Другая сторона доллара

Глава 3

Она вывела меня через внутреннюю дверь, которая была уже закрыта. Дождь за это время усилился. Потемневшие тучи скопились над холмами, и это, наверное, означало, что конца ненастью не предвидится.

Я направился к административному корпусу. Надо было сообщить Спонти, что я намерен повидать родителей Тома Хиллмана, нравится ему это или нет.

Сведения о Томе, которые были получены мной от его недоброжелателей и тех, кому он нравился, не давали мне ясного представления ни о его привычках, ни о его личности.

Он мог быть и обиженным подростком, и психопатом, знавшим, как нравиться женщинам старше себя, а мог находиться между этими двумя состояниями, как Альфред Третий.

Я не смотрел по сторонам и чуть-чуть не был сбит желтым такси, въезжавшим на стоянку. Мужчина в твидовом костюме, сидевший на заднем сиденье, вышел из машины. Я полагал, что он извинится, но он даже не обратил на меня внимания.

Это был высокий седой респектабельный человек. Возможно, он выглядел бы еще более внушительно, если бы не был так разъярен. Он вбежал в административный корпус, я прошел следом и нашел его спорящим с секретарем Спонти.

— Извините, мистер Хиллман, — говорила она, — доктор Спонти ведет переговоры, которые я не могу прервать.

— Я думаю, для вас будет лучше сделать это, — резко ответил Хиллман.

— Извините, но вам придется подождать.

— Но я не могу ждать. Мой сын в руках преступников. Они пытаются вымогать у меня деньги.

— Это правда? — Голос ее потерял профессиональную предупредительность.

— У меня нет привычки лгать.

Девушка извинилась и вошла в кабинет Спонти, плотно прикрыв за собой дверь. Я заговорил с Хиллманов, назвав свое имя и род занятий.

— Доктор Спонти пригласил меня разыскивать вашего сына. Мне хотелось бы поговорить с вами. Сейчас, видимо, самое время.

— Да, несомненно.

Хиллман безусловно производил впечатление на окружающих. Худое лицо патриция говорило о тонком уме и воспитании, но таком, которое обычно приходит вместе с деньгами. Внушительная фигура заставляла подозревать в нем силу, однако рукопожатие было слабым. Он заметно дрожал, как испуганная собака.

— Вы говорили о преступниках и вымогательстве... — начал я.

Но его стального цвета глаза опять уперлись в дверь кабинета Спонти. Он хотел поговорить с тем, кого считал виноватым.

— Что мне предпринять? — спросил он с нескрываемым раздражением.

— Это трудное дело. Если ваш сын похищен, здесь вряд ли могут вам помочь. Это дело полиции.

— Нет, только не полиция. Меня предупредили, чтобы я держался от нее подальше. — Его глаза первый раз сфокусировались на мне. Взгляд был тяжел и подозрителен. — А вы не полицейский?

— Я сказал вам, что я частный детектив. Прибыл из Лос-Анджелеса час назад. Каким образом вы узнали о Томе и кто угрожал вам?

— Один из гангстеров. Он позвонил мне домой, мы как раз только сели за ленч. Он посоветовал мне все держать в тайне, иначе Том никогда не вернется.

— Он так и сказал?

— Да.

— А что еще?

— Они намерены сообщить мне местонахождение Тома, но только за выкуп.

— Какой?

— Двадцать пять тысяч долларов.

— У вас есть эти деньги?

— Будут во второй половине дня. Я продаю часть акций. Перед тем как ехать сюда, я побывал у брокеров.

— Вы действуете очень оперативно, мистер Хиллман. Но я не совсем понимаю, зачем вы приехали сюда?

— Я не доверяю здесь никому, — сказал он намеренно громко. Видимо, он забыл или не расслышал, что я работаю на Спонти. — Я убежден, что Тома выманили отсюда, возможно, не без помощи персонала. Они это скрывают!

— Весьма сомневаюсь. Я говорил с членом правления школы, который сам совершенно обескуражен. Обстоятельства бегства Тома подтверждают и учащиеся...

— Учащиеся могут бояться отрицать официальную версию...

— Только не те, с которыми я говорил. Если вашего сына похитили, мистер Хиллман, то это произошло после того, как он вышел отсюда. Скажите, у Тома были какие-нибудь преступные связи?

— У Тома? Вы, должно быть, сошли с ума!

— Я слышал, он украл автомашину?

— Спонти вам рассказал об этом? Он не имел права!

— Я узнал это из других источников. Ребята обычно не крадут автомобилей, если у них нет опыта нарушения законов или, возможно, связи с гангстерами-подростками.

— Он не воровал машины! — Глаза Хиллмана забегали. — Он взял ее на время у соседа. То, что он разбил автомобиль, — чистая случайность. Он был слишком возбужден!

Сам Хиллман тоже заметно нервничал. Он буквально захлебывался словами. Рот его судорожно открывался и закрывался, он напоминал большую красную рыбу, попавшуюся на крючок обстоятельств и дергающуюся в воздухе.

Я спросил:

— Что вы намерены делать с этими двадцатью пятью тысячами? Следовать дальнейшим указаниям гангстеров?

