Дурак ты, Сидоров

Глава V. ДРАКА С ПОСЛЕДСТВИЯМИ

Я подбежал к щиту и, открыв дверцу, быстро повесил ключ на первый попавшийся пустой крючок. Пусть сами потом разбираются, а мне искать некогда. Осторожно выглянув из вахтерской, я обмер. Потасовка продолжалась. А главное, возле кучи малы возникло еще одно действующее лицо — наш директор школы Виктор Владимирович Макарихин, или, как его называют за глаза все ученики и учителя, — Макарка В.В.

Меня охватил панический ужас. Во влипли. Хуже, чем Агата. Но одновременно я пожалел, что у меня нету с собой фотокамеры. Эт-то был бы кадр! Ни Будка с Климом, ни даже охранник напрочь не замечали директора. Их полностью поглощала борьба.

Виктор Владимирович схватил Будку за шиворот. Тот с диким воплем: «Чего лезешь, сволочь!» — врезал директору локтем под дых. Макарка В.В., отлетев в сторону, согнулся пополам и принялся судорожно ловить ртом воздух.

Для меня лично ситуация складывалась благоприятная. Никем не замеченный, я осторожненько выбрался по стеночке из вахтерской и снова кинулся якобы разнимать ребят. Нужно же им сообщить, что поставленная задача выполнена и они могут больше не надрываться.

Недоучел я лишь одного. Ситуация уже полностью вышла из-под моего контроля. Теперь Будка, Клим и охранник сражались на полном серьезе и на меня ровным счетом не реагировали.

— Немедленно прекратить безобразие! — раздался оглушительный возглас пришедшего в себя Макарки В.В.

Как ни странно, окрик подействовал на дерущихся магически. Они отпустили друг друга и, тяжело дыша, уставились на директора.

— Что тут происходит? — строго осведомился тот.

— Да вот пацаны подрались, — утирая багровое лицо, отрапортовал охранник.

— А вы при чем? — хмуро уставился на него директор.

— Я разнимал, — откликнулся наш страж порядка. — Но разве таких сатанят остановишь.

— Гм-м, — промычал Макарка В.В. — Знакомые все лица. Если мне не изменяет память, опять Будченко, Круглов и Сидоров.

— Я не дрался, — автоматически вырвалось у меня.

— Он не дрался, — подтвердил охранник.

Будка, нос у которого успел изрядно распухнуть, кинул на меня уничтожающий взгляд. И впрямь погано как-то получилось. С одной стороны, чистая правда, с другой — я вроде бы их предал.

— Неважно, — снова заговорил директор. — Всех троих прошу ко мне в кабинет.

И он с болезненной гримасой потер себя по животу. Видимо, Будка сильно ему заехал. Делать нечего, мы поплелись в кабинет.

— Ну? — опустился директор в кресло за своим широченным столом. — Я вас внимательно слушаю, молодые люди.

Мы молчали. Только Будка шмыгал носом. У него все еще шла кровь.

— Будченко, быстро в медпункт, — наконец разглядев его травму, скомандовал директор. — Пусть тебя там обработают, а потом возвращайся ко мне.

Митька, глянув с живым укором на меня и Клима, вышел из кабинета. Макарка В.В. поинтересовался:

— Ну, как, сами расскажете или вам наводящие вопросы задать?

— Да тут и рассказывать нечего, — начал Круглый. — Сначала мы просто бегали. А потом... — он замялся.

— А потом Будченко случайно наткнулся на Клима своим носом, — немного помог ему я.

— Вот как, — директор не сводил с меня глаз.

— Именно, — поняв, что нахожусь на верном пути, я постарался как можно более убедительно это подтвердить. — Ну, естественно, Будченко стало больно. Он обиделся и двинул Клима. А охраннику показалось, будто они дерутся...

Я осекся, не зная, что дальше сказать про охранника.

— Интересное дело, — с задумчивым видом изрек директор. — Дрались они, — указал он на Клима. — А рассказываешь почему-то ты, который вроде бы и не дрался.

— Так ведь со стороны лучше видно, — мигом сработало у меня в мозгу.

— Он все правильно говорит, — пришел мне на помощь Клим.

— То есть, значит, так все и было? — решил уточнить директор.

