Двигатель бесконечности

Брокл

Трюм «Высокого замка» был герметизирован, хотя воздух в нем и не годился для дыхания. Брокл просканировал аккуратные штабеля грузов. В нескольких контейнерах оказалось оружие: какие-то необычные рельсотронные снаряды, ультратермитная дезактивирующая взрывчатка, а в одном ящике лежали сверхсовременные протонные винтовки. Кое-какие контейнеры содержали разные принадлежности для человеческого персонала и не представляли особого интереса. Остальной груз являл собой настоящий рог изобилия научной аппаратуры – самой передовой и предназначенной, несомненно, для исследования останков «прадора-отщепенца».

Прежде чем дать себе волю, Брокл потянулся к сенсорам трюма. Приходилось помнить, что, несмотря на наличие на корабле научного сектора, он являлся новейшим боевым судном и управлявший им ИИ будет проявлять куда больше внимания к тому, что творится у него внутри, чем ИИ Авиа проявлял к тому, что происходило внутри его космостанции. Как вскоре обнаружил Брокл, трюм буквально усеивали датчики, способные просканировать что угодно вплоть до наноскопического уровня. Однако прямо сейчас они отслеживали только движение, энергетические всплески и молекулы, которые могли указывать на присутствие химических взрывчатых веществ, и их единственной связью с корабельным ИИ оставался лишь постоянный сигнал «всё в норме». Брокл совершенно не возражал против того, чтобы всё так и продолжалось, но он также осознавал, что подобные сенсоры имели свои системы безопасности. Государство на собственном опыте убедилось в том, что такими вещами не следует пренебрегать, когда некий биофизик Скеллор заполучил кое-какие джайн-технологии. Брокл выбрал всего один датчик и принялся методично изучать его, уверенный, что способ обмануть сенсор обязательно найдется.

Но сенсор уже засек терагерцевое сканирование Брокла – и поднял тревогу. Корабельный ИИ узнал: нечто в трюме залезло в его датчики, а ведь, как ему было известно, предметы, находившиеся там, на это, предположительно, не способны. Значит, он допустит либо наличие на борту тайно пронесенного хитрого оружия, либо появление нежданного гостя. Даже сейчас датчики уже выходили из своего полусонного состояния, поскольку корабельный ИИ требовал у них больше информации.

Придется действовать быстро.

Ящики окружали Брокла со всех сторон, но возле одного из них обнаружилась полуторасантиметровая щель. Распластав первую попавшуюся единицу, Брокл послал ее в брешь. Из кончика единицы выдвинулась самоходная микротрубка, перемещавшаяся при помощи жгутиков-ресничек. Прикинув план маршрута, частица Брокла направила трубку по прямоугольному межъящичному лабиринту, мимо контейнера с личными вещами, мимо обоймы рельсотронных снарядов, прямо к клавишной панели ультратермитной взрывчатки. Скользнув по проводу, трубка пробралась внутрь и, игнорируя предохранительный механизм детонатора, ввинтилась в плотное вещество самой взрывчатки. Продолжая сканирование, Брокл засек газовое отверстие, через которое в трюм закачивался аргон; одновременно он быстро менял свою структуру, сгущаясь в алмазное копье. А потом он ввел через микротрубку смесь чистого кислорода и углеродных наносфер – а также послал короткий статический разряд.

Взрывчатка сдетонировала, когда Брокл, пронзив громоздившиеся над ним ящики, несся к газовому отверстию почти что со скоростью звука. В последний момент – трюм уже наполнился химическим огнем, способным расплавить керамику, – алмаз утратил прочность, изменил структуру и прошел сквозь решетку. Долей секунды позже последовал еще один взрыв, потом каскадом другие. Давление ударной волны гнало Брокла по трубе, две задние единицы чуть не поджарились, хотя он и пытался проложить их слоями искусственного асбеста и теплопоглощающих сеток. Брокл знал, что долго ему не продержаться, если корабельный ИИ не среагирует так, как он ожидал. Но тот среагировал: распахнул двери трюма в вакуум, выбрасывая груз вместе с пожиравшим его огнем в открытый космос.

Брокл выпустил крючья, цепляясь за металл стенок, – ударная волна потекла в обратную сторону, и давление аргона впереди попыталось вытеснить пришельца в опорожненный трюм. Пришлось открыть в себе отверстие, чтобы пропустить газ, который заодно немного охладил Брокла. Затем ИИ помчался дальше. Приблизившись к массивной закрытой канистре с аргоном, он взрезал трубу и вырвался наружу, просто-напросто спалив сгенерированными импульсами все сенсоры поблизости. Скользнув в другую, выстланную оптическими кабелями трубу, достаточно большую, чтобы вместить ремонтных роботов, Брокл увеличился, увеличив тем самым и свои возможности. Он не хотел действовать так быстро и круто, однако чувствовал, что случившееся не задерживало, а напротив, лишь ускоряло исполнение его плана.

Определив свое местонахождение по похищенной схеме корабля, Брокл потек туда, куда ему требовалось, просверлил дыру в трубе – и перелился через нее прямиком в воздухопровод. Здесь можно было двигаться по-настоящему. Разделившись на единицы – каждая перемещалась благодаря перистальтическим волнам тела и магнитным подвескам, – обернувшийся косяком Брокл помчался по вентиляции; координаты места назначения глубоко врезались в рассредоточенное сознание. Слева находились каюты спартантов, справа – ряд лабораторий и небольшая автофабрика для производства корабельных деталей. Впереди, левее была капитанская рубка, а левее и ниже – настоящий центр управления кораблем, бронированный шар с ИИ «Высокого замка».

Летя по воздухопроводам, скользя по трубам, протискиваясь в крохотные щели, Брокл приближался к вожделенной сфере. Он знал, что его способ передвижения был практически идентичен способу передвижения спутницы Торвальда Спира, дрона-убийцы Рисс; конечно же, был – Брокл приобрел достаточно информации и физических возможностей, копируя методы дронов. Однако существовало и отличие: Рисс являла собой единичного дрона, а сущность Брокла умела рассредоточиваться как ментально, так и физически. Приближаясь к бронированному шару, он продолжал разделяться, посылая единицы по разным маршрутам, чтобы повысить шансы достичь цели. Сама броня проблемы не представляла, она должна была защищать ИИ от повреждений во время боя и неизбежно изобиловала множеством полезных отверстий, чтобы ИИ мог оставаться в контакте с тем, что номинально являлось его телом. Однако и защита от нежелательного вторжения через эти отверстия предусматривалась.

Двум единицам Брокла путь все-таки преградили: корабельный ИИ запоздало осознал, что происходит, и перекрыл вентиляционные каналы бронированными клапанами. Еще одну рассекло напополам стальным затвором вместе с оптическим кабелем на самом входе в шар – однако та половинка, которой удалось залезть внутрь, отнюдь не была полностью выведена из строя. И вот уже весь Брокл вывалился из вентиляции в узкий коридор, ведущий к двери в сферу, – этим путем пользовались люди. Дверь, конечно, оказалась заперта, но она, предназначенная для защиты кристалла от огня, взрывных волн или вторжения неприятеля, для Брокла проблемы не представляла.

