Дом у реки

20

Марго стоит около окна гостиной и смотрит на белую ткань шатра, призраком колыхающуюся между деревьев. Завтра в это же время Люси будет уже замужем, дом наполнится праздничной суматохой, весельем и толпой незнакомцев. Пока же все тихо. Так тихо, что слышно, как тикают часы. Кот растянулся на диване в гостиной. Мать прячется где-то в комнатах.

На книжной полке она видит «Кварцевое сердце», пятую книгу матери из серии «Редкие элементы». Она берет ее и открывает на первом же развороте.

Читая посвящение, Марго чувствует, как внутри набирает ход тошнотворно стремительная карусель любви, гордости и адской боли. «Самые драгоценные элементы». Это она-то драгоценна? Она не чувствует этого. Она знает, что на самом деле они все думают о ней. Как они осуждают ее.

А все остальное: «Люблю вас неистово, живите бесстрашно». Если бы это было так просто. Люси бросается в самую гущу событий с открытым сердцем, полная надежд и энтузиазма, но Марго так не умеет. Она пыталась когда-то, но в результате ее сломали. Она так и останется в плену своего опыта и никогда не вырвется из тисков этой боли.

Как бы она ни старалась, ей никогда не избавиться от ощущения, что виновата в этом ее мать, точнее, ее отстраненность, ее слова, ее слишком легкое отношение к сексу и браку. Так стоит ли удивляться, что Марго не подпускает к себе людей, а желание близости, которое вдруг появилось у нее сейчас, пронизано потребностью в наказании. Она еще раз читает посвящение, захлопывает книгу и быстро сует ее обратно на полку.

В своей комнате она изо всех сил старается не обращать внимания на бутылку водки, спрятанную среди вещей в сумке под кроватью. Но устоять невозможно. Все эти воспоминания, тревога по поводу предстоящего семейного ужина и тот разговор с Люси, когда они развешивали лампочки в шатре, — все это просто выбило ее из колеи. Совсем чуть-чуть, уговаривает она себя, только чтобы успокоиться и постараться заглушить тревогу.

Она достает из-под кровати сумку, вынимает оттуда бутылку. Первый глоток обжигает горло.

К третьему она горит уже целиком и погружается в блаженное оцепенение. Она делает еще пару глотков, закрывает пробку и ложится на кровать. Вот и все. Этого достаточно. Сейчас уже хорошо. А больше ничего и не нужно.

После вчерашней ссоры с Люси ее так и подмывало сесть на поезд и умчаться обратно в Эдинбург Вечером она даже заглянула в расписание поездов К черту Люси и ее дурацкую свадьбу. К черту их всех. Она проделала весь этот путь, чтобы быть с ними. Неужели им этого недостаточно? Зачем Люси все эти разговоры? Она сама не знает, чего хочет.

Марго поворачивает голову и видит оборванный клок обоев, который так и манит, так и зовет продолжать, но телефонный сигнал вырывает ее из этого состояния. На экране сообщение от Йонаса. Какая-то картинка. Без слов.

Она открывает ее и смотрит, как на экране постепенно загружается черно-белая фотография. Она хмурится. Это чье-то лицо. Не чье-то — ее собственное.

Она знает это место. Квартира Йонаса. У нее за спиной — силуэты Эдинбурга. Она вспоминает, как несколько месяцев назад он вернулся домой с новеньким сверкающим объективом.

— Мне нужно сделать несколько снимков, — сказал он ей. — Проверить, как работает. Портреты. Я их сразу удалю, обещаю.

— Хорошо, но я не буду позировать.

— Мне не надо, чтобы ты позировала, — сказал он, поднимая камеру и щелкая затвором.

— Погоди, я не была готова!

— Не волнуйся. Я хочу видеть тебя такой, какая ты есть. Естественной. Искренней. Самой собой.

Она сидела на подоконнике, чувствуя себя не ловко и напряженно, впадая в какое-то медитатив ное состояние от щелчков камеры.

— Ну вот и все, — проговорил он через несколько минут. — Ты просто великолепна.

Она не просила его показать снимки, предположив, что он действительно сдержал слово и удалил их из памяти. И вот теперь она всматривается в экран и изучает изображение. Тут же приходит еще одно сообщение: «Смотри, какая ты красивая».

Она смотрит на фото. Не так уж и красива, думает Марго, но в портрете определенно есть нечто поразительное. Свет, отраженный в глазах, мягкость лица, приоткрытые губы и взгляд, устремленный вдаль. Обычно она не видит себя такой.

«Ты обещал удалить их», — написала она в ответ.

«Я удалил все, кроме этого. Он слишком хорош, чтобы его потерять».

Слишком хорош, чтобы потерять? Она бы так не сказала. Но по снимку явно читается работа мастера. Йонаса. Его фирменный почерк. Здесь есть искренность и ясность, благодаря которым он и стал известным и востребованным фотографом. Она вдруг вспоминает другой снимок, который висит на холодильнике в его квартире. Снимок матери, который он сделал много лет назад на берегу озера на его родине в Швеции.

«Где ты?» — спрашивает она, чтобы представить его, где бы он ни был.

«Где-то под Йорком. Еду на следующий заказ».

«Надеюсь, все пройдет хорошо», — отвечает она, неистово желая оказаться рядом с ним, швыряет телефон на кровать и, не успевая даже осознать, снова тянется к бутылке.

