Дурак ты, Сидоров

Глава IV. КАК СПЕРЕТЬ КЛЮЧ

В школу мы явились за час до начала уроков. Слава богу, ворота были уже открыты. Правда, холод стоял зверский. Но нам повезло. В сосульки мы не превратились. Без пятнадцати восемь школа, как говорится, распахнула свои гостеприимные объятия навстречу второму полугодию. Мы тут же влетели внутрь. Первыми. Больше, кроме охранников, никого не было. Сунув в турникеты личные карточки учеников, мы прошли в вестибюль. Я покосился на вахтерскую. Дверь приоткрыта. Значит, есть шанс свистнуть ключи от запасного выхода из школы.

Правда, сейчас на это нечего и надеяться. Четверо ребят одни в школе — все равно что танк в пустыне. Заметно издали. И, естественно, если ключа не окажется на щите, охранник в момент просечет, кто его взял.

Мы собирались действовать по-другому. На третьей, большой перемене народу здесь ошивается тьма. Причем не только учеников, но и преподавателей. Поди разбери потом, кто и для чего взял ключ. Значит, и флаг нам в руки.

От нас требуется лишь одно: грамотно и по делу отвлечь охранника. Задача, конечно, сложная. Охранник ведь тоже не фикус и ушами хлопать не будет. Но мы все продумали. Потому что одна голова охранника — фигня по сравнению с нашими четырьмя.

— Ребята! Привет! — раздался радостный вопль у меня за спиной.

Я обернулся и увидел ухмыляющуюся физиономию Митьки Будченко.

— Будка! Приехал! — обрадовался Клим.

— Ну! — еще шире растянулся рот у Митьки.

— Как отдохнул? — осведомился я.

— Классно, — сообщил Будка. — Только в результате чуть навечно в этой деревне под Саратовом не остался.

— Как так? — поинтересовалась любопытная Адаскина.

— Обыкновенно, — продолжал Митька. — Неделю подряд шел снег. Дома занесло до крыш. Электричество вырубилось. Хорошо еще, у моей прабабки запасы имеются на все случаи жизни. Свечи там, керосиновая лампа и даже примус. В общем, жили мы при свечах. Телек, естественно, не работал. Только радио на батарейках, но и они быстро сели. Одно слово, ребята, каменный век.

— Так понравилось, Митенька, что хотел на всю жизнь остаться? — задала новый вопрос Адаскина.

— Кто тебе сказал, что я хотел? — удивился Будка. — Просто само собой чуть не получилось. От этой деревни до ближайшей железнодорожной станции двадцать километров на машине пилить. А дороги все замело.

— Пешком бы пошел, — посоветовала Зойка.

— Я тебе, Зойка, не Дед Мороз со Снегурочкой, чтобы в сугроб превращаться, — ответил Будка. — В общем, ребята, каникулы кончаются, мне пора от прабабки смываться, а единственный путь к цивилизации — на вертолете или на тракторе. Но какой туда вертолет полетит? Мы ведь с прабабкой не пропавшая экспедиция на северном полюсе.

Я усмехнулся. На научную экспедицию наш Будка уж точно был непохож.

— И осталась у меня, братцы, одна надежда на трактор, — продолжал он. — А единственный трактор в деревне как раз сломался. Три дня не могли завести. Вот я и думал, что до весны у прабабки проторчу. Пока, в общем, снег естественным образом не растает. Но трактор все-таки завели. И я сегодня ночью приехал.

— На тракторе прямо в Москву? — уставилась на него Зойка.

— Нет, он бы до Москвы не доехал, — покачал коротко стриженной головой Митька. — Хорошо еще, до станции добрались. Потому что там он заглох, по-моему, уже навсегда. А я прибыл на поезде. А вы-то как тут без меня?

— Сложно, — ответил Клим.

— Чего так? — удивился Будка. — Проблемы какие?

Мы с ребятами переглянулись: рассказывать или нет? Будка парень, конечно, свой, но, с другой стороны, трепло. Правда, существовала еще и третья сторона: нам было жутко охота с кем-нибудь поделиться. И еще я подумал: четыре головы хорошо, а пять — лучше. Хотя, если подходить строго, Будкина голова равняется только половине головы обычного человека. Но ведь лишние полголовы тоже не жук начхал. Короче, мы рассказали. Будка прямо в осадок выпал:

— Ну, вы, ребята, даете! Эх, жаль я в снегах сидел под Саратовом. Был бы с вами...

— Интересно, что бы от этого изменилось? — в упор поглядела на него Адаскина.

— Ну-у... — Митька замялся. — Может, я бы чего-нибудь там такое сообразил.