Облепив собой весь периметр двери, Брокл ввел в миллиметровую щель микротрубки, нащупывая засов. Коснувшись его, он отщипнул кусочек и втянул металл в себя, анализируя. Ничего особенного: двухосновная кислота подойдет. Он впрыснул кислоту, замок зашипел, забулькал, и Броклу опять потребовалось открывать в себе отверстия, давая выход пару и разжиженному металлу. Затем он просочился в образовавшуюся брешь. На несколько секунд ему пришлось распластаться до миллиметровой толщины, причем интеллект его в эти моменты снизился до уровня средней человеческой особи, но, когда он весь проник в сферу и физически увеличился, расслабившийся разум вернулся к привычной гениальности.

Перед ним лежал ИИ «Высокого замка», чьи форма и способ связи с кораблем несколько отличались от обычных. Вместо того чтобы размещаться в кристалле, в керметовом контейнере, застывшем в специальных тисках с клапанами на концах, которые позволяли быстро отсоединить разум и катапультировать его из корабля, если судно окажется на грани гибели, этот ИИ находился в центе геодезической сферы, и его удерживали на месте многочисленные контактные провода. Это был обыкновенный кристалл ИИ, но размером всего-навсего с теннисный мяч и сильно перегруженный квантовыми процессорами. Брокл предположил, что этот кристалл сильнее связан с кораблем, чем другие ИИ, но затем оказалось, что в случае опасности снабженный гравидвижком шар целиком можно было выбросить в пространство через подсоединенную к потолку помещения трубу.

Единицы Брокла сложились в серебристую волну и накрыли геодезическую сферу; извивавшиеся червяки полезли в открытые шестигранники, завертелись вокруг ИИ, отсекая контакты, заменяя их собой, чтобы перехватывать всё, что мог отправить или получить ИИ.

– Какого черта тут творится? – взвыла Графтон.

Очевидно, ИИ не удосужился снабдить ее информацией – и это хорошо.

Брокл сомкнулся вокруг ИИ «Высокого замка» и занялся установкой прямого соединения.

– Ты, – сказал ИИ.

– Да, я, – откликнулся Брокл, уже роясь в сознании ИИ.

Он проиграл заново вводы и выводы информации, начиная с того момента, как ИИ «Высокого замка» осознал: в трюме творилось что-то не то. Корабельный ИИ не понял, что пыталось вторгнуться в его сенсоры, но сообразил, что события развивались, только вот, не зная, в какую сторону они развивались, не стал в тот момент докладывать что-либо человеческому экипажу. Среагировав на взрыв, он предположил, что сепаратисты, вероятно, тайком пронесли на борт какое-то суб-ИИ оружие. И только увидев, что нападению подверглось его жилище, ИИ сообщил об этом людям. Точная формулировка была короткой: «Меня атакуют – включаю защиту». Что ж, и это не беда – ИИ не уточнил характер атаки.

– Информационная война, – ответил Брокл капитану корабля; Графтон никогда не поймет, что с ней говорил не корабельный ИИ. – Затаившееся в трюме суб-ИИ оружие попыталось добраться до меня и, потерпев неудачу, решило причинить как можно больше вреда, взорвав ультратермитные бомбы в трюме.

– Дерьмо! Как такое могло произойти?

– Я выслал подробности Авиа, причины выясняются, – ответил Брокл. – Однако это займет время, а с учетом характера нашей миссии и того, кто может быть вовлечен в дело, мы теперь на карантине. Я отключил У-связь.

– А вдруг тут замешан Пенни Роял?

– Считаю это маловероятным, однако, поскольку такой вариант всё же возможен, следует принять меры предосторожности.

– Отличное начало операции, ничего не скажешь.

Да, с этим Брокл был согласен. Опасность миновала, теперь лгать и искажать истину станет гораздо легче. Он сможет управлять кораблем, и наконец начнется его собственная операция.

Спир

Позади меня, в отсеке, который я вскрыл, приспособив для Свёрла и его детей, трудились ремонтные роботы. Я спросил Бсорола, хочет ли он и остальные убраться из Цеха 101, как только я получу возможность уйти. Ставший немногословным прадор ответил коротко, мол, нет, он и другие останутся, что лишь усилило мое злое разочарование. Проклятье, я должен был чем-то заняться – вот и принялся снова превращать задний отсек в каюты. Несомненно, Трент, Сепия и Коул присоединятся ко мне, когда я наконец отправлюсь в путь, а им потребуется жилье. Я задержался на мысли о Сепии, осознав, что отталкиваю ее, как и двух других, в то время как мое тело и разум хотели, чтобы она была со мной, в моей каюте. Я раздраженно поморщился. Разберемся потом, когда смоемся отсюда, когда вздохнем свободно… К сожалению, вопрос отбытия оставался открытым.

Размышляя о трудности ухода со станции, я сел и вошел через форс в корабельную систему, вызвав ранее записанные изображения, которые отразились на экранной ткани передо мной. Россыпи звезд заискрились в черном пространстве. Потом в центре открылось окно, выдвигая вперед дредноут Конечного Выпуска Цворна. Предатель-прадор, очевидно, осторожно приближался, выведя свой корабль из подпространства в пятидесяти световых годах от Цеха 101; осторожно, да недостаточно. На моих глазах флот Королевского Конвоя – огромные вытянутые золотистые капли – возник рядом с дредноутом и тут же открыл огонь. Атомные лучи принялись полосовать корабль, по-видимому, застав Цворна врасплох, поскольку кромсали они добрых двадцать секунд, прежде чем последовала хоть какая-то реакция. Лучи выжгли широкие пылавшие борозды в рядах гигантских орудийных стволов, торчавших на торце дредноута, точно небоскребы. Обшивка из редкого сплава перегрелась и в некоторых местах отвалилась. Словно выброшенные из жерл извергающихся вулканов, летели пламеневшие обломки. Потом включились силовые поля, заработали двигатели, и горевший дредноут, теряя куски обшивки, точно опаленную кожу, попытался уйти. Корабли Конвоя не отставали, продолжая обстрел, и в конце концов Цворн вынужден был совершить аварийный У-прыжок. Сидя в своем кресле и пересматривая эту сцену, я снова и снова изучал сгенерированные У-характеристики. Выглядели они хреново, и я подозревал, что даже если КВ-дредноуту удастся опять вернуться в реал после завершения прыжка, остаться целым у него нет шансов.

А флот Конвоя ушел, как я надеялся, обратно в прадорское Королевство. Современный государственный ударный корабль, карауливший возле станции, – тот самый, на котором прибыл Пенни Роял, тоже исчез. Ничто снаружи не могло помешать моему уходу, только вот у «Копья», моего корабля, имелся один серьезный недостаток: у меня не было ИИ, который управлял бы У-пространственным двигателем. Я ждал возвращения Флейта с его судном-приманкой, но теперь решил, что должен подготовиться к тому, что Флейт не вернется. Придется поискать сговорчивого ИИ здесь – или заставить несговорчивого, поскольку торчать тут дольше необходимого я решительно не желал… и поскольку помнил, что сказал Пенни Роял.

