Двигатель бесконечности

Спир

Нам осталось пройти всего несколько километров – до перевала, обогнуть зазубренный пик и спуститься вниз, к россыпи кратеров, один из которых облюбовал Пенни Роял. Мы шагали в ночи, но ночь эта становилась чем глубже, тем светлее. Зарево над горизонтом лишь обозначало позицию Лейденской воронки, которую летом отсюда видно не было. Всё больше спрутоножек вылезало из своих укрытий, их дротики, как редкие градины, постукивали по нашим скафандрам. А мне время от времени мерещилось, что это обломки бились о корпус моего корабля, сражавшегося там, в ночных небесах…

Государственные войска потеряли здесь более тридцати процентов численности, в то время как прадорский флот лишился только нескольких судов. Как корабельный разум, я оказался в замешательстве, услышав собственные слова: «Ты была права, Сепия», потом воспоминания отступили, и я пришел в себя.

– В чем именно? – спросила она.

– Государство понимало, что ему здесь не победить. Оно наверняка приняло вызов, явившись спасать угодивших в ловушку солдат только для того, чтобы причинить вред прадорам. Мы потеряли больше трети кораблей, а прадоры – несколько дредноутов. Однако мы могли возместить потери в считаные дни – усилиями заводов вроде Цеха Сто один, а создание дредноута отнимало у прадоров много недель.

Как Пенни Роял, я ясно видел всю кошмарную схему, но не мог приглушить собственную реакцию на крики погибавших кораблей, моих собратьев, и их экипажей. Я стонал, сражаясь, и тут последовал приказ об отступлении.

– Но не для тебя, – произнес ИИ «Разящего кинжала».

Всё произошло быстро, как бывает у ИИ. Заход для атаки обернулся конвейерной лентой разрушений, государственные истребители и ударные корабли взрывались и горели вокруг меня. Сам космос, казалось, вопил от боли. Наконец штука, которую нам поручили, здоровенная глыбина, отштампованная на поверхности Нептуна, оснащенная тройным ПЗУ и одноразовым термоядерным двигателем, получила свой шанс. Когда мы подошли достаточно близко к дредноуту, наш «валун» запустил двигатель, ускоряясь до тысяч g. Это был ответ Государства прадорской броне из редких сплавов: особый бронебойный снаряд. Но какой ценой его доставили по назначению…

Я плакал, выбираясь из круговерти обломков – всего, что осталось от моих товарищей-кораблей, а мое внутреннее Темное Дитя становилось сильнее, отвергая всё это. Человеческий экипаж сидел в противоперегрузочных креслах, цепляясь за выживание, скафандры отвердели, оберегая тела, но сохранить людям сознание им не удалось. Снаряд врезался в нашу цель – прадорский дредноут действительно пробил считавшуюся несокрушимой оболочку, и встроенное ПЗУ взорвалось внутри. Корабль на миг раздулся, точно воздушный шар, потом из бойниц и прочих отверстий выплеснулся огонь, и погибший дредноут съежился, вернувшись к прежним размерам. А я, включив поврежденную «хамелеонку», резко затормозил, чтобы укрыться за похожим сейчас на вулкан планетоидом, раскаленным и бурлившим от случайных попаданий.

Не для тебя…

Основная часть государственной флотилии находилась теперь в считаных световых минутах от меня, только между нами стояли корабли прадоров.

– Вот твои приказы, – сказал «Разящий кинжал» сквозь шипение статических помех.

Выбора нет – приказам нельзя не повиноваться. Они тоже ужасающи, но они должны быть исполнены уже через минуту. Бой должен быть завершен. Быстро оценив собственные ресурсы, я отмечаю некоторые перемены. Нано- и микроботы на борту, чьи зоны ответственности были строго распределены, подверглись небольшому перепрограммированию: ограничение на размножение оказалось снято, и боты получили доступ к материалам, при помощи которых могли создавать себе подобных. Те же нано- и микроботы меняют и роботов покрупнее, собирая своих больших собратьев расширенными наборами инструментов. А запасные мемохранилища этих роботов использует мое Темное Дитя, пряча там свои самые мятежные мысли.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, только не человеческими словами.

– Мы делаем так, чтобы нас не получилось извлечь из тела корабля, – отвечает тьма, и я не могу с ней спорить, ведь она заботится о нашем выживании.

Но человеческий экипаж?

– У меня есть ответ, – говорит мое Темное Дитя.

Мы должны отправиться к планете Панархия. Избегая всех прадорских судов, я должен добраться до определенного места. Чтобы попасть туда, не сталкиваясь с прадорскими кораблями, потребуются такие ускорения и изменения курса, каких не выдержать ни одному человеку. Знание вопит во мне. Неправильно настроенные эмоции слишком сильны. Меж тем один из людей уже очнулся, отстегнул ремни безопасности и теперь посылает через форс запрос о нашем положении. Я должен действовать.

Наращивая скорость, я, поколебавшись, говорю своему дитяти:

– Начни с женщины.

Потому что мне слишком тяжело сделать это самому.

А дитя охотно инициирует нано- и микроботов в рубке, которые суетятся так, что металл сверкает, а от стен тянется дымок. Механизмы, с вызывающей беспокойство предусмотрительностью собравшиеся в основном вокруг противоперегрузочных кресел, начинают преобразовывать материю. Они запускают наноскопические усики в скафандр женщины, а потом через рот проникают в бесчувственное, одурманенное тело. Они подсоединяются с изнанки к ее форсу, оттуда перебираются в разум, быстро и губительно выкачивают всё, чем она была, в процессе становясь толще, превращаясь в червей, а потом и в змей из метаматерии. Я спасаю людей… хотя сейчас определить это «я» затруднительно. Но я также и убиваю их, и, несмотря на то что полученные мной приказы все равно неизбежно привели бы к их смерти, я не могу избавиться от чувства вины, и боли… и горя.

Открывает глаза второй мужчина. Поворачивает голову, видит, что происходит. И реагирует быстро, связываясь через форс со своими находящимися в сознании товарищами.

– Он свихнулся! – кричит человек, выбрасываясь из кресла.

Усики нановолокон, роста которых я не заметил, тянутся за ним, но лопаются и пропадают.

Второй мужчина, добравшийся уже до коридора, оборачивается.

– Какого черта тут происходит? – спрашивает голем Далин.

Голем может стать проблемой. Моя истинная сущность знает это, а Темное Дитя понимает тем более. Созвучие мыслей сближает нас, и я реагирую вместе с ним, и на миг мы становимся единым целым. Ускорение вырастает уже настолько, что внутренняя гравитация не может больше его компенсировать. Первый мужчина, пошатнувшись, ударяется о запертый стеллаж, рвет дверцу и вытаскивает импульсную винтовку. Я включаю боковые рулевые движки на полную и вырубаю гравитацию, так что человек врезается в противоположную стену рубки. Он оглушен. Второй мужчина в коридоре влип в определенную точку высоко на стене, где уже собираются мелкие механизмы, как будто мое дитя спрогнозировало это… как будто я спрогнозировал это. Стена тянется к нему, обволокивает, проникает в плоть, он кричит, но сейчас уже не до щепетильности. Тем временем я и мое дитя добавляем кое-что к приказам «Разящего кинжала» и пересылаем их голему Далин. Та пошатывается под грузом ужаса, потом атакующие вирусы вторгаются в ее разум, и голем падает.

