Другая сторона доллара

Глава 19

Шоссе в этот час было почти пустое. Проходили только случайные тяжелогруженные машины, сверкая многочисленными красными и желтыми лампочками. Этот участок шоссе пролегал по открытой местности. Я видел перед собой только асфальт, выскобленный многими сотнями и тысячами покрышек, да ощущал отвратительный запах бензина в воздухе. Казалось, даже океан заполнила грязная использованная вода.

Станция обслуживания Бена Дали была погружена во тьму, и только внутри горела одна лампа, как бы предостерегая безрассудных взломщиков. Я поставил машину на его участке возле телефонной будки, вышел из машины и направился к «Барселоне». Отель был мертв. В саду за зданием издал несколько трелей пересмешник и затем смолк. Единственным живым звуком в ночи остался механический звук прерывистого движения на шоссе.

Я подошел к двери, где все еще висело объявление о банкротстве, и постучал по стеклу фонарем. Тихо. Я постучал еще несколько раз. Никакого ответа. Я хотел было уже выдавить стекло и забраться внутрь, когда обнаружил, что дверь не заперта.

Толкнув ее, я вошел в коридор, спугнув парочку привидений. Это были Сюзанна Дрю в возрасте двадцати лет и мужчина без лица. Я попросил их убираться в преисподнюю и освободить мне дорогу.

Я прошел по коридору, где в первый раз появился Сайп, мимо закрытых нумерованных дверей, в самый конец, там виднелась слегка приоткрытая дверь. Из темной комнаты слышалось тяжелое, прерывистое дыхание человека. Я почувствовал сильный запах виски.

Нащупывая выключатель, я приготовился выхватить револьвер, но этого не потребовалось. Сайп лежал на кровати одетым. Мне бросились в глаза его уродливые ноздри и открытый рот, испускавший тяжелые вздохи. В комнате он был один.

Комната была забита таким количеством всякого хлама, словно его специально копили здесь десятилетиями. Картонные коробки и ящики, штабеля ковриков, газеты, журналы, чемоданы — все это громоздилось почти до потолка. Вдоль стен, увешанных фотографиями боксеров и девушек, валялись пустые бутылки. Наполовину опорожненная бутылка виски стояла около кровати, на которой лежал Сайп. Я вынул ключ из дверного замка и бросил на спящего еще один взгляд.

Он не просто спал. Он как бы вообще отсутствовал, был где-то не здесь, а далеко-далеко. Если бы я поднес сейчас к его губам спичку, выдыхаемый им воздух загорелся бы, как факел. Даже рубашка его, казалось, была пропитана виски.

Пистолет его висел в засаленном поясе брюк. Прежде чем попытаться поднять Сайпа, я переложил оружие к себе в карман. Спящий не желал просыпаться. Я потряс его. Он был мягкий, будто без костей. Голова безвольно каталась по подушке. Я ударил его по красным небритым щекам, но он даже не пошевелился.

Я вышел в расположенную рядом ванную комнату. Судя по всему, ее использовали и как кухню: тут стояла электрическая плита, а на ней кофейник, еще сохранивший запах жареного кофе. Наполнив его водой из крана над ванной, я вылил ее на голову и лицо Сайпа. Но и это не произвело никакого впечатления: он так и не проснулся.

Я даже немного расстроился. Не из-за самого Сайпа, а из-за того, что, вероятнее всего, он не в состоянии будет внятно рассказать мне обо всем. Я пощупал его пульс: он был еле слышен. Поднял одно веко — как будто заглянул в красное нутро устрицы.

Я заметил, что в ванную вели двери из двух комнат, как всегда в старых отелях. Я зашел во вторую комнату и посветил фонариком: она была такого же размера и той же формы, только почти пустая. Единственной мебелью была медная двуспальная кровать с брошенным прямо на матрас одеялом.

На спинке кровати висел черный вязаный свитер с дырой на рукаве. Там, где была повреждена шерсть, я рассмотрел следы смазки, которую обычно применяют для замков багажника в автомобилях. В корзинке для бумаг я обнаружил несколько использованных бумажных пакетов с остатками шницелей и жареной картошки.