«Мы вернулись к моему началу, а теперь мы должны вернуться к твоему».

Таковы были последние обращенные ко мне слова Черного ИИ перед тем, как сложиться и исчезнуть, и каждый раз, вспоминая их, я задыхался от гнева. Что, черт побери, они значили?

Когда меня наняла Изабель Сатоми, я стремился отомстить Черному ИИ за восемь тысяч солдат, убитых на Панархии. На Масаде, родине древней расы эшетеров, события приняли странноватый оборот, но я не отказался от своей цели. Однако потом моя позиция изменилась. Сам Черный ИИ подделал мои воспоминания, внушив тягу к отмщению, которой я, с моей собственной настоящей памятью, не обладал. Шип, часть Пенни Рояла, оставленная им на его – а теперь моем – корабле, содержала мемозаписи жертв Пенни Рояла, и я, постоянно погружаясь в их жизни и смерти, лишь укреплялся в своей жажде возмездия. Мной манипулировали на каждом шагу, вбивая в голову причины, по которым необходимо попытаться уничтожить ИИ. И всё это делал не кто иной, как сам Пенни Роял.

По-прежнему ли я желал отомстить? Нет, от осознания того, что мной управляли, эта тяга совсем увяла. Меня словно заставили идти путем, на котором я давным-давно перестал испытывать эмоции. Однако итог последних манипуляций ИИ вновь воспламенил мой гнев. Почему я так разозлился? Потому что, когда жажда мести угасла, я ожидал чего-то большего, ожидал, что действие приведет к чему-то… не знаю, сверхъестественному, непостижимому. А привело к чему? К подлому убийству змеей-дроном Рисс отступника-прадора Свёрла, которого я уже начал уважать, который мне даже нравился. Пенни Роял помешал мне предотвратить убийство Свёрла – задействовав свой шип и голема, мистера Грея.

Так что – да, сейчас я снова хотел отправиться за Пенни Роялом. Впрочем, с тех пор как я начал преследовать дьявольское создание, становилось всё более очевидно, что у меня столько же шансов уничтожить Черный ИИ, сколько и затушить солнце, помочившись на него. Пенни Роял был опасен, могуществен, способен, казалось, перемещаться когда и куда угодно. Даже государственные ИИ боялись проклятого подонка. Пенни Роял обладал властью менять парадигмы, и простой воскрешенный солдат вроде меня не мог ничего ему противопоставить. Что ж, если я и не прикончу чертов ИИ, то, возможно, хотя бы найду какие-то ответы.

Я вывел на экран несколько окон с изображениями с камер, к которым мог получить доступ. Эти участки контролировали ближайшие уцелевшие ИИ, и я увидел, что активность на них усиливалась. И не только в плане ремонта – зашевелились все ИИ, и я начал догадываться, что это означало, особенно увидев роботов, изготавливавших других роботов, чья единственная цель – разрушение.

Решив, что мне потребуется завербовать местный ИИ, я начал прислушиваться к ним. Это оказалось непросто, поскольку мало кто из них пользовался языком в любом из известных мне видов, человеческим или компьютерным, но мне удалось установить и запустить в форсе несколько программ-переводчиков. Первый успех показался неудачей, потому что я никак не мог контролировать ситуацию. Очень медленно я начал понимать, что слушал происходившие на огромной скорости обсуждения соглашений, сделок, политики и ничто из всего этого не было порождением здравого ума. Едва я осознал это, многое стало проясняться: Цех 101 серьезно повредил ИИ, которые пережили завод-станцию. У них имелись, как бы сказали боящиеся выражаться прямо люди, кое-какие трудноразрешимые проблемы.

Дальнейшая аккуратная прослушка, перемежавшаяся налетами на уязвимые базы данных, добавила ясности. Нападения Цеха 101 сделали ИИ вздорными и враждебными; пытаясь спрятаться, они пожертвовали разумностью, низведя себя до ИИ-подобия варваров. А когда Цех 101 вышиб себе мозги, они набросились друг на друга, начав долгую междоусобную войну за территорию и ресурсы станции. Перед нашим прибытием у них установилось нечто вроде перемирия – которое поддерживалось лишь постоянными сделками и натуральным обменом, причем в качестве валюты выступали энергия и материалы. Робота, напавшего на нас на моем корабле, подослал один из ИИ, сперва пытаясь получить преимущество над остальными, потом – в отчаянной попытке убраться со станции, которую собирался аннигилировать Королевский Конвой. Затем последовали бомбардировка и атака Пенни Рояла; Черный ИИ уничтожил запасы энергии и таким образом вывел из строя оружие, позволив кораблям Королевского Конвоя пристыковаться. В результате равновесие сил на станции нарушилось, и все до единого ИИ готовились сейчас к войне.

Это означало, что здесь становилось весьма опасно и что в первую очередь нужно было думать, как убраться отсюда – пусть даже без Флейта. Я размышлял о том, чтобы вызвать Трента и остальных, но решил, что быстрее будет слетать в примыкающий к госпиталю сборочный отсек и забрать их оттуда. Но сперва требовался корабельный разум. До сих пор я только слушал – влезал в линии связи и хватал незащищенную информацию – и ни к кому напрямую не обращался. Проверив безопасность собственного подготовленного канала, я наконец открыл его.

– Привет, ИИ сборочного отсека, идентификационный номер Е-шестьсот семьдесят шесть.

Ответом был бессмысленный набор компьютерных кодов вперемежку с человеческой речью, после чего ИИ резко отсоединился. Я терпеливо ждал, скрестив руки на коленях, с моей стороны канал оставался открытым. Когда же связь все-таки ожила, я обнаружил, что говорю с ИИ, отправившим робота на мой корабль.

– Ты человек, – сказал он.

– Один из них, – согласился я.

– Остальные на территории… з-з-з-з-з…

Обозначение территории представляло собой огромную серию кодовых комбинаций, которую я тут же отправил в защищенное хранилище данных. Затем, используя форс-эквивалент бронеперчаток, разъял пакет и извлек из него информацию, касавшуюся лимитов энергии, обмена ресурсами и границ, переплетенных так сложно, что никакой человек-варвар не понял бы. Остальное меня не интересовало.

– Да, они там, – ответил я.

– Причина контакта?

– Ты все еще хочешь убраться со станции?

– Дай свой код доступа.

Проигнорировав требование, я продолжил:

– Мне нужен ИИ для управления У-пространственным…

Я запнулся, пораженный внезапной мыслью. Я же видел, насколько деградировали все здешние ИИ. Способен ли был вообще хоть кто-то из них контролировать У-пространственный двигатель? Но все-таки я закончил:

– ИИ для управления У-пространственным двигателем, когда корабль станет выходить из системы. Ты сумеешь это сделать?

– Запросто, – заявил Е-676, высылая еще один пакет, который тоже отправился в память системного модуля обеспечения надежности, кажется, там мелькнула непостижимая для меня извращенная математика Скайдона.

