Дом для Пенси

4-14

Пенси нагоняет его нескоро, уже в предгорьях. Тоннор зачем-то поднимается на лишившуюся снежного покрова гору. В определенный момент она начинает подозревать, что неспроста охотник выглядит так. Он явно что-то принял, что-то, что помогает ему передвигаться так быстро. Пенси чувствует, что с каждым шагом вверх, она упускает время, поэтому она нажимает на курок. Мимо. Тоннор еще не успевает дернуться в ее сторону, как второй ее снаряд выбивает икру в камне у его лица.

— Ты меня догнала. Высшая оценка тебе за поиск. Но сама себя вини, что не послушалась совета. Тебя поглотит эта земля, как и остальных.

— Что ты задумал? — кричит Пенси, вновь стреляет, отпрыгивает в сторону, уходя от ответной любезности. Они медленно передвигаются выше, петляя меж камней.

— Я ведь помню тебя. Ты была на том экзамене, — внезапно меняет тему Тоннор. — Ты думала, я не увижу, что это ты подсунула мне шкатулку со мхом? Так вот, мне не нужна была твоя жалость.

— Это была не жалость!

— Из лучших побуждений? Нет, ты пожалела меня. Или это была вина? Может, ты виновата в том, что сын Тоннора стал калекой? Молчишь? Ты мне отвратительна. Вы все мне отвратительны. Со своей охотой!

— Зачем ты это говоришь? — она не может признаться в том, что виновата. К сожалению, это уже ничего не изменит.

— Потому что стать охотником должен был сын Тоннора, а не я. И почему охотник? Не пекарь, не торговец, не градохранитель! Из-за того что меня нашли в Черном лесу?

— Постой!.. — пытается вклиниться в его слова Пенси, но тот не слышит, только нажимает на курок.

— Думаешь, это моя мечта, — Тоннор пинает камень, и тот катится вниз, — ты, девочка, возжелавшая дом и семью? Да с того момента, как меня во всё это вовлекли, как нашли у меня тот гадкий мох, как почему-то решили, что я убил то чудовище, это один непрекращающийся кошмар. Черные леса, охота, тупые охотники, заглядывающие мне в рот, «наследник Тоннора», как же это важно... Дураки и простофили, лезущие туда, куда не нужно, задающие вопросы, тычущие пальцем. Жадные люди, готовые брать больше и больше! Я не хотел этого!

— Ты вообще нормальный?! — Пенси настолько шокирована словами, что внутри нее поднимается гнев. — Ты что, уйти не мог? Если всё настолько надоело!

— Уйти? Когда на мне его имя, его долг, его слизень-знает-что? Зачем они все смотрят на меня, чего-то от меня хотят?

Тоннор выходит из-за камня. Пенси понимает: вот оно, надо стрелять. Но земля под ее ногами вдруг вздыбливается, она не удерживается и падает. Казалось, ей нужно две секунды, чтобы вскочить на ноги, но Тоннор каким-то немыслимым образом оказывается рядом и придавливает ее руку, наступив на нее. Он ухмыляется и продолжает говорить, глядя на нее сверху вниз. В его расширенных зрачках она видит что-то страшное, но пока не оформившееся.

— Был миг, когда я почти ушел. Но отряд так мечтал о видерсе, так просил его найти. Я решил, пусть. И это было то, из-за чего стоило мучиться столько лет! Это было чудо, я понял, что был избран этим миром! Видерс дал мне силу выдержать всё. Он меня выбрал, чтобы я покончил со всем. Я собирал его листья, я ломал его ветви, и он был благосклонен, он чувствовал, что я чист в своих желаниях. Я вышел из сердцевины дерева с новым взглядом на мир. А потом видерс убил тех, кто пришел с жаждой наломать больше и продать его. Это был знак!

— Ты рвал листья видеса? — переспрашивает Пенси.

— Я их ел. И твое чудесное дерево дало мне силу, которой не знали еще эти леса.

Он разводит руки, блаженно улыбаясь. Пенси чувствует, как волна ужаса затапливает ее полностью, от головы до пят: земля уже знакомо дрожит, с каждым мигом всё сильнее и сильнее. Это же так просто, но невероятно: Тоннор не просто нашел что-то в руинах, он сам вызывает разрушения. Он — приемный ребенок, найденный в Черном лесу, он рвал листья видерса, он двигается быстрее обычного и имеет жуткие способности, он выживал там, где другие не смогли. И у него нет дейд. Он такой же, как она? Он тоже сын мертвых родителей? Что же ей делать с этим знанием? Сказать ему? Кто ей поверит! По крайней мере, она теперь хотя бы немного понимает, что происходит:

— Ты сожрал огромное количество видерса. И ты трясешь землю. Ты пытался сбросить меня в экспедиции, это ты разрушил пол в здании. Ты хотел, чтобы помост под нами провалился. Ты вызвал лавину и убил этих людей в лесу! Зачем? Ты хоть понимаешь, что ты творишь?!

— Они бы всё равно умерли. Неужели ты думаешь, что с чудовищами действительно можно говорить?

— Можно, — кивает она. — Я же говорю с тобой.

— Ты мне никогда не нравилась, — криво усмехается Тоннор.

— Ты мне тоже, — не остается она в долгу.

Он поднимает огнестрел, но в этот момент она готова, она быстрее него. Камень в ее руке бьет без жалости. Слышится хруст раздробленной кости. Выпущенный снаряд проходит в стороне от нее. Тоннор с криком падает, подтягивая к себе левую ступню. Пенси вложила в этот удар многое, ударила там, где защита ботинок тоньше всего.

— Я избранный! — стонет он.

— Да-да, — Пенси в два удара сердца находит выроненный Тоннором огнестрел. Правда, пальцы неприятно сводит от боли, этот сумасшедший их качественно отдавил.