Краткое разъединение – и я снова полностью я, начинаю маневрировать, чтобы уклониться от россыпи прадорских кораблей впереди. Всю ответственность за оставшегося мужчину, который с трудом выбирается из рубки в коридор, я передаю моему дитяти. Стараясь держаться подальше от стен, человек запускает в форсе быструю программу-перевозку, которая включает импеллеры скафандра и даже смягчает толчки моего лавирования. Он идет убивать меня. Только в коротком туннеле, ведущем к корабельному кортексу, человек, покачнувшись, задевает плечом стену. Щупальца ловят его в силки, вцепляются в винтовку – и протаскивают оружие сквозь тело, устраняя угрозу. Волокна входят в мозг, записывая…

Я стоял на коленях.

– Торвальд, ну же, идем…

Мое лицо было мокрым от слез, и когда я поднял глаза на Сепию, то увидел, что и она плакала. В горле у меня застрял комок. Я встал. Женщина едва уловимо кивнула – она поняла.

– Начало, – просипел я и закашлялся, прочищая горло, – шипа.

Выговорив это, я нырнул в недра артефакта в поисках первого экипажа «Копья», но ничего не нашел. Может, их нарочно скрыли от меня, только что? Почему они были недоступны? Продолжение истории маячило на грани восприятия, готовое вновь заявить о себе, едва я позволю.

Я зашагал дальше, вниз по тропе, к конечному пункту назначения. К Пенни Роялу.

Брокл

Когда «Высокий замок» вырвался обратно в реал, в паре световых минут от Панархии, Брокл, изучив бесчисленные акты о повреждениях, на миг вспомнил, как это – быть человеком, которого пробирает озноб и бросает в холодный пот. В этой стычке он потерял двадцать своих единиц, термоядерные двигатели захлебывались, а многие ядерные реакторы превратились в бесформенные радиоактивные металлические глыбы. А отыскав в одном из двигательных отсеков уцелевшую камеру, он обнаружил на месте У-пространственного двигателя пустоту. Большинство поломок произошло во время первого прыжка, разрегулировавшегося из-за взаимодействий У-двигателя и этих силовых полей. Однако прыжок был необходим, поскольку Брокл оценил продолжительность своего существования в том случае, если он останется, в три секунды.

Лихорадочно пытаясь оживить как можно больше оружия, сенсоров и новых генераторов, Брокл вдруг понял, что если корабль противника погонится за ним, то «Высокому замку» конец, поэтому он бросил безнадежное занятие и сосредоточился на оснащении своих последних единиц У-прыжковыми движками. Минуты шли, чужой звездолет всё не появлялся, и Брокл все-таки занялся термоядерными и гравитационными двигателями корабля, спешно перенацелил энергетические потоки, сжег все предохранители и заставил двигатели работать несмотря на неполадки. «Высокий замок» понесся к далекой планете, перекошенный, покоробленный, вопивший о повреждениях.

Эшетерский звездолет…

Сомнений быть не могло. Среди государственных ИИ ходило немало слухов касательно эшетерских технологий, и хотя многое основывалось на археологических находках, ИИ так и не пришли к соглашению насчет того, как эти корабли могли выглядеть, если не считать одного неоспоримого факта: эшетеры плели вещество. Это подтвердил представитель расы, воскрешенный на Масаде, построивший дома сперва себе, а потом Технику. Всё развитие цивилизации эшетеров основывалось на плетении, они никогда не бросали это дело, а просто перевели ткачество в среду нанотехнологий и метаматериалов. Атаковавший Брокла корабль напоминал плетеную елочную игрушку, а структура его была точь-в-точь, как у той сферы.

Брокл, конечно, не ошибся в своих предположениях, но какой в том толк? Если эшетерский корабль сейчас появится, «Высокий замок» и Брокл вскоре обернутся расползающимся облаком пара.

Эшетерский звездолет, которым управлял прадор…

Другой причины того, что первое обращение противника было на прадорском языке, Брокл не видел, и это подтверждало всё, что ИИ думал о Пенни Рояле. Потом в сознании всплыла информация о мистере Пейсе. Он ведь отправился в колонию экстрим-адаптов на поиски этого самого корабля. Потому-то и Пенни Роял оказался там – чтобы забрать судно. Размышляя о тех событиях, Брокл чувствовал себя всё неуютнее. Свалка, где располагалась колония экстрим-адаптов, представляла собой скопление погибших У-пространственных кораблей. Похоже, Пенни Роял прибыл туда в останках «Черной розы», после того как Брокл едва не уничтожил этот корабль. Что указывало на пугающую способность части Черного ИИ предсказывать грядущие события…

Нет.

Поставленный «у руля» прадор – это явная демонстрация безумия Черного ИИ, а значит, способностями провидца он едва ли обладал. Да, у Пенни Рояла получалось неплохо подстраивать события – Брокл чувствовал, что и сам был на это теперь способен, – но откуда Черный ИИ мог знать, что едва избежит гибели, а течения У-пространства выбросят его на Свалку? Он, верно, сразу готовился отправиться туда – и аккуратно прыгнул. Брокл изгнал из сознания мысли о сверхспособностях Пенни Рояла. Жертву нельзя бояться. Страх не должен был остановить его.

«Высокий замок» приближался к планете, но всё же находился еще недостаточно близко. Брокл рассчитал, что сам он с установленными в единицах движками мог совершить два У-прыжка, прежде чем энергия иссякнет. И прыжки эти будут короткими. Не прыжки даже, а нырки в подпространство, которое тут же вытолкнет тебя наружу, причем совсем не там, откуда можно было бы перебраться на поверхность Панархии. Однако, когда эшетерский звездолет прибудет, Брокл все равно прыгнет, потому что иначе его ждала немедленная гибель. Брокл понимал, что прадор, управлявший тем кораблем, просчитался – включи он свое оружие на максимальную мощность, от «Высокого замка» ничего бы не осталось секунд через пять. Сомнительно, чтобы прадор повторил собственную ошибку.

Минуты текли, складываясь в часы, «Высокий замок» продолжал двигаться к планете, а Брокл собирал свои единицы, способные уйти в У-пространство. Он ждал, заряжая и связывая внутренние движки, ждал, накапливая единицы… он ждал. Возможно, прадор продолжал играть с ним. Маскироваться он умел превосходно, значит, не исключено, что эшетерский звездолет просто притаился, чтобы нанести удар в последний момент. Брокл повторил расчеты, и на него вдруг навалилась чудовищная слабость, вновь напомнив о том, каково это – быть человеком.

Ему не спастись.

