Двойное чудо для генерального

Глава 31

Я не собиралась подслушивать разговор Артура и его матери, но они разговаривали на таких повышенных тонах, что не услышал бы лишь глухой.

— Ты с ума сошел, Артур, верить всему, что говорит эта девица? Какие еще дети? Посмотри на них и посмотри на себя, ни капли не похожи! На тебя хотят свалить чужих бездомных щенят, а ты и рад стараться!

Я закрываю дверь в детскую комнату, чтобы до дочки и сына не понеслись разговоры.

Сама иду в спальню. На автомате собираю в пакет вещи Артура. А еще зубную щетку с ванной забираю.

Наверное, я сошла с ума, раз решила, что у нас может что-то получится. Я сейчас вернулась в тоже состояние, что и шесть лет назад. Когда сидела в машине отца Золотарева, зная о своей беременности, и слушала о том, что совсем не подхожу Артуру.

Злость захлестнула меня. А еще желание защитить детей. Никто не смеет так говорить о них.

Собрав вещи Артура, я резко открываю входную дверь. Артур и его мама замолкают сразу же, повернувшись ко мне.

— Вот, — говорю я, выставляя пакет с вещами за порог. — Тебе уже лучше и не нужна моя помощь, Артур. Ты можешь возвращаться домой.

Он пытается что-то сказать, но я не даю ему шанса.

— Спасибо за всё, что ты сделал, — продолжаю я, стараясь сохранить спокойствие. — Но сейчас тебе лучше уйти. Я не хочу, чтобы дети слышали эти разговоры.

— Маша, — он делает шаг ко мне, но я просто закрываю перед ним дверь.

Внутри меня всё кипит от злости и разочарования. Почему я всегда оказываюсь в такой ситуации? Почему не могу найти своё счастье и покой?

Дети — это всё, что у меня есть, и я сделаю всё, чтобы их защитить. Я больше не позволю никому ранить нас, не позволю им отобрать у меня то, что мне дорого.

Я слышу, как Артур несколько раз нажимает на звонок. Потом стучит.

— Маша, ну ты чего? Открой же! — пробивается его голос через дверь.

Я стою за дверью, сжимая кулаки, стараясь удержать слёзы. Артур стучит всё сильнее, его голос звучит всё отчаяннее.

— Маша, открой! Нам нужно поговорить! — его голос дрожит от напряжения.

Я борюсь с собой, пытаясь не поддаться на его уговоры. Но внутри меня что-то ломается. Хочу верить, что он искренен, но слова его матери режут по сердцу.

Слышу, как Артур отчаянно вздыхает и стучит в дверь последний раз. Потом наступает тишина. Я смотрю в глазок и вижу, как он разочарованно уходит. Его плечи опущены, походка медленная и тяжёлая. В руках — пакет с вещами.

Я делаю несколько глубоких вдохов, убеждая себя, что поступила правильно.

Я завариваю кофе, выхожу на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. В квартире становится невыносимо тесно и душно. Мне не хватает моей работы, чтобы привести мысли в порядок и занять себя чем-то. Открытие новой кондитерской было запланировано на воскресенье, но из-за болезни детей пришлось все отложить.

Я давлюсь кофе, когда вижу как из дома выходит мать Артура. Одна. По ее быстрым т резким движениям понимаю, что она недовольна.

Личный водитель открывает дверцу машины для его матери, но прежде чем сесть внутрь, она поднимает взгляд вверх. Прям на меня. Словно почувствовав, что я наблюдаю за ней. Её высокомерный взгляд пробегается по мне, и я чувствую, как внутри всё закипает. Эта женщина мне совсем не нравится.

Хочется еще больше разозлить ее.

Я поднимаю руку и машу ей, широко улыбаясь. Как бы давая понять, что ваш сын, Тамара Андреевна, сейчас полностью в моей власти.

Она хмурится и прячется в салоне внедорожника.

Машина трогается с места, и я наблюдаю, как она уезжают, оставляя меня в тишине. Закрываю глаза, пытаясь успокоиться.