– В таком случае, – я резко потянулся к пульту управления, – возможно, мы придем к соглашению?

…нарушение системы безопасности…

Я не распознал предупреждения; внезапно стало очень жарко, на лбу выступила испарина. Зачем я потянулся к пульту, если пришел к заключению, что способен практически всё сделать через форс?

– Тебе придется физически переместиться сюда, – заметил я.

Посмотрев на ладонь, я увидел, что при помощи сенсоров вызвал на экран рамку и рылся в системном управлении. Озадаченный, смутно встревоженный, я не мог контролировать собственные руки. Затем в другом окне возникли два причудливых робота вроде того, что ввалился сюда; они вылезали из ближайшего люка.

Что?

Недоумение переросло в панику, когда моя рука независимо от моей воли выбрала клавиши, открывающие грузовой люк оружейного хранилища. Как это могло случиться? Как примитивному ИИ удалось настолько легко захватить контроль надо мной?

– Просто, – раздался голос в моей голове, – он ждал активации.

Затем последовала резкая боль, и, опустив глаза, я увидел тонкую гладкую иглу, проткнувшую мою руку над самым запястьем, отчего ее парализовало. Что-то длинное, змеевидное, полупрозрачное встало на дыбы рядом со мной, развернуло капюшон кобры и, точно молот, опустилось на мой череп. Удар вполне мог расколоть мне голову, перед глазами полыхнули желтые молнии – и я рухнул в непроглядную тьму.

…провал…

Очнулся я, паря в вакууме и борясь с тошнотой. Голова жутко болела, рука тоже, и в чем я точно не нуждался, так это в журчавшем рядышком монологе Рисс:

– …поэтому помни: хотя здешние ИИ и регрессировали, они регрессировали не настолько.

– О чем это ты?

Рисс говорила со мной через радио скафандра.

– О, ты не совсем пришел в себя – иногда это трудно определить. говорю, что, как ты заметил, местные ИИ регрессировали. Однако ты – продвинутый человек, пользующийся технологиями, которые и в подметки ИИ не годятся. Схватка была нечестной изначально. Е-шестьсот семьдесят шесть победил тебя на своей территории с той же легкостью, с которой варвар с молотком расправился бы с ИИ – у себя.

– Ты снова читаешь мои мысли.

Я находился в замкнутом пространстве, к боку что-то неудобно прижималось. Сморгнув слезы, я посмотрел вниз и увидел шип, высовывавшийся из десантного пояса, который Рисс – вероятно – завязала у меня на талии. Вытащив колючку, я отшвырнул ее от себя и потянулся к ближайшей стене. Едва рука в перчатке коснулась металла, я ощутил вибрацию и сообразил: деятельность вокруг просто кипела. Развернувшись, я понял, что находился в ремонтной трубе – и не на борту моего корабля. Рисс, верно, снова вытащила меня, как в тот раз, когда спасала от нападения Цворна. Прижавшийся к стене ремонтный робот лишь подтверждал догадку. Я попытался связаться через форс с окружающими системами – тщетно.

– Да уж, мысли из тебя так и хлещут.

Проигнорировав подколку, я спросил:

– Почему я здесь?

– Я не успела – ты уже отдал приказ открыть корабль. – После паузы она добавила: – К тому же этот пульт был привязан к твоей ДНК, и я не смогла бы воспользоваться им.

– Что?

– Е-шестьсот семьдесят шесть заполучил твой корабль.

– Как он это сделал? – Я уставился на Рисс.

Дрон-убийца вернула себе былую форму; в полупрозрачном теле шла едва различимая внутренняя работа, третий черный глаз блестел. В нашу последнюю встречу она выглядела не столь хорошо. Рисс удалось ввести Свёрлу энзимную кислоту, но в процессе она сильно пострадала. Я видел, как потом она исчезла в дыре в полу автофабрики, напоминая тогда гибкую светодиодную трубку, опаленную пожаром.

– При помощи двух пакетов данных, очевидно.

– Для меня – не так уж и очевидно. Я же направил их в память системного модуля обеспечения надежности, в защищенное хранилище.

Соображал я сейчас очень медленно. Понимал, что должен был быть встревожен, но чувствовал только вялость. Голова гудела.

– Нет, они пришли вместе с собственным безопасным хранилищем, и твой форс счел их надежными, – объяснила Рисс. – На самом деле, если ты хотел побеседовать с этим ИИ, тебе следовало бы сделать это на специально выделенной корабельной системой радиочастоте, а не через форс. Или воспользоваться легко доступными тебе ИИ-ресурсами.

– Тобой? – Я не сдержался, насмешка в голосе прозвучала слишком ясно.

– Ты не знал, что я тоже на корабле, – серьезно ответила Рисс. – Я имела в виду шип.

Я посмотрел на упомянутый предмет.

– Вижу, ты позаботилась о том, чтобы он не остался на «Копье».

– Мы же не хотим, чтобы технологии такого рода попали в руки местных ИИ.

Что-то в ее тоне говорило о том, что Рисс уйму всего оставляет недосказанным. Я пожал плечами. Шип представлял собой многое: он был достаточно твердым и острым, чтобы проткнуть тело голема, он был способен менять форму, он был вместилищем памяти мертвецов… и, конечно, он был частью Пенни Рояла, «меняющего парадигму ИИ». Форс начал восстанавливаться, и я тут же ощутил досаду: Рисс заставила его сбросить всю информацию, запустить форматирование, и сейчас он возвращался к заводским настройкам. Впрочем, это было необходимо. Когда защита взломана, случиться может черт знает что. Те массивы данных, захватившие двигательный контроль, могли скопировать себя куда угодно.

Я потер всё еще саднившее запястье и тут же отдернул руку, поскольку сорвал корку полипены; скафандр сразу же зашипел, снова запечатывая дыру. Потянулся к ноющей голове, но пальцы наткнулись на шлем. Пора, пора приходить в себя.

– Я вырубила тебя направленным электромагнитным импульсом, – сказала дрон. – Повреждений быть не должно.

– Верно, – я с трудом удержался, чтобы опять не начать скрести запястье.

– Приложишь болеутоляющий пластырь, – добавила Рисс. – Позже.

Я разглядывал дрона. Рисс, должно быть, пробралась на борт, когда Трент и другие двое уходили. Наверное, она намеревалась прятаться, пока я не улечу куда-нибудь отсюда, а потом тихонько смыться. Но теперь она разоблачила себя, чтобы спасти мне жизнь, так что я сейчас ее должник, и с этим придется разбираться.

– А что Е-шестьсот семьдесят шесть собирался делать с моим кораблем, снаружи ведь больше нет угрозы, от которой ему надо бежать?

Да, разбираться мне не хотелось.

– Понятия не имею, – ответила Рисс. – Корабль заняли роботы вроде того, что напал на нас, но они, кажется, ничего не делают. Можно предположить, что ИИ хотел бы совершить У-прыжок из системы, но сомневаюсь, что он способен запустить У-пространственный двигатель.

Рисс пожала плечами – по-своему, по-змеиному.

