Дренг

Глава 16

Корабли стекались к побережью Сьёланда со всех концов скандинавского мира. На призыв братьев Лодброксонов откликнулись все, кто только мог, как знатные ярлы, так и простые бонды. Сотни кораблей. Тысячи воинов.

И когда все необходимые жертвы были принесены, а клятвы озвучены, Великая Армия Язычников двинулась на запад, и мы вместе с ней, так что я вновь ощущал себя винтиком огромной машины. Машины, которая в этот раз победит.

«Морской сокол» переваливался через волны в строю других кораблей, и я чувствовал, что так и должно быть. Ощущение правильности происходящего не покидало меня ни на секунду, вдохновляя на новые свершения.

Ни один конунг не собирал подобную армию для набега, но это и не было простым набегом в поисках золота и рабов, это была карательная экспедиция, набег и завоевание одновременно.

Все были веселы и бодры, предвкушая богатую добычу и славные битвы, и даже те, кто не был помешанным на войне психопатом, надеялись завоевать себе по несколько акров плодородной английской земли, чтобы спокойно жить на ней вместе со своими родичами.

Наш флот прошёл вдоль фризского берега и повернул к северу, как только английский берег показался на горизонте. Мы двигались так, чтобы в каждый момент времени видеть как минимум два соседних судна, не сбиваясь в кучу и не растягиваясь по морю в длинную цепь, чтобы не дать противнику и шанса. У англичан и франков флот находился в зачаточном состоянии, но они могли хотя бы попытаться дать нам отпор, если бы увидели такую возможность. Нынешнее построение такой возможности не давало.

Так что спустя несколько дней морского похода мы беспрепятственно вышли к побережью Восточной Англии, а если быть точным, к острову Танет.

— Жду не дождусь насадить на копьё какого-нибудь сакса, — произнёс один из новичков, Арнор, ещё не бывавший в настоящем бою.

Мы шли под парусом, наконец приближаясь к английскому берегу, туда, где волны раз за разом накатывали на белые меловые скалы, вытачивая из них причудливые формы.

— А мог бы насадить какую-нибудь саксонку, — расхохотался Олаф, и по всему драккару пронёсся взрыв хохота.

— И это тоже! — покраснел Торкель.

— Саксов больше, чем нас, каждому хватит, — сказал я. — И саксонок тоже.

— Как же мы их тогда одолеем, если их больше, — проворчал Даг, вечно хмурый и мрачный юноша, которому не нравилось абсолютно всё из того, что мы делаем.

— Мы сильнее! — сказал Токи.

— Они не воины, — сказал Вестгейр.

— Мы разобьём их поодиночке, — сказал я. — Главное, не дать им объединиться против нас. И самим не распылять силы.

Все были воодушевлены. Как же, впереди нас ждут славные битвы и будоражащие кровь минуты грабежа, и даже те, кто погибнет в этом походе, наверняка попадут в Вальхаллу, присоединяясь к своим предкам и другим героям для того, чтобы провести вечность в битвах и попойках. До того момента, как настанет Рагнарёк, конец времён, но даже тогда все эти павшие герои будут сражаться на правильной стороне.

Смерти норманны не боялись. Если это смерть славная, такая, чтобы о ней говорили с уважением и почтительностью, то её могли даже искать специально, ввязываясь в самые отчаянные предприятия. Я тоже не боялся смерти. Терять мне здесь нечего, да и к тому же, я, кажется, однажды уже умер.

— Мы норвежские. С нами Один. А значит, мы победим, — сказал я, и команда «Морского сокола» поддержала меня воплями и криками.

К острову Танет мы подобрались аккурат во время прилива. Пляж, на который накатывали пенные буруны Северного моря, с трудом вместил наши корабли, и многим пришлось искать другое место, благо, что удобных пляжей здесь оказалось несколько. Разве что пришлось немного покричать с корабля на корабль, чтобы условиться о месте встречи.

Высадка прошла спокойно, без каких-либо происшествий, никто нас не встречал и не пытался нам воспрепятствовать, хотя наше прибытие наверняка не прошло незамеченным, и гонцы уже несутся в Кантваребург и Лунденвик. Прибытие такой армады нельзя оставлять без внимания.