— Именно, — энергично кивнул Круглый. — Понимаете, просто неблагоприятное стечение обстоятельств.

— Вы уже не дети, — снова потер себя в области живота Макарка В.В. — Пора научиться управлять своими эмоциями и мгновенными порывами.

В общем, запарил он нам нотацию длиной с экватор. Про нашу образцово-престижную школу, самоотверженный труд наших педагогов и доверие, которое нам оказано. Правда, что конкретно нам доверили, я так и не понял, да и не особенно вслушивался. К тому же в этом месте директорской речи вернулся Будка, умытый и с двумя огромными ватными тампонами в ноздрях.

— Подлечили, — прогундосил он.

Макарка В.В. обрадовался и начал свою нотацию по новой. Получив напоследок от нас обещание, что мы все поняли, осознали и больше так никогда не будем, он разрешил нам идти.

Едва мы выбрались из кабинета, Будка заявил:

— Скотина ты, Сидоров, и предатель!

— Никого я не предавал, — защищался я. — Наоборот, пока ты отдыхал в медпункте, я за тебя всю историю Макарке В.В. придумал.

— Нужна мне твоя история, — зверем уставился на меня Митька. И, кривляясь, прогундосил тоненьким голоском: — Я не дрался.

— Знаешь что, Будка, кончай, — вмешался Клим. — Тимка все сделал правильно. Врубись: одно дело, когда двое дерутся, а другое — когда трое. Да мы бы до сих пор у Макарки В.В. сидели.

— А ты вообще, гад, молчи! — еще сильней возмутился Будка. — На фига в нос мне заехал? Мы же условились понарошку.

— Извини, — смущенно произнес Круглый. — Случайно вышло.

— Случайно, — проворчал Будка. — Хорошо еще, нос цел остался.

Однако злости у Митьки уже не было.

— Кстати, — я быстро перевел разговор. — С ключом полный порядок. Висит себе, как миленький, в вахтерской.

— Ну, хоть не зря старались, — прогундосил Будка.

На биологию мы не пошли. Тем более что она давно уже началась. И вообще это сегодня был последний урок. Забрав с подоконника в коридоре брошенные рюкзаки, мы решили пойти в столовую.

До сих пор нам до нее добраться не удалось. Да и девчонок следовало подождать. Набрав кучу жратвы, мы уселись за столик. Оказалось, мы жутко голодные. А потому какое-то время у нас прошло в безмолвном жевании.

— Борису небось тоже влетело, — молотя пирожок, сказал Будка.

— Какому Борису? — не понял Клим.

— Естественно, охраннику, — пояснил Будка. — Сам, что ли, не знаешь, как его зовут?

— Теперь знаю, — кивнул Круглый. — А раньше не знал. Но Борису точно влетит. Как ни поверни, он не сумел пресечь нашу драку. А ведь охранники для того и существуют, чтобы порядок поддерживать.

— С таким, как Будка, поддержишь, — усмехнулся я. — Вон, он даже Макарке В.В. под дых заехал.

— Я-а? — вылупился на меня Митька. — Иди, Сидор, врать.

— И не думаю, — продолжал я. — Сам видел, собственными глазами. Ты еще сказал ему, что он сволочь.

— Кошма-ар, — горестно вытянулась рожа у Будки.

— Ладно, проехали. Считай, главные неприятности позади. Даже в дневники нам ничего не записали.

Будка три раза сплюнул через левое плечо.

— Не сглазь, Тимка. Но человека мы все-таки подставили.

— Полагаю, Борису ничего особенного не будет, — вмешался Клим.

— Надеюсь, — прогундосил Будка. — Он-то вообще ни при чем.

— Во-первых, никто не знал, что именно в эту минуту возникнет Макарка, — начал оправдываться я. — И Бориса-то нужно было отвлечь только на несколько секунд.

— Вот так всегда, — пробубнил Будка. — По закону подлости.

— Слушай, кончай, — мне надоели его угрызения совести. — Дело уже сделано, назад не воротишь. Главное, ключик теперь у нас есть.

— Есть, — согласился Будка.

— И вообще, — подхватил Клим. — Борису мы, к сожалению, ничем помочь не сможем. Меня больше волнует Агата. Если Ника пошлет ее карточку на экспертизу, у нее могут быть большие неприятности.

