Душелов. Том 6

Глава 2

В ту ночь, когда мальчик спасал израненную-искалеченную Еву от смерти, он понимал, что происходит что-то необычное. Очень необычное. Такое, что прежде не происходило в его жизни и что, как он тогда думал, вряд ли когда-либо ещё произойдёт с ним. Однако в тот момент он и близко не подозревал, во что это в итоге выльется.

Примерно же осознавать масштаб происходящих в его жизни событий он начал лишь в тот момент, когда Ева спустилась за остальными в аномалию и в конце концов даже каким-то чудом вытащила их всех из неё. После этого они втроем, едва держась на ногах и ничего не говоря, направились прямиком к нему домой, неся на руках ещё двоих, пока он следовал за ними с интересом рассматривая их всех. Особенно — девочку, что явно была примерно его ровесницей.

Стоило же им оказаться у него дома, как находящихся в без сознание положили на кровать. К этому моменту ещё одна из них, — Алиса, — потеряла сознание, видимо исчерпав все имеющиеся у неё на тот момент силы, из-за чего её положили к Карэн и девочке.

И только после этого на него обратили внимание: единственный парень в их компании, холодно общаясь с милой на тот момент Евой, прямо во время их разговора несколько раз тщательно осмотрел его с головы до ног, словно анализируя, что он из себя представляет и насколько он для них является угрозой. И уже этого хватило, чтобы мальчик серьёзно напрягся. Но как только он более внимательно вгляделся в безразличное лицо и мёртвый взгляд этого парня, что совершенно не менялось, он осознал, что, вероятно, допустил очень серьёзную ошибку, решив им помочь, даже не подумав о последствиях.

В тот момент он серьёзно напугался, сразу же рефлекторно вспомнив всё плохое, что совершали люди в прочитанных им книжках. Естественно, не остановившись на этом, он ещё больше погрузился в свои страхи, начав представлять, как с ним могут проделать что-то ужасное, отчего его сознание всё больше погружалось в пучину наиважнейших предположений.

В один момент он даже так загнался, что даже выпал из реальности, отчего не заметил, как к нему обращались. А когда всё-таки заметил, на автомате извинился и сказал, что отвлёкся. Только сделал он это, разумеется, языком жестов, на котором с самого детства и общался с родителями. Но вот группа этих людей, очевидно, его вряд ли знала, судя по его прошлым попыткам общения на нём с Евой.

Однако тут его тот парень его удивил — он начал общаться с ним на языке жестов. Только на другом — не таком, который он знает. Правда, пришёл мальчик к этому не сразу — поначалу ему показалось, что парень просто таким образом издеваться над ним и его дефектом, тем не менее потом, уловив в его жестах последовательности, он достаточно быстро догадался.

Впрочем, им это никак не помогло — установить контак у них так и не вышло. Но это его не остановило: перекинувшись парой фраз с Евой, он встал и позвал парня за собой, после чего они втроем вышли на улицу, где уже начали общаться с помощью палочки и рисунков на снегу, как он до этого общался с Евой. И пускай подобное общение было крайне неудобным, но, за неимением альтернатив, польза от него оказалось огромной, ведь вследствие этого им всё-таки удалось понять друг друга. По крайней мере, на базом уровне.

Но этого, в принципе, всем хватило — парень получал ответы на интересующие его вопросы, а мальчик, продолжая неспешное общение с ним, всё больше успокаивался, начиная привыкать к его ледяному, бездушному взгляды, за которым, как оказалось, душа на самом деле есть. Причём далеко не самая плохая — как минимум, ему они, как он тогда понял, вредить не собирались.

И в итоге так на самом деле и оказалось: за всё время проведённое с ними, ему никто так и не навредил. Более того — ему впервые с ухода родителей вновь стало становиться весело. И далеко не просто потому, что одиночество теперь перестало буквально сжирать его заживо. Это, конечно, тоже важно, но всё же куда важнее, что эта компания оказалась очень хорошей, заботливой и весёлой.

Особенно это касалось Алисы, Карэн и, конечно же, девочки. Все они были к нему очень добры, даже несмотря на то, что у каждой из них явно хватало своих проблем и забот.

Он не знает, было ли это из-за их чувства благодарности за то, что они стали жить у него, или же они в любом случае так поступали, однако стоило ему только почувствовать себя дискомфортно, как эти трое его каждый раз без проблем приободряли, показывая всем видом, что он не один. Например, пытались с ним наладить контакт, либо обучая его воспринимать на слух их язык, либо сами пытались выучить его язык жестов.

Но больше всего времени они, конечно же, проводили за различными играми — как настольными, так и обычными карточными. И пускай ему пришлось очень долго обучать их правилам игр, но само по себе это уже было очень весело. А играть же было ещё в разы веселее. А ещё было очень весело просто гулять с ними, показывая окрестности — тем более почти все они были очень сильными, из-за чего он с ними чувствовал себя в безопасности, почти как это было с его родителями…

Об этом же он старался не думать лишний раз. Однако прошлое так просто не исчезает.

Его отец, умерев, стал демоном и выбрался из лаборатории. Само по себе это уже ужасно. Но будто это было мало — его отец почему-то все эти полгода бродил около их дома, словно даже став демонов, хотел вернуться к своему любимому сыну. Но мальчику от этого ничего не легче — даже наоборот — это лишь каждый раз напоминало ему о их смерти, не давая жить дальше.

И к этому привыкнуть было нельзя. К другим демонам, хищным животным, аномалиям, утрате родителей — да. Но только не к этому. Оно буквально сводило с ума всё это время. И самое ужасное в этом — мальчик, спустя пару месяцев после начала этого, уже и не надеялся на что-то иное. Он уже сдался, считая, что так ему и суждено прожить всю его оставшуюся жизнь.