21

Ева борется с Мэй и ее платьем, когда звонит Эндрю.

— Я выхожу. Мне надо поговорить с тобой, когда я приеду.

Она прижимает мобильник к уху плечом, натягивая на Мэй платье. Та вскрикивает:

— Оно мне мало, я не могу дышать!

— Мы его наденем, если ты перестанешь извиваться.

— Алло, Ева, ты здесь?

— Да, я здесь. Извини, я сейчас одеваю девочек. Ты же не забыл о сегодняшнем ужине?

— Я потому и выезжаю уже сейчас.

— Хорошо.

— Так мы сможем поговорить, когда я приеду?

— Конечно. — Ева замирает, но все же спрашивает: — Мне кажется или случилось что-то серьезное?

— Случилось. Слушай, поговорим, когда я приеду, хорошо?

— Хорошо. — Ева начинает беспокоиться.

Будьте с девочками готовы к моему приезду, — говорит Эндрю и тут же отключается.

Ева опускается на пол в детской. Мэй продолжает ворчать и дергать платье.

Это совсем не похоже на Эндрю. Он такой напряженный. О чем он хочет поговорить? О работе? Об их отношениях? Она вздыхает. Ей страшно идти на этот семейный ужин. Достаточно того, что еще и Люси вчера подлила масла в огонь своей ссорой с Марго. Да еще и ужин не где-то, а у Райана в пабе. И там будет Эндрю. Который ведет себя довольно странно. Неужели он знает? Или он хочет поговорить о чем-то еще?

Она берет второе платье и кричит:

— Хлоя! Иди сюда, переоденемся.

— Минуточку, мама, — отвечает ей дочь откуда-то снизу.

— Никаких минуточек. Сейчас же!

Хлоя пыхтя поднимается наверх и смотрит на платье, которое держит в руках Ева.

— Мама, только не с оборками.

— Да ладно. Надень его ради меня, пожалуйста. Ты такая красивая в нем.

Хлоя стонет:

— Ой, мама, ты хуже всех.

Ева смотрит на дочь.

— Да, Хлоя. Хуже всех. А теперь иди сюда.

Сорок пять минут спустя Эндрю все еще не приехал. Ева смотрит на часы на кухне. Через десять минут нужно выходить, если они хотят попасть в паб вовремя. Она находит в сумочке алую помаду и, глядя в зеркало в прихожей, красит губы. В тот момент, когда она разглядывает себя и думает, не слишком ли вульгарно выглядит, ее телефон снова звонит.

— Прости, дорогая, тут ужасная пробка. Буду Через пять минут.

— Девочки, обувайтесь. Папа подъезжает.

Мгновение спустя в дом врывается Эндрю и чмокает ее в щеку.

— Простите, там на шоссе авария. Я сейчас быстро переоденусь, и мы поедем.

— А что за разговор? — спрашивает она. — Может, поговорим в машине?

Эндрю смотрит на девочек.

— Нет. Потом, позже.

Ева наблюдает, как муж, перескакивая через две ступеньки, взлетает наверх, и чувствует, как начинает сосать под ложечкой. Почему-то кажется, что все вот-вот рухнет.

22

— Ты что, пьяная?

Кит хватает дочь за руку, когда они подходят к пабу. Хватка у нее на удивление крепкая.

— Ну, допустим.

— Ох, Марго.

— Что? Что — Марго? Что, ты думаешь, я натворю, мама? Чего ты так боишься? — Она слышит, как язык ее заплетается, поэтому изо всех сил старается говорить отчетливо. — Я же уже здесь.

— Здесь, — вздыхает Кит. — Конечно, здесь. Веди себя прилично, хорошо?

— Тебе не о чем беспокоиться, — бормочет Марго. — Да всем вам не о чем беспокоиться.

Стол накрыт на тринадцать персон. Войдя в паб, Марго сразу видит Теда и Сибеллу. Они уже сидят на своих местах на дальнем краю стола рядом с родителями Тома. Его отец, седовласый мужчина в мятом костюме и с тростью, прислоненной к стулу, был довольно уважаемым профессором физики в каком-то университете, пока ему не пришлось уйти на пенсию из-за прогрессирующей болезни Паркинсона. Он разговаривает с Тедом и Сибеллой и руки его заметно трясутся. Мать Тома, маленькая, точно птичка, женщина с лучезарной улыбкой, сидит рядом с мужем и ведет оживленную беседу с дочерью, младшей сестрой Тома, Сарой, учителем начальной школы. «Но если она и не учительница, — думает Марго, глядя на ее розовые щеки, цветастое платье и стянутые в пучок волосы, — то уж точно должна ею быть. Этакая чистая и здоровая красота, не то что я».

Люси сидит в одиночестве в самом центре стола, в бледно-зеленом платье-рубашке, теребя браслеты на запястье и барабаня пальцами по столу. Заметив Кит и Марго, она машет Тому, который у стойки бара заказывает напитки.

— Вы как раз вовремя, — говорит он, целуя в щеку вначале Кит, потом Марго. — Что вам взять?

Кит заказывает бокал вина.

— А мне водку с тоником, пожалуйста, — говорит Марго и, проигнорировав сердитый взгляд матери, добавляет: — Двойную порцию.