— Могут, — согласился я.

— А чего тут сделаешь? — посмотрел Будка на Клима.

— Способ только один, — откликнулся Круглый. — Нет карточки, нет неприятностей.

Будка даже чаем поперхнулся.

— Предлагаешь на Нику напасть и ограбить?

— Ну ты, Будка, террорист, — сказал я. — Мало тебе директора, так еще завуча стукнуть хочешь?

— Как раз не хочу, — уточнил он собственную позицию. — Это Клим предлагает.

— Мы же не можем бросить Агату в беде, — логично заметил Клим.

— Если на завуча нападем, беда еще больше будет, — возразил Будка.

— Я не предлагаю на него нападать, — сказал Клим. — Просто свистнем у него карточку.

— Как? Как ты у него свистнешь? — заорал Будка.

— Тихо ты, — шикнул на него Клим.

Будка заткнулся. Хорошо еще, кроме нас, в столовой никого не было.

— Пока сам не знаю, — признался Круглый и, понизив голос, добавил: — Но похищение надо обязательно провернуть сегодня. Кстати, Тимка, ты случайно не заметил, на щите в вахтерской нет запасного ключа от Никиного кабинета?

— Спроси что-нибудь полегче, — ответил я. — Не было у меня, понимаешь, времени рассматривать. Я нужный-то ключ еле нашел.

— Жаль, — разочарованно изрек Клим.

— Я больше ключи переть не согласен, — немедленно уперся Будка. — Еще одна такая история, и Бориса точно уволят. А если мы попадемся, то вообще...

И не договорив, он махнул рукой.

— Ага! — свирепо зыркнул на него Круглый. — Всех тебе, значит, жалко, а Агату нет.

— Ее тоже жалко, — внес ясность Митька. — Но ключ все равно переть не пойду. И вообще, этой карточки, может, в кабинете и нету. А если она там, то, скорей всего, заперта в сейфе. Сейф тоже прикажешь взламывать?

— В таком случае, что ты сам предлагаешь? — поинтересовался Клим.

— Я-то? — Митьку охватило явное замешательство. — Да я как раз ничего не предлагаю.

— Вот видишь, — осуждающе посмотрел на него Клим. — А делать что-то надо.

— По-моему, — начал я, — в первую очередь мы должны выяснить, где точно находится Агатина карточка. Потому что, не выяснив, не свистнешь.

— Мысль интересная, — отозвался Будка. — Только вот не пойму, у кого ты, Тимка, собираешься наводить справки? Подойдешь к Нике и спросишь?

Я глубоко задумался. Действительно, у кого? Так и не выработав никакого плана, мы досидели в столовой до звонка, а потом пошли навстречу девчонкам.

Агата и Зойка набросились на нас с расспросами. Оказывается, они весь урок гадали, что с нами могло произойти. Пришлось им рассказать. Впрочем, часть драки они наблюдали воочию, стоя на лестнице. Однако, как выяснилось, видно им было далеко не все. Поэтому они так до конца и не врубились, в чем дело.

Пока мы вводили их в курс дела, я краем глаза следил за Никой. Они с Изольдой Багратионовной стояли в противоположном конце коридора. Оба бурно жестикулировали. Видимо, нелицеприятная беседа, начавшаяся перед нашим визитом в учительскую, теперь продолжилась.

Наконец Изольда, махнув рукой, скрылась на лестнице. Ника тяжело перевел дух и, вытащив из кармана мужской носовой платок, вытер лоб и лысину. Я заметил: когда Ника достал из кармана платок, оттуда еще что-то вылетело и приземлилось под банкеткой. Завуч этого не заметил. Он посмотрел вслед Изольде. Затем, еще раз вздохнув, тоже скрылся на лестнице.

План у меня сложился мгновенно. Если под банкеткой окажется что-нибудь важное, я отправлюсь в кабинет к Нике и верну. Глядишь, где-нибудь Агатина карточка на глаза попадется. А при удачном стечении обстоятельств, может, я вообще ее сопру.

— Стойте здесь. Сейчас вернусь, — бросил я ребятам и побежал к банкетке.