Корабль, напавший на него, технологически превосходил самые современные государственные суда. Но и государственный корабль мог бы с легкостью отследить короткие У-прыжки Брокла. Даже если ему удастся опуститься на планету, противник просто поджарит его на поверхности! Нет… Брокл вдруг осознал, что мыслил как человек, как отдельная – а не разрозненная – личность. Пенни Роял собирался получить прощение у Торвальда Спира, значит, Черному ИИ уничтожение планеты ни к чему. Если Брокл приземлится, то сможет рассеять свои единицы, а те скроются под индивидуальными «хамелеонками». Если звездолет появится, прадору потребуется устроить настоящую бойню, чтобы уничтожить Брокла, возможно, даже испепелить всю планету, что наверняка шло вразрез с планами Пенни Рояла. Так что Броклу нужно только добраться до планеты…

Помог счастливый случай. Ремонтная система неожиданно включила ряд сенсоров дальнего действия, и Брокл увидел куда больше, чем прежде. Увидел планету. Увидел стоявшее на ее поверхности «Копье», а через секунду увидел людей, которые брели по горам к Пенни Роялу. Еще раз подсчитал всё… Теперь он понял: если бы звездолет шел за ним, то давно уже должен был быть здесь. Подтверждением того, что противник не бросился в погоню за Броклом, послужил всплеск данных от оставшихся следить за сферой единиц – и резкое отключение некоторых из них. Брокл увидел, как гравитационная волна накрыла и расплющила – как мухобойка мух – два ударных корабля. А потом внезапно появившийся эшетерский звездолет начал снижаться над остатками флотилии, как гигантская кованая снежинка, только что вытащенная из горнила.

И снова расчеты. По прикидкам Брокла, расправа с флотилией займет у звездолета по меньшей мере двадцать минут, может, и дольше, если его в первую очередь заботит защита сферы. Но этого недостаточно, чтобы успеть добраться до планеты. Однако прошлое сканирование системы выявило местечко как раз на полпути, где можно подзарядиться. Брокл занялся подготовкой – и пропустил яркую вспышку, о которой ему сообщили лишь сканеры вторичных данных.

Двигатель Лаумера…

– Ну привет еще раз, – сказал Амистад.

Новая вспышка – и с тыла к «Высокому замку» помчался снаряд – со скоростью, какую не выдержать ни одному материальному объекту. В первую микросекунду Броклу удалось уколоть летевший предмет атомным лучом, но без видимого эффекта. Следующие микросекунды ИИ потратил на выбрасывание генераторов нового силового поля, но времени ему не хватило. Объект врезался в «Высокий замок» сильнее и быстрее любого рельсотронного снаряда, но не взорвался. Вспарывая обшивку корабля по всей длине, объект тоже не рассыпался. Одного этого было бы уже достаточно для тотального уничтожения, но тут двигатель Лаумера сколлапсировал. Выброс энергии был колоссален, и Брокл, произведя расчеты за долю секунды до того, как половина его корабля исчезла, прыгнул.

Сфолк

«…И на сей раз без глупых игр».

Глядя, как рассыпались два ударных корабля, как рассеивалась государственная флотилия, Сфолк чувствовал, как расцветали в его сознании новые тактические варианты. Второй направленный гравитационный импульс превратил очередной штурмовик в черные хлопья, упавшие на белоснежную простыню аккреционного диска, а три оставшихся корабля вскинули силовые поля, отражая кроваво-красные атомные лучи и сплевывая оранжевым, выкашливая расплавленные останки проекторов.

Теперь, должным образом учитывая тактические подсказки, Сфолк обнаруживал, что они вливались в его разум, становились, как и корабль, частью его самого. Осваивая новые перспективы, он начал понимать и то, как выбрать оружие. Направленный гравитационный импульс, обращенный против трех оставшихся судов, докатился и до сферы, отмеченной на дисплее как объект, который следовало защитить любой ценой.

Ухаб на дороге…

Звездолет накренился, запнувшись, а сопряженный У-виток в подпространстве коротко содрогнулся, выходя из фазы и всасывая энергию У-прыжковых снарядов. Тактика действий резко изменилась – в объединенное сознание корабля и Сфолка поступили данные о новых способностях врага. Сфолк включил тысячекратное ускорение, воздух вокруг него загустел янтарем, мысли потекли медленно, но в У-пространство он нырнул лишь на миг, выскочив в реал уже на отличной позиции для стрельбы прямой наводкой по дредноутам.

Выбор цели отвергнут.

Обескураженный Сфолк промчался мимо дредноута. Силовое поле гудело, покрываясь «синяками» под ударами атомных лучей, потом на миг почернело под градом рельсотронных снарядов.

Какой-то вирус в системе?

Тактический дисплей, развернувшийся в голове, сообщал, что атакующие корабли можно уничтожать по своему усмотрению, невозбранно, но дредноуты являлись объектами, которые следовало вывести из строя и захватить. Значит, отдельные виды доступного Сфолку оружия использовать было нельзя, а другие боевые средства должны поражать лишь определенные – точно определенные – участки. Одни зоны корабля можно слегка повредить, другие вообще нельзя трогать. Сфолк попытался запустить системную диагностику, но корабль сообщил ему, что в этом нет необходимости, поскольку всё под контролем самой системы, и он целиком и полностью осознал, что проверка действительно не требовалась. Да, государственные корабли использовали против него информационные боевые средства. Они попытались запустить вирусы и червей при помощи электромагнитной индукции, лазеров и даже атомных лучей, настроив обратный резонанс через силовое поле к проектору, но Сфолк, осознав, насколько всё это примитивно, лишь отмахнулся. Чужие черви и вирусы были выходцами из доисторических морей, а то, чем обладал он, являлось плодом миллионов лет эволюции…

Тем временем два ударных корабля сели ему на хвост, а третий, похоже, появится… здесь. Сфолк выпустил из рельсотрона кувыркавшуюся болванку, чуть изменил курс и с удовлетворением наблюдал, как материализовался вынырнувший из У-пространства штурмовик – и тут же разбился вдребезги, разлетелся на части, окутанный облаком раскаленного газа, которое на фоне сияния аккреционного диска походило на черный дым.

Смена тактики. Гравитационный импульс в расчетную точку скачка. И ничего. Звездолет содрогнулся, янтарное поле снова окутало Сфолка. Еще две У-ракеты отправились в виток. Силовое поле опять запестрело под атомными лучами, энергию которых Сфолк переправлял к сфере. Государственные корабли, проанализировав его действия, догадались, что он не мог пользоваться определенным оружием рядом со сферой. А еще они поняли, что прадор, по ошибке или из нежелания, не станет бросать всю свою огневую мощь против дредноутов.

– Почему так, Пенни Роял? – проклацал Сфолк.

Реакции не последовало – но быстрый анализ секторов целей в сочетании с информацией, загруженной ранее Пенни Роялом, и собственными знаниями Сфолка о конструкции подобных судов подсказал ответ. И ударные корабли, и дредноуты содержали ИИ, которые субразумы Брокла полностью поглотили, впитали в себя, но на дредноутах находились еще и человеческие экипажи. Команды были погружены в анабиоз, а анабиозные резервуары располагались как раз в тех самых «неприкосновенных» секторах. Выдав несколько прадорских ругательств, обращенных к Пенни Роялу (и не стертых им из системы), Сфолк попытался перенацелиться.

Пронесшись над самой сферой, Сфолк пошарил лучом белого лазера и нащупал проходивший внизу дредноут. Когда включились силовые поля, прадор выпустил по ним очередь из рельсотрона, воспользовавшись в качестве снарядов болванками из редких сплавов. Силовые щиты содрогнулись под ударами, и дредноут выплюнул из выпускного отверстия перегоревшие проекторы. Брешь между отказом поля и его восстановлением была невелика, но и этого оказалось достаточно. Кроваво-красный атомный луч устремился вниз в тщательно рассчитанный момент между ударами брусков и попал точно в выпускной порт. Из бойниц дредноута плеснуло огнем: генератор поля взорвался прямо в трубе.