— Вы, должно быть, Марго, — замечает Райан, наливая ей тоник в бокал. — Наслышан о вас, — добавляет он и смотрит на ее ползущую вверх от запястья до самого плеча татуировку, открывшуюся взгляду, когда она сняла свою куртку.

— Наверняка только плохое слышали, — отвечает она.

Райан смеется и подвигает ей бокал с коктейлем.

— Вы здесь новый управляющий?

— Расплата за все мои грехи, да. — Он протяг вает руку: — Райан.

Дверь паба распахивается, и врываются Хлоя и Мэй в одинаковых голубых платьях, следом за ними Ева.

— Тетя Марго! — кричат девочки и запрыгивают на нее.

Эндрю входит последним, нагруженный айпадами, ручками, фломастерами и ворохом раскрасок.

— О боже, ничего себе, — говорит Марго, обнимая по очереди девочек и чувствуя некоторое облегчение. — Кто забрал моих крошек племянниц и подменил их такими взрослыми барышнями?!

Ева испускает глубокий выдох и кивает Райану, прежде чем взглянуть на стол, накрытый в дальнем конце паба.

— Как ты? — тихонько спрашивает она у Марго.

— Лучше и быть не может, — нарочито громко отвечает та, но, видя, как Ева вздрагивает, спрашивает: — А ты как?

И она, и Люси выглядят слишком напряженно.

А ей-то казалось, что только она боится этого вечера.

— Я нормально, — отвечает Ева, хотя видно, что это совсем не так.

Марго смотрит на своего шурина, который пытается одновременно освободить Хлою от розового мехового пальто и пожать руку Тому.

— Поссорились с Эндрю?

— Нет.

— Добрый вечер, Марго! — Шурин подходит и целует ее в щеку.

— Привет, — отвечает она ему холодно и отворачивается.

Райан протягивает Еве бокал красного вина и спрашивает, обращаясь к Эндрю:

— Что пожелает добрый джентльмен?

— Твое здоровье, — говорит Марго, чокаясь с Евой, и добавляет тихонько, так, чтобы слышала только она: — Давай выпьем за то, чтобы этот вечер прошел спокойно.

— Точно, давай, — соглашается та, делая глоток.

Кит направляется к столу и приветствует там всех с видом настоящего дипломата. Марго видит, как ее мать выбирает место подальше от Сибеллы и Теда, в самом дальнем от них конце стола. Ева и ее семья собираются вокруг нее, так что для Марго остается только одно свободное место — рядом с Люси. Она проскальзывает туда и ставит свой коктейль рядом. Они не говорили с того момента, как она сбежала из шатра, но Марго решила сделать вид, будто ничего не произошло.

— Как же это прекрасно, — говорит Кит и поднимает свой бокал повыше. Марго видит, как та напряжена. Взгляд матери останавливается на татуировке. Марго вздрагивает и в ответ поднимает свой бокал.

Тед, сидящий на противоположном краю стола, подхватывает тост.

— Давайте выпьем за эту счастливую пару, — говорит он. — Завтра будет их день. Пожелаем же им удачи.

— Да, — соглашается Кит. — Удачи вам, Том и Люси. Пусть ваша совместная жизнь будет долгой и счастливой!

— Спасибо, — отвечает Том и пожимает руку Люси. Та кивает родителям, хотя выражение ее лица слишком мрачное.

Марго ловит взгляд Евы и усмехается. Вот, значит, что тут происходит. Фальшивое дружелюбие и ехидные подколки.

— Мне нравится твоя татушка, — говорит Мэй, разглядывая узор на руке Марго, потом проводит пальчиком по изгибающейся лозе до самого сердца на сгибе локтя. — Когда я вырасту, сделаю себе такую же. И тогда мы с тобой будем похожи.

— Да, — отвечает, подмигнув ей, Марго. — Я вот еще хотела и на другой руке сделать.

— Ага, — подхватывает Мэй. — И я.

— Спасибо, — еле слышно бормочет Ева.

Постепенно все начинают обсуждать меню.

Марго наклоняется к Люси и говорит тихонько:

— Давай забудем вчерашнее. Пусть будет только сегодня. Мир?

Сестра поворачивается и смотрит на нее.

— Хорошо.

Марго кивает, хотя уверенности в этом согласии совсем не чувствует. Люси выглядит слишком бледной и рассеянной, она явно не в себе.

— Ты в порядке? — спрашивает она тихо. — Выглядишь немного… изможденной.

Она знает, что не должна забегать вперед, но ей все равно непонятно, отчего это они с Томом вдруг решили поиграть в такие тайны мадридского двора, как будто Люси — первая женщина на земле, которая внезапно оказалась беременной.

— Я в порядке, — отвечает она и тянется за нетронутым бокалом просекко.

Том обнимает ее за плечи:

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает он и целует ее в щеку.

Люси кивает.

— Я только что спросила ее о том же, — говорит Марго и прищуривается, указывая на бокал: — Думаешь, ей стоит это делать?

— Что ты имеешь в виду? — Люси смотрит на Тома и краснеет.

— В твоем-то состоянии? — Марго легонько толкает ее локтем. — Давай, Люси, ты можешь объявить об этом прямо сейчас.

