Дом вечности (сборник рассказов)

ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ВЫБОРЫ 2052 ГОДА

Если бы кто сказал мне еще пару месяцев назад, что в одночасье можно в корне изменить привычную жизнь, я бы ему не поверил. Сложившаяся в стране политическая система, умелые рычаги администрирования, заинтересованные в развитии экономики профессионалы, на глазах выросшие доходы населения, — все указывало на то, что обстановка стабилизировалась и мы двигаемся в правильном направлении.

Это стало возможным благодаря кардинальному курсу нынешнего премьер-министра Альберта Неймана, баллотирующегося в этом году в президенты. Но, как говорили древние: «Не верь ни летнему дождю, ни зимнему солнцу». Я теперь натуральный изгой, и будущее не только моей страны, но и всего человечества поставлено под угрозу. А началось все не далее как вчера. Вернее, сегодня утром. Ранним-ранним утром.

Еще не взошло солнце, как сигнализатор на компьютере разбудил меня прерывистым гудком, извещающим, что пришло важное сообщение, которое я должен немедленно прочесть. И хотя вставать в два часа ночи не больно-то хотелось, я вынужден был успокоить проснувшуюся жену и все-таки подняться — такой звонок был установлен мной только для поступающих документов и писем особой важности.

Письмо было от Глеба Лебовски, моего близкого друга и в прошлом коллеги по работе над андроидными системами.

Глеб был гениальным ученым, получившим в прошлом году Нобелевскую премию по биологии за разработку ингредиентов для окраски кожи андроидов.

Мы познакомились с ним еще в студенческие времена, подружились, заинтересовались созданием искусственной эпидермы для пересадки человеческой кожи. Проект вскоре перерос в огромную программу по разработке кожи для андроидов, и теперь все кибернетические организмы современности, благодаря нам, щеголяют в коже, совершенно не отличимой от человеческой. После этого мы с Глебом занялись собственными проектами. Я — разработкой кожных покровов для работы человека в инородной среде (космосе, под высоким давлением в глубинах океана и т. пр.), Глеб — дальнейшим усовершенствованием кожи андроидов.

Впрочем, контактов с ним мы не теряли, по-дружески общаясь в неделовой обстановке. Что говорить — в нас было много общего, мы видели мир одинаково.

Но, повторюсь, Глеб Лебовски был гением, и он первым, как Иерихонова труба, взревел на весь мир, что, очеловечивая киборгов, мы рискуем уничтожить человечество!

Это было ужасное предчувствие, сродни тому, что почувствовал Эйнштейн, создавая атомную бомбу. И у Глеба хватило мужества, как Сахарову, сказать об этом всенародно. По сути, мы сами роняли себе на ногу камень. Переступая с одной ступеньки уровня цивилизации на другую, спотыкаясь и хромая, двигаясь от одной промышленной революции к другой, мы создавали вокруг себя системы и приспособления, которые могли бы облегчить наш труд, вычленить хоть немного времени для досуга, освободить от тяжелого физического труда, приравнивающего нас к животным. Мы окружили себя всевозможными машинами и роботами, которые стали всю физическую нагрузку выполнять за нас, но нам было мало того, что сделано. Мы захотели, чтобы окружающие нас роботы стали похожими на нас, людей. Машины стали нам ближе, родней.

Так в прошлом человечество с той же целью очеловечило богов и все природные явления, что позволяло ему жить в окружающем мире в ладу с собой. Затем появились киборги, которые мало чем отличались от человека, и мы с Лебовски создали для них синтетическую кожу, как две капли воды похожую на нашу… И вот Лебовски закричал, когда благодаря высокоразвитым технологиям, у киборгов появились эмоции, пусть еще и на примитивном уровне.