Только пришествие этой группы людей изменило и это в его жизни.

Когда у них только зашла речь о устранении этого демона, мальчик, машинально испугавшись, начал пытаться всячески отговорить их, но они его не слушали, убеждая его, что у них хватит сил. После этого он всё равно пытался их уговорить это не делать, однако в итоге они его так и не послушали, и всё, что ему осталось, лишь смериться с этим, надеясь… на что-то — лишь задумавшись о том, как он хочет, чтобы это закончилось, он осознал, что боится лишиться отца. Пускай это уже давно и не он, пускай он всё это время пугал его до смерти, но, как оказалось, он всё равно боялся, что всё закончиться его полноценной кончиной и больше он его никогда в своей жизни не увидит, как маму.

И в конце концов, так и произошло — они, как и говорили, смогли его одолеть, пускай тот парень в схватке с ним и достаточно сильно пострадал.

Как только ему разрешили выйти из дома, подав знак, что всё безопасно, он нерешительно выглянул, осмотревшись по сторонам и, увидев останки демона, внутри у него словно что-то обвалилось. Одновременно он почувствовал небывалое облегчение и… горечь. Такую же горечь, как и тот момент, когда он осознал, что его родители больше никогда не вернуться к нему.

И пока по его щекам текли слезы, он, даже не думая об этом, взял лопату и пошёл к остаткам трупа, начав, с большим трудом из-за недостатка банальных физических сил, рыть рядом с ними могилу. От этого ему становилось ещё хуже. В один момент это дошло до такой степени, что даже просто удерживать лопату ему было уже трудно. Но он, утирая слёзы и сопли, не обращая на пробирающих до костей ночной холод, продолжал это делать, отказавшись от помощи, которую ему предложили Алиса с Карэн.

Пускай они и сильнее во много раза его, но он не мог позволить им делать это. Он чувствовал, что это будет просто неправильно, и что это должен сделать именно он.

Закончил же он лишь на рассвете — тогда, когда весь промок из-за пота, а сил во всём теле уже не осталось настолько, что даже руку поднять для него было непосильной задачей. Но главное — в этот момент он почувствовал долгожданное облегчение. Посмотрел сначала глазами на сидящих всё это время рядом, присматривающих за ним девушек, а после перевел взгляд на восходящее солнце, что будто символизировало конец всего плохого и начало чего-то хорошего.

И вместе с этим он пришёл к очевидному выводу — без них у него бы это никак не вышло.

И из-за всего этого вместе взятого ему было невероятно трудно принять решение, о котором его попросили подумать уже вечером этого же дня, когда он проснулся. Ему нужно было выбрать одно из двух — либо он остаётся тут, а они уходят и вряд ли когда-либо они с ним вновь с ними встретятся, либо… он идёт с ними.

Когда его только спросили об этом он был настолько шокирован, что даже не был уверен в правильном понимании донесённого до него смысла. Но даже после уточнений всех деталей и выяснения, что это на самом деле так, очевиднее выбор для него не стал: хоть он с детства и мечтал отправиться в путешествие, однако никогда не относился к этой мечте всерьёз, раздумывая над её исполнением; а тут вдруг выясняться, что у него действительно появился такой шанс и по сути… здесь его больше ничего не держит.

Так что он вполне себе может отправиться с ними. Но идти с ними — значит, отказаться отправиться в опасную неизвестность, отказаться от привычной безопасности с комфортом и от того, как он жил всю свою сознательную жизнь. Ему в буквальном смысле нужно было оставить всю свою прошлую жизнь позади, взяв с собой лишь самое-самое нужное.

И для него, мальчика, что только недавно шагнул в подростковую жизнь, этот выбор был невероятно сложным. Даже выделенная ему половина недели на принятия решение казалось чем-то слишком маленьким и краткосрочным — таким, чего точно не хватит, чтобы принять столь важное решение. Он бы хотел попросить дать ему побольше времени, но понимал, что не может этого сделать — узнав их примерную историю, он отлично понимал, что им нужно как можно быстрее вернуться домой и задерживаться из-за его нерешительности они точно не станут.

Вероятно, поэтому к концу выделенному ему на раздумья времени он сделал вполне очевидный выбор. Тот, что в разы проще, привычные, понятнее и банально безопаснее.

Он решил остаться дома.

Но и отпустить их просто так он не мог после всего, что они для него сделали в эти дни. Поэтому, вспомнив о самой ценной вещи его родителей, он достал её из тайника, решив передать им. Да, его родители говорили ему хранить эту карту, как нечто другое, однако поступить иначе, зная, что у них нет ни карты, ни компаса — он просто не мог. К тому же, раз он решил остаться здесь, то ему это карта точно ни к чему.

По крайней мере, он до последнего был уверен, что остаётся. Даже наблюдая, как они собираются уходить, у него разрывалось сердце, но он ничего не делал, уже предвидя позабытые за эти восемь дней ужасы одиночества. Так было, пока в один момент к нему не подошла девочка и, обхватив его руку двумя своими, буквально сказала взглядом: «Пожалуйста, идём с нами!».

Всё время до этого она и Ева были единственными, кто не пытался как-либо повлиять на его решение — ни простым советом, ни убеждением и никак иначе. Они просто были в стороне, ожидая его решения. И может быть, именно такого маленького толчка от того, кто почти его ровесник, ему и не хватало для решимости. Может, дело вовсе в чём-то ином, более сложном, но в любом случае…

После этого, не прошло и десяти минут, как парень, одевшись и собрав вещи, уже стоял рядом с ними всеми. Окинул взглядом, вероятно, последний раз в жизни этот дом, что был для него словно частью его самого, и, развернувшись взял девочку за ручку, протянутую ему, он сделал вместе с ней первый шаг в пугающую, но точно не одинокую неизвестность.