Домовой, которого любили...

Что я наделал?!

Новый Год встретили, Старый — проводили...

И вот пришло Рождество...Ах, какой добрый праздник.

Маскарадные костюмы были уже пошиты.

Елку давно нарядили.

Угощенья всякие вкусные приготовили.

Ореховый торт Ангелина Степановна испекла. Большущий, чтоб на всех хватило!..

И стали в назначенное время ждать гостей.

И они не опоздали.

Пришли подруги Ангелины Степановны (Поленька с дочкой, а Стелла Ивановна с внуком).

Пришел друг отца — Очень Хороший Художник с сыном и дочкой.

Последней пришла школьная подруга Марии с сынками-близнецами.

И началось веселье!..

Когда все уже навеселились вволю, получили и рассмотрели подарки и съели до крошки ореховый торт, Петя (ученик Феи, в плаще и синем бархатном берете с белым пером!) вдруг неожиданно решил всех обрадовать:

— А наша мама умеет летать!

Он считал, что от друзей не должно быть тайн, а тут все были друзья.

Гости засмеялись. Они подумали, что Петя шутит или, скорее всего, обманывает.

Мария смутилась и покраснела: ей очень не хотелось, чтоб Петя прослыл обманщиком или фантазером, что почти одно и то же.

Взрослые все поймут правильно, а вот дети, конечно, будут считать ее сына обманщиком и, может быть, будут дразнить его!

— Подумаешь! — сказала она храбро. — Конечно, я могу летать! Почти каждый хоть немножко может, если очень захочет!

Александр подмигнул Марии:

— Полетаешь, мой дружок? А то у гостей какое-то недоверие на лицах...

— Просим! Просим! — аплодировали гости, и взрослые и дети.

И Мария поднялась с кресла, выпрямилась и... потихоньку воспарила!

Облетела неспешно вокруг нарядной елки, опустилась легкой снежинкой у окна (а она и была в костюме снежинки) и засмеялась счастливо:

— Господи, не разучилась!

Дети стали высоко подпрыгивать в надежде тоже полететь: на Рождество всякие чудеса могут случиться!

И Поленька захотела попробовать. Напряглась. Подпрыгнула...

— Получается! Получается! — закричали дети, увидев, что она чуть-чуть, на один миг приподнялась над полом.

— Нет, надо еще нам всем учиться! — вздохнула она.

И, хоть ни у кого не получалось летать, все равно всем было весело.

Не успели отсмеяться, как Петя решил заранее задуманный фокус показать и тем самым новую тайну всем-всем открыл:

— А я могу Иннокентия невидимкой сделать! — похвастался он.

Иннокентий выглянул из лепестков Аленького Цветочка и удивленно спросил у Пети:

— Ты хочешь, чтоб я исчез?

— Да! — азартно подтвердил Петя. — Как мы с тобой раньше договорились! Ты забыл? — шепотом напомнил он ему.

И обоими глазами подмигнул. Одним глазом подмигивать он еще не научился!

— Ну, командуй! — развеселился Иннокентий, вспомнив недавний уговор, и тоже в ответ подмигнул.

Петя надулся важно, не торопясь поправил бархатный берет, поднял хрустальную волшебную палочку:

— Исчезни! — взмахнул палочкой.

Иннокентий исчез.

— Появись!

Иннокентий появился и озорно показал детям язык.

— Исчезни! Появись! Исчезни! — дети кричали вместе с Петей.

— Появись! — взмахнул палочкой Петя.

Иннокентий появился.

— Исчезни!

Иннокентий исчез.

— Появись!

Но его все не было и не было.

— Кеша, появись! — умолял Петя и чуть не плакал.

Только Иннокентий больше не появился...

Он поднял голову.

К носу прижималось что то нежное, влажное, синее...

Огромный синий цветок Звенции накрыл его, распростер над ним свои лепестки.

Иннокентий вскочил на ноги.

Да! Он опять был на своей планете! Это тоже была Земля, но другая, его собственная, из параллельного мира!

Опять помог чудесный случай — он совершенно неожиданно, прячась от детей по велению Пети, ощутил щель в иное пространство и, не задумываясь, совершенно инстинктивно, сумел нырнуть туда!..

И вот он — дома! Дома!

Те же травы, те же цветы, те же знакомые холмы...

И такие родные луговые ароматы, такой сладостный вкус воздуха!

— Мои милые, дорогие мои! Я — здесь, я — снова с вами, я вас люблю! — изо всех сил посылал он сообщение “всем! всем! всем!”

И, не зная, как выразить свою радость, он повалился на траву и кубарем покатился вниз с горки. Это было его любимым занятием с детства!

Горизонт кружился, деревья приплясывали, листья трав ласкали его...

Уф! Он скатился до самого низа, распластался на траве, полежал чуточку в счастливом изнеможении...