— Без тебя соображали, — Зойка скривила пухлые губы.

— А сейчас чего собираетесь делать? — поинтересовался Митька.

— Заботиться о собственной безопасности, — начал объяснять ему Клим. — А для этого нам жизненно необходимо спереть из вахтерской ключ от запасного выхода из школы.

— Зачем? — не врубился Будка.

— Чтобы незаметно входить, а потом уходить домой, — снова заговорил Клим. — Вдруг этот мужик начнет караулить нас возле школы. Или уже караулит.

— Запросто, — с такой радостной улыбкой изрек Будченко, будто речь шла о чем-то очень приятном. — Ребята, давайте выйдем и посмотрим. Должен же я знать врага в лицо.

— Нет уж, — немедленно возразили мы. — Хватит с нас одной встречи.

— Вообще-то я бы один пошел, — расстроился Будченко. — Но я ведь его не знаю.

Круглый вдруг оживился:

— А почему бы Будке и впрямь не сбегать? Тимка, ты взял с собой фотографии мужика?

— Да они как лежали в кармане куртки, так и лежат, — откликнулся я.

К этому времени мы уже успели раздеться. Пришлось идти в гардероб. Снимки оказались на месте. Вообще-то я вчера дома хотел их убрать, но потом из головы вылетело.

В некоторых случаях бывает полезно чего-нибудь не сделать.

Я вернулся к ребятам.

— Вот, Будка, гляди. Тут он со спины. А на следующей фотке в объектив случайно попал даже кусок его физиономии. Это когда он к нам несся, чтобы засветить пленку.

Митька принялся изучать фотоматериалы.

— Со спины у тебя вышло гораздо четче, — кинул он на меня осуждающий взгляд. — Эх, Тимка, лучше бы ты сделал все наоборот.

— Ну, извини, — разозлился я. — Уж как вышло.

— Ладно, — похлопал меня по плечу Митька. — Сойдет. Ну, я пошел.

Быстро натянув куртку, он сунул карточку в турникет и под недоуменным взглядом охранника вылетел за дверь.

— Интересно, он узнает его? — немедленно принялась изнывать от любопытства Адаскина.

— Между прочим, — я решил поиздеваться над ней, — могла бы и ты с Будкой пойти.

— Это еще зачем? — враз поскучнела Зойка.

— Ну, ведь ты, единственная из нас, его не видела, — я продолжал в прежнем тоне. — Каждый нормальный человек на твоем месте поинтересовался бы.

— Пф-ф! — высокомерно сощурилась Зойка. — Может, там вообще не он, а сообщник. А его никто из нас не видел.

— Неважно, — медленно произнес Клим. — Если возле ворот школы ошивается хоть кто-нибудь подозрительный, Будка обязательно заметит.

— Ты в этом так уверен? — с сомнением покачала головой Адаскина.

— Не сомневаюсь, — подтвердил Клим.

Тут появился Будка. В спешке он даже забыл вставить карточку в турникет, и его слегка прихлопнуло.

— Ну, парень, видно отвык за каникулы, — хохотнул охранник.

Будка, исправив ошибку, подлетел к нам:

— Ребята! Я видел его! Там, у школы. Торчит на углу и смотрит. На меня, между прочим, тоже взглянул. Рожа у него зверская.

— Уверен, что это именно он? — спросил Клим.

— Как две капли воды, — Будка два раза кивнул головой. — Точь-в-точь мужик с фотографии. А потом, сами врубитесь, зачем другому-то тут торчать?

— Врубились. Незачем, — согласился я.

Адаскина мигом позеленела и плачущим голосом произнесла:

— Хорошо еще, в школу до его появления проскочить сумели.

— Почем ты знаешь, может, он раньше нас сюда приперся. Просто где-нибудь прятался, — назло ей сказал я.

Зойка вообще с перепугу чуть в обморок не упала. Спас ее Будка.

— Да нет, ребята, — заулыбался он. — Я же прямо следом за вами в школу пришел. И там никого вообще не было.

— Во всех случаях ключ теперь обязательно придется переть, — подвел итог Клим. — Будка, поможешь?

— А то, — с большой готовностью отозвался Митька. — Чего делать надо?

— Пока стоять на атасе, — ответил я.

— На ата-асе, — разочарованно протянул Будка. — Да это и девчонки могут.

— У девчонок свое задание есть, — объяснил Клим. — Они охранника отвлекать будут.

— Может, лучше я? — предложил Митька.

— Нет, — решительно возразил я. — На девчонок он лучше отреагирует.

— Понятно, — заржал Митька.

