Дорога без тебя

Глава 10. Хочу твоих страданий

Просыпаюсь так рано, что это даже удивительно. И вновь ухожу по-английски. Это уже, видимо, вошло в привычку. Не хочется сложных утренних разговоров. Прошедшая ночь ничего не изменила в наших запутанных отношениях.

На телефоне несколько пропущенных от Смолянова, и короткое смс: “Ты где?”. И еще пара звонков от Кэт и сообщение: “Сэм, тут твой Смолянов. Злой”. Я вчера выключила звук, пока ехала в поезде, и не включила обратно.

Нахмурилась, надеясь, что Смолянов вел себя с моей подругой прилично. Не знаю, что ему вчера от меня понадобилось. И, честно говоря, я настолько дезориентирована сейчас, что мне все равно.

На часах семь утра, вызываю такси и еду домой.

В квартиру захожу тихо, крадучись, стараясь никого не разбудить. Из коридора отлично видно гостиную, и удивленно застываю, наблюдая на разлегшегося прямо в костюме на нашем диване Смолянова. Спит без подушки, накрыт пледом.

Снимаю обувь, прохожу на кухню. Там Кэт уже сварила кофе.

— Эм… а что он тут делает? — шепотом спрашиваю подругу.

— Пришел вчера тебя навестить, — также тихо отвечает она, сверля меня взглядом.

— Это я поняла… А почему он тут спал?

— Сел, сказал, что дождется тебя. И уснул, — с усмешкой говорит.

— Неожиданно, — хохотнула я, усаживаясь за стул.

Кэт ставит передо мной кружку кофе. Выглядит недовольной, но не слишком. Кажется, Смолянов ее порядочно вчера достал.

— А ты где была?

— Сначала ездила в Питер…

И рассказываю ей все как на духу. Как встретила Веру, как говорили. Потом как Старцев оказался неожиданно на вокзале.

— Ох, любит он тебя походу, — как-то мечтательно произносит Кэт.

— С ума сошла? Ты точно про Старцева? — шиплю на нее.

— Дура ты, Сашка, — миролюбиво заключает. — По-моему повернут он на тебе. И не на шутку. Да и этот, — она кивнула в сторону гостиной, — не влюбился ли в тебя?

— Кэт, ты ли это? Прагматичная Кэт видит везде вокруг любовь? — со скепсисом спросила у подруги.

— Ну со Старцевым я точно права. Вот увидишь.

Я отмахнулась от нее. В этот момент на кухню зашел Смолянов, потягиваясь и чувствуя себя как дома. Мы с Кэт уставились на него во все глаза, переглянулись.

— Явилась, — заявил Смолянов.

— А ты что, моя нянька? Надо было отпроситься? — поддела я.

Почему-то сейчас нет страха и тревожности. Настроение какое-то безбашенное, хочется шутить и подтрунивать.

— Не помешало бы, — с усмешкой говорит он. — А мне кофе?

— Сам себе сделай, — нагло отозвалась Кэт.

Она явно не жаловала Смолянова. Видимо, мило они вчера поговорили в мое отсутствие.

— Вредная.

И он стянул мою кружку под возмущенный возглас. Сделал такой внушительный глоток, что, когда вернул кофе обратно, его там уже и не было вовсе.

— С сахаром, — поморщился. — Запомни, детка, я люблю без, — и подмигнул мне.

Я закатила глаза. И это серьезный бизнесмен?

Он ушел умываться, а я посмотрела в сторону Кэт, желая узнать все, что тут произошло без меня.

— Так что тут вчера было?

Она бросила предостерегающей взгляд и пошла наливать себе новую порцию кофе, хотя я была уверена, что она еще не допила даже эту.

В дверь позвонили, и я нехотя отправилась в коридор.

Открыв, изумленно посмотрела на Старцева. Он стоял на пороге злой и недовольный. В этот раз даже не пытался скрыть своих эмоций.

— Ничего не забыла? — хрипло, резко.

— Не-е-т, — заикаясь от неожиданности, отозвалась я.

Он сделал шаг в мою сторону.

— Например, попрощаться? — вскинув бровь, усмехнулся.

— Саш, — раздался громкий голос Смолянова, разрывая натянувшееся между нами напряжение.

Старцев в секунду изменился в лице.

Я посмотрела на Смолянова. Он стоял в одних брюках, без рубашки. Полотенцем вытирал мокрые волосы. И с любопытством разглядывал нас с Тимуром.

— Интересненькооо, — протянул Смолянов.

— Издеваешься? — это уже Старцев мне. Гневно, жестко.

Я посмотрела на Тимура. И почему-то так мне стало хорошо от того, что я видела, как ему сейчас больно и неприятно. Он так даже на Дениса не реагировал. А вот на Костю — да. Его враг, ненавистный. И я с ним.