«Вы не понимаете, к чему ваши заигрывания с машинами могут привести!», — горячо отстаивал он свою мысль в прениях с нейрофизиологами, которые вживили киборгам нервную систему. И он добился того, чтобы повсеместно киборгов стали одевать в новую кожу, разработанную Исследовательским институтом Лебовски — кожу, которая меняет цвет в зависимости от проявляющихся у них эмоций. Теперь любой человек мог без всяких приборов видеть, киборг сидит возле него в театре или человек.

Это было гениальное открытие! За него Лебовски и получил Нобелевку. Человечество должно сохраниться как вид. Еще никогда так остро не стоял вопрос существования человеческой расы. Ведь до изобретения самопроизвольно окрашивающейся кожи, были случаи, когда киборги пытались прорываться даже в политику. Мало того, киборгов на земле появилось такое огромное количество, что они стали создавать собственные общества, профессиональные союзы, партии. И некоторые люди стали активно помогать им в этом, нисколько не задумываясь о последствиях своего безрассудства.

Тот же премьер-министр Нейман, подобно Лицинию и Секстию, своим законом сравнявшие в правах плебеев и патрициев в Древнем Риме, начал добиваться равноправия киборгов и людей, под тем предлогом, что с каждым годом число андроидов увеличивается и они практически заменили человека во всех отраслях промышленности, торговли и сферы обслуживания.

Человечество добилось свободы от физического труда благодаря киборгам, пусть же оно будет к ним снисходительно.

К тому же все больше и больше возникало случаев совместной жизни людей и киборгов. Это ли не явный пример ассимиляции андроидов!

К счастью, мировое сообщество прислушалось к голосу Разума — голосу Лебовски. Проект закона Неймана был отклонен, люди остались людьми, андроиды — машинами. И правительством страны (а вслед за ним и правительствами других стран), с подачи того же Лебовски, незамедлительно был принят закон, обязывающий всех производителей киборгов использовать «эмоциональную» эпидерму Лебовски для производства кожи андроидов.

Причем, Лебовски, помня о глобальных последствиях непринятия подобного закона, не выдвигал со своей стороны никаких коммерческих претензий. Это нужно было человечеству. Это было сделано для человечества. Лебовски можно было только восхищаться!

И вот его странное письмо среди ночи. Что еще мешало ему спокойно спать?

Я успокоил проснувшуюся на миг Анну и прошел в кабинет, где неистово голосила звуковая почта.

Стоило войти в комнату, как моя электронная секретарша Лиза негромко поприветствовала меня и сразу же сообщила, что пришло закодированное послание от доктора Лебовски.

— Выведи на экран, — сказал я, все еще продирая глаза.

Лебовски, казалось, места себе не находил. Лицо его осунулось, под глазами набрякли мешки, волосы были всклокочены. А ведь мы не виделись всего пару месяцев.

— Андрей, ты еще не забыл, что через полгода президентские выборы?

— Об этом трубят на каждом углу. Ты ничего не хотел поведать мне более значимого в два часа ночи?

Я утопился в своем любимом глубоком кожаном кресле и с удовольствием закинул ноги на рабочий стол.

— Не ерничай, Андрюша, все не так просто, как тебе видится. Я понял, как мы вляпались, доверив пост премьер-министра Нейману.

— Ты снова за свое. Что опять? Год назад приняли твой закон, теперь мы точно знаем, кто киборг, а кто нет. В процессе эволюции на Земле самовыживание у человека всегда было на высоте.

— Теперь стоит вопрос о самовыживании киборгов.

— Тут нет проблемы. Мы создали их не для того, чтобы уничтожать.

— Да, но они теперь понимают, что существуют на вторых ролях. И я не уверен, что им не захочется стать первыми и единственными обитателями нашей планеты.

— Глеб, тебе не кажется, что твои слова отдают паранойей?

Глебовски снисходительно улыбнулся.