— Не вижу ничего смешного, — нахмурилась Адаскина.

— Правильно, — снова заговорил Клим. — Задача у вас не смешная, а, наоборот, очень серьезная. Вы с Агатой должны его так отвлечь, чтобы он на это время вообще обо всем забыл.

— И главное, — добавил я, — ему ни в коем случае нельзя оборачиваться на вахтерскую.

— Нет проблем, Тимурчик, — заверила Зойка.

— Ну, а мне-то где на атасе стоять? — поинтересовался Будка.

— Прямо посреди вестибюля и встанешь, — скомандовал я. — И гляди в оба, чтобы никто из учителей на горизонте не нарисовался.

Будка озадаченно почесал затылок. На его раскрасневшейся от волнения будке отразилась напряженная работа мысли, и он поинтересовался:

— А если нарисуются?

— Сам, что ли, маленький? Не понимаешь? — откликнулся я. — В таком случае свистнешь или заорешь. В общем, сделаешь что-то такое, чтобы мы услышали. Ну, а потом отвлекай внимание на себя.

— Как, интересно, я отвлеку? — выкатил шары Будка.

— Это нам без разницы. — Его тупость уже начала раздражать меня. — Хоть в обморок падай, хоть боевой танец апачей исполняй.

— В обморок я не умею, а боевой танец апачей можно, — на полном серьезе воспринял мое предложение Будка. — Прямо сейчас начинаем?

— Нет, на большой перемене, — уточнил я. — Чтобы мне успеть в мастерскую и вернуться.

— Ох, сколько ждать, — вздохнул Будка.

— Знаешь, нам еще хуже, — сказала Агата.

— Тимка, — покосился на меня Будченко, — как же ты побежишь делать ключ? Мужик-то, наверное, все еще будет вас караулить.

Я задумался. Митька прав. Изредка у него башка варит. Если мужик по-прежнему ошивается у ворот, мне лучше там не показываться.

— Может, лучше я сбегаю? — предложил Будка.

— Логично, — мне оставалось лишь согласиться. — Но это по ходу решим. Главное — ключ увести.

Три урока, отделявших нас от проведения операции, мы отсидели с большим трудом. Хорошо еще, в первый день после каникул никого не спрашивали и нашего внимания не требовалось. Да и вообще, уроки получились какие-то сумбурные.

Едва раздался звонок на большую перемену, основная часть нашего восьмого «Б» рванула в столовую. А мы спустились в вестибюль. Дверь в вахтерскую по-прежнему была приоткрыта. Значит, можно приступать к операции.

— Агата, — сказал Клим, — иди одевайся, а мне давай твою личную карточку ученика.

И он вынул из-за отворота джинсовой куртки иголку.

— Это еще зачем? — уставился на него Будка.

— Карточку буду портить, — ответил Круглый.

— Зачем? — не отставал Митька.

— Чтобы ее в турникете заклинило, — терпеливо продолжал объяснения Клим.

— А-а-а, — протянул Будка. — А зачем?

— Охранника отвлекать! — рявкнул Клим.

— А-а-а, — наконец доперло до Митьки. — Прикольный ход.

— Рад, что ты одобряешь, — усмехнулся Круглый. — А то нам без твоего совета было бы трудно.

Тут подошла Агата. Уже в куртке и шапке. Поглядев на нее, я понял: она страшно волнуется. Глаза в пол-лица, губы белые. Клим протянул ей карточку:

— Должно сработать. Вперед.

— Пошли, — посмотрела она на Зойку.

Роль Адаскиной заключалась в том, что сначала она должна вроде бы провожать Агату до турникета. А когда он сожрет Агатину карточку, Зойка начнет создавать шумовые эффекты. Точнее, громко и бурно возмущаться. Что, впрочем, она и так всегда делает в подобных случаях.

— Будка, — продолжал командовать Клим. — Чего стоишь? Занимай свой пост.

— A-а, ну да, — радостно улыбнулся тот и направился в центр вестибюля.

Мы с Климом стали неспешно перемещаться в сторону вахтерской. Я краешком глаза следил за девчонками. Агата поднесла карточку к прорези в турникете. «Ну, ну!» — мысленно подгонял я события. Турникет громко лязгнул. Агата взвизгнула. Зойка поступила так же, но гораздо громче. Затем они хором заверещали.

Охранник с испуганной рожей подскочил к девчонкам и склонился над турникетом.

— Тимка, — ткнул меня в бок Круглый. — Вперед и с песней.