Возвращаюсь к детям, проверяю, как они. Алина и Олег спят спокойно, их дыхание ровное. Я сажусь на край кровати и наблюдаю за ними, чувствуя, как внутри всё ещё кипит.

"Это всё ради них", повторяю я себе. "Никто не посмеет их ранить. Никто не посмеет нас разлучить."

Но всё-таки мысли о Артуре не дают покоя. Что, если он действительно изменился? Что, если он искренен? Как бы я хотела верить в это, но сейчас я не могу позволить себе слабость.

Проходит некоторое время, и я слышу, как снова раздаётся звонок в дверь. На этот раз я не двигаюсь с места. Пусть подождёт. Пусть поймёт, что нельзя просто так врываться в нашу жизнь и ждать, что всё будет по-прежнему.

Звонок стихает, и я слышу, как шаги удаляются. Снова тишина.

Я вздыхаю, стараясь успокоиться. Всё это слишком сложно, слишком болезненно. Меня шатает, как тонкое деревце на ветру. Я и сама не понимаю чего точно хочу.

Артур ушел, меня должно это радовать, но вместо этого чувствую странную пустоту в квартире. И пялюсь на дурацкий носок с оленями, который не заметила и забыла отдать ему.

— Мама, — слышу сонный голос Олега, и оборачиваюсь. — Ты плачешь?

— Нет, солнышко, всё хорошо, — улыбаюсь ему, стараясь скрыть свою боль. — Ты голоден? Приготовить тебе что-то? Алинка тоже проснулась?

— Нет, мамочка, она спит.

Он забирается ко мне на кровать, крепко меня обнимает. А потом тихонько шепчет:

— Мама, а Артур наш папа?

Этот вопрос заставляет мое сердце биться быстрее. Меня бросает в жар и я на мгновенье теряю дар речи, не зная что ответить сыну.

— С чего ты это взял? Как Артур может быть твоим папой? — спрашиваю, нервно смеясь.

Кто ему сказал об этом? Или мы разговаривали настолько громко, что Олег услышал?

— Мамочка, ну почему все взрослые думают, что дети ничего не понимают? — театрально вздыхает Олег. — Его тоже зовут Артур, как и нашего папу. Он приехал жить в наш дом. И всегда нам помогает. И вы часто ссоритесь. А бабушка всегда говорит, что они с дедушкой ссорятся, потому что любят друг друга.

— Интересные выводы ты сделал, — обнимаю и прижимаю к себе сына.

— А еще я слышал, как вы об этом говорили… — нехотя признается он. — Так он правда наш папа? Он вернулся наконец-то? Он больше не уйдет? — с надеждой спрашивает сын. — Артур мне очень нравится.

У меня нет права лгать ему. Я и так делала это слишком часто.

— Да, солнышко, Артур ваш папа.

Он замирает в моих руках, напрягается, а потом громко выдыхает.

— Я так рад, — шепчет тихонько. — Как думаешь, он надолго останется?

— Не знаю, солнышко, — отвечаю я, чувствуя, как в груди сжимается сердце. — Это зависит от многих вещей. Но он очень хочет быть рядом с вами, вы ему очень понравились.

Я не могу быть стервой, когда дело касается детей. Не могу настроить их против отца. Мне духу не хватит плести эти интриги.

Олег обнимает меня крепче, словно боясь, что я могу исчезнуть, как раньше исчез Артур. Я гладжу его по спине, стараясь успокоить и себя, и его. Внутри меня бурлит тысяча мыслей и эмоций.

— Алина тоже знает? - спрашиваю хриплым голосом.

— Нет, я не говорил ей о своих догадках, — заговорщики шепчет сын.

— Хорошо, давай пока держать это в секрете. Скоро Артур сам обо всем ей расскажет.

— Мамочка, а можно я пойду к Артуру? Хочу поговорить с ним, — спрашивает Олег, отрываясь от меня и заглядывая в глаза.