— Согласен с тобой — во мне достаточно безумия и эксцентрики, но я не параноик, тебе это прекрасно известно. Однако разговор не об этом. Когда два дня назад из своего женского клуба вернулась моя жена и сказала, что к ним приезжал Нейман, я задумался. Она сказала это вскользь, как бы между прочим, но ты же меня знаешь, я не успокоюсь, пока не смотаю все факты в один клубок. Начну с того, что с неделю назад я не узнал Викторию. После очередного посещения клуба она словно изменилась, держалась сдержанно, не раздражалась, как раньше по мелочам, не обратила внимания даже на оставленные мной в спальне носки.

Я усмехнулся. Встал, достал из бара початую бутылку коньяка и плеснул себе немного в бокал.

— Продолжай, — удобно уселся я обратно в кресло.

— Я попытался выяснить причину такого странного поведения Виктории, ее внезапного охлаждения ко мне. Хотя ты помнишь, что до замужества она чуть ли не боготворила меня.

— Ну, молоденькие ассистентки всегда на тебя вешались, — подначил своего друга я.

— Но тут не было и намека на эмоции! Даже в постели!

— И ты сразу запаниковал? — улыбнулся я. — Не подумал, может, она заболела или чем-то расстроена? Почему не спросил?

— Не знаю. Наверное, остановила интуиция. Я взял у нее соскоб кожи на исследование. И знаешь, что обнаружил? Поверить не мог. Виктория, оказывается, андроид!

Я чуть не поперхнулся коньяком, услышав такое от друга.

— Да, да, Андрюша, самый настоящий андроид, только умело скрывающий свои эмоции.

— Не может быть, — я поднялся в растерянности. Глеб не мог ошибиться. В исследованиях кожных покровов всех видов и существ ему не было равных.

— А как же эмоциональный окрас? Нигде не проявился? Или она была изготовлена подпольно?

— Ты совсем не слушаешь меня. Я же тебе простым языком говорю: они научились скрывать свои эмоции.

— Значит, весь твой проект насмарку?

— Человечеству будет конец, если президентом изберут Неймана. Потому что Нейман тоже андроид! Я поднял все архивные материалы по наращиванию кожи андроидам за последние пять лет. Нейман, оказывается, был в числе первых.

— А как он избежал внедрения окраса?

— Этого я не знаю, как не знаю и того, каким образом ему удалось пролезть в политику и стать премьером.

— Но Виктория?

— Думаю, ее мне подменили на киборга, чтобы всегда держать на виду. Причем подменили, как мне кажется, именно в том клубе, куда накануне приезжал Нейман. Тебе это ничего не говорит?

— Я не понял.

— Твоя жена, Анна. Разве она не член того же клуба?

Я похолодел, поднялся.

— Глеб, ну, у тебя и шуточки.

— Я не шучу. Приглядись-ка к ней повнимательнее. И…

Внезапно голограммное изображение Глеба и звук исчезли.

— Лиза, — стал вызывать я электронную секретаршу. — Что произошло?

— Сообщение закончено. Связь с доктором Лебовски прервана.

— Почему? Немедленно свяжись с ним.

— Уже пыталась. Абонент недоступен.

— Что такое, дорогой? — вошла в кабинет Анна. — Почему не ложишься? Кто с тобой связывался?

— Глеб, — сказал я. — Ты же его знаешь, вечно у него что-нибудь неординарное на уме.

Я попытался говорить как можно спокойнее. То, о чем сообщил мне Лебовски, заставляло задуматься. Связать Неймана с Викторией, Анной и массой андроидов я мог с трудом. И уж с огромной натяжкой представить их киборгами. Может, Глеб ошибся и все его версии — чистой воды домыслы?

Я не знал, что делать. Анна сладко зевнула, вытянувшись в струнку. Ее красивое ухоженное тело восхищало меня, как и прежде. Нет, Глеб явно был не в себе. Надо посоветовать ему отдохнуть где-нибудь в Крыму или на Средиземноморье, а то совсем сойдет с ума.

— Пойдем спать, дорогая, — обнял я жену за хрупкие плечи и повел обратно в спальню.