Ужом проскользнув в вахтерскую, я трясущимися руками открыл стеклянную дверцу шкафа. «Скорее! Скорее! Скорее!» — только и колотилось в мозгу. Ключей в шкафу оказалась уйма. «Черт! Где же нужный?» Видимо, от волнения, перед глазами у меня все плясало, и я никак не мог прочесть надписи над ключами. Я на мгновение зажмурил глаза, затем снова открыл. Это помогло: взгляд сразу упал на нужный ключ.

Схватив его, я затворил дверцы шкафа и покинул вахтерскую.

В вестибюле за время моего отсутствия ничего не изменилось. Только девчонки уже не верещали, а ахали и охали. Охранник по-прежнему возился с турникетом. А мне-то казалось, что я проторчал в вахтерской целую вечность.

— Ну? — уставился на меня Круглый.

— Порядок, — кивнул я.

Мы поспешили к Будке. А то еще возникнут на горизонте родные педагоги, и он примется совершенно без пользы услаждать их взоры своим танцем апачей.

— Митька, пост снят, — скороговоркой произнес я. — Вот ключ и деньги. Несись в мастерскую. А мы пошли выручать девчонок.

Будка, схватив ключ и деньги, исчез в раздевалке и почти тут же нарисовался опять, держа в зубах шарф и нахлобучивая на ходу шапку.

— Мы-мы-мы, — промычал он и пронесся мимо нас.

Проводив его взглядами, мы с Климом пошли к девчонкам. Зойка с Агатой так заигрались, что на охранника жалко было смотреть. Он что-то мямлил и пытался вскрыть турникет перочинным ножом.

— Что у вас тут случилось? — классно изобразил удивление Клим.

— Да вот, — трагически заломила руки Адаскина. — Этот дурацкий турникет съел Агатину карточку. Теперь непонятно, что делать.

— Как я теперь буду в школу ходить? — подвывала Агата.

— Не вылазит, — растерянно пробормотал охранник. — Придется тебе, — он посмотрел на Дольникову, — к Николаю Ивановичу обратиться. Он вообще-то в них понимает. А если сам не разберется, то мастера вызовет.

— Правильно, — поддержал Клим. — На такие вещи должна быть гарантия.

— Вообще-то странно, — сказал охранник. — Уже целое полугодие проработали, а такое первый раз.

Я набрался наглости и брякнул:

— Поломки всегда когда-нибудь первый раз бывают.

Охранник глянул на меня так, словно я только что возвратился из кругосветного путешествия, во время которого открыл новый материк или, по крайней мере, неизвестные человечеству джунгли.

— Вообще-то, парень, ты прав. У каждой конструкции свой век. Даже шестисотые «мерсы» иногда ломаются. Так что, ребята, единственный путь у вас — к Николаю Ивановичу.

Дольникова поморщилась. Я сразу понял: перспектива лишний раз повидаться с Никой совсем ее не прельщает. Едва мы отошли подальше от турникетов, она накинулась на Круглого:

— Ну, спасибо тебе, Клим, дорогой. Удружил. По-моему, мы так не договаривались.

Круглый аж растерялся:

— Не договаривались? Но ты ведь, Агата, прекрасно знала, что я твою карточку испорчу. Все равно бы менять пришлось.

— Как это менять? — глаза у Агаты сделались в пол-лица. — Я думала, ты ее не совсем испортишь, а только на время.

— На время ничего испортить нельзя, — защищался Клим. — Или уж целая карточка, или испорченная.

— Третьего не дано, — поддержал я.

— Ты не предупредил меня! — по-прежнему возмущалась Дольникова.

— Ну, ты даешь! — разозлился Клим. — Вчера же весь вечер только о том и твердили, что твою или Зойкину карточку придется испортить. И ты сама предложила свою.

— Но ты же меня не предупредил, что после этого надо к Нике идти менять карточку! — воскликнула Дольникова. — А если он обнаружит, что мы специально ее испортили? Мало нам от Ники уже доставалось?

— Не обнаружит, — принялся убеждать ее Клим. — Я очень аккуратно портил. И вообще, чего ты волнуешься. Ну, поменяют тебе карточку. А к Нике, если хочешь, вместе пойдем. На сей раз ты ни в чем не виновата. Наоборот, пострадавшая сторона и...

— Вот именно, пострадавшая сторона, — перебила его Агата. — А виноват во всем ты!

— Можно подумать, я делал это для собственного удовольствия! — не выдержал, наконец, Круглый. — Между прочим, мы могли бы пострадать гораздо сильней.

Пришлось мне их одернуть:

— Сворачивайте семейную сцену.

Оба мигом покраснели. А я продолжал:

— Главное, операция удалась. По сравнению с этим карточку поменять — плевое дело.