Том наклоняется к ним и говорит тихо, так, чтобы только они его и слышали:

— Полегче, Марго, она сама все знает.

— Том, — предупреждает Люси.

Марго вскидывает руки, раздражаясь чрезмерной и неуместной заботой Тома. Ему не нужно защищать от нее Люси.

— Прости, я не знала, что, чтобы затащить женщину под венец, надо сделать ее беспомощной.

— Прекратите уже, — говорит Люси чуть громче, чем собиралась. Слишком громко. Так, что все за столом замолкают и смотрят на них.

К облегчению всех, возле стола вырастает Райан и начинает принимать заказы. Он движется с края Евы, лучезарно всем улыбаясь и, кажется, не обращая внимания на растущее напряжение. Пока он записывает блюда, Марго машет ему, а потом, заполучив его взгляд, показывает на свой пустой бокал, снова игнорируя гневный взгляд матери. Повернувшись к Люси, она видит, как Том тихонько успокаивает ее. Марго вздыхает. Когда это ее сестра вдруг стала такой нюней и неженкой, а Том — таким озабоченно заботливым?

За столом воцаряется неловкое молчание. Марго с раздражением отмечает, как Сибелла кладет ладонь на руку Теда. Что здесь со всеми происходит? Отец бросил мать ради Сибеллы. Эндрю мутит с какой-то бабой прямо под носом у Евы. Том просто-таки задушил Люси своей заботой, точно надзиратель в тюрьме. И почему ей, осуждаемой всеми, за них стыдно?!

— Знаете, говорит вдруг она, — вы все ведете себя так, будто я единственный человек в мире, который сделал нечто плохое. Посмотрите на себя, каждый из вас!

В этот момент Райан подносит ей заказанный бокал. Марго поднимает его, как будто сказала тост, и делает глоток.

— Марго, — умоляюще говорит Люси. — Ты же обещала.

— Обещала что? — уточняет Марго, глядя на удрученное лицо отца, плотно сжатые губы матери и усталое смирение Евы. Сара, сестра Тома, изучает свои колени, родители озадачены. — И что с вами со всеми происходит? Это ведь должна быть настоящая вечеринка, правда?

— Точно, — подхватывает Эндрю и поднимается, отодвигая стул, — ты права. И я бы не отказался еще выпить. Что вам всем предложить?

Марго смотрит на него, прикидывая, как отреагировать, и легонько толкает под локоть Люси. Но та даже не смотрит на нее, вообще не обращает на нее никакого внимания.

Марго хмурится. Неужели сестре кажется, что она зашла слишком далеко? Она берет салфетку и начинает теребить ее и рвать на мелкие кусочки, не останавливаясь, чувствуя, как растет беспокойство, как неукротимо наползают воспоминания, о которых она хочет забыть. Марго тянется к своему бокалу, но тут Ева кладет на ее руку свою ладонь.

— Хватит, Марго. Пойдем на воздух.

Кровь приливает к ее щекам.

— Конечно. Вдруг я опять выкину что-нибудь такое, за что неловко будет всей семейке.

— Марго, — качает головой Кит, — я не понимаю, откуда в тебе эта ярость.

— Все ты понимаешь.

— Марго, — Ева произносит ее имя с тихим предупреждением.

Кит холодно повторяет:

— Почему бы тебе не пойти и не остыть на воздухе, прежде чем ты опять наговоришь того, за что потом будет стыдно.

— Не волнуйся, мама. Я сейчас пойду. Я буду хорошей девочкой и пойду остыть, как ты и советуешь.

Она отодвигает стул, слегка покачнувшись, и слышит хихиканье Мэй и ее громкий шепот:

— Она назвала бабушку мамой.

Хлоя, заметив выражение лица Евы, поняла, что сейчас не до смеха, и ткнула сестру в бок. Обе тут же уткнулись в свои раскраски.

Марго идет в дамскую комнату, наклоняется над раковиной, прижавшись лбом к прохладному зеркалу в позолоченной раме, и смотрит в свои покрасневшие глаза. Где-то тут, вместо нее нынешней, стояла девочка в большой серой толстовке. На этом же самом месте, и смотрела ее глазами в это же самое зеркало. Нет. Сейчас это уже не она. А она — уже не та девочка.

Марго выскакивает на парковку на заднем дворе, хватая ртом и глубоко заглатывая воздух. В темном небе звезды, кажется, шипят и растворяются. Она определенно напилась. А ведь не собиралась. Она видит, как кто-то сидит на ступеньке возле кухни. Подросток в полосатом фартуке курит сигарету, оторвавшись от своих кухонных обязанностей. Она направляется к нему, улыбаясь одной из своих самых ошеломительных, как ей казалось, улыбок.

— Можно стрельнуть у тебя сигаретку?

— Конечно, — отвечает он и, похлопав себя по карманам, протягивает ей пачку.

Она берет одну и наклоняется над огоньком зажигалки, прикрывая его ладонями от ветра.

— Спасибо, — говорит она, затягиваясь и выдыхая дым в ночное небо, и тут же обхватывает себя руками — кожу начинает покалывать от холода.

— Пожалуйста.

— Ты австралиец?

— Ага.

— Путешествуешь?

Он кивает:

— У меня сейчас каникулы. Райан — мой дядя.

Я хотел немного оттянуться, пока не поступлю в универ.