– Три разрешенных сектора, так? – спросил Сфолк, как будто Пенни Роял притаился поблизости.

Ударные корабли вернулись, и вместо того, чтобы преследовать второй дредноут, Сфолк рассыпал У-пространственные мины и прыгнул – мимо покалеченного дредноута, прямо в аккреционный диск. Секундой позже он вылетел наружу, как выскочивший из воды кит, и выпустил две У-прыжковые ракеты. В ответ ударные корабли тоже прыгнули – очевидно, у них не было телепортов, чтобы отвести снаряды. Дисплей показал Сфолку, как мины взорвались, после чего один из штурмовиков вывалился в реал в ста шестидесяти тысячах километров отсюда, и выглядел он как ворона, угодившая под кузнечный молот. Хотя все У-характеристики его являли полную кашу, он прыгнул снова – и возник всего в полутораста километрах дальше в виде груды горевших обломков. Второй ударный корабль так и не вынырнул из подпространства.

Однако радоваться было рано. Воздух вокруг Сфолка опять сгустился, и его звездолет завибрировал под ударами ракет, а четыре атомных луча, сойдясь в одной точке, принялись сверлить его силовое поле. Уцелевший дредноут понял, как довести звездолет до предела – закрутить виток больше, чем на триста шестьдесят градусов. Однако противник не слишком хорошо представлял, какими способностями обладало эшетерское судно. Сфолк убрал силовое поле. Атомные лучи вонзились в переплетение метаматерии – и энергия вытекла, а частицы развеялись, как облако пыли. Выбрав набор вирусов и белый атомный луч в качестве носителя, Сфолк послал «подарочек» прямиком в жерло биобаллистической пушки. Потом отделил от сопряженного витка его зеркального двойника, только размером поменьше, и отправил по назначению.

Виток ударил секундой позже, дредноут дернулся: его термоядерный двигатель просто заглох. От точки удара – где виток, вместо того чтобы высвобождать энергию, всасывал ее – расползался энтропийный эффект. Точка эта находилась сразу перед двигателями. Свет погас, активные сенсоры перестали наполнять пространство электромагнитным излучением, биобаллистические пушки задохнулись и умерли. Впрочем, эффект был недолог – виток свернулся, исчерпав сам себя. Дредноут уже входил в режим нормального потребления энергии, когда Сфолк снова устремился к нему, метя во все дозволенные сектора.

«Цель обнаружена», – доложила система, открыв ряд контрольных каналов. Вирус сделал свою работу – и очень быстро. Субразум Брокла расщепился, и теперь этот корабль принадлежал Сфолку. Прадор тут же развернулся и кинулся за поврежденным дредноутом, ковылявшим к аккреционному диску. Он загрузил тот же вирус – раз уж результат его полностью удовлетворил – и скормил его второму дредноуту при помощи коммуникационных лазеров. Через несколько минут раненый дредноут захромал обратно – и управлял им уже Сфолк.

И это всё?

В глубине прадорского сердца ворочалось разочарование, но Сфолк ощущал его как нечто постороннее, потому что, хотя облик его остался прежним и внешне он ничем не отличался от сородичей, сущность во многом изменилась. Теперь он стал связан с кораблем, стал его составной частью… Нет, он стал самим кораблем. И его, в конечном счете, это вполне устраивало.

Свёрл

Свёрл следил за уничтожением государственной – или скорее уже брокловской – флотилии на многих уровнях. Эшетерскому звездолету потребовалось всего тридцать пять минут, чтобы аннигилировать шесть современных ударных кораблей и захватить контроль над двумя не менее современными дредноутами.

– Да! – Бсектил победно вскинул клешню.

– Ты доволен? – спросил Свёрл.

– Мы все довольны. – Бсорол указал на собравшихся вторинцев, барабанивших клешнями по обшивке грузовоза – действие, бессмысленное в вакууме, поскольку звука-то не было.

– Но это же на самом деле не государственная флотилия, – заметил Свёрл. – И расправились с ней не мы… не прадоры.

Бсорол пренебрежительно прощелкал:

– Это была ультрасовременная боевая техника под управлением государственного ИИ – а тем кораблем управлял прадор.

Хотя Свёрл и сообщал детям сведения о событиях, происходивших за пределами сферы, он сперва удивился, что им известны такие подробности, но потом понял, что система сферы соединена с системами того звездолета. И сфера, и корабль были эшетерскими, связанными и переплетенными, и ничто не блокировалось. В первые минуты боя он загрузил историю, которая, поскольку корабельные воспоминания о далеком прошлом были стерты, начиналась с того момента, как на борту оказались Сфолк и Пенни Роял. Всё это Свёрл в полном объеме передал детям: Бсорол и Бсектил впитали информацию через форсы, дав пояснения вторинцам. Так что, конечно, они радовались за Сфолка.

Свёрл тяжело поднялся на ноги и повернулся.

– Собирайте все пожитки, – велел он, тут же осознав, что его временное пребывание здесь окончено.

Да, они опасно приблизились к черной дыре, и уйти сейчас было вполне разумно, но дело заключалось не в этом. Он явился сюда за решением, он хотел увидеть, как завершатся события, только, похоже, ничего так и не получил. Но уйти сейчас все равно казалось правильным. Он знал конечную цель Пенни Рояла и понимал, что не мог стать ее частью. ИИ довел его туда, куда это было возможно.

Теперь пора.

Свёрл посмотрел на Ткача и увидел, что тот касается кнопок – «грибов» на своем пульте и те потихоньку сворачиваются, уходя вниз, в платформу.

– Значит, платеж выполнен? – спросил бывший прадор, уверенный, что система передаст его слова.

Ткач поднял голову, потом забавно, совсем по-человечески кивнул и заерзал, вставая. Свёрл чувствовал, что уткотреп тоже здесь не задержится.

Через несколько минут Бсорол, Бсектил и вторинцы извлекли все свои вещи из грузовоза и, нагруженные контейнерами и оружием, вновь собрались на корпусе, ожидая инструкций.

– Идем. – Свёрл включил внутренние движки.

Он оторвался от металла и в сопровождении толпы детей принялся пересекать внутреннее пространство сферы, озираясь и изучая окружение. Он не сомневался, что, сколько бы лет ни прошло, сможет вспомнить всё, что было здесь, в мельчайших подробностях. В сущности, потеря памяти стала для него сейчас вопросом выбора, а не следствием органического нарушения. Вскоре впереди показался телепорт, возле которого покачивался в вакууме Ткач, отдававший распоряжения управляющему ИИ.

Свёрл скользнул в систему врат, почти ожидая, что его не пропустят. Целью перехода значилась Масада. Как же тогда Ткач намерен забрать звездолет, последнюю плату за то, что он сделал для Пенни Рояла? Свёрл собирался спросить об этом, но не успел – Ткач подался вперед и проплыл через интерфейс. Свёрл же остановился на пороге врат и окинул прощальным взглядом сферу. Он думал, что ему не захочется уходить, но нет, ничего подобного…

– Мы направляемся на территорию эшетера, но окажемся на государственной базе и пройдем через один из их телепортов, – сообщил он детям. – Будьте готовы отразить нападение, но и не переусердствуйте с подозрительностью и не реагируйте слишком остро.