– Значит, очередная ложь, – понял я.

– Да. Пакет, посланный им, – полная чушь.

– Мне нужно вернуть корабль.

– Да.

– Значит, мне нужны союзники.

Рисс не ответила – она наверняка точно знала, о каких союзниках я говорю. Когда молчание затянулось, я сказал:

– Не было необходимости убивать Свёрла.

– Теперь я это знаю, – кивнула Рисс.

– Почему же ты, изощренный ИИ, не поняла этого раньше?

– Потому что мной, как и тобой, манипулировали. Играли. – Рисс сделала паузу. – И я исцелилась.

– Что?

– Пустота и ненависть были ложными конструкциями. Меня как бы вновь отправили в военное время, загрузили ядом и яйцами паразита, подготовили для меня жертву – ко мне вернулось всё, что я считала потерянным. А когда я убила, то обнаружила, что убийство было пустым действием; со смертью Свёрла я утратила ненависть.

Несмотря на все вопросы, требовавшие неотложного решения, мне хотелось шагнуть к Рисс и свернуть ей шею; впрочем, я понимал, что это равнозначно попытке сдуть колесо, обняв его.

– Ясно. Так ты думаешь, что всё это подстроил Пенни Роял? Считаешь, он заманил нас всех сюда, чтобы ты могла найти выход из ямы, в которую он же тебя и столкнул?

Голова Рисс поникла – выглядела змея-дрон почти пристыженно.

– Я лишь побочный результат. – Она вновь вскинула голову с открытым черным глазом. – Главной целью, очевидно, было выманить Свёрла с Погоста и истребить его как угрозу Королевству.

– Что-то не верится.

– Мне тоже. – Теперь Рисс выглядела возбужденной.

– Еще ничего не кончено, – проговорил я, уже не слишком уверенный в себе.

– Нет, не кончено – мы пока не разобрались с Пенни Роялом, а он – с нами.

Во рту после ее слов отчего-то остался кислый привкус.

– Значит, нам надо выбираться отсюда – и проблема это весьма неотложная, тем паче что у меня больше нет корабля… – я широко повел рукой, не зная, где именно находилось «Копье», – а у корабля нет корабельного разума.

Рисс, несмотря на все ее провинности, когда-то сказала, что при необходимости могла бы послужить корабельным разумом.

– Проблема отсутствия разума разрешилась, пока ты валялся без сознания.

Внутри моего шлема ожил еще один голос:

– Ну что, вы закончили?

– Флейт?!

– Ожидаемое время прибытия – через четыре часа, – откликнулся мой корабельный разум. – Надеюсь, никто не вознамерится в меня стрелять, с меня и так довольно.

Трент

Трент смотрел на большого робота через прицел атомарника; рядом вскинула лазерный карабин Сепия. А Коул, попятившись, заглянул в очередной дверной проем.

– Тут тоже проблемы, – сообщил он.

Не выпуская робота из виду, Трент отступил, присоединившись к Коулу. В следующей комнате не обнаружилось ни кресел, ни монтажного оборудования. Отсутствовала и задняя стена – в колебавшейся на ее месте темноте станции угадывалось какое-то движение. Вдруг из этой тьмы что-то метнулось, с тяжелым стуком приложившись спиной об устланный гравипластинами пол помещения. Содрогаясь от ужаса, Трент разглядывал пытавшийся подняться военный автодок. Присмотревшись, он начал различать и других, сновавших во мраке роботов: уже не автодоков, нет, они были чем-то совершенно иным.

– Это запретная территория, – повторил большой робот, снова придя в движение.

– Еще шаг… – предупредил Трент.

– Погоди! – На плечо мужчины опустилась рука Коула. – Сюда.

Психотехник вошел в аппаратную, где кресло стояло.

– Что такое? – не понял Трент.

Впрочем, монтажная ведь ничем не хуже всякого другого места. Если на них нападут, он наверняка сумеет быстро уложить любого робота, а если ситуация осложнится, то можно прожечь проход в стене. Трент и державшаяся рядом Сепия последовали за Коулом. Через проем было видно, как наконец-то выпрямившийся автодок выскочил из комнаты, но за ними не увязался. Наоборот, он развернулся, вспоров ножками ковер, метнулся к приближавшемуся хирургическому роботу, проскользнул мимо него и скрылся из виду. А Тренту снова пришлось попятиться от гиганта.

– Посторонним вход воспрещен, – заявил робот и тяжеловесно затопал туда же, куда умчался автодок.

Озадаченный Трент последовал по коридору за большим роботом и оказался в комнате как раз вовремя, чтобы увидеть, как в госпиталь попадает еще один. Этот приземлился на четыре лапы, снабженные широкими плоскими подушечками, развернул растущую из спины длинную руку и защелкал в воздухе трехпалой «хваталкой», метя в большого робота, но тот ловко поймал конечность операционным зажимом – и опустил на нее алмазную дисковую пилу. Отрезав половину руки, он швырнул кусок себе за спину – и зашаркал вперед, волоча мелкого робота за собой.

Кое-что начало проясняться. Что бы ни уничтожило стену, герметичности оно не нарушило, поскольку утечки воздуха не произошло, что доказало и внезапное нападение. Больничный ИИ, должно быть, что-то засек и послал большого робота отбить атаку. Мастерство и опыт взяли верх, и Трент, подавив первоначальные сомнения, шагнул в комнату, настроил пушку на стрельбу короткими сполохами и прицелился в одного из захватчиков. Первый же выстрел разнес робота в клочья, только железки залязгали вокруг, да дымившаяся нога шлепнулась на пол. Трент выстрелил снова, прикончил еще одного, обошел машину-великана и взял на мушку третьего малявку. Это было легко. Роботы оказались медлительными, нелепо сконструированными и не обладали защитной броней, отличавшей боевых дронов. К тому же они, похоже, не соображали, что именно их уничтожало. Затем к Тренту присоединилась Сепия, и вскоре в сумраке за исчезнувшей стеной двигались лишь языки пламени.

– Ну вот и всё, – сказала женщина, закинув карабин за плечо.

– Похоже на то, – согласился Трент – за миг до того, как взрывная декомпрессия подхватила его и швырнула в сторону отсутствовавшей стены.

Хорошо еще, лицевой щиток закрылся автоматически. Трент ударился о какую-то балку, отлетел от нее, но ухитрился ухватиться за следующую раньше, чем его всосало в дыру в еще одной железной стене, словно бы разрыхленной каким-то червем. Когда ветер утих, в это отверстие полезли новые роботы. Оглянувшись, Трент увидел, что Сепию и Коула подхватил робот-великан. За его спиной толпилось множество автодоков, от полевых санитаров до почти обычных, водруженных на стойки. Некоторые из них передвигались на гусеничном ходу, другие щеголяли паучьими ножками.

Сердце Трента неистово колотилось – он понял, что сейчас должен выбрать, за кого драться. Проверив дисплей и дополнительный пульт пушки, он увидел лишь бегущие прадорские глифы. Отсюда помощи не жди. Включив экран визора, он прощупал линии передачи на определенной микроволновой частоте – и нашел, что искал. На немедленный вопрос дисплея: «Переводить?» Трент ответил согласием и начал получать понятную информацию.