Я, наверное, должен был чувствовать величие момента… Но я хотел только чего-нибудь сожрать, просушить сапоги и выспаться, поэтому не испытывал никакого пиетета перед тем, как викинги выпрыгивают на берег. В конце концов, это не пляж Омаха в сорок четвёртом, это всего лишь Англия, и сбрасывать нас обратно в море никто не пытался.

— Так вот она какая, эта ваша Англия… — пробормотал Трюггви, бывший пастух, решивший наконец попытать удачи в морском разбое.

— Такая и не только, братец, — хлопнул его по плечу Лейф. — Но вот золото, эль и женские груди здесь точно такие же, как у нас на севере.

— Надеюсь, нам достанется хоть что-нибудь из этого, — буркнул Даг, косясь на меня.

Я облачился в кольчугу, починенную и подогнанную под мой размер, надел шлем, кожаные ремешки которого воняли застарелым потом, сунул свой верный топор за пояс. Поверх кольчуги нацепил шерстяной плащ, чтобы не держать металл в сырости, закрепил плащ бронзовой фибулой. Теперь я выглядел настоящим хёвдингом. Маленьким, но гордым.

Кольчуги, да и вообще доспехи, имелись далеко не у всех, большинство обходилось простой одеждой из льна и шерсти. Так и с оружием, не каждый мог позволить себе меч. Топор или копьё — вот оружие победы. На них не нужно столько металла, а убивают они ничуть не хуже. Но меч это показатель статуса, и я намеревался раздобыть себе хороший клинок вдобавок к саксу, висящему на перевязи поперёк груди.

Лучшими клинками тут считались франкские, и почти каждый мечтал о таком оружии. Я в холодном оружии разбирался не слишком хорошо, больше фанатея по стрелковому вооружению, но кое-что всё равно слышал. Булат, дамасская сталь, финки НКВД, и всё такое прочее. И если уж искать себе подходящий меч, то это следует делать на востоке, в землях греков, арабов или ещё дальше.

Но пока мы здесь, в Англии, придётся довольствоваться тем, что есть на руках.

Мы как раз начали разводить костры и обустраивать лагерь. Ночевать придётся здесь, на острове, а завтра наши вожди решат, что делать дальше, куда идти и кого бить. Пока что всем заправляли Рагнарсоны, в основном, Ивар и Сигурд, и я ожидал, что они сломя голову помчатся в Нортумбрию, бить короля Эллу, но нет. Они, кажется, вознамерились делать всё основательно и последовательно. Даже здесь понимали, что месть — это блюдо, которое подают холодным.

Ни на следующий день, ни в день после него, мы не сдвинулись с места, продолжая обустраивать лагерь и превращая его в некое подобие города. До римских укреплений, возводимых за один день, далеко, но даже этот частокол давал неплохую защиту. В лагерь прибывали шпионы датчан с донесениями, приплывали торговцы, присоединялись опоздавшие.

Как ни странно, но моя история подтвердилась. Один из датских торговцев, пришедший из Йорка, рассказал братьям Лодброксонам точь-в-точь ту же историю, что рассказал им я. Впрочем, по всему северу эта байка бродила в самых различных вариантах, включая тот, в котором Рагнар сам покусал всех змей перед гибелью, и что его пришлось связать напоследок.

Возможно, это и напомнило сыновьям Рагнара обо мне. В один из дней к нашему шатру подошёл воин с их корабля.

Я как раз упражнялся с топором и щитом, сражаясь с Торбьерном и одним из новичков одновременно. Практики мне сильно не хватало, и я навёрстывал упущенное как только мог, понимая, что это не просто спорт, а что от этого прямо зависит моё выживание здесь.

— Бранд Храфнсон? — спросил датчанин, почему-то обращаясь не ко мне, а к Кнуту, который молча точил топор.

Тот выглядел самым воинственным и грозным из нас всех, тоже не расставаясь с кольчугой, а его выбитый глаз, закрытый повязкой, делал его рожу ещё страшнее.

— Это я, — сказал я, останавливая бой.

— Тебя хочет видеть Ивар, — сказал датчанин, явно недоумевая, почему его послали за каким-то мальчишкой.

— Пусть приходит, я тоже буду рад его видеть, — сказал я.

— Ты не понял, — сказал датчанин. — Ты пойдёшь со мной.