— Сплюнь три раза, — тут же запричитала Зойка.

— По поводу карточки? — уставился я на нее.

— Нет, по поводу операции, — уточнила Адаскина.

— Вот дура, — я покрутил пальцем у виска. — Операция-то уже позади.

— Это ты, Сидоров, дурак, — с жалостью поглядела на меня Зойка. — Пока Будка не возвратится, ничего еще не позади.

— Ты еще накаркай! — я был готов ее пристукнуть.

— Могу не каркать, — пожала плечами Зойка. — Только вот Будка вечно в истории попадает.

— Молчи! — зажала ей рот ладонью Агата. — И впрямь ведь накаркаешь.

Но Адаскина, отпихнув лучшую подругу, сочла своим священным долгом продолжить:

— Во всяком случае, я предупредила. А там уж, как получится.

— И чего мы спорим? — вмешался Клим. — Все равно Будка уже ушел.

— А вы думаете, ему хватит времени до начала урока? — спросила Агата.

— С Будкой никогда ничего заранее сказать нельзя, — угораздило меня брякнуть.

Адаскина, разумеется, не упустила своего шанса:

— Вот видишь, Тимурчик, сам ведь признал!

— Слушай, Адаскина, — скрипнул зубами я. — Если ты немедленно не заткнешься...

— Молчу, молчу, Тимурчик. — Зойка на всякий случай немного попятилась.

Но все равно она своего добилась. Настроение у нас стало хуже некуда. И в голову против воли лезли тревожные мысли. Тем более, Митька все не возвращался. Конечно, времени еще прошло мало, но мы уже беспокоились. Первым не выдержал Клим:

— Чем так стоять, пошли лучше займемся карточкой.

Мы пустились на поиски Ники. Вообще у нашего завуча личный отдельный кабинет. Но сейчас его там не оказалось.

— Жрет, наверное, — предположил я.

— Такие, как Ника, не жрут, а кушают, — с издевкой проговорила Агата.

Ника в нашей компании любовью не пользовался, и у нас были на это веские причины.

— Жрет или кушает, — вмешался Клим, — но искать Нику надо в столовой.

Но и в столовой его не оказалось. Обнаружили его в учительской, где он беседовал на повышенных тонах с Изольдой Багратионовной. Литераторша и руководительница театральной студии на целую голову возвышалась над пухленьким, низеньким и лысеньким Николаем Ивановичем. Изольда стояла лицом к двери, и мы увидели, что глаза ее мечут молнии. У Ники мы пока видели только лысину, и она была жутко красной.

— Вы, Николай Иванович... — воскликнула Изольда Багратионовна, однако, заметив нас, осеклась.

Ника по инерции выкрикнул:

— Я, между прочим, здесь руководитель учебного процесса!

— Здесь посетители, — выразительно кашлянула Изольда.

Только после этого «руководитель учебного процесса» соизволил обернуться.

— Опять вы? — сурово произнес он.

— Здравствуйте, Николай Иванович! — поприветствовали его мы.

Ника сухо кивнул и осведомился:

— С чем пожаловали?

Изольда тем временем направилась к выходу.

— До свидания, Николай Иванович, — сказала она, и в этих простых словах прозвучали весьма-таки сильные чувства.

— С чем пожаловали? — проводив ее тяжелым взглядом, Николай Иванович перевел свои водянисто-серые глаза на нас.

— Да мы... видите ли... — робко начала Агата.

— Вижу, — оборвал ее завуч. — Короче. А то скоро урок начнется.

— У меня личная карточка в турникете застряла, — жалобным голосом принялась объяснять Дольникова.

— А ты что, только пришла? — у Ники хищно ощерился рот.

— Нет, нет, — Агата торопливо опровергла его предположения. — Я с утра в школе. Просто хотела на большой перемене сбегать домой за чистой тетрадкой. А турникет съел мою карточку. Теперь прямо не знаю, что делать.

— Не может такого быть, — с важностью заявил Ника.

— Да вот. Ребята свидетели, — продолжала Агата. — А если им не верите, то охранник все видел.

— Значит, Дольникова, — вздернул лысую голову Ника, — ты неправильно обращаешься с личной карточкой.

— Но я с ней уже полгода так обращаюсь, — возразила Агата. — И до сих пор все было нормально.

Ника пробормотал что-то неразборчивое, затем обратился к нам:

— Ладно. Пошли посмотрим.

Мы спустились вниз. Тут я, честно сказать, немного струхнул. Вдруг Ника что-нибудь просечет? Тогда Агате действительно плохо придется. Не говоря уж о Круглом.