Он мечтал, как сейчас полетит к дому, как ему все обрадуются, как он будет рассказывать о своей жизни среди народа, который называется “люди”...

Он вскочил, открыл глаза и увидел, что вокруг него уже толпятся братья, сестры, отец и мать, и еще соседи, соседи...

Они, наверное, сначала не поверили, когда услышали его позывные: ”всем! всем! всем!” А потом — радостные, счастливые! — одновременно кинулись к нему...

И вот теперь он находился в их кругу, и от всех исходили волны радости, нежности и любви!

Они танцевали вокруг него, кружились, прыгали, взлетали над ним и снова опускались рядом...

А его самая любимая сестричка Лю даже плакала от радости, что он, наконец, вернулся, ей не верилось, что она когда-нибудь увидит его!

Все было так, как в его мечтах. Сначала все нарадовались и напрыгались, потом уселись на бархатные травы на холме, отец и мать притащили ему любимые огромные плоды квинни, которые он так всегда любил...

И он угощался, а все смотрели на него и радовались, глядя с каким удовольствием он ест спелую, оранжевую, ароматную мякоть квинни и пьет ее сок.

— Ох, как вкусно! — сказал он. — Я уж думал, что никогда больше не попробую этот восхитительный плод!

— Ну, а теперь рассказывай, где был, что видел...— попросили его.

И стало тихо-тихо.

И он рассказывал. И про сибирскую деревню, и про бабку Явдошку и ее козлят. И про школу в деревне Медведа. А его слушали не отрываясь.

Когда он сказал, что его там звали Иннокентий, или Кеша, они так хохотали, что от смеха взлетали к самой вершине холма.

Особенно Лю хохотала. Конечно, смешно иметь такое длинное имя или имя со звуком “ш”... Это так непохоже на их имена! Конечно, смех их совсем не обидный был, просто это было очень не по-ихнему, а поэтому интересно и весело.

— Мы теперь тоже будем называть тебя не Инно, а Иннокентий! — поцеловала его, отсмеявшись, Лю. — А дразнить будем Кешей!

А когда он рассказывал им про Москву, про схватку с бандитами, и о том, как он спасал Александра, все просто замерли, и потом долго не могли прийти в себя, от жестокости чужого мира!

Он рассказывал о добрейшей Ангелине Степановне, о Марии, которая умеет летать, о ее милых детях, о фантастическом романе Александра, о пушистой новогодней елке, которую подарил дворник Иван Петрович, рассказывал, как кормили подвальных котят...

А Новый Год!.. А Рождество!

И только он захотел рассказать о веселых праздниках, которых на их планете не было, — как неожиданно остановился!..

Его как ожгло. Что же он натворил!?

Он увидел возможность проникнуть в свой мир и забыл о друзьях, которые приютили его и помогли ему!

Они его полюбили! А он?.. Праздник испортил!..

А Петя, наверное, плачет!? Да все они теперь там зовут его и рыдают!.. И, наверное, думают, что он погиб где-то, запутавшись в чужих пространствах!..

А если еще хуже?.. Если они теперь всегда, всю жизнь будут считать его предателем и обманщиком?.. Поиграл с ними, внушил любовь — и бросил без всякой жалости!..

— Милые мои! — крикнул он в отчаянии, обращаясь к своим только что встреченным родным и друзьям. — Я должен вернуться! — и чуть не заплакал.

Снова уйти из родного дома и, может быть, навсегда — это так трудно!

— Я должен! — оправдываясь, крикнул он любимой сестренке Лю.

Она его поняла.

И все его, конечно, великолепно поняли, потому что, во-первых, умели слышать мысли, и, мало того, умели видеть картинки, которые, рассказывая, мысленно представлял он. (Поэтому и рассказ его так впечатлял!)

И они все отлетели на вершину холма, оставив его одного, чтоб не мешать.

Иннокентий кинулся искать щель в пространстве, чтоб вернуться...

Не тут-то было!

Он бился о плотное нечто, он менял места, надеясь, что новое положение поможет найти щель, он бросался на пружинящую границу иных пространств с разбега...

Но всякий раз что-то мягкое, но плотное, сначала сжавшись и уступив его напору, потом распрямлялось и отбрасывало его назад...

Он знал, что так и будет. Ведь и в первый раз, когда он рвался на Землю, было так же...

Ему тогда пришлось чуть ли не год искать возможный прорыв! Но в то время у него было только любопытство и жажда приключений. Теперь же им владело отчаяние. И он не оставлял усилий...

Вконец обессилев, он опять повалился лицом в росистые травы...

— Приветствую тебя, мой Младший Друг! — сказал кто-то над ним.

Голос был бесконечно знаком, хоть он так давно его не слышал.

Иннокентий вскочил, подумал, что сейчас ему крупно достанется за его побег в Иной Мир. И поделом!