Я сунул топор за пояс и повернулся к нему, вглядываясь в глаза. Проблесков интеллекта обнаружено не было.

— Это ты не понял, — сказал я.

— Когда Ивар зовёт — люди приходят, — сказал датчанин.

— Так он зовёт или приказывает? — спросил я.

Датчанин нахмурился, он начинал злиться, не понимая, почему я уже не бегу на цырлах к его повелителю.

— Зовёт, — процедил он.

— Тогда веди, — сказал я.

Он недовольно тряхнул гривой, вынужденный терпеть мою дерзость, но всё-таки провёл меня к шатру полководцев. Внутри я обнаружил только Ивара Бескостного и Уббу, остальные братья пропадали где-то в другом месте. Оба Рагнарсона сидели за столом, играя в хнефатафл, и Убба, кажется, проигрывал.

— Приветствую дарящих кольца, — произнёс я.

Ивар молча кивнул, Убба покосился на меня.

— Ты ещё и скальд? — спросил Убба.

— Нахватался кое-чего от кузена, — сказал я.

— Доброе дело — висы плести, — сказал Ивар. — Но я позвал тебя не за этим.

Я промолчал, ожидая продолжения, и оно не заставило себя долго ждать.

— Ты же хотел участвовать с нами в походе на Англию? Отправишься с Сигурдом и его людьми на переговоры, — сказал Ивар.

— Я думал, мы приплыли сюда воевать, а не переговариваться, — сказал я, и Убба одобрительно хмыкнул. Он, похоже, всецело разделял именно такую точку зрения.

— Зимой никто не воюет, — пожал плечами Ивар. — Так что мы перезимуем здесь, с позволения здешнего короля. Как его там, Убба?

— Эдмунд? — пожал плечами Убба. — Какая вообще разница?

— Короля Эдмунда, да. Он даст нам кров, пищу и золото, а мы взамен дадим своё доброе отношение, — сказал Ивар.

— И лошадей, — вставил Убба. — Пусть даёт лошадей.

— Неплохой обмен, — сказал я, но мой шуточный комплимент прошёл мимо.

— А потом, весной, мы отправимся на север, — сказал Ивар.

— Это получается, нам нельзя будет здесь никого грабить? — спросил я. — Моим людям уже невтерпёж.

— Если очень хочется — валяйте, но помощи в случае чего не ждите, — сказал Ивар. — Лучше пусть сперва англы принесут жратву и золото. Потом уже можно грабить, сколько хотите.

— Если мы не будем грабить сейчас, у Эдмунда не будет стимула заплатить, чтобы эти грабежи прекратились, — сказал я.

— Это точно! — хохотнул Убба. — Я и говорю, пора чего-нибудь сжечь!

— Я думаю, что Эдмунд наложит в штаны от одних только наших имён, — отмахнулся Ивар. — Он заплатит и так. Поэтому ступайте вместе с Сигурдом и заставьте его вытряхнуть казну.

— Хорошо, — сказал я. — Если что-то из этой казны достанется нам.

— Именно поэтому я тебя и позвал, — сказал Ивар. — Как ты и просил, право пограбить Англию вместе с нами. Это щедрое предложение, Бранд.

— И я его ценю, — ответил я.

Хотя, если честно, я бы предпочёл отправиться в рейд по монастырям и городкам, как это предлагал сделать Сигстейн Жадина. Торговаться я не умел и не любил, даже с позиции силы. Гораздо проще отобрать всё и сразу.

Но на переговоры я всё же отправился. Я взял с собой часть команды, ту, которая выглядела просоленными морскими волками, новичков оставил на страже, и под удивлённые возгласы своих людей присоединился к Змееглазому в его посольстве.

— Не думай, что чего-то стоишь, дренг. Это идея Ивара. Он считает, что мы заплатили тебе недостаточно, — заявил Сигурд, едва увидел меня и моих людей. — Стой позади и помалкивай, если не хочешь лишиться языка.

Спорить я благоразумно не стал.

Нам привели лошадей, и мы взгромоздились в сёдла, в которых сидели, как собака на заборе. Всё же норманны это мореходы, а не кавалеристы.