Увидав завуча, охранник мигом поднялся из своего кресла и отрапортовал:

— Николай Иванович, у нас тут эта... нештатная. Она, — указал он на Дольникову, — так засунула, что теперь не вылазит.

— Глупости, — отрезал Ника. — У нас, как ни засунь, турникеты фирменные. Десять лет, между прочим, гарантия.

— Вам видней, — не стал спорить с начальством охранник.

— Отвертку давай, — распорядился завуч.

— Откуда? — развел руками охранник. — Я ведь секьюрити, а не бюро ремонта. У меня есть только складной ножик. Но он плохо крутит.

— Ножом нельзя, — согласился завуч. — Тонкая техника требует особого обращения. Ну-ка, ребята, — повернулся он к нам. — Кто-нибудь один быстро в кабинет труда за отверткой.

— Тогда пишите записку, — сказал я. — Петр Тарасович так не даст.

Завуч махнул рукой.

— Ладно уж. Проще самому сходить. — И он поплелся к Горбанюку.

Едва Ника отошел, сволочная Адаскина принялась с трагическим видом шептать:

— Знаешь, Агата, по-моему, ты крупно влипла.

— Думаешь? — испугалась она.

— А ты видела, в каком Ника сегодня настроении? Ему сейчас просто жизненно необходимо кого-нибудь казнить. А тут такой прекрасный повод.

Нет, наверное, я все-таки эту Адаскину когда-нибудь пристукну! И это называется близкая подруга! Агата и так вся на нервах. А Зойке еще непременно нужно подлить масла в огонь.

— Заткнись! — шикнул на нее я. — Еще раз каркнешь, пеняй на себя.

— Агата, — тем временем обратился Клим к Дольниковой, — я уверен, что все обойдется.

А Зойка мне сказала:

— Дурак ты, Сидоров, и к тому же хам! И, вообще, где наш Будка?

Умеет действовать на психику! Действительно, где Будку носит? По идее, пора бы уже и вернуться. А что, если на выходе он на того мужика нарвался? Хотя нет. Ерунда. Не может этот тип за всей нашей школой следить.

Мои размышления прервал звонок. Но мы оставались на месте. Нельзя же бросать Агату в беде. Тем более что мы сами туда ее и толкнули. Будки все не было. Ники — тоже. Я вдруг подумал: «А вдруг, пока мы Нику искали по этажам, Будка уже проскочил? Теперь сидит в классе и удивляется нашему отсутствию». Хотя нет. По времени он не мог успеть.

Тут появился Ника с набором отверток и физией еще более недовольной, чем прежде. Видимо, Горбанюк, наш трудовик и обэжэшник по совместительству, даже ему не хотел давать инструменты.

— Чего стоите? — накинулся на нас Ника. — Вам разве на урок особое приглашение требуется? А ну, марш в класс!

— Да мы думали, — начал Клим, — может, вам тут помочь надо?

Ника взглянул на него, как колонизатор на аборигена:

— Мне помогать не надо. Кому сказано, марш на урок.

— А как же моя карточка? — жалобно проговорила Агата.

Ника ответил:

— Дольниковой остаться. Остальные — в класс!

Судя по Агатиному виду, она уже была не рада, что задала вопрос завучу. По-моему, ей больше хотелось на урок, чем остаться с ним.

Мы уныло побрели наверх. Зойка, конечно же, не молчала, а вновь принялась за свои причитания:

— Зачем мы только все это придумали. Теперь Агата уже точно влипла. Главное, с нашей стороны никакой поддержки, а она совершенно врать не умеет.

— Во-первых, когда надо, умеет, — явно обиделся за Агату Круглый. — А, во-вторых, в данном случае ей даже вранье не потребуется. Она ведь сама ничего плохого не делала.

Но попробуйте заткнуть Адаскину, когда она начинает нагнетать. Она продолжала в том же духе до того самого момента, как мы вошли в класс. Только тут она замолчала, да и то не совсем. Потому что нам пришлось объяснять, почему мы опоздали. А так как математичка Мария Владимировна Предводителева, или, как мы ее называем, Предводительница, — наша классная, то объяснять пришлось подробно.

Выслушав жалобную историю про Агатину личную карточку, Предводительница наконец разрешила нам сесть. Не успели мы это сделать, в класс ворвался Будка собственной персоной. Он тяжело дышал, а рожа его сияла.

— Та-ак, — протянула Предводительница. — Ты, Будченко, тоже Дольниковой помогал?

— He, — озарил нашу классную широкой улыбкой Митька. — Я домой бегал. Мне надо было. А Дольникова там надолго. Ника уже второй турникет курочит.