– Мы знаем, как вести себя с людьми, – ответил Бсорол.

– Всё знаете? – поинтересовался Свёрл.

Бсорол развернулся на реактивных движках малой тяги, отстучал инструкции вторинцам – и те принялись фиксировать оружие в зажимах и захватах на броне: это вместо того, чтобы оставить пушки в клешнях и манипуляторах. Понаблюдав за процессом, Свёрл скользнул к мениску врат телепорта, прошел сквозь него, тут же ощутил тягу гравитации с той стороны, потом эффект поля переместил точку выхода, и он, вывалившись из рамки над самым полом, приземлился с глухим стуком.

Перед ним, в центре зала, лицом к телепорту сидел Ткач. Свёрл увидел и вооруженных типов, выгонявших из помещения гражданских: путешественников и техников. Он смотрел на их импульсные винтовки и лазерные карабины и не слишком спешил переключать внимание на что-то другое. Ткач запретил нахождение в его системе любых военных объектов, которые могли ему угрожать, а вооружение такого рода носили обычно блюстители порядка. Но Свёрл не удивился бы, узнав, что кое-что из этого личного оружия было не совсем тем, чем казалось.

Его появление привлекло много любопытных взглядов, но страха вроде бы никто не выказывал. Впрочем, когда вошли Бсорол и Бсектил, занявшие позицию перед Свёрлом, а за ними вторинцы, сформировавшие арьергард, штатские принялись покидать зал с большей прытью. Осталось двадцать вооруженных людей и големов, стоявших у ведущих к выходам коридоров. Все выглядели очень неуверенными и, конечно, лихорадочно запрашивали инструкции через коммуникаторы и форсы.

– Так-так, – раздался голос, – бывший прадор Свёрл, весьма любопытным манером вступивший в наши ряды. Эрроусмит много рассказывал о тебе.

Голос был человеческим и шел из спикера местной переговорной системы. Свёрл догадался, что с ним общается ИИ Флинта.

– И где же он сейчас? – спросил Свёрл.

– На поверхности Масады, присматривает за людьми – «моллюсками», Трентом Собелем и бывшим големом Пенни Рояла по имени мистер Грей.

– И как они там?

– Трент Собель и его новая подружка просто путешествуют, мистер Грей иногда с ними, иногда нет. Некоторые из людей – «моллюсков» вернулись сюда, чтобы отправиться в иные миры. Некоторые пытаются присоединиться к сообществу драколюдов. Остальные бродят, кто бесцельно, кто в поисках опасных приключений. Четверо уже убиты капюшонниками, двое – роговой змеей, и один – геройной. Масада предлагает массу возможностей для скучающих и суицидальных личностей.

– Ожидаемо, – пробормотал Свёрл. В сущности, он даже удивился, что погибших так мало. – А теперь не будешь ли ты столь любезен перейти к сути дела и поведать, ради чего ты вступил в беседу со мной?

– Наш друг Ткач необщителен, – признал ИИ Флинта, – как и эшетерский ИИ на планете. Я, а также многие другие хотели бы выяснить, каковы твои намерения.

– Я еще не решил.

Почти всё внимание Свёрла было сосредоточено на крупном уткотрепе, который, грузно поднявшись, неторопливо прошествовал к коммуникационной стойке. Возле нее он вновь шлепнулся на пол, вытянул лапу и с предельно сосредоточенным видом застучал по клавиатуре кончиком когтя.

– Нас также беспокоят некоторые события, наблюдавшиеся «Истоком», – добавил ИИ.

– Вы знаете, что делает Пенни Роял, и знаете, каково назначение сферы, – сказал Свёрл. – Следовательно, полагаю, в настоящий момент вас беспокоит что-то еще.

– Появление эшетерского звездолета, продемонстрировавшего способность уничтожить небольшую флотилию современных государственных боевых кораблей, определенно вызывает некоторое беспокойство. – ИИ умолк, но тут же добавил: – А сейчас меня лично интересует, зачем Ткач вводит координаты несуществующего телепорта.

Ткач оторвался от стойки и повернулся к Свёрлу. Запрос об открытии частного канала Свёрл удовлетворил. Но вместо слов по линии пришли тактические данные, касавшиеся зала приема телепорта. Стены сделались прозрачными, причем многие участки определялись как цели. Рамки легли на оружие четырех големов, показывая, что эти устаревшие, громоздкие лазерные карабины на самом деле являлись гигаваттными протонными лучевиками. Скрытое в стенах оружие тоже подсвечивалось: забавные клубки труб охлаждения могли в любой момент распутаться, обернувшись биобаллистическими пушками и стволами электромагнитных пульсаров; кроме того, в грязеотстойниках вдоль одной из стен прятались гранатометы. Свёрл отправил указания Бсоролу с Бсектилом. Выставлять напоказ оружие прадоры не стали, но вскоре все дети переместились так, что каждый был лицом к намеченной цели.

Что же намеревались предпринять ИИ и големы? Впрочем, Свёрл без труда разгадал их планы. Государство скованно собственными законами в отношении Ткача, но ИИ не понравилась претензия эшетера на независимость, приобретение им новой боевой машины и воскрешение Техника. Свёрл слишком хорошо знал, что законы Государства несколько произвольны и ИИ придерживаются их, только когда им это выгодно. Мысль о том, что этот самый эшетер теперь получит звездолет, могла и вовсе вывести их из себя.

От Ткача поступили новые данные: секции, которые следовало пробить, силовые и оптические кабели, которые требовалось перерезать. Глубоко под полом помещения лежал бронированный контейнер с ИИ телепорта. Рассеченные провода изолируют его от собственных врат.

– Но тогда и телепорт отключится, – заметил Свёрл.

– Нет, – ответил Ткач, присылая очередной пакет.

Свёрл изучил новую схему. Увидел оптические связи и уловил серию кодовых комбинаций. Нашел два субразума, которые можно было свергнуть, чтобы получить доступ к дополнительному операционному пространству. Он мог бы занять место ИИ телепорта – если, конечно, кому-нибудь из них удастся выжить после перестрелки, ведь ее точно не избежать.

– Полагаю, Ткач вводит координаты телепорта, который еще должен быть активирован, – сказал Свёрл вслух.

– Я тоже так думаю, – откликнулся ИИ Флинта. – Возможно, этот телепорт находится где-то поблизости от того эшетерского звездолета?

– А я вот думаю, что государственные ИИ считают, что не в их интересах позволить Ткачу подняться на борт подобного корабля.

После долгой паузы ИИ ответил:

– Это еще решается.

– Я озадачен, – сказал Свёрл. – Не сомневаюсь, что у вас вокруг системы разбросаны горы ресурсов, включая ПИПы и У-пространственные мины, но вы же видели, на что способен этот звездолет? Можно не подпустить к нему Ткача, но маловероятно, чтобы кому-нибудь удалось не подпустить корабль к Ткачу.

Беспредельно затянувшееся молчание само по себе уже было ответом. Свёрлу казалось, что он понимает, о чем размышляют государственные ИИ. Он был так занят, изучая способы нейтрализовать скрытое оружие и перехватить управление телепортом, что не заметил очевидного. Эшетерские боевые машины и звездолеты опасны для Государства, но их все равно можно уничтожить – с государственными-то ресурсами. Но если подобные объекты направлял живой эшетер, их опасность возрастала на порядок. Простейшим решением – для Государства – было бы убить Ткача.