Усмехнулась, сложила руки на груди.

— А я ничего тебе не обещала, — ровно, спокойно.

Он вздрогнул. Не ожидал. Такого от меня не ожидал.

Тимур отодвигает меня, проходит внутрь и с размаху бьет Смолянова. Тот даже не успевает сориентироваться. Старцев зло меня оглядывает, едко чеканит:

— Сучка.

И уходит.

— И вам добренькое утро, — бормочет Смолянов, вытирая кровь с лица.

Старцев разбил ему губу, из носа тоже текут красные капли. Смотрит на меня. Без осуждения, с интересом.

— Ты точно следуешь нашему плану? Ничего не перепутала?

Пожимаю плечами. Про план как-то забылось. Да и не обговаривали мы детали. Но по плану я ведь должна была Старцева заманить куда-то на несколько дней. Наверное, бесить его было не лучшей идеей. Может быть, надо было объясниться?

— А не надо приходить ко мне без приглашения, — перевела я стрелки.

В конце концов, это ведь не я виновата, что так все сложилось. А оправдываться… нет, это было бессмысленно. Да и не успела бы я придумать хоть какую-то адекватную версию. Даже сейчас ничего правдоподобного в голову не приходило.

Достала из сумки айфон.

— Симка или сам телефон? — задумчиво вертя аппарат, спросила у Смолянова.

— Оставь. Это даже интересно. Ты от него приехала? И он сразу за тобой? Не попрощалась? — опять внимательно разглядывает меня.

— Отстань, — спокойно ответила я и пошла на кухню за еще одной кружкой кофе.

— Он точно на тебе повернут, — следуя попятам за мной, говорит Смолянов.

— И я ей о том же, — поддакивает Кэт.

— Это не имеет никакого значения, — твердо отрезаю я. — Никакого. Абсолютно.

Они оба смотрят на меня непонятными взглядами, но больше ничего не говорят.

Кэт уходит на работу, мы со Смоляновым остаемся наедине.

— Так зачем ты приходил?

— Соскучился, — с усмешкой заявляет он.

— А если серьезно? — не поддаюсь я.

— Хотел предложить тебе побесить Старцева, но ты справилась даже лучше.

Воцаряется молчание. Да уж, справилась я и впрямь хорошо. Его лицо сегодня, обычно такое холодное и равнодушное, полное злости и недовольства. А мне хорошо от этого, тепло, радостно. С ума, что ли, я сошла? Вот такие вот неоднозначные, странные эмоции меня обуревают.

— Когда мне надо будет уехать с ним?

— Пока не знаю точно. Через несколько недель, скорее всего.

— Думаю, бесить его слишком сильно — не очень хорошая идея, — говорю задумчиво.

Скорее чувствую, чем знаю, что Смолянов тоже получает извращенное удовольствие от этой скрытой, а сегодня и явной агрессии Тимура. Ему нравится его раздражать, выводить из себя. Странные они — вроде и нечего им делить, впору быть друзьями, партнерами, в крайнем случае неплохими знакомыми, а они воют. Притом ненавидят друг друга сильно, ядовито.

— Мне что-то подсказывает, что мало что его может выбесить окончательно, — задумчиво отвечает Смолянов.

— Даже мы с тобой? — с интересом спрашиваю.

Он кивает.

— Почему? — не верю, что такое действительно может быть.

И правда — почему? Смолянов — враг Тимура. Одно дело Денис — мой муж, а другое — специальная связь с человеком, которого Старцев не переваривает. На такое он должен разозлиться очень сильно. Настолько, что не захочет меня больше ни знать, ни видеть, разве нет?

— Я уже сказал тебе. — Он смотрит пристально в мои глаза. — Он слишком на тебе повернут.

Хмурюсь. Не верю. Не хочу верить. Почему все об этом сегодня говорят?

Я встаю, нахожу на холодильнике припрятанные сигареты. Открываю окно, закуриваю.

— Хочешь побесить его еще?

Смотрю на Смолянова, ожидая продолжения.

— На следующих выходных у отца день рождения. Там будут его друзья, партнеры с женами. И Старцев, конечно. Он никогда не противоречит моему отцу, все делает, как тот хочет, — с каким-то горьким ехидством говорит он.

— Хорошо, — просто отвечаю я.

— Хорошо? — переспрашивает даже с долей удивления. Видимо, ожидал, что придется уговаривать.

— Да.

Воцаряется молчание. Он вглядывается в мое лицо. Не знаю, что он там видит или хочет увидеть. Мне все равно. Я ловлю себя на мысли о том, что местью прикрываю свое безумное желание быть рядом, узнать больше о Тимуре. Отмахиваюсь. Даже если это так, то я растопчу, разорву, уничтожу эту глупую, странную зависимость от этого человека. Насильно вырву и не позволю больше этой болезни распространятся по моей жизни. Никогда больше.