— Кто-кто? — подняла брови Мария Владимировна.

— Ой, — хлопнул себя по лбу Будка. — Извините, я имел в виду Николая Ивановича. Там турникет чегой-то такое сделал с Агатиной карточкой. Они разбирают, а ее нет.

— Как это нет? — удивилась Предводительница.

— Вот и они там думают, как это, — кивнул Митька. — А дальше чего, не знаю. Меня прогнали. Я, конечно, мог бы помочь. А Ника... то есть Николай Иванович, говорит: «Иди учиться».

— Ну, раз пришел, Будченко, то садись, — разрешила классная.

Митька плюхнулся на место. Я тут же кинул ему записку. В ней для конспирации содержался только один вопрос: «Удачно?» Митька, прочтя, вместо ответа поднял вверх большой палец. Я понял: дубликат ключа у нас в кармане. Вернее, пока в кармане у Будченко. Теперь осталось лишь вернуть на место оригинал.

Пока Предводительница вела урок, мы с Круглым осторожненько совещались. Операцию по возвращению ключа следовало осуществить на ближайшей же перемене. Во-первых, потому что она тоже большая. А во-вторых, чтобы охранник не успел обнаружить пропажу. Ведь если он обнаружит, то незаметно подбросить ключ будет гораздо сложнее.

— Надо снова отвлечь охранника, — шепнул я Климу на ухо.

— Девчонки второй раз не согласятся, — произнес в ответ Клим.

— Это ежу понятно, — кивнул я.

— Обойдемся своими силами, — продолжал он.

— Снова карточку портить? — спросил я.

— Да ты что, — уставился на меня Круглый. — Еще неизвестно, чем все с Агатиной карточкой кончится. Еще один такой случай, и Ника учинит расследование.

— Только не это, — прошептал я.

— Вот и давай придумывать что-то другое, — сказал Клим.

Я умолк и начал думать. Мозги, однако, ворочались хуже некуда. Ничего путного на ум не лезло. Прямо хоть тресни.

Под конец урока в класс явилась Дольникова. Вид у нее был сильно надутый. По-моему, ей там досталось. Мы с Климом немедленно отослали записку. Но Агата ответить не удосужилась. Клим помрачнел. Кажется, на перемене нас ожидало серьезное выяснение отношений. Мне-то, в общем, плевать, а Круглому неприятно.

Я снова начал обдумывать план отвлечения охранника. Наконец меня тюкнуло, и я сказал Климу:

— А давай драку устроим.

— Поумнее ничего придумать не мог? — поморщился он.

— Не мог, — честно ответил я. — Да, по-моему, и не надо. Как ты сам не понимаешь: в таких делах чем проще, тем лучше.

— Сомневаюсь, но, может, ты и прав, — покачал головой Климентий.

Сдается мне, все его мысли в это время были об Агате, и своего плана он не придумал. Я принялся объяснять:

— Значит, ты подерешься с Будкой. Мне это вроде не понравится, но я вас не разниму. То есть я как бы буду стараться, но у меня ничего не выйдет. Таким образом, охраннику придется наводить порядок. Тогда вы возьмете его в клинч, а я быстренько подкину ключик в вахтерскую.

— А вообще-то, Тимка, неплохо. — У Клима явно поднялось настроение. — Давай Будке записку передадим. Пусть морально готовится.

Мы немедленно передали Митьке нежное послание: «На перемене будем бить тебе морду. Готовься. Клим. Тим». Будка прочел, обернулся и укоряюще посмотрел на нас. В глазах его застыл немой вопрос: за что?

Мы объяснили и обещали, что больно не будет, однако он должен изо всех сил изображать, будто ему как раз очень больно и обидно.

— Это я запросто, — радостно улыбнулся Митька.

Мы с Климом знали: он это умеет. Как-никак — один из ведущих актеров нашей театральной студии. Изольда на Будченко просто не нарадуется.

Митька отвернулся от нас и сделал вид, будто слушает математичку. А сам, наверное, морально готовился к скорой битве.

Наконец раздался звонок. Первым делом мы подошли к Агате:

— Ну, заменили карточку?

— Заменили, — сквозь зубы процедила она и отвернулась.

— Неужели Ника все просек? — спросил Клим.

— Уж не знаю, что он просек, — продолжала обиженно цедить слова Дольникова, — но мне наговорил вагон и маленькую тележку гадостей. Потому что сперва мы перепутали турникет.

Ника его разобрал, а там пусто. Он, естественно, обозлился еще больше и наорал сперва на меня, а потом на охранника.