Хиллман кивнул и, подавленный, опустился в кресло. Дверь кабинета доктора Спонти открылась. Он, видимо, кое-что слышал. Не знаю только, что именно. Доктор вышел в приемную, сопровождаемый секретаршей и человеком со смертельно бледным лицом.

— Что это за похищение? — спросил он, не слишком естественно понизив голос. — Простите, мистер Хиллман.

Хиллман вскочил и ринулся в атаку:

— Вы все продолжаете притворяться? Я желаю знать, кто взял отсюда моего сына, при каких обстоятельствах и с чьей помощью?

— Ваш сын сбежал отсюда по своей собственной воле, мистер Хиллман.

— И вы умываете руки, не так ли?

— Мы никогда не забываем никого, кто был на нашем попечении, каким бы коротким ни было его пребывание здесь. Я нанял мистера Арчера для того, чтобы помочь нам. Я только что разговаривал с мистером Скуэри, нашим инспектором.

Бледнолицый человек торжественно поклонился. Редкие темные волосы были тщательно зализаны на его почти голом черепе. Он заговорил ясным, ровным голосом:

— Доктор Спонти и я решили полностью вернуть деньги, которые вы заплатили нам на прошлой неделе. Вот чек!

Он протянул листок желтого цвета. Хиллман скомкал чек и швырнул его в мистера Скуэри. Я поднял бумагу с пола и расправил ее. Чек был на две тысячи долларов.

Хиллман выскочил из комнаты. Последовав за ним так быстро, что Спонти не успел преградить мне путь, я окликнул Хиллмана в тот момент, когда он садился в такси:

— Куда вы едете?

— Домой. Жена плохо себя чувствует.

— Подвезите меня.

— Нет, если вы человек Спонти.

— Я сам себе хозяин. А Спонти нанял меня, чтобы найти вашего сына. И я отыщу его, если это в человеческих силах. Но мне нужно ваше содействие. Ваше и миссис Хиллман.

— Что же мы можем сделать? — беспомощно всплеснул он руками.

— Расскажите, что представляет собой ваш сын, кто его друзья, где он живет...

— Какая от этого сейчас польза? Он в руках гангстеров. Они хотят денег. И я решил заплатить.

Шофер, который вышел из машины, чтобы помочь Хиллману сесть, слушал, широко раскрыв рот.

— Все это не так просто, как вы себе представляете, но не будем говорить об этом здесь!

— Вы можете полностью доверять мне, — хриплым голосом сказал шофер, — у меня деверь в патрульной службе. Кроме того, я никогда не болтаю о своих пассажирах.

— Вы больше не нужны, — сказал Хиллман, заплатил шоферу и пошел вместе со мной к моей машине.

— Кстати, о деньгах, — сказал я. — Вы что, действительно намерены выбросить две тысячи долларов?

С тяжелым вздохом Хиллман положил чек в бумажник из крокодиловой кожи, потом закрыл лицо руками, прижался лбом к щитку. Каркающие звуки вырвались у него из груди, будто неистовый ворон разрывал его внутренности.

— Мне не следовало отдавать его сюда, — сказал он наконец, и голос его потеплел.

— Не расстраивайтесь, мистер Хиллман. Давайте посмотрим, что можно сделать. Где вы живете?

— В Эль-Ранчо. Это на полдороге к городу. Я покажу вам, как добраться туда кратчайшим путем.

Из будки вышел сторож, мы обменялись приветствиями. Он распахнул ворота. Следуя указаниям Хиллмана, я поехал по дороге, проходящей сквозь тростниковые заросли, где прижились лишь черные дрозды, затем через безлюдный пригород, загроможденный новыми постройками, и по периметру вокруг университетского городка. Мы проехали мимо аэропорта, с которого только что взлетел самолет. Хиллман взглянул на него так, будто его единственным желанием сейчас было оказаться его пассажиром.

— Почему вы отдали сына в школу в «Проклятой лагуне»?

Он ответил очень тихо и неуверенно:

— Я боялся... Мной, видимо, руководила тревога. Я чувствовал, что должен это как-то предотвратить... Надеялся, что его смогут исправить... что он вернется в нормальную школу через месяц... Предполагалось, он будет учиться на старшем курсе в школе высшей ступени.

— Было ли что-то особенное в той тревоге, которую он вам внушал? Что вы имели в виду, говоря о краже автомобиля?

— Это как раз и был один из его проступков. Но это, как я уже объяснял, не была настоящая кража.

— Вообще-то вы ничего не объяснили...

— Он взял машину Реи Карлсон. Рея и Джей Карлсоны — наши ближайшие соседи. Когда вы оставляете новенький «додж» с открытой кабиной и ключом зажигания, это практически выглядит как приглашение покататься. Я говорил им об этом. Джей согласился бы со мной, если бы не имел на Тома зуб или если бы Том не разбил машину. Все полностью было бы покрыто страховкой, но они отреагировали очень бурно.

— Машина была разбита?

— Да, вдребезги. Я не знаю, как он умудрился перевернуться, но это так. К счастью, он отделался только испугом.