Нагнувшись, я не поверил своим глазам. Там лежала личная карточка ученицы восьмого «Б» класса Дольниковой Агаты. Такое везение случается лишь раз в жизни. Схватив находку, я запихнул ее поглубже в карман и вернулся к ребятам.

— Линяем отсюда в темпе.

— А что случилось? — уставились они на меня.

— Говорю же, быстро! Нас тут вообще не должно даже отсвечивать.

Видимо, я произнес это нужным тоном. Потому что все бросились вниз по лестнице.

— Одеваемся и на улицу, — на ходу скомандовал я.

— Да что такое, Тимурчик? — конечно, не удержалась от расспросов Адаскина.

— Любопытной Зойке на базаре нос оторвали, — пробормотал я.

— Не в рифму, Сидоров, — надула и без того пухлые губы Адаскина.

— Зато по сути верно! — И я первым вбежал в раздевалку.

Остальные последовали за мной. Я поманил их в самый дальний угол.

— Хотите сюрприз?

— Смотря какой, — с тревогою глянула на меня Агата. — Плохих, по-моему, на сегодня хватит.

— Да нет, — я решил немного потомить ее. — Думаю, тебе понравится.

— Ну же, ну же, — прогундосил раненый Будка. — Колись.

Я нарочито замедленным движением опустил руку в карман.

Все взоры были направлены на меня. Я вынул карточку. Ребята ахнули.

— Неужели моя? — не верила собственным глазам Дольникова. — Новая или старая?

— Старая, старая, — усмехнулся я. — Как правильно говорит мой большой друг Круглый: «Нет карточки, нет проблемы». В общем, Агата, дарю.

Я протянул ей карточку.

— Тимур, как тебе удалось? — с восхищением выдохнула она.

— Ловкость рук и никакого мошенничества, — и я поклонился.

— Когда ты успел? — ошалело гундосил Будка. — Мы ведь даже рядом с Никой не стояли.

— Глаза нужно иметь, — ответил я.

— Ничего не понимаю, — развела руками Дольникова.

Клим стоял с мрачной рожей. Он почему-то совершенно не радовался.

— Слушай, Тимур, а Ника не хватится? — внезапно заволновалась Агата.

— Запросто может, — я не стал скрывать от друзей опасность. — Поэтому я и велел скорее оттуда смываться. Даже уверен, что он обязательно хватится. Весь вопрос, когда. Но это уже не важно. Карточка-то у нас.

— A-а. Ты увидел, как Ника выронил карточку, — догадался Клим.

— Я просто увидел, как у него что-то выпало из кармана, — я не стал преувеличивать своих заслуг. — Ну, а потом посмотрел: она самая.

— Как удачно, — просияла Агата. — Теперь нам не страшна никакая экспертиза.

— Главное, нам теперь поскорей уничтожить карточку, — сказал Будка.

— Сожжем ее, — принял решение Клим.

— Сначала нам следует незаметно выбраться из школы, — подлила ложку дегтя Адаскина. — Про мужика-то мы совсем забыли?

— Да, может, его и нету, — беззаботно произнес Будка. — А потом, какие проблемы? Ключик-то у нас. Вы шуруйте через запасной выход, а я пойду через главный. Заодно и проверю, торчит ли он там еще.

— Нет, погоди, — остановил его Клим. — Сперва постой на атасе, пока мы будем отпирать дверь, а уж потом можешь идти.

— Ладно, — легко согласился Будка.

Соблюдая всевозможные меры предосторожности, мы пустились по узкому коридору, в конце которого находился запасной выход. У двери Круглый присвистнул:

— Смотрите. Тут еще засов приделали.

Мы растерянно переглянулись.

— Подумаешь, — первой нарушила молчание Зойка. — Сейчас засов отодвинем и выйдем.

— Совсем у тебя, Адаскина, башню снесло, — я скорчил ей рожу. — Мы выйдем, а засов останется открытым. И в школе немедленно просекут, что кто-то воспользовался этой дверью.

— Нельзя, — поддержал меня Клим. — Надо звать сюда Будку. Зойка, сбегай за ним. А мы пока дверь отопрем.

Против обыкновения, не споря и не качая права, Зойка сняла Будку с атаса. Мы как раз успели открыть дверь. Будка мигом врубился в ситуацию. Заперев за собой замок, мы услыхали изнутри лязг засова. Митька уничтожил следы преступления.

