцию о буше и жизни бушменов. О климате и природных особенностях континента, о которых можно прочесть только в специализированных изданиях. И это касается не только Австралии, но также Северной и Южной Америки. У меня складывается такое впечатление что испытуемый жил в этих странах не один год и наблюдал эти особенности воочию! В чём тут подвох? — и словно прорвало плотину, разом вспыхнули шумные разговоры и обсуждения.

— Откуда у него такие познания в физике? Что означает выражение «сейчас закладываются основы»? Откуда он может вообще знать за основы, если этого и я не знаю? — Упс! Кажется, преподавателя физики зацепила моя брошенная вскользь фраза о том, что сейчас закладываются основы будущих фундаментальных направлений и исследований в области физики и астрономии. Так кто ж ему виноват, этому злобному буратине, что он не держит руку на пульсе науки и не читает журналов? Самообразование преподавателям никто не отменял.

— Тише товарищи! Тише, пожалуйста. Вы ж не ученики, а галдите как ваши подопечные. У меня тоже возникли вопросы. Но я полагаю, что их надо задавать не Мише, а нашим уважаемым профессорам. Скажите, Марцел Натанович, это такой ваш медицинский эксперимент? Вы испытываете какую-то новую методику обучения? Надеюсь, это не повредит нашему испытуемому? Я слышал, что за границей есть методики внушения и обучения под гипнозом, но сам с этим сталкиваюсь впервые. Вы уверены, что ваши новаторские методы в будущем не отразятся на психическом состоянии вашего пациента? — председатель комиссии требовательно смотрит на профессора Нейдинга и продолжает:

— Признаться, я вначале подумал, что это будет самое обычное тестирование. Но видя сейчас перед собой лучших специалистов не только Одессы, но и всей Украины, а может быть и всей бывшей Российской империи в области психиатрии и неврологии и наблюдая ошеломительные итоги тестирования я склонен считать, что ваш эксперимент удался полностью.

— Действительно, несмотря на юный возраст ваш пациент показал блестящие результаты. Я, как председатель экзаменационной комиссии готов признать ваш эксперимент полностью удавшимся, а вашему подопечному выдать диплом с отличием за полный курс средней школы. Думаю, что остальные мои коллеги — члены экзаменационной комиссии, со мной полностью согласятся. Единственно, что меня смущает, так это насколько стойким окажется достигнутый результат и есть ли уже разработанные методики подобного обучения?

— Нашей стране, пережившей войну и разруху такие методики сейчас нужны как воздух! Чем быстрее мы сможем подготовить нашу молодёжь к созидательному труду, чем быстрее она вольётся в поступательное движение на благо нашей советской Родины, тем быстрее мы достигнем конечной цели, завещанной нам великим Лениным. Построением справедливого коммунистического общества во всём мире! Ура, товарищи!

Я слушал оратора и наблюдал как стихают разговоры и перешёптывания, а недоумение и растерянность на лицах преподавателей постепенно уступает место облегчению и пониманию. Как в головах экзаменаторов с едва слышными щелчками отдельные пазлы головоломки встают на свои места и приобретают вид законченной картины.

— Так вон оно чё! Это оказывается медицинский эксперимент!

Ну конечно! Кому же ещё, как не заслуженным учёным и большевикам с большим дореволюционным опытом и стажем, партия могла доверить такое важное и ответственное дело. Вся Одесса знала, что Марцел Натанович был лично знаком с Лениным и состоял с ним в переписке ещё с дореволюционных времён. А Мигальский Борух Израилевич, участник первой революции и член ЦК КСМ Украины был хорошо известен Ф. Э. Дзержинскому.

Да и со многими другими партийными вождями республиканского и союзного уровня он был что называется «на короткой ноге». И «двоюродная бабушка» подопытного была не просто «первой встречной», а вдовой сподвижника и друга «железного Феликса». Вот теперь всё понятно! Экзаменаторы понимающе переглядывались и облегчённо вздыхали, бросая сочувственные взгляды на «подопытного кролика» и восторженные на «гениальных учёных».

А «коллегия учёных» всем дружным коллективом выпала в осадок и только беспомощно хлопала глазами, когда толпа разгорячённых поклонников и поклонниц ринулись шумно выражать им своё восхищение, пожимать руки и одобрительно хлопать по плечам. Я, поначалу так же обалдевший от выводов комиссии, всё-таки пришёл в себя чуть быстрее чем «медицинские светила» и обыграл ситуацию в свою пользу.