— Куда он ехал?

— Он был на пути к дому. Все произошло буквально у наших дверей. Я покажу вам это место.

— А где он был тогда?

— Его не было всю ночь, но он не пожелал рассказать об этом!

— Когда это было?

— Субботней ночью, неделю назад. Полицейский доставил его домой около шести утра и сказал, что хорошо бы попросить нашего врача им заняться, что я и сделал. Физических повреждений у него не было, но рассудок, казалось, помутился. Он пришел в ярость, когда я спросил, где он провел ночь. Я никогда не видел его таким. Он всегда был очень приятным парнем. Он заявил, что я не имею права ничего о нем знать, что я в действительности не его отец и так далее... После этих слов я не выдержал и дал ему пощечину, а он вообще перестал разговаривать...

— Он не был пьян?

— Нет. Я бы почувствовал запах.

— А как насчет наркотиков?

Он повернулся ко мне.

— Это исключено.

— Надеюсь, что так. Доктор Спонти говорил мне, что у вашего сына была необычная реакция на транквилизаторы. Это иногда бывает у тех, кто привык к наркотикам.

— Мой сын не наркоман!

— В наши дни молодежь часто употребляет наркотики, а родители — последние, кто узнает об этом.

— Этого не может быть, — упорствовал он. — То был просто шок от происшедшего! Доктор Шанли — ортопед. Он не разбирается в психических потрясениях, — продолжал Хиллман. — Во всяком случае, когда я шел к судье, чтобы договориться о залоге, он — врач — ничего не знал о случившемся. Я никому об этом не говорил.

Я молча слушал, как работают стеклоочистители. Зеленые и белые знаки по сторонам дороги сообщали: «Эль-Ранчо».

— Поворот через четверть мили, — сказал Хиллман, довольный тем, что можно изменить тему разговора.

Я притормозил.

— Вы собирались мне рассказать, что произошло в воскресенье утром?

— Нет, не собирался. Это не имеет особого значения.

— Как знать...

Он задумчиво молчал.

— Вы говорили, что Карлсоны имели зуб на Тома?

— Да, это действительно так.

— Вы знаете почему?

— У них есть дочь Стелла. Том и Стелла были очень дружны. Джей и Рея не одобряли этой дружбы, по крайней мере Рея. Так думает моя жена.

Дорога огибала площадку для гольфа. Хиллман указал вперед, на глубокую вмятину в ограждении дороги, возле которой земля не успела еще зарасти травой. Над этим местом возвышалась сосна с поврежденным стволом, кое-где обернутым во что-то коричневое.

— Вот место, где он перевернулся.

Я остановил машину.

— Он объяснил, как это случилось?

Хиллман сделал вид, будто не слышит, и вышел из машины.

— Никаких следов резкого торможения, — заметил я. — У вашего сына большой опыт вождения?

— Да. Я сам учил его водить машину. Мы тренировались достаточно долго. Несколько лет назад специально для того, чтобы сделать из сына настоящего водителя, я умышленно сократил объем своей работы в фирме.

Фраза прозвучала странно. Будто воспитание сына было для его родителей чем-то вроде обязанности. Это удивило меня. Если Хиллман был действительно близок Тому, то почему упрятал его в школу в «Проклятой лагуне» за первый же проступок? Или он что-то скрывает?

— Буду откровенен с вами, — сказал я, когда мы тронулись, — и хочу, чтобы вы тоже были откровенны со мной. Школа в «Проклятой лагуне» — заведение для подростков с нарушенной психикой или для правонарушителей. Мне неясно, чем заслужил или чем вынудил вас Том поместить его туда?

— Я сделал это по его собственной просьбе. Карлсон угрожал ему судебным преследованием за кражу автомобиля.

— Но в этом нет ничего ужасного! Его осудили бы условно, если это был первый случай. Так?

— Конечно.

— Тогда что же испугало вас?

— Я не... но... — Либо он был слишком честен, либо сильно напуган. Фразу он не закончил.

— Что он делал утром в воскресенье, когда вы отправились к судье?

— Ничего особенного.

— Но это «ничего» повлияло на вас так, что вы не можете об этом говорить?!

— Да, верно. Я не хочу обсуждать это ни с вами, ни с кем-нибудь еще. Что бы ни случилось в прошлое воскресенье, это не имеет ни малейшего значения по сравнению с последними событиями. Моего сына похитили. Неужели вы не понимаете, что он только жертва?

Я вновь удивился. Двадцать пять тысяч долларов много для меня, но, по-видимому, отнюдь не для Хиллмана. Если Том действительно находится в руках гангстеров, они потребовали бы намного больше, судя по состоянию Хиллмана.

— Сколько денег вы могли бы собрать, если бы это было необходимо, мистер Хиллман?

Он быстро взглянул на меня.

— Я не думал об этом.

— Похитители детей обычно придерживаются максимальных ставок. И если они в действительности существуют, я постараюсь их найти. Убежден, что вы могли бы собрать гораздо больше двадцати пяти тысяч.

— Да, с помощью жены.

— Будем надеяться, что этой необходимости не возникнет.