— И что теперь? — осведомилась Адаскина.

— Ждем Будку, — ответил Клим.

Митьки довольно долго не было. Наконец, появившись, он сообщил:

— А мужик, между прочим, стоит. Возле самых ворот.

— Ну, вот, — всплеснула руками Адаскина. — Ах, зачем ты, Тимка, с ним связался?

— Я связался? — охватило меня возмущение. — Да если бы не ты...

— Ребята, — перебила Дольникова. — Пошли скорее отсюда, пока нас кто-нибудь не засек. А доругаетесь в другом месте.

И мы проходными дворами двинулись к дому Адаскиных. В Зойкином дворе мы первым делом уничтожили испорченную Климом личную карточку Агаты. Я истратил почти весь газ в своей зажигалке. Эта чертова карточка никак не желала сгорать до конца, только чадила черным дымом. Однако, как говорится, терпение и труд все перетрут. Короче, мы с этой задачей справились и пошли к Зойке.

Там мы начали обсуждать план завтрашнего проникновения в школу. Судя по тому, что мужик целый день проторчал возле ворот, обложили нас крепко. Правда, так и не увидав нас сегодня, этот тип, возможно, подумает, что мы из другой школы, и завтра не явится, однако на всякий пожарный мы решили наутро воспользоваться запасным выходом и договорились с Будченко, что он ровно в восемь отомкнет нам засов.

— Только, чур, никому не опаздывать, — предупредил Клим. — Ровно в восемь мы должны войти в здание школы. Будка, не подведешь?

— Когда это я кого подводил? — ответил вопросом на вопрос он.

— Не обижайся. Просто предупреждаю, — Климентий хлопнул его по плечу.

— А интересно, — ехидно ухмыльнулась Адаскина, — Ника уже обнаружил, что карточка тю-тю?

Посмотрев на нее, можно было подумать, будто она все и сделала.

— Ой! — схватилась за голову Агата. — Мне даже страшно это представить.

— Ника, наверное, всю школу перевернул. — Адаскина даже губами причмокнула от удовольствия. Какая же она все-таки вредная. Хотя, в общем-то, Ника не лучше.

— Ребята, — вдруг испуганно проговорила Дольникова. — А как вы думаете, не может так получиться, что Ника подумает, будто я сама увела у него свою карточку?

— Брось ты! — ободряюще улыбнулся Клим. — Ты ведь сама ему карточку отдала.

— Нет, — покачала головой Агата. — Когда Ника оформлял мне новую, старая еще оставалась в турникете. Это, наверное, Горбанюк потом ему принес.

— Тем более ты вне подозрения, — продолжал уверять ее Клим.

А я как раз подумал, что у нашего Ники вполне могло закрасться подобное подозрение. Только чего страдать. Дольникова карточку у Ники не брала. А самой карточки уже нет на свете. В общем, Ника ничего не докажет. А подозревать он может кого угодно хоть до конца жизни.

Без пяти восемь мы с Круглым уже стояли в переулке перед запертой дверью запасного выхода. Сперва мы просто трепались и поджидали девчонок. Но Зойка с Агатой, видимо, решили явиться впритык. Готов поклясться, идея принадлежала Адаскиной. Она боялась лишнее время светиться на улице.

Вот ведь человек. Сто раз уже ей втолковывали, что этот тип ее не знает. Но такой, как Зойка, хоть кол на голове теши.

— Слушай, — сказал мне Клим. — Чего зря время проводить. Отопрем пока дверь.

Я послушался. Отомкнув замок, я подергал за ручку. Засов был заперт. Значит, Будка еще не подошел. Зато, пока я возился с ключом, подоспели девчонки. Глаза у Адаскиной бегали. Она то и дело озиралась по сторонам.

— Ну? — едва поравнявшись с нами, начала она. — Будка пришел?

— Рано, — посмотрел на часы Клим, — еще минута осталась.

Мне показалось, что эта минута длится целый час.

— Ровно восемь, — не сводил глаз с циферблата Клим.

Из-за двери не доносилось ни звука.

— Ну, Будка, — скрипнул зубами Клим. — Просили же не опаздывать.

Я подергал дверь. Закрыто.