Оказалось, что слоистый аккумулятор пушки разряжен наполовину, а взвешенных частиц в магазине осталась всего треть – немного, однако. Оттолкнувшись от балки, он устремился к краю дыры, куда его втягивало, настраивая на ходу пушку так, чтобы уменьшить расход энергии и боеприпаса – пришлось сузить луч. Теперь расточительство непозволительно. Развернувшись в последний момент, он лягнул стену, приклеившись к ней геккоподошвами. Рядом опустилось нечто вроде полированного медного жука, но Трент пинком отогнал его и, заставив себя успокоиться, продолжил изучать функции пушки. Программа-переводчик выдала схему аналогичного человеческого оружия, и секунду спустя на экране лицевого щитка возникли визирные нити, перемещавшиеся вместе с движением пушки.

Тем временем больничные роботы уже заполнили пространство, целиться же теперь нужно было особенно аккуратно. Что ж, Трент выстрелил в паукобота, который влетел в дыру на тянувшейся из «пупка» паутине, снеся тому полтуловища. Паутина тут же утащила куда-то оставшуюся половинку. Подстрелив еще одну тварь, отдаленно похожую на бесхвостого скорпиона, Трент оттолкнулся от балки и вернулся в палату, проплыв над изливавшимся из госпиталя потоком оборонявшихся роботов. Что-то ударило его, и Трент дернулся, обрушив приклад на нечто длинноногое, вцепившееся в его лодыжку. В результате он кувыркнулся и врезался в стену. В тот же момент военный автодок подпрыгнул, схватил длиннонога, и оба они упали, терзая друг друга. А потом Трента поймал за ногу Коул и подтянул его к полу.

– Спасибо.

Коул с мрачным видом кивнул и отступил. Психотехник замахнулся солидным железным обломком, вероятно, куском кого-то из погибших роботов, и ударил им по сенсорам одного из скорпионов. Сепия тем временем стреляла через дыру в стене, а большой робот методично расчленял любого, кто приближался к нему.

– Они отступают, – сказала по радио кошечка.

Трент завалил скорпиона, которому удалось прошмыгнуть мимо нее, и великана и двинулся вперед. Роботы сражались повсюду вокруг, но отличить друга от врага Трент не мог. Щелкнув по пульту-браслету, он вызвал список используемых каналов связи, однако счет тут шел на тысячи, и Трент, выбрав основную государственную частоту, крикнул:

– Больничный ИИ, какого хрена здесь творится?

Сепия отступила от дыры – роботы толпой повалили внутрь. Тренту пришлось прижаться к стене – их лавина пронеслась мимо него к дверям, за порогом устремилась налево и укатилась прочь.

– Посторонним вход воспрещен, – раздался знакомый голос.

Робот-гигант развернулся и тяжело зашагал через комнату. Минута – и в палате не осталось никого, кроме Трента и его спутников: все нападавшие исчезли, как вода в сливном отверстии. Маленькие роботы оказались печатниками, вроде того, что строил стену поперек туннеля. Они шмыгнули в дыру и начали торопливо забрасывать в комнату вырезанные части стены, состоявшей из перемежавшихся слоев вспененного металла и изоляционной пены.

– Больничный ИИ? – снова позвал Трент, наобум перебирая каналы.

– Только я, – сказал большой робот, который всё еще брел к дверному проему.

Трент быстро преградил ему путь:

– Так ты – здешний управляющий ИИ?

Гигант замешкался и после очень длинной паузы с сомнением пробормотал:

– Посторонним вход воспрещен.

– Я задал тебе вопрос, – напомнил Трент.

– Вы люди, – констатировал робот.

Он принялся переминаться с ноги на ногу, медленно смещаясь в сторону, словно собираясь прошмыгнуть мимо них. Но прошмыгивать куда бы то ни было он явно не умел. Похоже, Трент робота нервировал, наверное, потому что теперь тот прекрасно понимал, на что способно оружие человека.

– Да, мы люди, – озадаченно подтвердил Трент.

К этому моменту один из печатников вернулся в палату; он уже укрепил одну секцию стены и теперь подгонял к ней другую, его печатающие головки двигались, как у древней пишущей машинки, только с такой скоростью, что сливались воедино, делаясь практически невидимыми. Похоже, подобные инциденты здесь вполне привычны; они скорее напоминали заражение, чем атаку.

– У меня больше тысячи… больных, – продолжил человек, – и все нуждаются в протезировании, медицинской помощи и уходе.

– У них есть и психологические проблемы, которые надо… решить, – вставил Коул.

Психотехник стоял у дыры и выглядывал в нее. Свою железяку он так и не бросил.

– Раненые? – В сознании робота, похоже, забрезжило какое-то смутное воспоминание. – Посторонним вход воспрещен, – заключил он и вознамерился пройти дальше.

– Кажется, они снова пытаются пробраться, – заметила Сепия.

Трент обернулся. Женщина стояла в проеме, глядя туда, куда умчались все больничные роботы.

– Ой, нет – что-то лезет прямо сквозь стену.

Трент вздохнул:

– Ну, полагаю, придется помочь, если мы всё еще хотим воспользоваться действующим госпиталем.

Он отступил, пропуская большого хирургического робота, но, когда тот, ускорившись, потопал к повороту, снова спросил:

– Ты больничный ИИ?

Робот пожал сложными металлическими сочленениями и откликнулся:

– Я Флоренс.

Спир

Всё на станции катилось к полному хаосу, и, когда я открыл канал связи с Бсоролом, он просто сбросил меня в канал сенсорной загрузки. Прадор сражался, отстреливая роботов, столпившихся вокруг мавзолея Свёрла. Одни нападали на прадоров, вторые – на других роботов, а третьи старались прогрызть бронированные щиты, возведенные первенцами и вторинцами. Всё это показалось мне безумием: прадоры рисковали собственной жизнью, защищая останки отца.

– Там еще хуже, – заметил я. – Какого черта вообще происходит?

– Равновесие нарушено и продолжает смещаться, – ответила Рисс, которая, похоже, видела то же, что и я, заглядывая мне в голову – или, скорее, в мой форс, как и прежде.

– Объясни-ка.

– Тактический ИИ станции воспользовался недавними беспорядками как удобным случаем поубивать всех других местных ИИ; это и привело к тому бардаку, который ты видишь.

Я смотрел на змею-дрона, жалея, что по выражению ее морды ничего нельзя прочитать. Раньше ее слова намекали на то, что она знала больше, чем говорила, и сейчас я начал гадать, что же она делала все эти дни после убийства Свёрла. Впрочем… Я тряхнул головой. Имело ли это значение? Нет, важно было лишь то, что мы в беде. И тут я сообразил: у Трента, наверное, те же проблемы. Я попытался связаться с ним по радио – никакой реакции. Я проклял себя за то, что позволил им уйти, хотя на самом деле и не отвечал за их поступки. Просто глупо будить и лечить людей – «моллюсков» в подобном месте. И какого черта Сепия ушла с ними? Уж она-то ведь наверняка умнее…

– Куда здесь – к прадорам? – спросил я, озирая ремонтную трубу.

