Другая сторона доллара

Глава 8

Голубая спортивная машина стояла в аллее за «кадиллаком» Хиллмана. Атлетического сложения молодой человек, выглядевший так, словно он был частью машины, вышел из дома и встал против меня на ступеньках. Через плечо у него висела сумка из крокодиловой кожи, и мне показалось, что под сумкой он держит револьвер.

— Уберите эту штуку. Я не вооружен.

— Я х-хочу знать, кто вы? — Он слегка заикался.

— Лью Арчер. А вы?

— Дик Леандро. — Он произнес это с какой-то вопросительной интонацией, будто сам не совсем точно знал это.

— Опустите револьвер, — повторил я.

Он убрал в карман револьвер, который скрывал за сумкой, и довольно смущенно посмотрел на меня. Это был ладный парень, чуть больше двадцати лет, с карими глазами и темными вьющимися волосами.

— Итак, вы здесь, — сказал я. — Наверное, и деньги здесь?

— Да. Я принес их несколько часов назад.

— Хиллману дали уже инструкции, как их переправить?

Он покачал головой.

— Мы еще ждем.

Я нашел Ралфа и Эллен Хиллманов в нижней комнате, где стоял телефон. Они сидели, плотно прижавшись друг к другу, словно им было холодно. Ожидание состарило обоих.

Тусклый вечерний свет падал на их лица. Она что-то вязала из красной шерсти. Руки ее двигались быстро и точно, живя как бы своей жизнью, независимо от нее самой.

Хиллман сидел, наклонившись вперед. На коленях у него был сверток из газеты, который он переложил на диван так же осторожно, как молодой отец кладет ребенка.

— Привет, Арчер! — сказал он невыразительно.

Я направился к нему, собираясь его утешить. Но выражение его глаз — боль, гордость и одиночество — отбило у меня охоту дотронуться до него или сказать что-то очень личное.

— У вас сегодня длинный тяжелый день.

Он медленно кивнул, а жена его издала звук, напоминающий рыдание.

— Почему этот человек не звонит?

— Трудно сказать. Он, по-видимому, умышленно нагнетает обстановку.

Она отложила в сторону вязанье, и оно незаметно свалилось на пол. Ее увядшее маленькое личико сморщилось еще больше, словно она физически ощущала эту пытку временем.

— Но это же бесчеловечно, совершенно бесчеловечно. И зачем?

— Он, возможно, дожидается темноты, — сказал я, — и вскоре даст о себе знать. Двадцать пять тысяч долларов — очень сильная приманка.

— Он мог зайти за деньгами уже пять раз. Почему просто не взять их и вернуть нам нашего мальчика?

Руки ее сделали резкое движение в сторону и наткнулись на газетный сверток, лежащий рядом.

— Не мучай себя, Элли, — Хиллман наклонился и прикоснулся к ее тонким золотистым волосам. — Нет смысла задавать вопросы, на которые все равно нет ответа. Скоро все это останется позади. — Слова утешения прозвучали глухо и напряженно.

— Вместе со мной, — сказала она с горькой кривой гримасой, — если это протянется еще немного. — Она провела руками по лицу и замерла в напряженной, хотя и несколько наигранной позе, опустив подбородок на ладони.

Ее била дрожь. Она вся была натянута, как скрипичная струна, и я испугался, сможет ли она выдержать такое напряжение.

Я обратился к Хиллману:

— Нельзя ли нам поговорить наедине? У меня, появились некоторые новые факты.

— Вы можете говорить при Эллен. И Дик в курсе дела.

Я отметил про себя, что Леандро стоял у самых дверей.

— При всех я предпочел бы не говорить.

— Однако не вам ставить условия. Ну, выкладывайте.

Я изложил ему все, что узнал:

— Вашего сына видели с замужней женщиной по фамилии Браун, старше него. Она, видимо, хотела получить с него деньги. И было бы даже лучше, если бы миссис Браун и ее муж были вовлечены в это вымогательство. Они, возможно, находятся в безвыходном положении.

Эллен заслонилась от меня руками, словно мои слова причиняли ей боль.

— Что вы имели в виду, говоря о замужней женщине?

— Он ухаживал за ней и на людях, и наедине. Их видели вместе вчера днем.

— Где? — спросил Хиллман.

— В баре «Фло».

— Кто сообщил об этом?

— Один из работающих в баре. Он их видел и раньше, считая, что миссис Браун — девушка Тома, хотя и постарше. Это же подтвердил еще один человек — владелец мотеля, где жили Брауны. Том тоже появлялся там.

— Сколько лет этой женщине?

— На вид тридцать или чуть больше. Это, видимо, очень привлекательная особа.

Эллен Хиллман подняла глаза. В них был неподдельный ужас.

— Вы подразумеваете, что Том имел с ней какие-то дела?

— Я только привожу факты.

— Не верю вашим фактам. Ни одному из них не верю.

— Вы думаете, я лгу?

— Может быть, неумышленно. Здесь какая-то страшная ошибка.

— Я согласен, — сказал от двери Дик Леандро, — Том всегда был абсолютно чистым мальчиком.

Хиллман молчал. Вероятно, он знал что-то о своем сыне, чего не знали остальные. Он сидел рядом со своей женой и судорожно, как бы в поисках защиты, сжимал газетный сверток.

— Его добродетели — сейчас не самое главное, — сказал я. — Вопрос в том, какого сорта люди, с которыми он связался, и что они делают с ним. Допускаю, они обращаются к вам при его посредстве.

— Что означает подобное предположение? — спросил Хиллман.

— Вы не должны исключать и такую возможность, что Том тоже принимает участие в этом вымогательстве. Он был вчера с миссис Браун. Человек, звонивший вам по телефону, был, возможно, сам Браун. Он ведь сказал, что Том пришел к ним по доброй воле.