И после небольшого путешествия в сторону Кантваребурга мы встретили саксов, послов короля Эдмунда. Всего два десятка человек вместе с охраной и слугами. Главными, по всей видимости, были какой-то престарелый олдермен и с ним священник с выбритой тонзурой.

— Тан Дунстан, — представился посол, больше похожий на старого военачальника, вынужденного вновь облачиться в доспехи.

— Сигурд Рагнарсон, — представился Змееглазый.

Мы встретились на перекрёстке двух дорог, у раскидистого дуба, с которого то и дело облетали жёлтые листья. Саксы глядели на нас испуганно, иногда украдкой крестясь, норманны смотрели на них уверенно и насмешливо, целиком осознавая своё превосходство. Одолеть нас в открытом бою король Эдмунд не мог, и сам это прекрасно понимал. Поэтому и согласился на переговоры.

— Нам нужно золото, еда и лошади. И еда для лошадей. И эль, — перечислил Сигурд. — Мы останемся зимовать здесь, на Танете.

— Его Величество Эдмунд в своей щедрости согласен предоставить вам всё необходимое, при соблюдении некоторых условий… — забормотал посол.

— Каких ещё условий? — фыркнул Сигурд.

— Вы не станете чинить неприятностей народу Восточной Англии и покидать остров без крайней на то необходимости, — сказал тан Дунстан.

— И вы должны креститься, — добавил священник, гордо выпрямляя спину.

Сигурд нахмурил брови.

— О чём толкует эта крыса в балахоне? — вдруг спросил меня Торбьерн.

— Хочет, чтобы мы искупались в реке, — тихо произнёс я.

— Я мылся позавчера, — пожал плечами кузен.

— Если это все условия, то мы согласны, — сказал Сигурд. — Как только на Танет доставят первые подводы с продовольствием и золото.

Я удивился, но не подал виду, и только потом вспомнил, что многие из наших уже бывали крещены и не видели ничего зазорного в том, чтобы креститься ещё разок, не прекращая при этом почитать Одина, Фрейра и Тора.

Мне показалось, что Сигурд слишком легко согласился на условия короля Эдмунда, но, с другой стороны, никто и не собирался эти условия выполнять. В конце концов, желание разграбить какое-нибудь селение тоже может быть вызвано крайней необходимостью.

Тан Дунстан поклялся на Библии, что через две недели на Танет начнут подвозить всё необходимое, и потребовал такую же клятву у Сигурда, но священник резонно заметил, что пока он остаётся язычником, то не может давать подобную клятву.

— Клянусь Одином, мы будем соблюдать все условия, — легко произнёс Змееглазый, и я заметил скрытые усмешки на лицах наших людей.

— Один тот ещё обманщик. Бельвёрк, Злодей, Предатель Воинов, — прошептал мне на ухо Торбьерн, видя моё замешательство. — Тор, Тюр или Фрейр покарают за нарушенную клятву, а Одину плевать. Он только посмеётся над тем, как ты обманул врага.

Я понимающе закивал. Вот это полезно знать, это может пригодиться.

Мы разъехались в разные стороны, возвращаясь каждый в свои города и каждый с добрыми вестями. Тан Дунстан спешил обрадовать своего короля, ну а мы спешили обрадовать своих людей. Скоро на Танете можно будет пировать всю зиму за чужой счёт, и это не могло не радовать.

Король Эдмунд не обманул. В указанный срок на Танете объявились перепуганные саксонские крестьяне, везущие ненасытным и прожорливым викингам свой урожай, опустошая собственные кладовые для того, чтобы какие-то даны или свеи могли ни в чём себе не отказывать.

К нам гнали быков и мы забивали их на мясо, а потом его солили, привозили хлеб, ячмень и овощи, и даже бочки пива и эля, столько, что хватило каждому и не по одному разу. Король Эдмунд решил пойти по простому пути и откупиться от северян, полагая это более выгодным решением. Потерять немного сейчас, потерпеть, нежели терять всё и сразу.

Вот только он и представить не мог, что Великая Армия Язычников на этот раз пришла не для того, чтобы просто пограбить. Не за золотом, серебром, рабами или другими товарами. Великая Армия Язычников на этот раз пришла для того, чтобы покорить эту страну, и своей бескорыстной помощью, попыткой откупиться, король Эдмунд лишь ускорял своё собственное падение.