— Нет, я не собираюсь осуждать тебя. Ну, во-первых, мы знали: ты не успокоишься, пока не добьешься своего, и мы, испытывая тебя, не хотели охлаждать твой пыл... — ответил ласково на его мысли Главный Друг.

И его слышал не только Иннокентий, но и его братья, сестры, родители... И они гордились Иннокентием.

А Главный Друг продолжал:

— Во-вторых, ты выдержал взятое на себя испытание с честью. Вся Высокая Академия оценила его отличным баллом.

— Откуда вы знаете, как все было? — удивленно подпрыгнул Иннокентий.

— Мы наблюдали за тобой. Ты не был одиноким. Мы готовы были прийти на помощь, но она не понадобилась тебе!

И Главный Друг протянул ему светящийся, сотканный словно из облака, предмет.

Он невесомо улегся на руку Кеши. В нем, меняясь и наплывая друг на друга, пошли картины того, что было с Иннокентием там, на той Земле!.. Он радовался и страдал, вспоминая...

Изображения, пробежав, ушли... Последнее, что увидел Иннокентий, это слезы и растерянность Пети.

— Вот видите!.. Мне необходимо попасть обратно! — воскликнул Иннокентий в отчаянии. — Я даже не сказал моим друзьям до свиданья!..

— Знаю! И одобряю твои чувства! — сказал Главный Друг. — Высокая Академия разрешила отправить тебя попрощаться с ними. Они тебя полюбили и очень горюют, не зная, что с тобой.

— А я вернусь?

— Да! Мы откроем перед тобой пространство! Иди!.. — и Главный Друг ласково опустил руку ему на голову. — Торопись!

Он с трудом вынырнул из плотного сугроба.

Дворник Иван Петрович, отбрасывая снег с тротуара, всегда так крепко утрамбовывал его!

Перед Иннокентием была дверь знакомого подъезда. Он очень обрадовался, потому что такое точное попадание в нужное место трудно рассчитать. Все-таки великие мастера были в Высокой Академии!

Ох, как он летел на восьмой этаж!

Он и лифт не вызывал: ему казалось, что он движется слишком медленно.

Перед шестидесятой квартирой он и подпрыгивать, чтоб достать до звонка, не стал — не было сил ждать, пока ему откроют...Очень торопился!

Поэтому он просто протиснулся сквозь дерево двери... Так быстрее!

В квартире было тихо-тихо.

— Эй, люди! Где вы? — закричал он весело.

От радости Иннокентий не сообразил, что еще было раннее-раннее утро.

Из своих комнат в пижамах и ночных рубашках выбежали дети и Мария.

Чуть попозже, опираясь на палку, прискакал Александр. Встрепанные все были, заспанные...

А увидели Иннокентия — вялость, как рукой сняло.

Вот уж натискали они его вволю, даром, что он не щенок!

Да он и сам не меньше их счастлив был. Он даже не смог им сразу сообщить, что вернулся ненадолго, только сказать им “до свиданья”...

Когда первые восторги прошли, Иннокентий заволновался и спросил у Марии и Александра:

— А где ваша мама? На улице я ее не видел! — потом к детям обратился: — Где бабушка?

Ангелина Степановна была в квартире этажом выше.

Она была в своем амплуа — добровольной волшебницы-помощницы.

Злая соседка с девятого этажа падала-падала на скользких тротуарах и допадалась... Ногу так подвернула, что подняться не могла!

Дворник Иван Петрович очень сильно ругался, потому что переживал за нее. Долго не мог поднять ее... Наконец, еле-еле ее поднял и на руках домой притащил.

— Хорошо, что в это время лифт не был испорчен, а то попробуй на девятый этаж с таким грузом переться! — рассказывал потом Иван Петрович.

Вот теперь Ангелина Степановна и ходила для злой соседки в аптеки и магазины, а еще обеды ей варила, бутерброды ей делала и комнату подметала...

А злая соседка плакала, благодарила и говорила, что теперь никогда ни на кого злиться не будет, потому что мир не без добрых людей.

А она до сих пор всегда думала, что добрых на земле не бывает. Поэтому и злилась на всех!

И вот, что соседка стала в последнее время замечать: как разозлится на кого-нибудь — так и упадет! Обязательно упадет! Словно в наказанье!..

— Больше не буду злиться! — обещала она Ангелине Степановне.

— Вот и правильно! — соглашалась Ангелина Степановна и несла ей из кухни тарелку только что сваренного борща с непременной ложкой сметаны и пампушечку, смазанную чесночком.

— Ах, как вкусно! — говорила соседка. — Какая же вы мастерица!

— Я и вас научу, — обещала Ангелина Степановна.

Для Ангелины Степановны все — и дети, и Мария с Александром! — единогласно решили устроить сюрприз. Вот какой!..