— Товарищи! Минуточку внимания! — я переключил интерес присутствующих на себя и строгим голосом произнёс: — Вы должны понимать, что наши враги не дремлют и поэтому крайне нежелательно чтоб о том, чему вы сегодня стали очевидцами, начали распространяться различные нелепые слухи. Если вам начнут задавать вопросы, что вы сегодня видели и делали, вы должны отвечать, что просто принимали экзамены и экстернат. И ничего более! Надеюсь, Вы это понимаете?

Конечно, мой спич, произнесённый в любое другое время и в другом месте вызвал бы в лучшем случае лишь недоумённую или насмешливую ухмылку, но не в этот раз и не в этой наэлектризованной таинственностью атмосфере.

— Миша, мы всё понимаем и никому ничего не расскажем! Разрешите пожать вашу мужественную руку! — я удостоился рукопожатия от председателя, а затем и остальные экзаменаторы выдали мне мою толику от всеобщего восхищения.

Уже позже, когда мы покинули здание школы и прощались перед расставанием, ловя на себе задумчивые взгляды профессуры я устало вздохнул и грустно произнёс:

— Вы бы их всё равно не переубедили. Они поверили в то, во что хотели. Но вы-то знаете, что это не так. Так зачем тратить время на никому не нужные оправдания и пояснения? Каждый получил то, что хотел. Я аттестат, вы интересное медицинское наблюдение за мной в экстремальной обстановке, экзаменаторы частичку причастности к большой тайне. И всем хорошо.

— Знаете, Миша, а вот я не уверен в том, что получил то что хотел. Более того, я уже не уверен в том, что над вами и в самом деле не проводили опытов. Но вот кто и зачем? Это для меня загадка. — Марцел Натанович протёр очки и вновь нацепив их произнёс: — А вы действительно интересный молодой человек! В таком юном возрасте и уметь так искусно манипулировать людьми? Этому не научишься под гипнозом, это приходит с возрастом и опытом. Откуда это у вас? — я беспомощно развёл руками. — Не помню!

Вчера после сдачи экзамена мама уехала по делам, а мы всей своей малолетней компанией в сопровождении Беллы Бояновны ходили на пляж Ланжерона отдыхать. Вернувшись вечером с пляжа, во дворе дома неожиданно для себя встретил Цыгана. Старый вор и судя по тем наколкам что я у него увидел вор авторитетный, сидел на лавочке и явно меня поджидал. Покуривая свою трубку, он дотошно расспросил меня о стычке на пляже и о моём прошлом, но так ничего нового для себя не узнав огорошил меня новостью.

— А ты знаешь, что Гриня умер? Тебе пацана-то не жалко? — я прислушался к себе и не найдя в душе никакого отклика на эту новость равнодушно пожал плечами.

— Я предупреждал его, он получил то, что заслужил. Не я так кто-нибудь другой его на перо поставил бы. Скорее всего он был марафетчиком и берега давно потерял.

— Злой ты. Можешь, много горя людям принести. Мы решили, что в этот раз ты был в своём праве. Но больше кровь тебе не простят. Дед это одно, ты совсем другое. К тебе ещё присмотреться надо чего ты стоишь. По Отраде люди работают и тебе туда не надо. Ты меня понял? Я слышал ты школу экстерном закончил? Молодец. Вот и учись дальше, зачем тебе… остальное?

— Да я в общем-то и не претендую на Отраду, тем более если там всё схвачено. Так… удочку закинул на всякий случай. У меня другие планы.

— Вот и хорошо! Мы друг друга поняли. — Цыган усмехнулся — Я буду за тобой приглядывать! — после чего встал с лавочки и пошёл к себе, оставив меня в недоумении.

— И что это было?

После разговора с Цыганом у меня словно камень с души свалился. Всё-таки я ожидал ответки от шпаны и был рад, что всё так удачно для меня разрешилось. А сдача экзаменов экстерном подкинула мне проблемку о которой я и не подозревал. Дело в том, что в Одессе в это время не было музыкальных школ кроме частного музыкального интерната самого Столярского, где одарённые ученики жили на полном пансионе.