— Вот гад, — посочувствовал Будка. — А потом-то нашли?

— Да, — кивнула Агата. — Когда Ника второй турникет раскурочил. Уж он мою карточку и вертел, и крутил. Потом снова принялся мне вталдычивать, что я сама виновата. Мол, неправильно засовываю карточку в турникет. А потом показал, как надо «грамотно засовывать».

— И что? — поинтересовался Клим.

— Сам не догадываешься? — Агата вдруг фыркнула. — Застряла опять моя карточка. Пришлось Нике разбирать третий турникет. Он злится, ругается, один винт вообще заклинило, потом отвертка сломалась, а другие из этого набора не подошли. Ника снова к Горбанюку в кабинет пошустрил. Вернулись они вместе. Горбанюк, увидев сломанную отвертку, начал орать на Нику: «Не умеете пользоваться инструментами, так не берите! Теперь мне за порчу школьного имущества из своего кармана расплачиваться придется!» И начал сам турникет разбирать. А Нике, видимо, уже надоело, и он сказал: «Ладно. Пошли, новую карточку выдам. Эта и впрямь у тебя бракованная».

— Тогда я, Агата, не понимаю, чего ты расстраиваешься? — удивился Будка.

— Во-первых, я, знаешь ли, не люблю, когда мне читают нотации, — откликнулась Дольникова. — А во-вторых, Ника сказал, что собирается мою карточку отправить на фирму, чтобы они установили причину отказа.

— Вот это уже и впрямь плохо, — встревожился Клим.

Дольникова вздохнула.

— Ребята, давайте о карточке потом, — взмолился я. — Перемена кончается. А если мы с ключом не успеем, то у нас неприятностей еще больше будет.

— Правильно, — согласилась Агата.

Мы поспешили вниз. Адаскина, конечно, пристала, чтобы ее ввели в курс дела. Объяснять пришлось по пути.

— Что ж, попробуйте. Может, получится, — свысока бросила она.

— Спасибо за разрешение, — огрызнулся я.

— А вам, девчонки, лучше там сейчас не показываться, — добавил Клим. — Вы и так уже всем глаза намозолили. Во всяком случае, Агата.

— Тогда мы с лестницы поглядим, — легко согласилась Адаскина.

— Вот и правильно, — одобрил я.

— Ну, начинаем? — Будка нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Давай ключ, — протянул я руку.

Будка опустил мне на ладонь оба ключа. Сунув в карман дубликат, я зажал в кулаке старый, с кольцом и биркой.

— Так, — посмотрел я на Клима и Будку. — Вы все запомнили? Значит, ты, Митька, бежишь первым. За тобой гонится Клим. За Климом бегу я. Неподалеку от охранника Клим тебя догоняет и дает по роже. Вы начинаете драться, при этом не забывая двигаться в сторону охранника. А я прыгаю вокруг, якобы пытаясь вас разнять. Когда в дело вступает охранник, вы словно бы невзначай берете его в клинч и удерживаете в таком положении как можно дольше.

— Ясно, — кивнули оба моих друга.

— Ну, вперед!

Будка немедленно с дикими воплями рванул вниз по лестнице. Круглый молча устремился за ним. Орал Митька от души. Словно Клим уже вовсю бил ему морду. Я побежал следом. Притормозил Митька именно там, где надо. Клим настиг его и со всего размаха врезал ему по физиономии. Вышло у Круглого очень натурально. Если бы я не знал, нипочем бы не догадался, что это все понарошку.

Правда, через секунду я понял, что у Круглого случайно все-таки вышло по-настоящему. Иначе бы у Будки кровь из носа не потекла. Видно, у Клима опыта маловато, и он промазал. Вернее, наоборот, попал, хотя этого совершенно не требовалось.

Будка на мгновение растерялся и с ошалелым видом провел ладонью под носом. Увидав кровь, он взревел, набросился на Климентия, и они, молотя друг друга, на кой-то черт двинулись не к охраннику, а обратно к лестнице.

Вклинившись между ними, я прошипел:

— Ребята, назад. Не в ту сторону двигаетесь.

— А пошел ты, — злобно рявкнул окровавленный Будка и попытался заехать мне по скуле.

Но я, в отличие от Круглого, все-таки занимался боксом, поэтому с легкостью ушел от удара. Зато ребята теперь дрались, перемещаясь в нужном направлении, и я заметил, что охранник уже на них смотрит.

Вот он уже встал и, приговаривая: «А ну, пацаны, вы чего?» — двинулся к ним. Еще мгновение спустя Клим и Будка принялись молотить его с двух сторон. Я же одним прыжком достиг вахтерской.