Сердце у меня стучало почти у горла. Свитер доказывал, что Стелла не обманулась: Том действительно был жив.

Я забрал у Сайпа ключи, запер его в комнате и обошел все остальные помещения. Там было почти сто гостевых и служебных комнат, и осмотр их занял много времени. Я чувствовал себя археологом, исследующим внутренности пирамиды.

Дни расцвета «Барселоны», видимо, отошли в далекое прошлое.

Все, что я вынес из своих поисков, — нос, полный едкой пыли. Если Том и находился в этом здании, то он спрятался. Но я чувствовал, что его здесь нет, что он ушел из «Барселоны» навсегда. Хорошо, если у него была такая возможность.

Из отеля я направился к станции Дали. Луч фонарика осветил записку, приклеенную к двери: «В случае крайней необходимости звоните владельцу». Внизу был номер домашнего телефона Дали. Я позвонил ему из будки и после довольно продолжительного молчания услышал:

— Дали слушает.

— Это Лью Арчер. Я тот детектив, который разыскивает Гарольда Харлея.

— Сейчас самое время для розысков.

— Я его нашел, спасибо. Мне нужна ваша помощь в еще более важном деле.

— Что случилось?

— Расскажу на месте. Я у вашей станции.

У Дали была привычка к услужливости.

— О'кей. Буду там через пятнадцать минут.

Я ждал его, сидя в машине, и пытался свести воедино все, что знал об этом деле. Было ясно, что Сайп и Майкл Харлей работали вместе, используя «Барселону» в качестве убежища. Но не похоже, что Том был пленником, более походило на то, что он был вольным гостем, как и сказал Харлей в первом своем разговоре с Хиллманом. Даже учитывая историю со школой в «Проклятой лагуне», трудно было понять, что заставило Тома решиться на подобный шаг и так вести себя по отношению к родителям.

На шоссе показался Дали. Подъехав, он поставил машину рядом с моей. Хлопнув дверцей, на которой было выведено его имя, он заспанными глазами посмотрел на меня.

— Ну, что у вас, мистер Арчер?

— Войдите в машину. Я хочу показать вам одну фотографию.

Он сел со мной. Я включил свет и показал ему фотографию Тома. Каждый раз, когда я на нее смотрел, она непонятным образом изменялась. В его глазах и очертаниях рта было что-то двойственное, неприятное.

— Вы видели его?

— Да. За последние два дня два-три раза. Вчера днем он звонил из той телефонной будки.

— В котором часу?

— Я не заметил, был занят. Но это было во второй половине дня. Затем я видел его еще раз, когда он ждал автобус. — Дали показал на дорогу, ведущую в Санта-Монику. — Автобусы останавливаются здесь только по требованию.

— Что это был за автобус?

— Какой-нибудь из внутригородских. Экспрессы здесь не ходят.

— Вы видели, как он сел в автобус?

— Нет, я готовился к закрытию. В следующий раз посмотрю.

— В котором часу это было?

— Около половины девятого вечера.

— Как он был одет?

— Белая рубашка, грязные брюки.

— А чем он так заинтересовал вас, что вы все заметили?

Дали заерзал на сиденье.

— Понятия не имею. Я не наблюдал за ним специально. Я увидел, как он вышел из «Барселоны», и, естественно, удивился, что он мог там делать. Мне не нравится, когда такие приятные ребята связываются с людьми, подобными Сайпу.

Он бросил на фотографию еще один взгляд, словно желая убедиться в правильности своих объяснений, и вернул ее мне.

— Чем занимается Сайп?

— Как чем? У меня есть свои ребята, и мне было бы не по нутру видеть, как он их обучает пить и еще кое-чему.

Его следовало бы отправить в тюрьму, если хотите знать!

— Согласен. Давайте так и сделаем.

— Вы шутник.

— Нет, я говорю серьезно, Бен. В данный момент Сайп в отеле, в своей комнате, вдребезги пьяный. Он, возможно, еще долго не проснется. На всякий случай останьтесь здесь и проследите, не выйдет ли он.