— Оттянуться в этом шумном мегаполисе под названием Мортфорд? Везунчик.

Он смеется и спрашивает, разглядывая ее татуировку:

— А ты как здесь оказалась? Таких, как ты, тут не бывает.

— Моя семейка.

Парень кивает и бросает окурок на землю, притаптывая его кроссовком.

— И с ними невозможно, и без них нельзя.

— Это точно.

— Мне надо идти, — говорит он и кивает на двери кухни.

— Давай. Желаю тебе оказаться на правильной стороне. И спасибо за сигарету.

— Да фигня, — отвечает парень и ныряет в кухонные двери.

Она стоит еще минуту, глядя в ночное небо и думая, что не так уже это и по-бунтарски — стоять тут с сигаретой. Да и без куртки довольно зябко. Она потирает руки и думает о том, сколько дыма напустила в свои легкие, и о предупреждающей картинке на сигаретной пачке. Хотя она достаточно взрослая, чтобы знать о вреде курения.

Она бросает сигарету на землю и, повернувшись, чтобы пойти обратно в паб, вдруг замечает какое-то движение в тени парковки. Она вглядывается пристальней и видит, что возле машины стоят мужчина и женщина. В такой позе, что Марго холодеет от страха. Она пытается проморгаться и прогнать водочный туман. Что-то в близости этих тел и их яростной жестикуляции говорит об опасности. Она знает, что нужно закричать и попытаться помочь женщине, над которой буквально нависает высокая и сильная фигура мужчины, но чувствует себя парализованной. Слова как будто застревают у нее в горле. Мужчина хватает женщину за руку. Марго слышит, как стучит ее сердце.

Вдруг какая-то кошка пробегает по гравию парковки, случайно заставляя сработать чью-то сигнализацию. Ее огни скользят по лицам этих двоих, и тут Марго видит еще кое-что. Мужчина — не какой-то незнакомец. Это Эндрю. Он стоит с пепельно-серым лицом, а женщина — барменша из паба — что-то сердито говорит ему, отчаянно жестикулируя, затем отворачивается, сложив руки на груди, и он пытается в ответ как-то урезонить ее.

В мигающем желтом свете Марго видит, как Эндрю поднимает глаза и замечает ее. Она холодно смотрит на него, поворачивается и уходит обратно в паб. Чертов Эндрю. Люси была права.

Внутри она видит Люси и Тома, стоящих около стойки бара. Она проходит мимо и слышит слова сестры:

— Не сейчас. Видишь, какое у всех настроение.

— А когда? Ты же обещала рассказать им все сегодня.

— Но все это неправильно, Том. Не та атмосфера. Да и Марго все испортила.

Тут Люси замечает сестру и отводит взгляд.

— Нет уж, — говорит Марго, нацепляя на лицо улыбку, — Том прав. Ты должна нам все рассказать прямо сейчас. Избавь нас от мучений. — И добавляет с легкой насмешкой в голосе: — Я хочу сказать, что все уже и так догадались. Это же очевидно.

Люси пристально смотрит на нее. Марго закатывает глаза. Они держатся, точно херовые заговорщики, как будто никто не догадывается… как будто их тайна такая страшная, а жизнь сплошняком одна драма. Ну и? У Люси и Тома будет ребенок. Новая жизнь. И то, как они ведут себя сейчас, — просто смешно.

— Скоро затопают по дорожке чьи-то маленькие ножки? — Марго многозначительно смотрит на живот Люси и приподнимает бровь: — Ну хватит, мы же не идиоты.

Люси смотрит на нее и бледнеет на глазах.

Марго пожимает плечами:

— Я понимаю, вы хотите насладиться этим великим моментом. Я его не испорчу, обещаю! — Она хватает первый попавшийся бокал с барной стойки и поднимает его, содержимое плещется ей на руку: — Но, между нами, давайте выпьем за детей. За следующее поколение маленьких засранцев.

Том еще крепче обнимает Люси за плечи. Марго видит это и чувствует, как гнев в ней закипает с новой силой. Ему не нужно защищать свою невесту от нее. Он что, не знает? Она любит Люси. Всегда любила и будет любить. И никогда не сделает ей ничего плохого.

Она разворачивается и идет к столу. Но там не лучше. Побледневший Эндрю только что подошел и стоит, сунув руки в карманы. Он бросает взгляд на Марго, садится на стул рядом с Евой и, обняв ее, притягивает к себе, чтобы поцеловать. Ева недоумевающе смотрит на него.

— Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?

— Лучше не бывает, — отвечает он, не сводя взгляда с Марго.

«Это уж точно, — думает она, — но ты меня не обманешь». Она сердито смотрит на него, и он опускает глаза.

Когда все приступают к трапезе, разговор становится совсем уж нарочитым и неестественным. Марго безо всякого аппетита ковыряет в тарелке и пьет вино. Люси тоже едва притрагивается к блюду. Ева сидит тихая и напряженная. Только две малышки, кажется, ничего не замечают.

— Мы закончили, — через некоторое время объявляет Хлоя. — Можно мы пойдем поиграть в бильярд?

— Конечно, — отвечает Эндрю с явным облегчением. — Я отведу вас в игровую.

Тарелки убраны, десерт, кажется, никто не собирается заказывать. Марго замечает, как Тед что-то шепчет Сибелле. Она кивает, он откашливается.

