Дом для Пенси

3-2

Пенси с выдохом поправляет перевернувшиеся листы. Книга кулинарных рецептов — старинная, тяжелая, с пожелтевшими страницами — занимает почетное место посреди большого кухонного стола. Она настолько монументальна, что предыдущие ее владельцы, да и Пенси тоже, относятся к ней с большим почтением. То ли дело ветер! Он без малейшего колебания ворошит страницы. Устав бороться со сквозняком, Пенси с силой захлопывает узкую форточку. На улице — за окном — колышутся тяжелые ветви пока еще зеленых деревьев. Лишь кое-где виднеются первые желтые пятна — признак похолодания. В прозрачное серое небо вьются дымки; оранжевое солнце заливает округу ярким, но не особо теплым светом. Пенси на мгновенье замирает: притупившееся за лето чутье разрывает ее внутреннее спокойствие, будто предупреждает о чем-то еще неведомом. Но секунду спустя всё утихомиривается. Наверное, всего лишь обиженный ветер пытался что-то прокричать в дымоход, и именно это легкое колебание воздуха Пенси принимает за будущее беспокойство.

Осень в этом году кажется неожиданно мягкой и теплой. Очень незаметно оканчивается лето, и приходит пора урожая. Рынок в Тамари заполняется толпами торговцев, гремит ярмарка, льется домашнее вино в чарки и мимо — на темное полотно небеленых рубах и широкие юбки. Пенси смеется среди других, лихо выигрывает в соревновании на меткость и, схватив главный приз — огромную длинную тыкву — в охапку, кружится вместе с остальными в простом, но веселом хороводе.

Следующей зимой после охоты в Мариусских горах и славной добычи она впервые не видит смысла уходить куда-то и остается в Тамари. Пенси отлично живется с найма дивности — загадочных жар-камней. Охотники разбирают их с удивительной скоростью, а союз за скромную плату выступает гарантом возвращения дивности обратно. Так, не спеша, проходит мимо нее очередной охотничий сезон, а за ним и еще один. Неожиданно, но на сердце всё спокойно, и Черный лес не зовет ее в путь. Встречая очередную осень, Пенси скорее думает о том, как бы попробовать рецепт варенья из кулинарной книги, чем интересуется миграцией дивностей и новыми материалами для экипировки.

Теперь некогда заброшенный пустой дом греет чудодейственный, сложенный из дивных камней очаг. В комнатах всегда тепло прохладными вечерами и зимними днями. Светлое дерево стен украшают гобелены, а под потолком горят светильники. На гладких полах расстелены узорчатые половики. Кладовые полны овощей и фруктов в виде компотов, варенья и сушки. В комнате рядом с кухней есть место и для вяленого мяса, и желтых головок сыра. В большом ларе со снеголюбами лежат портящиеся продукты. Ее дом постепенно пропитывается яркими запахами — цветочными, сладким и соленым — ароматами еды, чистоты и благосостояния.

Пенси с удовольствием и тайной гордостью глядит на свои закрома. Родственники, нагрянувшие в гости, посмеиваются, подшучивают над этой неожиданной стороной ее характера. Но Пенси чувствует, что никакой издевки в их словах нет. Теплый ухоженный дом, полные кладовые и мягкие игрушки на полу — всё это имеет свою причину. Возможно, когда-то ее потянет на охоту… И тогда она хочет быть уверенной, что дом и те, кто останутся здесь, выдержат расставание.

Впрочем, когда еще будет это время… Пенси перекидывает через плечо отросшую косу, заплетенную на классический тамарийский манер. В руках у нее почти готовое тесто для пирога по рецепту из старинной кулинарной книги, и она усердно разминает смесь, доводя ее до идеала. Стол усыпан мукой, челка припорошена белым, но Пенси нравится ее занятие. В готовке нужно немало сноровки и фантазии, вот она и старается изо всех сил. Обыденная жизнь стоит того, чтобы ради нее постараться.

— Мама, гости пришли! — отвлекает ее от теста детский голосок. Следом за ворвавшейся в кухню дочерью входит пани Калис. Стоило Пенси вернуться с той памятной охоты, как старушка-домработница постучалась в дверь уже сама, да так и осталась, продолжая радовать всех — и жильцов, и гостей — вкуснейшими оладьями.