— Ой-ой-ой, — запричитала Зойка. — Что же нам теперь делать?

— Ждать. — Клим не отрывал взгляда от часов на руке.

Время шло. Мы напряженно прислушивались. Ничего. Наконец еще через пять минут изнутри послышался металлический скрежет засова. Дверь приоткрылась. В нее просунулась красная и всклокоченная физиономия Будки.

— Вы еще тут? Фу-у, как я волновался.

— Чего так поздно? — не удержался от упреков Клим.

— Да мешали, мешали, — быстро проговорил Митька. — Все время рядом кто-нибудь ошивался. Давайте скорей.

Мы вбежали внутрь. Я даже не успел запереть дверь. Прямо навстречу нам по коридору шествовали... Ника и Петр Тарасович Горбанюк. Мы попали в ловушку.

Дальше начался полный ужас. Скандал был на всю школу. Нас, можно сказать, арестовали и под конвоем препроводили к директору. Там началась детальная разборка.

Откуда у нас ключи? Почему мы вошли в школу через запасной выход? Кто нам открывал засов, который, как выяснилось, «в целях повышения безопасности» установил лично Горбанюк?

Попутно возник вопрос и об Агатиной карточке. Теперь Ника не сомневался, что карточку у него зачем-то свистнули мы. Сперва мы молчали, как настоящие партизаны. Это продолжалось довольно долго. Отчаявшись получить ответы на свои вопросы, Макарка В.В. вызвал с работы наших родителей. Перепуганные предки примчались с быстротой молнии. Они ничего не понимали и умоляли нас объяснить, что случилось.

Однако и после этого мы продолжали молчать. Хотя каждый из нас уже понимал, что это разговор обреченных. Силы были неравные, и рано или поздно все равно бы пришлось говорить.

Наконец, Клим предпринял дипломатический ход:

— Виктор Владимирович, можно нам с ребятами посоветоваться?

— Ни в коем случае! — отрезал Ника. — Думаете, мы дураки, чтобы позволить вам сговориться.

У Круглого сделалась металлическая физиономия, и он очень тихо, но твердо изрек:

— Во-первых, Николай Иванович, я не у вас спрашивал. А во-вторых, не хотите, не надо. Тогда будем молчать.

— Черт с вами, — устало махнул рукой Макарка В.В. По-моему, мы со вчерашнего дня уже у него в печенках сидели. — Даю вам десять минут. Можете выйти в канцелярию. Там все равно никого нет.

«Молодец Клим, — пронеслось у меня в голове. — Добился своего».

Мы вышли.

— Ну, давайте решать, что будем говорить, — скороговоркой начал Клим.

— Ничего, — отрезал я.

— Совсем ничего нельзя, — придерживался иного мнения Будка. — Что-то все-таки надо.

— А по-моему, лучше уж все, — заявила Зойка.

— Я тоже так считаю, — поддержала ее Агата. — Если начнем врать или недоговаривать, то совсем запутаемся, и нам вообще никто не поверит.

— Все рассказывать? — возмутился я.

— Вообще-то можно было бы и не все, — отозвался Клим. — Но у нас времени нет договариваться. Не успеем.

— Мальчики, — захныкала Зойка. — Мне страшно. Я уже больше так не могу. Мне этот кошмарный мужик везде чудится. Даже на улицу лишний раз боюсь выходить. А сейчас расскажем, и все проблемы разом решатся.

— Значит, абсолютно все рассказывать? — никак не укладывалось такое в моей голове. — И про пятьдесят баксов?

— И про них, — кивнул Клим. — Врубись, в этой истории одно вытекает из другого. Ничего не выкинешь.

Я на секунду задумался. Собственно, мне-то что? Доллары я уже без остатка потратил. Значит, не отберут. А мужик этот мне самому сильно действовал на нервы. Сколько можно так жить? И я согласился:

— Ладно. Пошли.

Наша история произвела совершенно неизгладимое впечатление как на родителей, так и на завуча с директором. А Горбанюк вообще все время тихо бормотал себе под нос: «Вот ешкин кот». Значит, тоже впечатлился.