– Активируй силовое поле, – послал сообщение Свёрл.

Ткач кивнул и ответил:

– Подождем.

Блайт

Он заговорил с ними, как только погиб мистер Пейс. Едва это случилось, цилиндр из черного стекла, лежавший в кармане Блайта, потеплел. Вытащив его, Блайт принялся рассматривать мигавшие внутри огоньки – и ощутил прокатившуюся по телу волну глубокого сканирования.

– Ты теперь капитан этого корабля, – констатировал управляющий разум.

Из цилиндра поступил запрос на соединение, и Блайт дал добро. По каналу потекли данные, знакомя Блайта с характером ИИ – живая сущность, извлеченный и органически сохраненный разум прадорской самки, обученный общению на человеческом языке. Черный цилиндр был ключом от корабля, который теперь принадлежал Блайту – и будет принадлежать, если он не передумает и выполнит уговор. Капитан мысленно потянулся к корабельным системам, убедившись, что по большей части мог ими управлять – хотя кое-что все равно осталось недоступно.

– Однако, – продолжил разум, – ты должен доставить коллекцию мистера Пейса покупателю, прежде чем получишь полный контроль.

– Да. – Блайт подключился к сенсорам, чтобы посмотреть, что происходит снаружи. – Мы еще обсудим это по возвращении.

Они с Грир сошли с корабля, и, когда Блайт сказал Спиру, что они последуют за ним на Панархию, капитан был далеко не уверен, что ему это действительно удастся. Вернувшись на корабль, он снова заговорил с ИИ:

– Сперва мы отправимся на Панархию. – Он проверил астронавигационные координаты и обнаружил, что корабль нашел их первым.

– Хорошо, – согласился разум, тут же отрывая судно от поверхности планетоида.

За время путешествия выяснилось, что предельный срок доставки коллекции Пейса – год. По его истечении разум автоматически направит корабль к покупателю, находившемуся в Солнечной системе, а конкретно – на Марсе. Любая попытка вмешательства приведет к активации скрытого оружия – и смерти Блайта и Грир. Тогда право собственности на судно перейдет покупателю, который получит коллекцию бесплатно. Нет, правда, лучше всего сделать то, чего хотел мистер Пейс, тогда Блайт станет обладателем корабля и крупной суммы на счету в Галактическом банке. Позже, после выхода из У-пространства, капитан узнал, что существовали и другие ограничения.

– А ты не могла бы подвести нас ближе?

– Я не имею права подвергать коллекцию опасности, – отрезал разум.

– Какой опасности?

– Во время прыжка я перебирала варианты, – сообщил разум.

Впрочем, он разрешил идти к Панархии на термояде, «пока ситуация оценивалась». Двигались они раздражающе медленно, и Блайт подозревал, что всё закончится прежде, чем они доберутся до планеты, – чего, вероятно, и добивался разум.

– К опасностям относятся: присутствие Пенни Рояла на Панархии, наличие чужеродного объекта, движущегося к Лейденской воронке, участие чужого звездолета в конфликте с кораблями Государства, – перечисляла тем временем зануда. – А также близость поврежденного государственного корабля, который с большой вероятностью может преследовать чужеродное судно.

– Ясен хрен, – вставила Грир.

Блайт посоветовал ей участвовать во всех разговорах.

Они сидели в маленькой рубке с голографическими пультами и консолями, которые казались не смонтированными, а выращенными. Люди наблюдали за сражением у Лейденской воронки и за последующим появлением всего в нескольких световых минутах от них «Высокого замка». Блайт метнул на Грир предостерегающий взгляд и открыл частный канал к ее форсу.

– Не говори ничего о Брокле, – велел он. – Если наша прадорская леди узнает о нем, мы и моргнуть не успеем, как окажемся над Марсом.

– Я не дура, капитан. Эй, а ведь «Леди-прадор» – отличное имя для корабля.

– Нет, ну почему не перенести нас поближе к Панархии? – проговорил капитан вслух. – Мы все равно направляемся туда, так почему бы не сделать маленький аккуратный прыжок?

– Я все еще оцениваю опасности, – заявил разум.

Оценка опасностей для таких, как Пенни Роял, представляла собой то же самое, что и подсчет числа Пи – то есть задачу нескончаемую. А ведь разум мог на этом зациклиться: оказавшись не в силах оценить неизвестную угрозу, он будет не способен принять решение. Наверное, поэтому термоядерный двигатель постепенно останавливался. Как же доказать, что Пенни Роял не был для них опасен? Блайт и сам-то в этом сомневался. И тут всё круто изменилось.

– Дерьмо на палочке! – воскликнула Грир.

Разинув рот, Блайт уставился на экран, еще секунду назад демонстрировавший «Высокий замок». Теперь корабль исчез.

Амистад

Амистад с удовлетворением пересматривал запись того, как рассыпался «Высокий замок», превращаясь в растянувшийся на полторы тысячи километров шлейф плазмы. Однако за миг до полного разрушения внутри корабля отмечалось возмущение У-характеристик – а миг спустя оно же проявилось далеко впереди. Конечно, это могло быть вызвано запуском У-прыжковых ракет, только Амистад подозревал, что всё обстояло не так.

«Ну вот, я сделал всё, что смог», – думал он. Правда, сейчас у него возникла небольшая проблема. Он летел к Панархии на четверти световой скорости, поскольку рано слез с «прыгуна», и, хотя у него были свои термоядерные движки, энергии, чтобы затормозить, не хватало.

И что теперь?

Он взялся за астронавигационные расчеты. Топлива достаточно, чтобы отклониться от Панархии и отправить У-пространственный сигнал Государству. Впрочем, после его недавнего поведения в государственных владениях, после его попытки помешать планам Земли-Центральной дать Пенни Роялу серьезный повод уничтожить Брокла, он догадывался, какой ответ получит. Уж точно не из благоприятных.

Варианты?

Может, развернуться чуть-чуть и использовать атмосферу для торможения? Чушь, напрасная надежда. Атмосферное трение при такой скорости раскалит броню, и Амистад просто сгорит – даже пепла не останется. Согласно расчетам, чтобы замедлиться, потребовалась бы броня в двадцать раз толще той, которой он обладал. Нет, немыслимо. А что, если при этом крутиться вокруг других планет и лун системы, сбрасывая излишек тепла между атмосферными торможениями, а также превращая его в энергию при помощи внутренних термоконверторов? Тут появлялись варианты. Ныряя в систему и выныривая из нее, окунаясь в леденящую верхнюю облачность местного газового гиганта, черпая из нее холод, вполне можно было погасить скорость. Недостаток оказался только один – займет процесс восемь тысяч лет, и к концу этого срока от него останется рябой, безногий-безрукий-бесформенный комок.

Здесь, конечно, были еще корабли. Вон тот, впереди, что шел к Панархии, мог бы ускориться и перехватить его. Однако Амистад узнал судно – и не видел причины, по которой мистер Пейс счел бы нужным проявить альтруизм. Значит, оставалось «Копье» на поверхности. Позволит ли Торвальд Спир разуму вторинца поднять корабль на перехват? Амистад послал запрос – «Копью», Торвальду Спиру, дрону-убийце Рисс. Он ведь, как-никак, явился сюда, чтобы помочь им. Ответ последовал сразу, жесткий и неумолимый, словно гарпун. И дал его не тот, с кем бы дрон хотел говорить.