Эллен Хиллман пристально вглядывалась в мое лицо, как бы пытаясь осознать такую возможность. Это, казалось, было выше ее понимания. Она закрыла глаза и так резко опустила голову, что волосы в беспорядке упали ей на лоб. Поправляя их дрожащими пальцами, она проговорила очень тихо, но так, что меня мороз по коже продрал:

— Вы лжете, я знаю моего сына — он невинная жертва. Вы пытаетесь совершить что-то ужасное, придя к нам, с нашим горем, с такой отвратительной, грязной клеветой!

Муж пытался успокоить ее, обняв за плечи:

— Тише, Эллен! Мистер Арчер старается помочь нам.

— Нам не нужна подобная помощь, — отодвинулась она от него. — Он не имеет права. Том — невинная жертва, и, Бог знает, что с ним случилось. Я не могу слышать, что говорит этот человек. Это убийственно!

— Простите, миссис Хиллман, но я и не хотел, чтобы вы это слышали...

— Вы хотите оклеветать моего сына!

— Это абсурд, Элли! — воскликнул Хиллман. — Разреши мне подняться с тобой наверх и дать тебе снотворное...

Они прошли мимо меня, еле передвигая ноги, а на смену им появился и сел на диванчик мистер Леандро.

— Вы слишком подействовали на Эллен всем этим вздором, — сказал он. — Она не может слышать о Томе ни одного плохого слова, вообще ничего против него...

— Разве то, что я сказал, было против него?

— Да нет. Но он и раньше заставлял их волноваться. А теперь и эта история... Кстати, где живет эта женщина? Может, пойти порасспросить ее?

— Да ладно... Вы и так уже сильно помогли, что доставили деньги. Кстати, почему Хиллман для этого выбрал именно вас? Вы старый друг семьи?

— Да, еще мой отец работал у мистера Хиллмана, и я знаю его с детских лет. Он помог мне окончить колледж и дал у себя работу. Он мне как отец родной.

Мы обменялись еще несколькими фразами. Потом молодой человек наскучил мне, и я отошел к нише приготовить себе выпить. Наступала ночь.

На лестнице послышались шаркающие шаги Хиллмана. Телефон зазвонил как сигнал боевой тревоги. Шаги Хиллмана стали тверже и громче. Он стремительно вошел в комнату и, оттолкнув меня, поднял трубку. Я направился было ко второму аппарату, но он меня остановил.

Мне ничего не оставалось, как наблюдать и слушать, что он будет говорить.

— Да, это Хиллман. Минутку...

Достав шариковую ручку и бумагу, он приготовился что-то записывать. С полминуты он слушал и писал. Затем произнес:

— Я тоже так думаю. Не те ли это ступеньки, что ведут на берег?

Он снова что-то записал.

— Где я должен прогуливаться?

Он продолжал записывать.

— Так, оставляю машину, не доезжая двух кварталов, подхожу пешком... Деньги кладу под правую сторону нижней ступеньки. Затем спущусь на берег и хожу там полчаса. Все?

Ему сказали еще что-то. Он выслушал и ответил:

— Да. Для меня это слишком важно. Я там буду ровно в девять. Ждите. — И с тяжелым вздохом положил трубку.

Дик Леандро быстро, как кошка, подскочил к нему.

— Что, мистер Хиллман? В чем затруднение?

— Я хотел спросить о Томе, но он не дал мне никакой возможности сделать это. Я даже не знаю, жив он или мертв!

— А зачем им убивать его? — спросил Дик. Это прозвучало так, словно он намекал на свою собственную высокую нравственность.

— Не знаю, Дик, не знаю. — Голова Хиллмана раскачивалась из стороны в сторону.

Молодой человек положил руку ему на плечо.

— Полегче, шкипер. Мы вернем его.

Хиллман налил себе виски и выпил большой глоток. Это вернуло его лицу нормальный цвет.

— Все тот же человек? — спросил я.

— Да.

— Он объяснил вам, куда положить деньги?

— Да.

— Не составить ли вам компанию?

— Я должен ехать один. Он сказал, что будет следить.

— Куда вы должны ехать?

Хиллман смотрел на нас внимательно и долго, словно прощаясь.

— Я не хотел бы говорить об этом. Не хочу нарушить нашу договоренность.

— Но кто-то ведь должен это знать, если дело кончится плохо. Ведь это может случиться.

— Скорее я подвергну опасности свою жизнь, чем жизнь своего сына.

Он сказал это так, будто уже подвергался опасности, и эти слова, казалось, придали ему смелости. Он посмотрел на часы.

— Двадцать пять девятого. Чтобы туда добраться, мне потребуется двадцать пять минут. Немного он дал мне времени.

— Вы сможете нормально сесть за руль? — спросил Леандро.

— Да. Все в порядке. Я только поднимусь и скажу Эллен, что уезжаю. Вы останетесь с ней дома. Да, Дик?

— Буду только рад.

Хиллман ушел наверх, все еще сжимая в руках исписанный листок.

Я спросил у Леандро:

— Где Сенека-стрит?

— Дорога Сенека. «Вид на океан».

— А лестница, ведущая к воде, где-нибудь там?

— Да. Уж не думаете ли вы поехать туда? Вы слышали, что говорил мистер Хиллман?

— Слышал.

Спустился Хиллман и, взяв пакет с деньгами из рук Леандро, поблагодарил молодого человека.

Мы постояли на лестнице и подождали, пока его машина скрылась в темноте. На западе упорно пробивалось немного света, как бы напоминая, что всегда есть надежда — пусть самая ничтожная.