— Что я должен делать, если он выйдет?

— Позвонить в полицию и попросить их арестовать его.

— Я не смогу, — сказал он после некоторого раздумья. — Я знаю, он никуда не годный человек, но я не знаю ничего определенного, чтобы...

— Я знаю. Если вам требуются объяснения, чтобы позвонить в полицию, скажите им, что Сайп разыскивается по обвинению в похищении. Но звоните только в случае крайней нужды. Сайп мой главный свидетель, и, как только его арестуют, я больше его не увижу.

— А вы куда пойдете?

— Посмотрю, нельзя ли напасть на след парня.

Глаза его загорелись.

— Это тот самый парень, о котором писали все газеты? Как его фамилия? Хиллман?

— Да, это он и есть.

— Я должен был опознать его! И почему я никогда не обращаю внимания на лицо человека? Но я мог бы вам сказать, на какой машине они ездят.

— У Сайпа своя машина?

— Да. «Форд» 53-го года с поврежденным двигателем. Я кое-что починил в нем, но он может развалиться в любой момент.

Перед тем как уехать, я спросил Дали, не видел ли он еще кого-нибудь возле отеля. Он видел и помнил.

— В понедельник утром здесь был Майкл Харлей на машине с номером из Айдахо. — Я убедился, что Том приехал в багажнике. — Прошлой ночью здесь был другой парень на совершенно новом «шевроле». Мне показалось, что с ним была девушка или, может, парень ниже ростом. Я уже совсем закрылся и выключил свои главные фонари.

— Вы хорошо рассмотрели человека за рулем?

— Не так чтобы очень. Мне кажется, он был темноволосый, приятный на вид. Что он собирался делать здесь с этой крошкой? И подумать только, этот мальчишка Хиллман здесь! Я думал, он где-то сидит, а его разыскивает вся Южная Калифорния!

— Мы разыскиваем!

Два часа у меня ушло на то, чтобы с помощью работников нескольких автобусных компаний найти водителя, который вез Тома вчера вечером. Его звали Албертсон, жил он в доме над пекарней, довольно далеко от «Барселоны», на улице Ла Сиенаджес. Его комната была наполнена запахом только что испеченного хлеба.

Было раннее утро, и Албертсона я застал в пижаме. Это был мужчина лет сорока с настороженными глазами. Увидев фото, он сразу кивнул.

— Да, сэр. Я его помню. Он сел в автобус на остановке по требованию у «Барселоны» и взял билет до Санта-Мони-ки, хотя и не вышел там.

— Почему?

Он погладил свой тяжелый подбородок, и этот жест подействовал мне на нервы.

— Вы что-то заметили? — снова спросил я.

— Да. Он начал было выходить, но увидел кого-то в здании автостанции и опять уселся на свое место. Я развернулся для обратного рейса и увидел, что там был коп. Затем я вышел, а когда возвратился, мальчишка все еще сидел внутри. Я сказал ему, что по одному и тому же билету ехать обратно нельзя. Тогда он попросил продать ему билет до Лос-Анджелеса. Я занял место и поехал, так ничего и не предприняв. У парня явно были какие-то неприятности, я и сам только недавно от них избавился, так что не хотел добавлять ему еще. Я был не прав?

— Об этом вы узнаете в день Страшного Суда.

— Придется подождать, — улыбнулся он. — Что наделал этот парень?

— Читайте газеты, мистер Албертсон. Он проехал с вами весь обратный путь?

— Да, в этом я уверен. Он выходил одним из последних.

Уехав от него, я сделал несколько попыток навести справки на автобусной станции и вокруг нее. Но никто не помнил мальчика. Конечно, сейчас утро и дежурили уже другие люди. Я понял, что лучше попробовать вечером, тем более что пришло уже время ехать к Отто Сайпу.

Бен сказал, что из отеля тот не выходил. Но когда мы подошли к комнате Сайпа, дверь оказалась открытой, а его самого не было. Прежде чем уйти, он допил бутылку виски, стоящую около кровати.

— У него, должно быть, был запасной ключ, Бен.