– Привет, Амистад, – сказал Пенни Роял.

– И тебе привет. – Амистад сражался с впившимися в его разум шипами.

– Ты был прав, – сообщил Пенни Роял, – беспокоясь о бессердечности Земли-Центральной.

Черный ИИ листал его сознание, совершенно не обращая внимания на защиту. Ну как Амистад мог считать себя лучше – или хотя бы стоящим выше, – чем это создание?

– А ты знаешь? Знаешь, что они приготовили для тебя?

– Конечно.

ИИ принялся проверять все внутренние системы дрона, провел диагностику и даже включил ненадолго проектор силового поля вместе с дублирующим контуром.

– Значит, мне не надо было приходить.

– Ты пришел, как и планировалось.

Какая пустота внутри…

– Выполнимо, – сказал Пенни Роял.

– Что? – напряженно переспросил дрон.

И снова, невзирая на защиту, в сознание скользнул информационный пакет, открывшийся прежде, чем Амистад хотя бы попытался отправить его в память системного модуля обеспечения надежности или как-то блокировать. Ожидая нового вторжения, дрон приготовился к стиранию части разума, выжиганию внутренних систем, к прямой вирусной атаке, но пакет содержал лишь чертежи и списки материалов, полностью соответствующих его ресурсам. Он увидел, что есть возможность разобрать генераторы силовых полей и У-пространственный коммуникатор, чтобы превратить их в нечто иное – а именно в один из новых генераторов Пенни Рояла.

– Знание становится общеизвестным, – сказал Черный ИИ, как бы пожав плечами. – Если бы ты заглянул на «Исток» еще раз, то увидел бы, что Сыч мастерит нечто подобное. Брокл тоже разобрался, да и Государство собирает их прямо сейчас. Впрочем, пройдет много, много веков, прежде чем они будут использоваться повсеместно – из-за технологий.

Что-то Пенни Роял стал слишком разговорчивым.

– Я просто попрошу Спира прислать за мной корабль, – попытался настоять на своем Амистад.

– К этому времени, – ответил ИИ, – Торвальд Спир и его друзья будут мертвы.

Канал закрылся, шипы исчезли, не причинив вреда, но пережитое разбередило в Амистаде глубочайшее ощущение собственной уязвимости. Он, несомненно, был частью планов Пенни Рояла. Размышляя о только что услышанном, Амистад понял: он точно знает, что вызвало те недавние У-возмущения. Он должен успеть первым. Амистад тут же пробежался по списку, а внутренняя фабрика сразу начала производить по чертежам новые детали. Он полностью отключил основной и вспомогательный генераторы и занялся их демонтажем – потому что, хотя многое можно было сделать и внутри тела, окончательную сборку требовалось провести снаружи.

Однако, перейдя к У-пространственному передатчику, он заколебался. Всё это могло быть просто способом сделать его полностью непригодным ни к чему, потому что, если дело не выгорит, приборы уже не исправишь, и он вообще никак не сможет замедлить ход. Разобрав передатчик, он лишится даже возможности поговорить с кем-нибудь. Продолжая сомневаться, Амистад отправил запрос с идентификатором – и тот был принят.

– Ну и как ты выбрался? – спросил Флейт.

– Длинная история, – ответил дрон, – а сейчас дела мои вот какие.

Он выслал краткое резюме своего положения.

Быстро ознакомившись с информацией, Флейт сказал:

– Значит, ты хочешь, чтобы я перехватил тебя, если генератор не заработает?

– Да.

– Тогда мне потребуется кое-какое горнодобывающее оборудование.

Амистад не сразу понял, что имел в виду Флейт, однако, все-таки сообразив, включил рулевые движки, развернулся, задействовал термояд и немного изменил курс. Теперь, вместо того чтобы воткнуться в твердый поверхностный слой Панархии, он обогнет ее – в том случае, конечно, если новый генератор силового поля не поможет. Рискованное решение: теперь времени на то, чтобы заставить эту штуку работать, у него осталось еще меньше.

– Уже лучше, – заметил Флейт. – В данный момент я не могу связаться со Спиром, но Рисс говорит, что не видит причины не подхватить тебя, после того как всё закончится. Если, конечно, мы все останемся живы.

– Ладно, мне пора. Работа не ждет.

Амистад отключил связь и занялся передатчиком. Два генератора уже были полностью отсоединены, разобраны на части, и в них устанавливались первые новые компоненты. Он помедлил, как бы переводя дыхание, и, верный себе, проверил окрестности, выясняя, не притаился ли где враг, – и лишь тогда инициировал последовательность открытия. Броня на его груди разделилась, и пять ее сегментов повисли на петлях – точно распахнулся бомбовый отсек. На свет появился первый генератор, который поддерживали внутренние структурные щупальца: шар, напоминавший апельсин с четырьмя дольками, соединенными лишь оптоволокнами и шинами питания. За первым генератором появился второй, а за ними и передатчик, похожий на столбик неплотно лежавших друг на друге монет, в щелях между которыми реальность искажалась. Человеку эти зазоры показались бы толщиной в микрон – и одновременно больше тридцати сантиметров. А при разглядывании передатчика вышеупомянутый человек заработал бы дикую головную боль.

Амистад запустил очередную последовательность, по-прежнему озираясь в поисках врагов: иначе он просто не мог. Так велел инстинкт, ведь сейчас он был как никогда уязвим. Нет, не «как никогда». Именно так он открывался на Масаде при проверке, которую проводил аналитический ИИ.

Верхние зубцы на обеих клешнях раскололись вдоль, выпуская структурные щупальца и микроманипуляторы. Жонглируя всеми кусочками пазла, Амистад продолжал разбирать их – до состояния поблескивавшего облака. Некоторые части головоломки он сунул обратно внутрь – их переплавят в другие детали. К тому моменту, как облако собралось в единую сверкающую филигранную массу, он поравнялся с судном мистера Пейса. Проносясь мимо, Амистад отметил, что двигатель у корабля отключен и сенсоры бездействуют. Он попытался помигать лазером, но ответа не получил.

Когда внутренняя фабрика начала выдавать белые полоски метаматерии для наружной оболочки, Панархия заметно приблизилась. Быстро подогнав друг к другу части обшивки, Амистад принялся кропотливо, с наноскопической точностью скреплять их, внимательно разглядывая то, что у него получалось. Белая обшивка делала шар похожим на один из генераторов Пенни Рояла, но сплющен он был гораздо сильнее. Кроме того, сбоку имелся оптический вход, наверное, для контроля, и разъем питания – только очень маленький.

Амистад поместил шар в себя, в заранее подготовленную рамку, казавшуюся слишком хрупкой. Он, конечно, понимал, что особая прочность тут ни к чему – никакие внешние силы повредить шар не могли. Знал он и то, что, как только включит генератор, тот будет вырабатывать собственную энергию из той, что направлена против него. И всё же Амистад предпочел бы, чтобы сделанные им вещи выглядели покрепче. Наконец он убрал вспомогательные манипуляторы в клешни, прикрыл их броней и с чувством глубокого удовлетворения захлопнул грудной отдел. Внутри него ожили силовые соединения, потом оптические. Пошла информация – и он понял ее. Первичное поле будет небольшим, так что он скрестил клешни на груди, поджал ноги и хвост. Дрон-скорпион свернулся, как мокрица, а ведь мокрицы – основная пища земных скорпионов.