Обычно всё начальное музыкальное образование в это время дети получали в средних школах или занимаясь дополнительно у частных учителей. А я-то школу уже окончил и что мне теперь делать даже не представлял. Но, в общем-то, сильно и не расстраивался. Становиться профессионалом я не планировал. Но пока об этом помалкивал, чтоб не расстраивать маму, которая была полна самых радужных планов на моё будущее.

И сегодня с утра она уже в разъездах по многочисленным родственникам и знакомым. Вот загорелось ей устроить «небольшой праздник», чтоб познакомить со мной «мою» многочисленную родню. Так и не сумел её переубедить и что-то меня даже в дрожь бросает от её такой кипучей энергии и предстоящих знакомств. Признают ли? На еврея-то я ни капли не похож и к моему «деду» не имею ни малейшего отношения.

Но моя мама настолько уверовала в свою же выдуманную легенду, что искренне верит в наше родство и меня воспринимает как родного сына. Да и я, честно говоря, тоже отношусь к ней как к родной матери. Порой мне даже как-то совестно становится перед памятью о моей настоящей маме, оставшейся в «той» жизни. Что-то непонятное случилось со мной во время этого переноса, а знакомого писателя-фантаста, который бы доступно объяснил этот непонятный феномен, у меня под рукой нет. Печально, однако.

— Мишка! Лапа! Эй, выходи во двор! — Крики братьев отвлекли меня от чтения.

Вот чёрт! Только возьмусь за «Одещину», так обязательно что-нибудь да отвлечёт. Заколдованный он что ли? Отодвинув справочник в сторону, выхожу на галерею и смотрю на братьев.

— Ну, что надо? Я ж вам сказал, что гулять только вечером выйду, сейчас занят. Что вам непонятно-то?

— Так это. К тебе тут пришли. Мы говорили, что тебе недосуг, но нам сказали, что б мы тебя позвали!

Только сейчас я заметил в тени двора молодого, одетого с блатным шиком парня. Тот разглядывал меня с непонятным мне интересом. Увидев, что я обратил на него своё внимание он снял кепку и отвесив неглубокий шутовской поклон помахал ей перед собой.

— Если ви таки Миша Лапа, то у меня до вас есть небольшой, но интэрэсный разговор. Но лучше его иметь тет-а-тет, а не на весь двор и на всю улицу. Потому приглашаю вас сюда в тенёк, а то сегодня что-то жарко. Ви не находите?

Блин! Опять урка. Им тут что, мёдом намазано? Цыган же сказал, что всё порешали. Или не всё? Я спустился во двор и подошёл к молодому жульману. В том что это был вор у меня сомнений небыло. Уж слишком типичная у него «униформа». Как и у гопников в «моё» время. Только те предпочитали растянутые толстовки с капюшоном и вытянутые в коленках треники да вьетнамки на босу ногу.

А этот был в щегольских хромовых сапогах, собранных в гармошку, в которые были заправлены «с напуском» широкие серые штаны в диагональную полоску. Под таким же серым пиджаком виднелась красная косоворотка, подпоясанная плетёным кожаным пояском с кисточкой.

— Ты ко мне? Меня ты знаешь, обзовись кто сам таков, от кого пришёл и по какому делу. — я стоял, чуть сместившись влево и в расслабленной позе, но был готов в любую секунду свернуться в тугую пружину и провести отработанную двоечку в печень. Видимо вор почувствовал моё внутреннее напряжение, так как машинально отпрянул на шаг и зачастил:

— Э! Спокойно, Миша, спокойно! Меня Петриком кличут я к тебе от деловых. За Отраду откуп занёс. Мне б ещё твою Соню увидеть. Эй! Пацаны, а ну-ка сгоняйте по-быстрому за барышней!

Арик и Додик посмотрели на меня и получив утвердительный кивок наперегонки кинулись к лестнице. А Петрик обернулся к подворотне и крикнул:

— Стёпа, заводи! — под моим недоумевающим взглядом, видимо тот самый незнакомый мне Стёпа завёл во двор под уздцы лошадь, запряжённую в двуколку. Тем временем во двор спустилась Соня в сопровождении встревоженной тёти Бэллы, а из квартир в открытые окна начали выглядывать остававшиеся в доме жильцы. Молодого вора внимание посторонних людей нимало не смутило, мне показалось, что он даже рад «лишним ушам».