Правда, Ника вроде как сначала нам не поверил. Однако я выложил на директорский стол неопровержимые доказательства в виде фотографий мужика. Это завуча убедило. Потом наши предки долго вопили наперебой: мол, почему мы сразу им все откровенно не рассказали? Почему мы так им не доверяем и все от них скрываем? И, наконец, как мы не понимаем, что если бы сегодня, по счастливому стечению обстоятельств, все не вскрылось, эта история могла бы иметь для нас самые печальные последствия.

Тут в дело вступила Адаскина. Она закатила настоящую истерику, и все переключились на нее. Ника с родителями прыгали вокруг, а Макарка В.В. поил Зойку личным валокордином. Хоть раз в жизни от Адаскиной была какая-то польза.

Когда Зойка наконец перестала фонтанировать, родители насели на Макарку В.В. и потребовали, чтобы он вызвал милицию. Директор с изможденным видом начал звонить начальнику нашего отделения.

Объясняться Макарке пришлось очень долго. В результате через некоторое время после того, как он положил трубку, на пороге кабинета возник какой-то невыразительный хмырь в штатском. Назвавшись старшим лейтенантом Кнедликовым и предъявив в доказательство удостоверение, он потребовал, чтобы мы рассказали все по новой. «Сначала и до конца, по возможности, не упуская деталей».

Он внимательно выслушал нас, изучил фотографии и обратился к Будке:

— Значит, пацан, говоришь, тебя этот мужик не знает?

— Не-а, — подтвердил Будка. — Я вообще, когда все у них вышло, еще под Саратовом находился. В снегах.

— Неважно, — перебил старший лейтенант Кнедликов. — Главное, что ты не интересуешь подозреваемого. Пошли. Выйдем к воротам. Если он еще там, опознаешь.

Они удалились. А нам велели сидеть в кабинете директора и дожидаться результатов. У лейтенанта могли возникнуть новые вопросы.

Минут двадцать спустя в кабинет ворвался Будка.

— Поймали! — грянул с порога он. — Уже в наручниках. Ща допрашивать будут.

— Где? — опрокидывая стулья, повскакивали с мест мы.

— У Ники в кабинете, — пояснил Будка. — Только пока не ходите. Все равно не пустят. Лейтенант сказал: «Вызову после».

У Зойки затряслись губы.

— Это что же? Нам опознавать его придется? Я боюсь.

— Ну, Адаскина, надоела ты мне до черта! — не выдержал я. — Вбей в свою идиотскую башку: тебе никого опознавать не придется. Ты ведь этого мужика ни разу не видела.

И что вы думаете? Все родители тут же бросились защищать от меня Адаскину. А мой предок вообще заявил:

— Прекрати расстраивать мать!

Хотя я так и не просек, при чем тут моя мама? Можно подумать, Адаскина — ее дочь!

Потом в директорский кабинет вернулся старший лейтенант Кнедликов.

— Интересная ситуация получается, — озадаченно произнес он. — Согласно показаниям этого Пескова, он — муж вашей учительницы. И гражданка Пескова факт замужества подтверждает. Они говорят, что просто поругались.

— О чем вы? — устало выдохнул Макарка В.В.

— Я по части подозреваемого, — продолжал Кнедликов. — Может, ребята, которые его видели, сходят на опознание?

— Тогда лучше всего это сделать мне, — я мигом поднялся со стула.

Но мать, преградив мне путь к Кнедликову собственным телом, крикнула:

— Не пущу!

— Да ведь мы с ним больше всех общались, — я попробовал воззвать к ее сознанию.

Тут в дело снова вмешался отец:

— Садись и не смей расстраивать маму!

И что его с этим расстройством второй день заело?

— Да вы не волнуйтесь, граждане родители, — обратился к моим предкам Кнедликов. — Мы проведем опознание осторожно. Подозреваемый даже не увидит вашего сына.

— Вот видишь, мама, — заорал я.

— Мы вместе пойдем, — сказал Клим.

Тут встал на уши Климов предок. Теребя бородку, он строго осведомился у Кнедликова:

— Зачем вы подвергаете опасности детей?

— Так ведь задержание произведено согласно их заявлению, — указал на нас лейтенант. — Другими свидетелями мы не располагаем.

Услыхав это, Адаскина завыла:

— Станисла-ав Климентьевич, Елена Матвеевна, ну, пожалуйста, разрешите им. Иначе бандита отпустят.