— А ты его правда ненавидишь? — вздрагиваю от неожиданного вопроса.

— Очень.

Он усмехается, внимательно меня разглядывая. Не знает, верить или нет.

— Думаю, полиграф тебе бы сейчас не поверил.

Я пожимаю плечами, не протестуя и не соглашаясь.

Смолянов, наконец, встает, собираясь уходить.

— И помни… никаких лишних встреч с ним. Не наломай дров, — дает напутствие.

Я киваю. И сама понимаю. Вчерашняя ночь с ним — это слишком, чересчур. Но после сегодняшнего знаю, что он и не будет искать встреч. Может быть, он и бегал за мной, как сам сказал, но я знала точно — гордый. И сегодня я ударила ниже пояса.

— Кость… — я, кажется, впервые назвала его по имени.

— Что?

Смотрю на него, неуверенная в том, что стоит просить. Но выбора нет.

— Старцев… судиться с моим мужем, чтобы сделать его банкротом. Я хочу… чтобы мой муж не был банкротом. И чтобы его галерея осталась с ним. Та, что в Питере.

Смолянов не выглядит удивленным, хотя я ни разу не говорила про мужа, подтверждая мои подозрения, что у него давно есть на меня подробное досье.

— А что мне с этого? — голос его теряет веселость, он смотрит серьезно.

— А что ты хочешь? — спрашиваю прямо.

Правда в том, что мне нечего предложить. Абсолютно.

Смолянов — богат, влиятелен, красив. Что такая, как я, может ему предложить? Единственный его интерес — не безразличность Старцева по отношению ко мне. Но эту карту я уже и так разыгрываю по полной.

Он подходит ко мне. На нем все еще нет рубашки, волосы влажные и взъерошенные. Коричневые глаза с рыжим оттенком так близко.

— Хочу трахнуть тебя на его глазах.

Я вздрагиваю. Не удивлена, но все же это было неожиданно. Впервые смотрю на Смолянова как на мужчину. Он чертовски сексуален сейчас — глаза горят, меня окутывает его пряный, яркий запах. Он красив совсем другой красотой, не такой как Старцев.

В Тимуре меня манила всегда сдерживая сила и глубина. Он мог молчать, а все равно рядом с ним ощущала себя цельной, нужной, желанной. Просто потому что он хотел, чтобы я была рядом. А то, что хотел я знала наверняка — не привык Старцев делать что-то не в угоду своим желаниям.

Смолянов же… я даже описать не могу. Мальчишеская улыбка на лице и сталь в глазах. Человек — контраст. Хулиган, балагур и серьезный, жесткий бизнесмен.

Смогу ли я так низко пасть? Смогу ли я… Господи, о чем я только думаю. Я ведь не шлюха. Не шлюха. Но с другой стороны… я ведь хочу отомстить Старцеву. Его бесит даже просто вид Смолянова рядом со мной, что уж говорить про секс с ним. Да и Костя очень харизматичный и привлекательный, что уж врать.

Внутри что-то бунтует. Хочется назло Старцеву. Чтоб еще немного боли ему. Я становлюсь безумной, жадной до его страданий. Как далеко меня заведет желание делать все наперекор? Так, чтобы зацепить, задеть, уничтожить.

Мне самой страшно от этого лютого, прожорливого монстра, который поселился у меня внутри. Он ненасытен и хочет видеть страдания, боль, гнев, ярость. Хочет видеть эмоции — как можно больше, как можно чаще. Он ими питается, от них вдохновляется, оживает. Даже факт того, что Старцеву не все равно — уже для меня победа и наслаждение.

— Не боишься, что Старцев после этого не захочет уезжать со мной никуда? И наш план накроется? — наконец, спрашиваю вслух.

— Нет, — усмехается. — Я уже сказал, он слишком на тебе повернут. Может, это его даже подстегнет.

— Ему не будет противно… со мной после тебя?

— Мне кажется… — он наклоняется так близко, что я чувствую его горячее дыхание, — что он наоборот захочет вытрахать любое напоминание обо мне.

— Я подумаю… — тихо отвечаю, не отводя взгляда.

Это слишком. Слишком для меня. Кем я становлюсь?

Он хмыкает и уходит. Через пару минут слышу, как хлопает входная дверь, и расслабляюсь. Все-таки в обществе Смолянова я была напряжена и даже не замечала этого.

Выкуриваю еще одну сигарету. А потом еще одну.

Захожу в гостиную, достаю пустой холст. И исчезаю из этого мира. Хотя бы на недолгие несколько часов.