Они спрячутся в своих комнатах и притихнут. Иннокентий станет невидимым.

Ангелина Степановна вернется, тут же, конечно, пойдет на кухню и начнет готовить завтрак.

И тогда Иннокентий начнет шалить... Интересно, догадается ли она, что это Кеша и что он вернулся живым и здоровым?

Она думает, что он запутался в иных пространствах и пропал там ни за грош!..

Все-все, конечно, переживали, когда Иннокентий исчез, но больше всех Петя страдал, даже больше Ангелины Степановны.

Он так страдал, что даже заболел.

— Это я виноват, — плакал он. — Я кричал Иннокентию “исчезни!”…

И утешить его никто не мог...

— Мы к нему даже доктора вызывали! — сообщила Мария.

— Ну и что сказал доктор? — встревожился Иннокентий.

— Доктор нас успокоил, что это пройдет. Просто у Пети от таких сильных страданий шишка таланта стала расти, объяснил доктор, и посоветовал купить ему бумагу, карандаши и краски...

— Купили? — спросил Иннокентий. — Если нет денег, я как-нибудь помогу!..

— Купили! Он теперь целыми днями рисует!..

— Да! Да! Да! — закричали радостно Дарьюшка и Федя. — Его картину “Мама летает!” обещали даже на московскую детскую выставку взять!..

— А у вас еще каникулы? — спросил Иннокентий.

— Нет! Что ты! Каникулы давно кончились! — сообщили дети.

— Значит, правда, что у нас по-разному время идет, — уверился Иннокентий. — Для меня минуты прошли, а для вас чуть ли не месяц!..

И тут они услышали, как в замке поворачивается ключ. Все, как мыши, разбежались и спрятались по комнатам. А Иннокентий исчез!..

Ангелина Степановна неслышно прикрыла дверь и на цыпочках прошла на кухню.

Она готовила завтрак и мурлыкала грустную песню о рябине...

И вдруг ей показалось — кто-то подпевает ей!

Она замолкла и прислушалась. Нет, в квартире было тихо!

Но стоило ей опять запеть, как сразу чей-то голосишко прорезался...

— Дарьюшка, это ты? Ты уже встала? — окликнула она внучку.

— Нет, бабушка, это не я. Я зубы чищу и поэтому петь не могу, — сообщила Дашенька из ванной.

— Да кто же это так хорошо мне подпевает? — удивилась Ангелина Степановна. — Неужели у мальчишек слух прорезался?

— Это не мы! — заявили Петя и Федя, усевшись за стол в ожидании завтрака.

— Это обман слуха, наверное, — опечалилась Ангелина Степановна. — Мне часто кажется — а вдруг Иннокентий вернулся! А потом я понимаю, что этого не может быть!

Дети тайком переглянулись, хитро улыбнулись друг другу, но так, чтоб Ангелина Степановна не заметила.

— А что, мама, вы очень скучаете по домовому? — спросила Мария.

— Конечно! Не так скучаю, как о его судьбе волнуюсь! Вдруг он ...

Иннокентий тут же материализовался на шкафу:

— Я здесь! — запрыгал он радостно.

Он не мог выдержать больше этой игры в прятки, потому что Ангелина Степановна очень сильно горевала, а ему было так жаль ее... Жестоко было продолжать!

Ангелина Степановна всплеснула руками, на глазах у нее слезы появились:

— Иннокентий, милый! Расскажи, что же с тобой случилось!

И он повторил всю историю специально для нее.

Она очень огорчилась, что уж теперь он по-настоящему уходит от них. Да и все, конечно, тоже огорчились. Но что поделаешь?

— Мне разрешат иногда возвращаться! — успокоил их Иннокентий. — И потом у нас будут телепатические сеансы связи, если вы этого захотите.

— Захотим! — в один голос сказала вся семья.

— Ну, вот и ладненько! — хлопнул в ладошки Иннокентий. — А теперь пойдемте, друзья, меня провожать! Надо торопиться, а то вдруг пространство закроется! Его удерживать трудно!.. — заспешил он.

Они всей семьей вышли из подъезда. Осторожно пожали по очереди руку Иннокентию.

И он исчез в плотном сугробе.

Они еще долго стояли и смотрели на сугроб, где остались следы ножек Иннокентия.

— Что вы тут стоите? — подошел к ним дворник Иван Петрович.

— В школу идти не хочется! — нашлась Дарьюшка.

— Ай-яй— яй! Такие хорошие детки, а учиться не хотят! Ну, и времечко настало! Надо учиться — а то дворниками будете! — пугнул он их.

— А разве дворником быть плохо?

— Не плохо! Если ты на пенсии... — почесал затылок Иван Петрович.

Они засмеялись и разошлись.

Александр домой захромал. Ангелина Степановна поспешила в магазин. Мария заторопилась в детский садик. Ребятишки в школу отправились.