— Вы гарантируете, что преступник их не увидит? — поинтересовался предок Клима.

— На все сто, — заверил лейтенант.

— Тогда я не возражаю, — сдался Круглов-старший.

Моя мать всхлипнула, но возражать ей было уже неудобно. Иначе бы вышло, что Клим пускай пропадает, а мне нельзя.

В кабинете Ники было окошко в коридор. Через него-то мы и опознавали. Горбанюк припер нам стремянку, и мы с нее посмотрели. Мужик оказался не тот. О чем мы немедленно сообщили Кнедликову. Лейтенант вроде даже обрадовался:

— Тогда можно прямо сейчас отпустить. А то Песков уже собирается жаловаться.

Мы вернулись в кабинет директора. Родителям наше сообщение не понравилось. А особенно оно не понравилось Зойке. Потому что, если задержали не того мужика, значит, преступник по-прежнему на свободе.

Адаскина опять принялась всхлипывать и, конечно, еще сильней завела наших предков. Даже Станислав Климентьевич заволновался. Хотя обычно он мужик спокойный.

Вскоре к нам присоединился Кнедликов:

— Отпустил. Помирились. Теперь у них там семейное счастье. А до этого неделю не разговаривали. Так что все в результате вышло на пользу укрепления семьи.

— Вас не это должно волновать, — с негодованием посмотрела на него Агатина мама, — а судьба детей.

— Так ведь с детьми вашими все в порядке, — не понял сути ее претензий лейтенант. — Факт преследования возле школы не подтвердился. А значит, пускай спокойно себе живут и гуляют.

— Но настоящий преступник-то не задержан, — напомнил Станислав Климентьевич.

— Разберемся. Будем искать, — с крайне ответственным видом заявил лейтенант. — Вы держите нас в курсе, если чего. А насчет преступника вы это зря. У нас презумпция невиновности. Да и детям вашим он пока ничего плохого не сделал. Даже наоборот. Пятьдесят долларов, можно сказать, подарил. По нашим временам деньги хорошие. Между прочим, неплохо бы их к делу приобщить.

— Нету, — я развел руками. — Уже истратили.

Кнедликов поскучнел.

— Ну нет, так нет. Единственное вещественное доказательство уплыло. А там, между прочим, могли оказаться его отпечатки пальцев.

— Да у вас же его фотография есть, — сказал отец Клима. — Вот ее и приобщайте.

— Верно, — лейтенант немного приободрился, но не до конца. — Ну, я пошел. До свидания. Не сомневайтесь, примем все меры.

Он удалился. После предки начали вновь возмущаться. Нами, милицией и, как ни странно, школой. Потом они вместе с Макаркой В.В. и Никой принялись обдумывать, что с нами делать. Вопрос разделился на две части. Часть первая — наказание. Часть вторая — обеспечение безопасности.

В итоге длительных споров и рассуждений они решили, что, во-первых, утром в школу нас теперь будут, как маленьких, провожать предки. Представляете, стыд какой! Но это еще не все. После занятий нас будет отводить домой Петр Тарасович Горбанюк. К нашему удивлению, обэжэшник воспринял это поручение с большой радостью. Сперва его прикрепили только ко мне, Климу и Агате. Ведь ни Будка, ни Зойка к этому мужику никакого отношения не имели. Однако Адаскина заявила, что ее тоже надо на всякий случай провожать.

Я мстительно ждал: уж от этого Горбанюк откажется. Но он покорно изрек:

— Раз надо, значит, надо.

Из дома нам без сопровождения взрослых выходить категорически запрещалось. В общем, арестовали не мужика, а нас.

В смысле наказания общей линии выработать не удалось. Макарка В.В. предлагал одно, Ника — другое, родители — тоже каждый свое, а Горбанюк говорил: «Я бы, лично, выдрал». Короче, остановились на том, что в каждой семье накажут по-своему. Со стороны же руководства школы нам обещали в этой четверти снизить оценки по поведению.

Тюремный режим решено было сохранять до момента поимки преступника. Это привело нас в настоящий ужас. А если его не поймают? Мы что же, до самого конца школы будем ходить под конвоем предков и Горбанюка? Однако поделать с этим мы ничего не могли, и будущее представлялось нам унылым и мрачным.