— Пойдем, кроха, у твоей мамы серьезный разговор, — старушка крепко берет Кейру за руку и подталкивает сесть на лавку.

— А серьезный — это как? Это как дяденька дрался с другим дяденькой? Но мама обещала пирог!

— Нет, Кейра, надеюсь, до такого не дойдет, — Пенси наскоро чистится от муки и подмигивает дочери. — Я поговорю с гостями, а потом вместе приготовим тот самый пирог. Мы же не зря купили такие большие и вкусные сливы?

— Сливы! Большеливы! Вкусноливы!

— Именно так, — смеется Пенси. Да и как ей не рассмеяться?

Кейре почти четыре года. Она любопытный, говорливый и непоседливый ребенок, жадный до историй и сказок. Когда Кейра улыбается, будто маленькие звездочки загораются в ее глазах, и невозможно не улыбнуться ей в ответ. Пенси касается коротких волос дочери, темно-вишневых, шелковистых на ощупь. Кейра тут же отзывается на ласку, прижимается к ее бедру, утыкается носом в ладонь. Смешно сопит и лукаво поглядывает из-под густой челки. Не ребенок, а хитрый зверенок. Думает, что Пенси забудет о гостях. Она бы и рада, да только пришедшие не так просты, чтобы отказать им во встрече.

Не каждому обывателю выпадает эта честь — видеть на своем пороге старейшин союза охотников. Чаще всего случается наоборот. Ходить или нет на охоту — это личное дело каждого, а вот нарушить кодекс или правила союза охотников, не покинув его ряды, грозит карами. Могут лицензию отозвать или в контрактах ограничить. Так что не принять этих гостей Пенси не может. Даром звание Удачливой не дают.

К ней на порог являются четверо из тринадцати старейшин. Пенси морщится: значит, что дело серьезное и, скорее всего, опасное. Они пришли лично, зная, что любой может бросить письмо в огонь или оставить курьера без ответа. Личная встреча показывает уважение, но делает отказ более сложным, что бы они ни предложили. Согласиться или нет — ее право, этого никто не отберет. Пенси еще раз встряхивает ладони, делает глубокий вдох и выходит в гостевую.

— День добрый, Удачливая, — кратко кланяется самый старший из пришедших. Несмотря на теплую осень на всех старейшинах меха и охотничьи куртки. Двое вооружены, но под взглядом Пенси тут же отдают оружие сопровождающим, а те покидают дом. Только тогда она приглашает оставшихся в кабинет, говорить о делах.

В этой комнате всё еще пахнет свежим деревом и лаком: ремонт закончили всего несколько недель назад. Пенси долго ходила вокруг да около: маячила возле мебельных дел мастеров, считала шагами размеры комнаты, чертила на бумаге планы, интересовалась стоимостью работ, щупала породы дерева и каждый раз что-то исправляла в очередном чертеже. Теперь кабинет — истинно ее комната. Каждый предмет обстановки здесь выбран после долгих раздумий и сомнений — мощный письменный стол, удобные кресла и длинные книжные стеллажи вдоль стены. Шторы из гладкой ткани обрамляют все три окна, но в комнате не холодно — в резные панели на стенах вставлены жар-камни. А нежные пейзажи на стене и круглый коврик на полу дополняют созданный уют. Пенси гордо обводит взглядом комнату: да, здесь она действительно чувствует себя хозяйкой.

Четверо старейшин рассаживаются по креслам, оставляя удобный диванчик в углу для помощников. Те пытаются уместиться и одновременно не раздавить разбросанные Кейрой игрушки. Пенси посмеивается, но виду не показывает.

Гости вынужденно ждут, пока хозяйка расположится во главе стола и позволит начать беседу. Они пришли как просители, что само по себе удивительно, и не посмеют пойти против кодекса охотников. Пенси дает себе некоторое время на раздумье, разглядывает пришедших со всем вниманием: обветренные лица, видные морщины, мощные ладони и хитрый расчетливый взгляд. Перед ней сидят четверо совершенно разных мужчин, но она без сомнения сразу ответит, кем являются ее гости — опытными и умелыми охотниками, торговцами и лидерами. Ничем хорошим это не кончится, понимает Пенси, но оттягивать разговор нет больше смысла. Она выдыхает и ровным голосом интересуется:

— Более трех лет обо мне не слышно в Черных лесах, а вы говорите — Удачливая?