— Сейчас он немного отдыхает, — отвечаю я, пытаясь найти правильные слова. — Давай дадим ему немного времени, а потом обязательно поговорим.

Олег кивает, но я вижу, что он всё ещё полон вопросов и непонимания. Мне становится больно от мысли, что моя нерешительность может причинить ему боль.

Меня бросает от берега к берегу и я не могу прийти к какому-то общему знаменателю. То злюсь и отталкиваю Артура, то мечтаю, чтобы он никогда от нас не ушел и все его мысли были заняты мной и детьми.

Это так сложно. Я чувствую себя эмоционально нестабильной. Сейчас модно ходить к психологам, может, и мне стоит? Решит ли это все мои проблемы?

Я усмехаюсь.

Никто кроме меня не сможет знать, что делать в этой ситуации.

— Пойдём, приготовим что-нибудь вкусное, пока Алинка спит, — предлагаю я, пытаясь отвлечь Олега. — Может, испечём печенье?

— Да! Печенье! — глаза Олега загораются, и он улыбается. Его радость немного успокаивает меня. — И мы можем угостить им Артура. Правда ведь?

Он смотрит на меня с надеждой и я не могу отказать ему.

— Отличная идея. Проверим как он там.

Мы идём на кухню, и я стараюсь сосредоточиться на приготовлении теста, чтобы не думать о том, что происходит у меня в душе. Олег весело мешает ингредиенты, и я не могу не улыбнуться, глядя на него.

Когда печенье готово, я нахожу бумажный пакет и кладу туда несколько штук. Олег прыгает рядом, не в силах сдержать радость.

— Пойдём, мам, угостим Артура! — радостно говорит он.

— Да, идём, — отвечаю я, чувствуя, как внутри всё переворачивается. Мы отправляемся на десятый этаж.

Взяв пакет с печеньем, мы выходим из квартиры. Я чувствую лёгкую дрожь в руках, сердце стучит быстрее. Как Артур отреагирует на наш визит? Что он подумает?

Мы поднимаемся на лифте, и Олег, кажется, светится от нетерпения.

— Ты готов? — спрашиваю я у сына, и он кивает, глаза горят от радости.

Я нажимаю на звонок. Время кажется замедляется, и каждый момент растягивается. Дверь открывается, и перед нами стоит Артур. Он выглядит удивлённым, но в его глазах также читается облегчение.

— Привет, — говорит он, смотря на нас.

— Привет, — отвечаю я, стараясь улыбнуться. — Мы принесли тебе печенье. Олег очень хотел тебя угостить.

— Я помогал маме испечь его, — гордо заявляет сын, смотря на Артура.

Артур улыбается, протягивает руку и берет пакет с печеньем.

— Спасибо. Заходите, — приглашает он, отступая в сторону, чтобы мы могли пройти.

Олег собирается сделать шаг, но я удерживаю его, не давая зайти в квартиру.

— Алина осталась одна в квартире, поэтому нам нужно возвращаться. Но спасибо за приглашение.

Олег кажется разочарованным.

— Спасибо за угощения тогда, — улыбается Артур, приподнимая пакет с печеньем. — Увидимся еще? — спрашивает с надеждой и я киваю.

Я беру сына за руку и веду к лифту.

Артур смотрит нам вслед.

Когда дверь лифта открывается, Олег внезапно вырывается и подбегает к Артуру. Останавливается напротив, задирая голову вверх. Произносит тихо, но я все равно слышу с такого небольшого расстояния:

— Я знаю что ты мой папа, — и бежит обратно ко мне, взволнованный и смущенный.

Артур поднимает на меня шокированный взгляд.

Я лишь одними губами говорю:

— Потом.

И вхожу в лифт.

Чувствую как вся дрожу.

Это все слишком волнительно, но тянуть некуда. Нам нужно сказать детям правду и наконец-то решить как жить дальше. Без обид и недопонимания. И я очень хочу поставить Артуру некоторые ультиматумы. Например, что он не должен позволять ни матери, ни отцу, даже говорить плохое о наших детях.