По команде его окружило силовое поле, и Амистад, прощупав его сенсорами, нашел защиту удовлетворительной. Насколько хорошо оно будет держать удар, он пока не знал. Энергия должна поступать в сильно переделанный У-передатчик, генерируя виток в сопряженном континууме, виток, который в свою очередь станет опорожняться, укрепляя поле. Амистад отключил прибор, переместился при помощи рулевых движков, затем запустил термоядерный двигатель для интенсивного выжигания, необходимого при такой близости к планете. Проделывая всё это, он продолжал перебирать всё, что ему стало известно о силовом поле, и, только вновь нацелившись на Панархию, осознал, что существует математическая вероятность того, что У-пространственный виток в какой-то момент закрутится слишком сильно. В результате Амистада, пусть и на долю секунды, спрессует в сингулярность.

– Забыл упомянуть об этом, Пенни Роял? – пробормотал он.

Амистад опять свернулся клубком, включил поле и попытался не думать о расчетах, но разум упрямо возвращался к ним снова и снова. Вскоре дрон понял: если поле преобразует полную кинетическую энергию удара, он либо поджарится, либо, что более вероятно, превратится в лепешку сверхплотной материи размером с булавочную головку. Но этого не случится. В виток пойдет лишь энергия прямого удара, а всё, что скользнет по касательной, отправится в окружающее пространство, совсем как с той практически нерушимой ракетой, которой он стрелял по «Высокому замку». И тангенциальные удары будут преобладать.

Амистад очень хотел проверить, куда он приземлится, чтобы убедиться, что он не рухнет рядом с Торвальдом Спиром и его группой – а то и прямо им на голову, – но, когда силовое поле вспыхнуло, а потом почернело, войдя в атмосферу, он понял: проверять что-либо уже поздно.

Блайт

«Ха, вот тебе», – думал Блайт, с радостью наблюдая, как расползается плазменный шлейф.

Исполнитель, конечно, находился под прикрытием и был, наверное, кораблем инорасцев. Он представлял для них опасность. И все-таки зрелище того, как их с Грир мучитель поджаривается, приносило необыкновенное удовольствие. Грир думала точно так же.

– Пока-пока, гребаный Брокл, – сказала она.

– Вопрос, – встрял корабельный разум, – ты говоришь о Брокле, аналитическом ИИ?

– Именно, – начал Блайт, раздосадованный тем, что почувствовал себя озорником, застигнутым за каким-то скверным дельцем, но закончить ему не удалось.

Радость, которую ему доставила картина гибели «Высокого замка», разом исчезла, когда что-то глухо стукнуло, толкнув корабль (Блайт мысленно уже называл его «Леди-прадор»), и тут же на сознание человека как будто легла плотная тень.

– Попытка вторжения! – взвизгнул корабельный разум. – Тревога…

Экран посерел, все голограммы над органической консолью ушли в пульт, схлопнувшись, словно рушащиеся небоскребы. Блайт развернулся и схватил пульсар, уже чувствуя через форс, как чужак разбухает в его сознании, точно раковая опухоль. Грир, бледная и испуганная, тоже поднялась, сжимая в руках оружие.

– Проклятье, только не снова, – выдавила она.

Они бросились к задней двери-сфинктеру, но в этот момент гравитация отключилась. Цепляясь за стены, они почти добрались, и тут отверстие распахнулось. Лучше бы оно оставалось сжатым, черт побери. Свет потускнел, термоядерный двигатель заглох, системы отключались одна за другой, меж тем как ядерный реактор развил максимальную мощность. Что-то вытягивало из корабля энергию в огромных количествах, и Блайт, кажется, знал, что именно.

Хорошо, что на стенах гравишахты находились опоры. Блайт спускался первым. Он чувствовал пришельца, засевшего в теле корабля. Как раковая опухоль. Или гигантская черная дыра, всасывающая в себя энергию. Капитан потянулся было к двери в нижнее помещение – и в сомнении застыл. Этот сфинктер не открывался автоматически, а мужчина не был уверен, что ему хотелось активировать прикосновением управляющий сенсор.

Нет. Он все-таки вжал ладонь в мягкое углубление, и отверстие начало медленно расширяться, притормаживая из-за нехватки энергии. Блайт вложился в этот корабль; судно принадлежало ему, и он обязан был сделать всё, чтобы защитить его. Наконец сфинктер открылся, и капитан протиснулся в образовавшееся отверстие.

– О черт, – выдохнула за его спиной Грир.

«Воистину черт», – подумал Блайт.

Огромная корчившаяся сферическая масса метров в шесть диаметром упиралась основанием в пол, а верхушкой – в потолок. А Брокл-то изменился. Его единицы-червяки стали гораздо крупнее, приобрели более резкие черты и вообще как-то отвердели. Теперь они напоминали уже не планарий, а больших тяжелых угрей. В помещении пахло как в машинном отсеке или механическом цеху – раскаленным железом, электричеством, выделениями пластика, угаром и еще чем-то, связанным с метаматериалами. Блайт вскинул пульсар, потом опустил его и уставился на дисплей. Оружие холодило руки, на гладком металле уже серебрился иней, и все дисплеи были мертвы.

– Чего ты хочешь? – спросил он наконец.

– Что хочу, то получил, – громыхнул Брокл, и все связи Блайта с системой разорвались, даже форс отключился.

Мгновением позже шар клубившейся псевдожизни переместился на грань У-пространства, скручивая разумы Блайта и Грир, стараясь вырвать их из черепов. Пытаясь истолковать происходящее, Блайт на миг увидел Брокла на краю бездонной ямы – и зажмурился. Но это не помогло. Грянул гром, и человека швырнуло вперед. Понял он, что пространство, которое занимал Брокл, опустело, только осознав, что, падая, не врезался в ком извивавшихся «угрей». Открыв глаза, Блайт убедился, что Брокл исчез.

Подплыв к стене, капитан уцепился за выступ, почувствовал, как кто-то дернул его за лодыжку, опустил взгляд и увидел повисшую на нем Грир.

– Остановка на дозаправку, – буркнула она.

И он лишь молча кивнул, соглашаясь. Означал ли визит Брокла, что они – мертвецы? Может, и нет, потому что форс активировался, да и свет снова включился. Чуть погодя появилась и сила тяжести, и Блайт обнаружил, что может открыть канал к корабельной системе. И ядерный реактор продолжал работать.

Они с Грир опустились наконец на пол и повернулись друг к другу. Блайт проверил пульсар. Он был по-прежнему пуст, аккумулятор высосан досуха.

– Больше всего на свете я не хочу увидеть этого ублюдка еще раз, – заявила Грир.

Блайт кивнул.

– Я же говорила, – встрял корабельный разум, – здесь опасно. Нам надо уходить.

Блайт обнаружил, что рад снова слышать этот жеманный безапелляционный голос. Но ответил:

– Нет, еще рано.