— Всё правильно, — улыбается ей самый старший, Дарий Жержич. Пенси видела его не раз на Людоедском перевале, всегда с командой и богатой добычей. — Так повелось с начала союза. Кто мог добиться такого звания, навсегда оставался в отдельном списке. Согласись, нужно иметь особый дар, чтобы находить два года подряд в Черном лесу то, что другим не дано и за жизнь отыскать. Всё верно, ты — Пенси Острая, дочь Тивары Острой, Удачливая со дня получения этого звания и до конца истории союза охотников.

Пенси фыркает. Громкие слова, да и только. Но чего еще можно ожидать от прожженных дельцов. Она и сама бы себя не отпустила на вольные хлеба.

— Во-первых, контракт.

По столу в сторону Пенси перемещается широкий темный конверт. Она осторожно касается пальцами упаковочной бумаги: так и есть, она шершавая и согретая теплом тела.

— Мне открыть сейчас? — уточняет она у старейшин. Говорит с ней только Дарий, остальные пожелали остаться неназванными. Впрочем, Пенси уверена, что знакома со всеми пришедшими: слышала их имена от матери и других охотников, читала о них в новостях, сталкивалась в союзных домах и проходила мимо.

— После нашей беседы это будет уместнее. Если твое решение будет положительным, то подпиши контракт и сообщи в ближайший союзный дом, как можно быстрее. В ином случае — просто брось его в камин.

— Хорошо, — кивает она и жестом предлагает старейшине продолжить рассказ.

— Твоя последняя находка дала некоторым из нас больше возможностей, чем мы когда-либо ожидали иметь. Я не буду спрашивать, как именно и где ты достала жар-камни. Не потому что ты мне соврешь, а потому что мы все уверены: в том месте их больше нет. Зная твою мать и ее воспитание, уверен, ты бы давно принесла вторую партию, если бы это было возможно. Это ведь невозможно?

Охотник сверлит ее пронзительным взглядом — острым, тяжелым, не обещающим ничего хорошего. Но ему далеко до чтения мыслей в исполнении Халиса.

— И что вы хотите от меня услышать? — она отвечает, сложив руки на груди, сжав до боли пальцами плечи. Ей казалось, что выдуманные истории о ее последней охоте давно прижились среди охотников и никто не думает, что они выдуманные. Но старейшины опасны именно тем, что они говорят и мыслят категориями всего союза, а не только личной выгодой. Они могут ждать годы. Старейшиной не становится Удачливый, самый богатый или самый успешный в охоте. Нужно иметь недюжинный ум, расчетливость, связи, лидерские способности и умение читать других людей.

— Правду, — звучит веское слово. — Любую ложь мы четверо способны распознать.

Пенси сжимает губы. В голове проносится паническая мысль, что она восприняла эту встречу слишком несерьезно, не настроила себя на защиту. Даже глава в кодексе о тайне места добычи определенных дивностей, о тайне путей и охотничьих троп — ничто по сравнению с властью старейшин и самого союза. Но в следующее мгновение она точно знает, как ответить:

— Я не собирала жар-камни. Они просто свалились мне в руки, уже уложенные в рюкзак. Откуда они — не знаю, я не видела места их добычи. То место, где я их взяла, напоминает жуткий лабиринт, выбраться практически невозможно…

— Почему ты так считаешь?

— Потому что я видела тела охотников. Растерзанные.

— Кто это был? — подает голос до этого молчавший. Пенси даже не требуется притворяться, удивление натуральное и всепоглощающее:

— Вы думаете, мне стоило ковыряться в останках, когда то, что убило этих несчастных, скорее всего, бродило где-то неподалеку?

— Роб, оставь ее в покое. Окажись я в такой ситуации, то первой моей мыслью была бы — как унести сначала собственные ноги, потом добычу и желательно быстро. Покойным, я уверяю тебя, уже всё равно.

— В тот год пропало много хороших охотников. Из тех мест не вернулся отряд Джефа Жесткого, большой, хорошо вооруженный и экипированный. Семьи до сих пор шлют мне прошения о поиске, а жена Джефа переселилась в те края. Сказала — будет ждать. Если это были они…

— Предлагаешь вернуться туда и проверить? В пещеру, где в куски разорвали отряд?