Есть ли еще выходы из отеля, кроме главного входа?

— Нет, сэр. Он где-то здесь.

Мы опять обошли неуклюжее здание с задней стороны, прошли мимо бывшего бассейна с коричневыми разводами на дне. Два задних крыла отеля соединялись искусственным садом, состоявшим из сплошного кустарника.

Я остановился и сделал предостерегающий жест: с другой стороны куста, у которого мы стояли, кто-то копал землю. Я слышал скрежет лопаты и заметил отдельные движения землекопа. Я вытащил револьвер и вышел из-за куста.

Отто Сайп оторвался от работы. Он стоял в глубокой яме длиной около пяти футов и шириной в два фута. Одежда его была в земле, лицо грязное, потное.

В траве, позади ямы, лежал на спине человек в сером пиджаке, из груди его торчала рукоятка ножа. Он был похож на Майкла Харлея. Тело казалось пригвожденным к земле.

— Чем занимаетесь, Отто?

— Сажаю петунии. — Он заскрежетал зубами. Видимо, от пьянства он дошел до такого состояния, что все представлялось ему нереальным или смешным.

— На могиле, — забыли вы добавить.

Он посмотрел на тело Харлея так, словно оно только что упало с небо.

— Он пришел с вами?

— Тебе прекрасно известно, кто это. Вы ведь с Майклом приятели с того времени, когда еще в сороковых годах уехали из Покателло.

— Верно. Значит, я имею право отдать моему приятелю последний долг. Нельзя же оставлять его здесь на растерзание хищникам.

— Единственные хищники, которых я здесь видел, это люди. Это ты убил его?

— Нет. Зачем мне убивать приятеля?

— Тогда кто?

Опершись на лопату, он с ненавистью смотрел на меня.

— Где Том Хиллман, Отто?

— Я не намерен продолжать этот бесполезный разговор.

Я повернулся к Бену Дали.

— Вы умеете держать в руках оружие?

— Нет.

— Направьте на него револьвер.

Я отдал ему оружие и подошел осмотреть Харлея. Дотронувшись до его лица, я убедился, что оно холодное, как прошлая ночь. Этот факт и кровь, свернувшаяся на рубашке, свидетельствовали о том, что он умер уже давно.

Не притрагиваясь к нему, я внимательно все осмотрел. Ручка ножа была из резины в черную и белую полоску, как бы специально приспособленная для того, чтобы ее было удобно держать в руке. Недавно купленное дорогое оружие. В карманах брюк Майкла я обнаружил корешок билета на самолетный рейс из Лас-Вегаса до Лос-Анджелеса, использованный позавчера, и три доллара сорок два цента.

Я уже заканчивал осмотр, когда сзади произошло какое-то движение и раздался выстрел. Отто Сайп ухитрился ударить Бена по голове, но получил пулю в живот и, скорчившись, упал на край ямы. По лицу Бена струилась кровь из глубокой раны на голове.

— Я не хотел стрелять в него, — проговорил Бен. — Пистолет выстрелил, когда он ударил меня лопатой. А у меня после войны не осталось никакого желания стрелять в людей.

Перевязав ему голову носовым платком, я велел ему пойти и вызвать полицию и машину скорой помощи. Он побежал удивительно легко для своего возраста.

Я чувствовал себя не очень хорошо и, повернув Сайпа на спину, расстегнул у него на груди рубашку. Крови у раны почти не было, видимо, произошло внутреннее кровоизлияние. Жизнь в нем едва теплилась.

Мне оставалось только оплакивать самого себя. Эти три дня были очень трудными. И все, что я мог предъявить, — это один мертвый человек и второй, который, видимо, тоже умрет. Хуже всего было то, что пуля, попавшая в Отто Сайпа, вылетела из моего револьвера. Однако эти размышления не помешали мне осмотреть карманы Сайпа. Его бумажник был набит деньгами, в основном двадцатидолларовыми кредитками. Но его доля в выкупе за Хиллмана-сына не принесла ему ничего хорошего. Он умер раньше, чем на шоссе заскрежетали тормоза машины скорой помощи.