— Что ж, Люси, Том, спасибо за прекрасный ужин. Завтра у вас будет долгий день. Так что, полагаю, сегодня надо всем лечь пораньше. Дадим жениху и невесте как следует выспаться.

— Да, — радостно соглашается мама Тома. — Мы все должны хорошо отдохнуть.

Она похлопывает мужа по руке, многозначительно улыбается Марго и тянется за сумочкой, висящей на стуле позади нее.

Ева начинает собирать фломастеры и раскраски. Марго, откинувшись на спинку стула и подперев рукой подбородок, поворачивается и видит, как Том слегка подталкивает Люси.

— Давай, — шепчет он.

— Да-да, — говорит Марго, — давай.

Люси бросает на нее взгляд и вдруг поднимается из-за стола.

— Пожалуйста, не могли бы вы все подождать и немного послушать. Я должна кое-что сказать, пока вы все не разошлись. И будет лучше, если я сделаю это прямо сейчас.

«Ну вот и все, — думает Марго, откидываясь на спинку стула и улыбаясь, — наконец-то.»

— Удиви нас, Люси, — говорит она вслух. — Порази всех своей чудесной новостью. Мы все внимание.

23

Люси поднимается из-за стола. Сердце колотится у нее в груди. Утешает только то, что Том рядом.

— Давай, — говорит он. — Я здесь.

— В чем дело? — озадаченно спрашивает Кит. — Что происходит?

Люси делает глубокий вдох.

— Ни для кого из вас не секрет, что мы с Томом немного поторопились с этой свадьбой. Мы решили устроить ее всего чуть больше недели назад, не дав никому времени хорошенько к ней подготовиться. Простите нас за это. — Люси оглядывает стол. — Но мы невероятно благодарны каждому из вас за то, что вы тут и будете завтра с нами. — Она смотрит на растерянные лица родственников. — Причина, по которой мы хотели собрать вас всех за этим столом сегодня вечером, заключается в том, что мне нужно поделиться с вами кое-какими новостями.

Марго все еще улыбается с выражением абсолютного знания на лице. Люси не может вынести этого. Она делает еще один вдох. Сколько раз она прокручивала эту речь у себя в голове, но вот сейчас, когда момент настал, чувствует себя совершенно к ней не готовой.

— Я не беременна, — говорит она, поворачиваясь к Марго, и смотрит, как улыбка сползает с ее лица, затем быстро переводит взгляд на отца. — Боюсь, это не такая уж и радостная новость. Я больна.

— Больна? — переспрашивает Кит.

— Да, — Люси смотрит вначале на нее, потом снова на Теда. — У меня рак.

Все вокруг замолкают.

Тед легонько кашляет.

Она смотрит, как на лице Марго замешательство сменяется недоверием.

Как мать от удивления открыла рот.

— Люси, — вдруг прерывает молчание Марго. — Это не смешно.

Она не отвечает. Вместо этого наблюдает, как Марго взглядом ищет у Тома поддержки, но, не найдя ее, перестает улыбаться, продолжая настаивать на своем:

— Но ты же беременна. Это и есть твой секрет. Самый дурацкий, надо сказать, секрет в мире.

Ева сжимает руку Марго:

— Заткнись, ладно?

— Прости, но нет, — отвечает ей Люси. — Я не беременна. — Ее руки висят вдоль тела, палыды крепко сжаты в кулаки. — Я прошу прощения за этот секрет, но мне хотелось сообщить об этом всем вам сразу. Я думала, так будет проще. В понедельник я ложусь в клинику на процедуры. Точнее, на операцию. — Она прижимает руки к животу, как будто прикрывает источник боли. — Оказывается, у меня на яичниках довольно большая опухоль. Врачи уберут ее… И все остальное тоже. — Люси делает еще один глубокий вдох. — А потом все будет зависеть от химиотерапии. Возможно, это замедлит течение болезни.

— Замедлит? — спрашивает Ева.

Люси кивает, чувствуя теплую и успокаивающую руку Тома.

— Но ведь можно вырезать все разом, — говорит Ева.

Люси смотрит ей в глаза.

— Я на прошлой неделе делала сканирование. Оно показало, что опухоль уже дала метастазы. Мы узнаем больше на следующей неделе, после операции, но врачи предупредили, что опухоль агрессивная. И, скорее всего, уже четвертая стадия.

Люси слышит, как где-то вдалеке ее племянницы стучат шарами на бильярде, перекрикиваются друг с другом и хохочут.

— Метастазы? Что это, черт возьми, значит? — Марго сердито моргает.

Люси смотрит на свою семью, которая сидит здесь, за столом, совсем сбитая с толку, поникшая и недоумевающая, и понимает, что, возможно, Том был прав — обрушить эту новость на них всех разом было не лучшей идеей.

— Это значит, что опухоль разрастается. Сканирование показало, что у меня появились вторичные опухоли в животе и в легких. Операция все прояснит.

— Но у вас же медовый месяц на следующей неделе, — говорит Ева, Марго подхватывает:

— Вы уже и вещи собрали.

— Наш медовый месяц мы проведем в клинике Бата. Вещи как раз для этого. Во всяком случае, пока.

— Ох, Люси, — тихо говорит Тед, — девочка моя дорогая.