– Зачем тебе к ним? – удивилась Рисс.

– Я хочу вернуть свой корабль, и потому нуждаюсь в помощи, – объяснил я. – А здесь только у детей Свёрла есть оружие.

– А зачем им помогать тебе?

– Просто скажи, куда идти, Рисс.

После долгого молчания Рисс мотнула головой, обозначая направление.

– Спасибо. – Я потянулся, подхватил шип, оттолкнулся им от стены и двинулся по указанному пути. – Бсорол, мой корабль захвачен, – сообщил я. – Я иду к тебе.

В форсе всплыла трехмерная карта с мигавшей красной точкой, которая отмечала мое нынешнее местоположение. Я попытался сориентироваться, сверяясь с изображениями с камер впереди, но обнаружил, что сейчас, когда мой форс потерял массу программ, это стало гораздо труднее, чем раньше. Поймав торчавшую из конструкций рукоятку, я оглянулся на Рисс, которая все еще дрейфовала в трубе, там же, где я ее оставил. Секунду спустя она, передернувшись, поползла ко мне сквозь вакуум, воспользовавшись, вероятно, магнитной подвеской или каким-нибудь внутренним гравидвижком.

– Сюда, – поравнявшись со мной, уронила она и скользнула вперед.

– Тебе там будут не рады, – заметил я, последовав за ней.

– Едва ли они узнают о моем присутствии, – ответила Рисс.

Ну конечно, она включит «хамелеонку».

Всего через несколько минут розовым сиянием обозначился конец трубы, и визор автоматически приглушил яркость. Впрочем, мы сейчас же обнаружили, что труба обрублена и торчит посреди опустошенного взрывом сферического помещения, устланного обломками. Сияние исходило откуда-то слева, и хотя источник я не разглядел, я уже видел раньше, что даже крохотная дырочка способна пропустить столько света, сколько не вынести человеческому глазу, ведь здешний гипергигант в миллионы раз ярче Солнца.

Рисс двинулась сквозь пустоту к продолжению ремонтной трубы, я, оттолкнувшись посильнее, полетел за ней. Однако возле стены мусора на той стороне она резко сменила курс, и мне пришлось воспользоваться ручным импеллером, чтобы держаться рядом с ней. Мы приземлились среди спутанных балок, и тут же из этого клубка что-то выскочило. Это что-то, быстро менявшее форму, ударилось о стенку трубы, полетело вниз, снова срикошетило, двигаясь на сей раз гораздо медленнее. Теперь я разглядел двух сцепившихся роботов. Один – обычный здешний насекомоподобный ремонтник, а второй – голем… андроид Джон Грей.

Эти двое яростно рвали друг друга, их конечности перемещались с бешеной скоростью, летели искры и клочья, но голем явно побеждал. В считаные секунды Грей обезглавил своего противника и, оттолкнувшись от останков, метнулся к нам. Приземлился он тяжело, так что я всем телом почувствовал толчок, – и застыл, разглядывая нас двоих.

– Чего ты хочешь? – спросил я на стандартной частоте коммуникатора.

Грей молча смотрел на нас.

– Идем, – бросила Рисс.

Я медлил, не желая оставлять за спиной этого голема, не получив объяснения его присутствия. Затем, сообразив, что все равно ничего не могу с ним поделать, нехотя последовал за Рисс. На ходу я несколько раз оглядывался – голем не отставал.

Активность возросла, когда мы приблизились к автофабрике-совмещенной-с-мавзолеем-Свёрла. В коридоре, предназначенном для людей, нырнувший в дыру в потолке паукобот вдруг шлепнулся перед нами, точно гигантская рука, собирающаяся нас прихлопнуть. Я застыл на месте, подоспевший голем – тоже, после чего он опустил взгляд на Рисс.

А та смотрела вверх, сверкая открытым черным глазом.

– Значит, я не одна.

– Нет, – откликнулся голем, – хотя я делаю это по доброй воле.

– Что такое? – вскинулся я.

Наверняка у них имелось объяснение, иначе зачем бы включать меня в беседу?

– Иди-ка за угол, – сказала дрон-убийца. – Предупреждаю, будут осколки.

Я поспешно отступил, глядя на Грея, который последовал моему примеру.

– Что тут происходит?

– Имеешь шанс наблюдать, – отозвался голем, – как погиб недавно ряд ключевых станционных ИИ.

Рисс скользнула к паукоботу – и скрылась, обернувшись невидимкой. Робот замахал конечностями, смущенный пропажей потенциальной угрозы. И тут дрон внезапно объявилась, быстро метнувшись назад, ко мне, а паукобот исчез в яркой горячей вспышке. Я отпрянул, едва разминувшись с раскаленными осколками, вспоровшими стену поблизости, – и пролетевшей мимо лапой.

– Опережая вопрос, – Рисс уже огибала угол, – взрывной гель.

– И сколько у тебя осталось? – поинтересовался Грей.

– Я оптимистка, – откликнулась Рисс. – Я наполовину полна, а не наполовину пуста.

– Хорошо – нам это понадобится.

По пути нам и дальше встречались роботы. Некоторые совсем не обращали на нас внимания, другие дрались между собой, но остальные набрасывались, едва заметив. Грей вмешался, когда толпа жукообразных механизмов ринулась на нас: он преградил им путь и принялся хватать жуков одного за другим, просто-напросто отрывая им ножки. Но когда что-то пронеслось мимо голема, я отпрянул, скорчился и обхватил руками шлем – ведь Рисс исчезла. Тут же ударили взрывы. Чувствуя толчки даже сквозь скафандр, я попятился еще дальше, нашел ручку и подтянулся, вжавшись в нишу. Я думал, что там буду в безопасности, но наткнулся лишь на очередного паукобота, на этот раз без паутины, который заходил с тыла. Укрепившись в нише, я выждал, когда он подбрался ближе и прыгнул, после чего вогнал в него шип, проткнув насквозь, но тут что-то царапнуло меня по спине. Через шип загрузилась программа, скафандр завалил меня сообщениями об ошибках, и на микросекнду я растерялся. Затем я осознал, что вижу строение мозга моего соперника. А тот, вылетев из ниши, ударился о противоположную стену – и снова бросился на меня. Реакция моя была инстинктивной: словно невидимой рукой, я потянулся к его сознанию, нашел регуляцию моторики – и вырвал ее с корнем. Паукобот свернулся клубком, упал и замер – совершенно неподвижно.

– Вроде того, – вновь возникла Рисс.

Неужели так проявились ИИ-ресурсы, о которых недавно упоминала дрон-убийца? Поколебавшись, я расширил зону захвата – с той же легкостью, с какой вошел в сознание паукобота, – и принялся изучать сложную структуру разума дрона. Я знал, что могу проникнуть в Рисс таким образом, вот почему спешил к Свёрлу, когда понял, каковы намерения змеи-дрона. Отправив ей особый код, я бы заставил ее выбросить похищенную энзимную кислоту, но Пенни Роял вмешался и задержал меня. Не осознавал я только, что способен на нечто большее, а теперь понял, что могу, если захочу, просто отключить моторику Рисс.