— Ты меня не остановишь!

Земля расползается под ее ногами. «Откуда такая силища?» — возмущается Пенси и, отскочив от очередной трещины, находит взглядом Тоннора: тот запихивает что-то себе в рот. Листья, корни да хоть ветки — но это нужно остановить. Если он сейчас такой разрушительный, то что будет потом? Ах, если бы она могла, как Халис, сжечь все… Она не карен, но кое-что у нее есть, те крохи способностей — отточенные, проверенные, готовые к использованию. Например, ей доступна способность рассчитать свои действия и чужие реакции.

«Ну что тут поделать?» — рассеянно думает Пенси: разбегается и бросается вперед, чтобы сбить поднявшегося на ноги Тоннора. Он-то стоит не так далеко от пропасти. Так, как хотелось, не выходит: она не промахивается, просто Тоннор устойчивее, чем ей казалось. Он просто делает три быстрых шага и замирает на краю.

— Неудачно, Удачливая, — смеется он, и его глаза светятся каким-то тускло-синим цветом. — Меня отблагодарила эта земля, она выбрала меня и дала мне, обычному человеку, чудодейственные силы. Так что умереть от моей руки тоже честь!

Пенси морщится от боли: камень расползается под ее ногами, и левая нога попадает в ловушку, сжимается внутри раскола. Гул всё нарастает. Но она собирается с силами и поднимает огнестрел. Ей нужно совсем немного: выстрелить и попасть. Не сложно. Хотя она никогда не стреляла в людей.

— Непросто, да?

Тоннор показывает ей на что-то. Несмотря на свою сосредоточенность, Пенси на секунду поворачивается и замирает. Потом снова смотрит на Тоннора. Тот добродушно улыбается и стоит на краю обрыва, всё также держа рюкзак с видерсом в руке. А на нее сверху, с горы, несутся камни.

— Стреляй, — слышит она. Это не просто слово, это приказ, это безоговорочное указание. — Стреляй, не беспокойся ни о чем. Сейчас!

И она нажимает на спусковой крючок. Снаряд быстрой вспышкой вонзается в руку, в которой рюкзак. Тоннор выпускает ценный груз. Он вскрикивает от боли, но и вместе с тем ухмыляется: дескать, трепыхайся, пока можешь, это не продлится долго. Но в следующий миг Тоннора охватывает пламя — ярко-рыжее, грозное, оно впитывается в его экипировку, дымится на волосах, ползет по ткани. Тоннор кричит, взмахивает руками, кружится на месте, оступается и исчезает, ступив в пустоту.

Пенси не успевает удивиться или осознать увиденное. Первые камни, мчащиеся с горы, вонзаются в ее тело. Они маленькие, но острые, причиняют боль, даже песчинки колют будто иголкам. Она пытается защитить лицо и бок. Выживет ли она?

— К земле! — раздается новый приказ, и тяжелое тело придавливает ее, прикрывая от камней. В узкую щель между чужим боком и рукой она видит пролетающие валуны, кусок жемчужной одежды и пряди вишневых волос. Она дергается, как только понимает, кто пытается ее защитить.

— Как?! — хрипло спрашивает она.

— Лежи тихо, — медленно произносит Халис. Это точно он, его голос она никогда не забудет.

— Что ты делаешь?

— Держу камень, — он немного меняет позу, и Пенси видит, что Халис действительно удерживает перед ними большой осколок скалы. — Сама не видишь, нечеловеческая женщина Пенси! Сказать не могла?

— Не могла, — шипит она в ответ. — Я-то не знала о своем происхождении, а ты? Что, тоже не догадался?

— Не догадался, — неожиданно мирным, спокойным тоном отвечает Халис. — Ты была… такая, что я ни о чем не догадался. Да и характерные признаки сейчас виднее, чем тогда. Наверное, из-за того, что ты видерс носила. Ты же его носила, да?

— Носила, — Пенси тоже как-то утихомиривается, настолько, что сообщает: — И дочка носила.

— Дочка? — руинник едва не выпускает из рук камень. — Моя?

— Вообще-то моя, тебя-то там не было, — бурчит она в ответ.

— Шаез хара! — Халис вдруг утыкается лицом ей волосы, она чувствует его дыхание, жаром опаляющее ей ухо. — Кажется, нам нужно многое обсудить. Извини, что так долго искал тебя. Сначала я не понял, в чем дело, а потом не мог определить, какая ты сейчас. Среди охотников сложно искать. Но в последнее время ты часто звала меня или думала обо мне. Это помогло.

— Ты успел вовремя, — отвечает Пенси и прикусывает губу. Прикосновения Халиса вытаскивают изнутри нее такие ощущения, какие она уж и не думала снова испытать. Было что-то еще в тех жарких днях и ночах, что не дает забыть этого огненного руинника.

Они плотно прижимаются друг к другу, пока не заканчивается камнепад, а потом еще немного дольше. Когда причин больше не остается, они сначала освобождают застрявшую ногу Пенси, потом ищут видерс. Причем она сильно опирается на Халиса, обхватывая его рукой за талию. Спуск с горы выглядит и того кошмарнее: дело в том, что Халис ни в чем теперь не уступает ей в потрепанности, кажется, он останавливал камни своим телом, пока не смог ухватить и поставить перед ними защиту. А так, он не изменился. Всё еще босиком, светящийся и не прекращающий улыбаться.

— У тебя дейд отбит, — охает она, закончив осмотр. И действительно, левый рог теперь чуть короче правого.

Халис лишь отмахивается и внезапно прижимается губами чуть выше челки, там, где у нее могли бы расти ее собственные дейд:

— Пустяки. И давай ты понесешь видерс, а я понесу тебя? Так быстрее будет.