— Но… но… — Марго все еще пытается сконцентрироваться и принять новость. — У тебя не может быть рака. Тебе двадцать восемь. Завтра ты выходишь замуж.

Люси кивает и слегка улыбается:

— Да, завтра я выхожу замуж. — Она тянется к руке Тома. — Вот почему мы решили ускорить свадьбу. Мы пошли на это, когда узнали… что у меня рак. — Она видит, как мать вздрагивает. — Благодаря этому я поняла, что для меня самое важное. Это Том. И все вы. И то, что мы вместе. — Том пожимает ей руку, она успокаивается и снова улыбается. — Я хотела сообщить вам об этом прямо сейчас, чтобы все не выглядело слишком ужасным. Но, как говорится, у меня для вас две новости. Одна плохая, а вторая хорошая.

Марго даже поперхнулась:

— Ага. Всем привет. Я выхожу замуж, и еще у меня рак, но давайте повеселимся!

Люси морщится:

— Да, надеюсь, это не звучит так, как ты сейчас сказала. Мне жаль, если то, что я решила собрать всех под предлогом вечеринки, покажется вам слишком эгоистичным, но мы и вправду собираемся пожениться. И хотим, чтобы всем было весело. — Она улыбается. — Нет, мы настаиваем на том, чтобы вы веселились. Да я совершенно уверена, что в ближайшие месяцы ничего страшного не произойдет, так что давайте устроим завтра праздник.

Но Марго все еще выглядит разъяренной.

— Почему они не обнаружили его раньше? Как может здоровый человек получить терминальный диагноз? В этом же нет никакой логики.

— У меня давно появились кое-какие симптомы, — пытается улыбнуться Люси, — я быстро уставала, у меня болел живот. Какое-то время они думали, что это обычное расстройство — синдром раздраженного кишечника. Но, видимо, ошиблись.

Тед качает головой:

— В Лондоне есть отличные врачи. Давай мы отвезем тебя туда, найдем лучшего специалиста из всех возможных.

— Папа, все в порядке, — грустно улыбается Люси. — В нашей клинике просто потрясающие врачи. Я в надежных руках.

— Но ты не умрешь, — твердо говорит Марго.

— Мы все когда-нибудь умрем.

— Перестань. Ты понимаешь, о чем я.

— Папа прав, — говорит Ева. — В наши дни существует множество способов лечения. Появились разные удивительные препараты и специальные центры со всякими новаторскими методами лечения. И я уж не говорю об альтернативной медицине. Да она же у тебя вся под рукой! Иглоукалывание, рефлексотерапия… — она замолкает на полуслове.

Люси смотрит на нее, на Марго, на Кит.

— Я не знаю, как будет дальше, но, честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы в следующий раз вы собрались все вместе уже на моих похоронах. — Она пытается улыбнуться: — Не хочу, чтоб вы устраивали эту вечеринку без меня.

При слове «похороны» Кит сдавленно всхлипывает. Люси смотрит на нее.

— Завтра у нас будет настоящий праздник. Любви и жизни. Не смерти.

— Почему ты вдруг заговорила о похоронах? — спрашивает Марго.

— Да. Они же тебя вылечат? — добавляет Ева, глядя на сестру умоляющими глазами.

— Ну вот на следующей неделе и станет ясно, действительно ли у меня четвертая стадия. Врачи, конечно, помогут, но вот вылечат ли окончательно… И все же я не сдамся. Я молодая и сильная. — Она сжимает руку Тома и, повернувшись, пристально смотрит на Марго: — И я верю, что там, где есть любовь, есть и надежда.

Марго опускает голову. Люси поднимает взгляд на Кит. Та сидит в стороне ото всех, ошеломленная, уткнувшись глазами в пол.

— Мама, что скажешь?

— Я… я… я не… Простите. — Кит с грохотом отодвигает стул и выбегает из паба, оставляя за собой абсолютную тишину.

— Это нормально, — говорит Люси. — Конечно, вы все в шоке сейчас. У меня-то было время, чтобы все осознать, но вам его понадобится чуть больше. Всем вам. — Она пытается улыбнуться, но видит перед собой только их испуганные лица. Ева прижимает кулак ко рту. Отец сидит со слезами на глазах, Сибелла крепко сжимает его руку. Мама Тома тихонько плачет.

— Ты храбрая девочка, Люси, — говорит наконец Сибелла. — Да, нам всем нужно какое-то время, чтобы принять все, что ты нам сообщила.

Люси кивает ей в знак благодарности за это спокойствие:

— Да.

— Извини, — говорит Марго, бросая взгляд на Сибеллу, — но я не могу сидеть здесь и притворяться, что все замечательно. То есть ты хочешь, чтобы мы завтра устроили настоящий праздник, так, Люси? Свадьбу?

— Именно этого я и хочу, Марго, — кивает ей сестра.

В этот момент дверь паба распахивается, обдавая всех порывом холодного воздуха. Все оборачиваются и видят нового посетителя. Высокого светловолосого мужчину в черной кожаной куртке. Он внимательно оглядывается по сторонам, пока не замечает Марго. Люси бросает на нее взгляд. Та смотрит на него, открыв от удивления рот и широко распахнув глаза.