— Нет, — отводит взгляд неназвавшийся старейшина. По всей видимости, разум возобладал над желанием узнать правду и облегчить чьи-то страдания.

— Прости нам, Удачливая, отвлеченные разговоры. Мой товарищ, как и я, видит, что ты говоришь правду. Может, не договариваешь… Но главного это не меняет: жар-камни, как и видерс, останутся легендарными дивностями. Никто не знает, где их искать.

— Мне известен маршрут к видерсу, — напоминает Пенси старейшине.

— Нам тоже, — к ее удивлению кивает пан Жержич. — Да только нет больше в тех руинах видерса.

— Что произошло? — вырывается у Пенси едва сдержанное возмущение. Была вероятность, что кто-то сможет проследить ее маршрут. Но она не ждала, что это случится так быстро. Пан Лежич уж точно не рассказал бы кому-то еще о видерсе.

— Человеческая глупость, смешанная с великолепными охотничьими навыками, — недовольно морщится старейшина. — Вот поэтому есть Удачливые, те, кто чувствует, как нужно обращаться с дивностями и чтут Черный лес, а есть обычные охотники. Лидер отряда вычислил твой путь. Сам отряд был большой и хорошо экипированный. Да только не это главное, и ты, по всей видимости, знаешь, о чем я. Просто подтвержу твои догадки. Они сглупили. В итоге выжила неполная четверть отряда. Первая часть замерзла в снежных вихрях, вторую часть раздавил взбесившийся видерс. Остатки отряда только и смогли, что притащить мертвое белое полено. Идиоты. Через неделю оно сгнило и рассыпалось в труху…

Пенси слушает старейшину, прикрыв ладонью губы. Чтобы случайное восклицание не вырвалось за пределы ее сознания. Еще ее беспокоит, что встретиться с Халисом теперь не удастся — нет даже и шанса. Руинник не придет к месту, где больше нет видерса. А ей так важно было задать ему… по крайней мере, попытаться… один важный вопрос. Но за своими размышлениями, она не может не заметить, что пан Жержич упускает кое-что:

— А что с еще одной частью отряда?

— Еще одна глупость. Почему-то ученик охотника знает истину, которую забывают умелые, богатые, успешные…

— У каждого сокровища есть свой страж, — тихо произносит Пенси.

— Да, снеголюбы не были этим стражем, — хмыкает старейшина. — После потери видерса отряд сутки зализывал раны, а потом пустился в путь. Половина из оставшихся пошла вперед, половина несла… хах… полено. Разница между отрядами была два часа максимум, первые шли налегке. Выжившие говорят, что не слышали криков, было только дуновение сильного горячего ветра, который посшибал снежные шапки с деревьев. А первый отряд… от них остались лишь головешки, семь обугленных тел в растопленном снегу. И ни одного следа вокруг. Не подскажешь нам, охотница, принесшая видерс, какая дивность могла это сделать?..

— Не подскажу, — почти мгновенно отвечает Пенси и напрягается. Не хотелось иметь старейшин врагами, но и о Халисе рассказать невозможно. Слишком это личное, слишком опасное для нее знание, чтобы отдавать его посторонним.

— Нет так нет, — вдруг легко соглашается пан Жержич. И на немой вопрос в ее взгляде объясняет: — Все равно, если видерса больше нет, то и страж ушел в неизвестную сторону. В сторону, далекую от людей. И какой-нибудь другой охотник когда-нибудь о том страже доложит.

Пенси сдержанно кивает и переводит взгляд на конверт с контрактом.

— Но мы действительно отвлеклись. У союза охотников к тебе предложение, Пенси Удачливая. Союз собирает отряд сильных, умелых и особенных охотников. Цель экспедиции — город руинников в сердце Ледяного края. Ты предоставляешь жар-камни — мы не претендуем ни на что, тобой найденное, гасим все траты на экипировку и выплачиваем семь процентов от общей добычи.

— Если я соглашусь, мне нужно что-то большее, чем деньги. Мне нужна безопасность.

Взгляд Пенси скользит мимо гостей — туда, где через щель в неприкрытой двери виднеется крошечный нос и любопытные глаза. Она не может так подвести свою дочь — не вернуться. Пан Жаржич проводит пальцем по забытой на столе детской книге и кивает:

— Мы согласны, Пенси Удачливая. Если ты будешь в составе экспедиции, то я гарантирую твое возвращение домой.