Еще я открыл, что способен прочитать ее недавние воспоминания, и за несколько секунд узнал о «тактическом ИИ», захватившем над ней контроль и пославшем убивать станционных ИИ. Я мог бы прочесть больше, если бы пожелал, но данных было слишком много, к тому же отформатированных так, что даже с моими новыми способностями разобраться в них едва ли получилось бы. Да и хотел ли я знать на самом деле? Переключив внимание на Грея, как раз расправлявшегося с последним жуком, я обнаружил еще более сложный для прочтения разум. Да, я понял, что по приказу того же «тактического ИИ» Грей тоже уничтожал станционных ИИ. Не понял только готовности Грея повиноваться, а зарывшись глубже, обнаружил запутанный клубок сознания; у меня получилось бы в него пробиться, но он отталкивал меня.

Я задумался. Возможно, мне и не нужна была помощь прадоров? Возможно, я мог просто пойти к своему кораблю и отключить всех, кто пробрался на борт? Возможно, я мог просто отключить и Е-676? Да, именно так я и сделаю. Однако мы уже подошли совсем близко к прадорам, а мне очень не нравился перечень повреждений, выдаваемый моим скафандром, особенно красная строчка, сообщавшая о перманентной потере воздуха.

– Идем. – Я шагнул к паукоботу и выдернул шип.

На ходу я сканировал окружающее пространство. Некоторых роботов, направлявшихся прямо к нам, я просто отключал. В иных случаях производил легкую перенастройку, посылая их другой дорогой. Среди хаоса станции рядом с нами начал формироваться островок спокойствия, только очень маленький островок. Стоило мне коснуться чего-либо, и я чувствовал вибрацию и толчки. Повсюду вокруг разгорались конфликты, и реальные, и на уровне кодировок. Вскоре я заметил вспышки атомарников и ощутил дрожь палубы под ногами. Миновав гору полурасплавленных, всё еще дымившихся роботов, мы подошли к Т-образной развилке, но прежде, чем я свернул за угол, Грей остановил меня, поймав за плечо.

– Вторинец, – вот и всё, что сказал он под треск электромагнитных помех в коммуникаторе.

– Бсорол? – позвал я.

После долгой паузы первенец откликнулся:

– Он не станет стрелять в тебя.

Я сделал шаг – и увидел вторинца. Тот застыл посреди коридора, выставив напоказ какое-то незнакомое мне лучевое оружие. За его спиной еще светились обломки и оплавленные стены. Несмотря на заверение Бсорола, дальше идти мне не хотелось, так что я потянулся к вторинцу на другом уровне. ИИ тут и не пахло, но его броня обладала определенной степенью компьютерного управления. Заглянув туда, я обнаружил, что кто-то уже побывал там до меня.

– Я его отключила, – объяснила Рисс.

Я огляделся в поисках дрона, но она не проявилась. Не успел я сделать и шага, как Грей, опередив меня, обогнул угол и двинулся к прадору. Тот так и не пошевелился, когда мы проходили мимо. Вскоре мы добрались до расчищенного вокруг автофабрики пространства – теперь вся конструкция – «пилюля» была защищена толстым слоем брони, а на месте ее удерживали узкие балки из вспененного металла. Вокруг размещались орудийные площадки, занятые вторинцами, которые отстреливали роботов, выскакивавших из дырок в стенах. В вакууме кувыркались обломки и плыли кляксы расплавленного металла. Бсорол ждал на платформе перед главной бронированной дверью, подзывая нас взмахами клешни. Из другой его клешни торчал встроенный стрелявший атомарник. Грей снова опередил меня, я шел за ним, ощущая, как летящий мусор стукается о мой скафандр. Секунду спустя бронированная дверь распахнулась, и Бсорол первым вошел в предназначенный для прадоров – если судить по размерам – шлюз. Я мысленно поискал Рисс, убедившись, что она по-прежнему рядом, даже почувствовал, как она отпирала замок на броне вторинца. Что ж, весьма осмотрительно с ее стороны…

Когда шлюз герметизировался, что-то ударило о внешнюю дверь, и я задумался, правильно ли поступил, явившись сюда. Наверняка ведь прадоры не могли поддерживать расход энергии и боезапасов на постоянном уровне? Внутренняя дверь выпустила нас непосредственно на территорию автофабрики, и теперь, когда вокруг был воздух, в ушах у меня загрохотал шум боя. Здесь тоже многое изменилось. Керметовый скелет Свёрла больше не скрывался под куполом, а подсохшие потеки органики исчезли. Скелет, сферическая грудная клетка на ногах-протезах с искусственными клешнями и мандибулами выглядел живым существом. Теперь остов прадора стоял на пьедестале посреди расчищенного и до блеска отполированного пола. И мне это совершенно не понравилось. Насколько я знал, прадоры не были подвержены безумию, которое называлось религией, но то, что я видел, подозрительно напоминало исток чего-то подобного.

Внутренний люк шлюза со стуком захлопнулся, и я, проверив состояние атмосферы, поднял лицевой щиток, сложил гармошкой шлем – и сморщился от шума и вони. Воздух пах раскаленной электроникой, горелым железом и прадорами. Уловив наверху движение, я вскинул голову и увидел торчавшие из отверстий в потолке стволы. Естественно, без внутренней защиты тут обойтись не могло, но при мысли о том, почему именно сейчас оружие пришло в боевую готовность, у меня по спине побежали мурашки. Неужели те твари, что остались снаружи, вот-вот прорвутся? Бсорол прошел мимо, потом резко развернулся – и застыл передо мной.

– Убийцы часто возвращаются на место преступления, – сказал он человеческим голосом, без всякого акцента.

Странное гудение проникло в тело, пробирая до костей. Что-то мелькнуло в воздухе, и мой форс отключился. Пострадал и Грей: голем рухнул на пол, свернувшись в позе зародыша. Видно, тут поработало электромагнитное оружие. Бсорол протянул клешню, и я отшатнулся, но вместо того, чтобы схватить меня, эта клешня сомкнулась на чем-то рядом. Бсорол приподнял выше длинное змеиное тело.

– За то, что ты сделала, тебя надо сжечь, – проговорил первенец.

Эмоции в его словах отсутствовали, но, возможно, виной тому был переводчик. Рисс создали машиной, способной чувствовать боль, но только если сама того желала. Какой карой мог пригрозить ей Бсорол, кроме уничтожения? Да никакой. А смерть – слишком малая цена за то, что дрон сотворила с отцом первенца. Я молча стоял, глядя, как Рисс слабо извивалась в клешне Бсорола – вероятно, опять поврежденная, а прадор, открыв конец второй клешни, наставил на дрона атомарник.

– Прекрати. – Казалось, голос исходил отовсюду одновременно. – Положи Рисс на место.