Глядя на нее, мужчина расплывается в широкой радостной улыбке, от которой по лицу и вокруг сияющих синих глаз разбегаются морщинки. Он похож на настоящую рок-звезду. Люси не может оторвать взгляд от него.

— Привет, Марго, — говорит он.

Марго молчит, поэтому он все с той же широкой улыбкой оборачивается ко всем присутствующим:

— Привет всем. Меня зовут Йонас. Я друг Марго.

Он говорит с легким акцентом, смягчая первую букву своего имени. Люси видит, как краснеет ее младшая сестра.

— Я не хотел вам мешать, — продолжает Ионас. — Но слышал, что завтра тут у вас свадьба, и подумал, вдруг понадобится хороший фотограф. — Он приподнимает бровь, глядя на Марго.

Та сидит, не проронив ни слова. Тогда Люси поворачивается к нему и говорит, улыбаясь:

— Да, у нас завтра свадьба. Добро пожаловать, Йонас.

24

Ночь перед свадьбой они собирались провести порознь, но после того, как все закрутилось во время семейного ужина, Люси попросила Тома поехать вместе с ней.

— Это же плохая примета, — сказал он по дороге в Уиндфолз.

Люси глухо рассмеялась:

— Плохая примета? Не думаю, что мы сейчас должны обращать внимание на эти глупости. Я хочу быть с тобой рядом каждую минуту, пока это возможно.

Он кивнул и сжал ее колено:

— И я.

Они лежат, свернувшись калачиком, в ее комнате, Том крепко обнимает Люси. Она разглядывает свое длинное свадебное платье, которое висит тут же.

— Кажется, все могло бы пройти гораздо лучше, — вдруг говорит она.

— В любом случае это было бы нелегко.

— Да уж.

— А ты все-таки смелая, раз рассказала им все. Горжусь тобой. Но что такое происходит с Марго.

Люси вглядывается в темноту.

— Мы все уже давно задаем себе этот вопрос.

Эта пьяная выходка в пабе, бешенство, в которое она пришла, когда Люси сообщила о том, что видела Эндрю с другой, та жестокая ярость, охватившая ее, как только Люси заговорила с ней о матери, когда они украшали шатер.

— Ее сложно понять. Она такая… сумасбродная. Никто из нас никогда не знает, что ей придет в голову в следующую секунду. Хотя, надо сказать, этот парень, который вдруг появился сегодня, это что-то. И такой симпатичный, правда?

— Я этого не заметил, — сухо отвечает Том.

— Ты что, ревнуешь?

— Я? К этому высоченному скандинавскому красавчику?

Люси смеется.

— Ты — единственный мужчина, который мне нужен, — говорит она, прижимаясь к нему покрепче.

Они снова молчат.

— Думаешь о том, как все пройдет завтра? — спрашивает он. — Нервничаешь?

— Да, — отвечает она.

— Все будет хорошо. У тебя же есть я. — Том гладит ее по волосам и обнимает за талию.

Она чувствует его дыхание на своей шее и прижимается к нему спиной, наслаждаясь его теплом и силой. В его объятиях она чувствует себя маленькой и хрупкой, точно яйцо в гнездышке. Через не которое время их дыхание выравнивается и замедляется. Она чувствует, что может потревожить его сон.

Лежа в его объятиях, она думает о предстоящем дне и обо всех людях, которые завтра соберутся. Она имела в виду именно то, что и сказала сегодня за ужином. Она хочет, чтобы этот день стал настоящим праздником любви и жизни. И никакой грусти.

Том начинает дышать глубже, его объятия ослабевают, он засыпает, постепенно отпуская ее.

Отпускать. Это то, чему она должна научиться. Откуда-то из глубины памяти вдруг появляется одуванчик с белой пушистой головкой. Они с отцом на лужайке в Уиндфолзе дуют на нее.

— Вот так, Люси, — говорит отец, склонившись над ней. — Сколько зонтиков с одуванчика ты сдуешь, столько времени покажут мои часы.

Она взглянула на него недоверчиво.

— Давай, попробуй еще.

Она подула снова. Пять.

— Это значит — пять часов, да?

Отец посмотрел на свои наручные часы и ответил ей, широко улыбаясь:

— Совершенно верно. Пять пополудни.

Люси нахмурилась:

— Но мы же только что позавтракали.

— Просто мы с тобой такие растяпы! Мы же все проспали! — И он подхватил ее на руки и защекотал так, что она взвыла от смеха, и семена одуванчика унесло далеко по ветру. — Смотри, Люси, — сказал он дочери, когда та перестала смеяться. — Смотри, они улетают.

Это воспоминание вызывает боль, ностальгию по тем временам, когда все казалось простым и незамысловатым. Когда если что и нужно было отпускать от себя, так это легкие зонтики одуванчиков.

Люси думает о том, что сообщила своей семье. О напряженности и страдании на лице Марго. Что же такое с ней происходит? Или произошло когда-то? Почему она никого из них не подпускает к себе? Почему не хочет разрушить эти глухие стены, которые выстроила вокруг себя?

— Том, — шепчет Люси в темноте.

Но в ответ слышит лишь медленное и ровное дыхание.

— Том, — пытается она снова, хотя знает, что он глубоко спит и не слышит того, что она хочет сказать ему, о чем хочет спросить.

Все это невысказанное и неспрошенное тяжко бродит внутри нее, не давая уснуть.