— Миша. Пардон… Лапа! Недавно произошло глупое и досадное недоразумение между вами и некоторыми несознательными гражданами, лишь случайно и проездом посетившими наш замечательный город. Так мы хотим вас заверить, шо эти заблудившиеся шлемазлы уже покинули окрестности Одессы совсем и навсегда, и больше вас не побеспокоят. А вам и вашим друзьям всегда будут рады на Отраде и ни одна босота вас там больше не посмеет потревожить даже взглядом. Будьте в этом уверены! А в знак нашего к вам расположения примите эти скромные презенты для вас и ваших друзей.

— Стёпа подавай! Да куда ж ты чудак сразу всё тащишь-то? Сначала коробочки подай! Соня, это вам! — Петрик вручил растерявшейся девочке две картонные коробки. — Белла Бояновна, если туфельки или шляпка не подойдут вашей Сонечке, то вы всегда сможете обменять их на другой товар в лавке мадам Поляковой шо на Старопортофранковской. Так-то там торгуют подержанными вещами, но сами понимаете, это всё для недобрых глаз фин-инспектора. А те люди, кто знают за нужные слова, там всегда могут приобрести модную заграничную вещь. Теперь за вас там тоже услышали и вы можете туда обращаться в любое для Вас удобное время.

— Но это же безумно дорого! — видимо тётя Белла всё-таки тоже слышала за этот полуподпольный нэпманский магазинчик.

— Ну шо вы такое говорите! Может так, совсем чуточку, но всё равно не дороже денег! Кстати, примите и этот скромный отрез на платье, он чудненько подойдёт под цвет глаз вашей Сонечки. — в руки оторопевшей Беллы Бояновны опустился небольшой рулон китайского шёлка. Тётя Белла только ахнула от восхищения и бережно прижала ткань к груди.

— Ну шо пацаны? Сладкое любите? Тогда держите! И скажите спасибо Мише Лапе, шо он своих друзей не забывает и в беде не бросает! Но и вы с друзьями поделиться не забудьте, а то у кого-то тухес слипнется! — в руки опешивших братьев опустилась небольшая корзиночка до самого верха, заполненная различными сладостями.

— Миша, до нас дошли слухи шо те залётные халамидники попортили ваш прикид так мы тут подумали и решили, шо хороший прикид вам может пошить ваша мама, но вот материал для шикарного прикида по случаю есть у нас. Таки он теперь тоже ваш! — Петрик принял из рук Стёпы два небольших рулона тканей и подумав секунду тоже вложил их в руки тёти Беллы.

— Мадам, не примите за неуважение или нахальство к вам, но подержите чуточку эту ткань пока руки у Миши будут заняты. — и повернувшись к извозчику с апломбом произнёс: — Стёпа, не томи душу, достань уже инструмент и дай его сюда! Вот Миша, примите эту музыку в знак нашего к вам уважения!

И Петрик передал в мои руки аккордеон предварительно освободив его от футляра. Ух ты, настоящий Хонер! Самое то для человека, понимающего в музыке. Хотя, конечно, мне он пока чуточку великоват. Я принял инструмент и оценив его вес присел на скамеечку.

В «той» жизни у отца был почти такой же, но марки Weltmeister. Вот на том «чемпионе» я и учился играть, но там аккордеон был старый и жизнью битый, прошедший не одну свадьбу и праздничную гулянку, а тут совершенно новый инструмент, что называется «и муха не сидела». Ещё пахнет лаком и деревом.

Взглянул на кухонное окно первого этажа с открытой форточкой и увидел чуть дрогнувшую занавеску. Ну Цыган, ну спасибо! Я ни минуты не сомневался от кого исходила идея этого «подарка». Нежно пробежался пальцами по клавишам и басам прислушиваясь к звучанию и счастливо замер.

Чем же тебя отблагодарить? В «моём» времени был такой певец, Борис Давидян, больше известный как Бока. К сожалению, в моём «прошлом» он уже умер, но в девяностых годах был известным и популярным исполнителем шансона. И была у него одна песня о цыгане, которую я постоянно исполнял в застольных компаниях. Пожалуй, что сейчас она будет как раз «в тему».