— До утра меня, пожалуйста, Лиза, не беспокой. Отключи сигналы входящих звонков, а сообщения откладывай в архив. Завтра с ними ознакомлюсь, — сказал я напоследок электронной секретарше и вышел с Анной из кабинета.

Нет, точно Глеб сошел с ума — разбудить в два часа ночи из-за каких-то навязчивых страхов. Свяжусь с ним позже, а может, даже доеду к нему. Что-то не нравится он мне в последнее время. Стареет, что ли?

— Спокойной ночи, дорогая, — сказал я, поцеловав Анну в теплые губы.

— Спокойной ночи, любимый, — ответила она жарким поцелуем, после чего я плавно погрузился в сон.

Утром Лиза прокрутила мне утренние новости. На всех каналах только и говорили о самоубийстве прошлогоднего лауреата Нобелевской премии по биологии доктора Глеба Либовски, который выбросился из своего офиса на восьмом этаже, когда народ еще смотрел третьи сны.

Я был потрясен. Рта не мог раскрыть, когда Анна спросила меня, что случилось.

— Глеб погиб, — кое-как выдавил я из себя.

— Сочувствую, — сказала Анна с таким нескрываемым равнодушием, что мне стало не по себе. Он же был моим лучшим другом!

— Ты всегда недолюбливала его. Почему? — я посмотрел на жену в упор. Она смотрела мне прямо в глаза, но словно не видела.

— Я должна была его любить?

Холодней голоса я, наверное, никогда не слышал. Меня это взбесило.

— Расскажи мне про клуб, в который вы ходите вместе с Викторией. Там же был не так давно Нейман? Зачем он к вам приезжал? Отвечай!

Я готов был разнести всю мебель вокруг.

Анна смешалась. Имя Неймана подействовало на нее, как ожог. Участки ее шеи сразу же порозовели. Неужели Глеб был прав?

— Ну-ка, иди сюда, на свет, — потянул я ее к окну. — Раздевайся!

Анна посмотрела на меня с вызовом.

— Живо раздевайся! — рванул я что есть силы с нее блузку. Мелкие пуговицы звучно посыпались на ламинированный паркет.

Плечи и живот Анны оказались покрыты темными багровыми пятнами.

— Ты — киборг? Лебовски был прав! Но где Анна?

Я не знал, что делать. Но и думать было некогда. Анна, вернее андроид с лицом и телом Анны, неожиданно резко ударил меня в грудь, и я как бестелесный отлетел к стене и рухнул на пол.

Андроид быстро приблизился ко мне, схватил за шею и высоко поднял вверх. Только меткий выстрел, разнесший голову в клочья, смог его остановить. Андроид отпустил меня и рухнул как подкошенный.

Я посмотрел в сторону двери и в который раз за сегодняшний день удивился. В дверях с пистолетом наголо стоял Глеб Лебовски.

— Андрей, прости меня, что я подверг тебя опасности, беспечно послав сообщение. Я не мог предположить, что они настолько агрессивны, — сказал Глеб, помогая мне подняться с пола. — Я еле избавился от Виктории, которая тоже чуть меня не убила.

— Но во всех новостях… По всем каналам… Ты ведь выбросился из окна!

— Надо быть полным кретином, чтобы не предвидеть последствий происходящего. Из окна выпал заранее заготовленный мой клон. Я над ним собственноручно поработал, и теперь даже никакая экспертиза не установит, что это не я.

— А Нейман?

— С ним уж нам придется повозиться, чтобы доказать всему сообществу, что он на самом деле киборг. Пока не состоялись выборы президента. Не хотелось бы новой войны. Земляне давно забыли, что такое война.

Я был согласен с Глебом. Человечеству война ни к чему. И еще вопрос, кто выйдет из такой войны победителем — люди или машины.

Мы тайком покинули мое жилище, становясь изгоями. Но ради спасения человека и человечества я был готов теперь на все. Тем более, рядом со мной такой гениальный представитель рода людского, как мой друг Глеб Лебовски. Наверняка он что-нибудь придумает.