Дыхание бездны

Глава 5.

У кафе я был в 10:45. И почему-то мне казалось, что Уваров уже там, хотя Марат и уверял меня, что тот обязательно опоздает. Дескать, сначала к одиннадцати он пришлёт человека - проверить, всё ли в порядке - и только потом придет сам. Но вот уверен я был и всё тут - что стоит мне только порог кафе переступить, и всё закрутится.

Кафе, к счастью, действительно оказалось прямо за остановкой и вывеску его я заметил еще из маршрутки. К счастью, потому что если кто-то сидит и наблюдает за мной, то он мог бы насторожиться, начни я плутать по округе.

Я пересек небольшую аллею, отделяющую дома от проезжей части, спустился в полуподвал под вывеской 'Визит' и решительно потянул на себя тяжелую железную дверь. Негромко зазвенел дверной колокольчик. В кафе царил полумрак, три люстры с разнокалиберными 'экономичными' лампочками со своей задачей явно не справлялись, а может, это после ярко освещенной улицы так казалось. Я прошел к барной стойке, по дороге незаметно осмотревшись. Так себе - тошниловка средней паршивости. И контингент соответствующий - не пролетариат даже, а люмпен-пролетариат. Кадыров вроде обещал, что народу не будет, но тут аж семь человек сидит. Нет, те двое - наверняка 'наши' - и одеты поприличнее и вид у них серьезный. Но вон та троица, дружно глушащая пиво под веселый разговор - явно лишняя. Накладка вышла, не иначе. И ведь хорошо сидят, сразу видно: без шума не сгонишь. Ладно, будем надеяться, всё мирно пройдет. Угрюмый тип за угловым столиком тоже, скорее всего, 'наш', а вот этот пролетарий с испитым лицом... черт, да это же Марат! Видимо, удивление слишком явно отразилось на моём лице - Кадыров стрельнул в меня злым взглядом и демонстративно отвернулся. Блин! Да, шпион из меня никудышный. Я повернулся к скучающему бармену.

- Чай есть у вас?

- С молоком, с лимоном? - меланхолично поинтересовался бармен.

- С лимоном. И бутерброд - вот, - я ткнул в застекленную витрину, - с ветчиной, если свежий.

Бармен невнятно хмыкнул и кивнул в сторону столиков.

- Садитесь. Сейчас принесу.

Ого! У них тут еще и обслуживание. Интересно, в каком размере тут чаевые принято оставлять? Посмеиваясь про себя - я далеко не миллионер, но даже мне никогда не приходилось сидеть в таких 'кафе' - я выбрал столик подальше от весёлой троицы.

Бармен, сохраняя всё то же скучающее выражение на лице, подошёл ко мне с подносом, поставил на стол передо мной чашку с кипятком, блюдце с пакетиком чая, куском сахара и долькой лимона, и еще одно блюдце - с завернутым в пленку бутербродом. Хмыкнув, я взял бутерброд и тут же выронил его - бутерброд оказался невыносимо горячим.

- Вы его подогрели, что ли? - удивился я, - зачем? Я холодный люблю.

- Поменять? - без эмоций в голосе спросил бармен.

Я поджал губы.

- Спасибо, не надо.

Бросил пакетик в чашку, положил сахар с лимоном и принялся помешивать.

Минут десять ничего не происходило. Потом зазвенел колокольчик. Я вздрогнул, и принялся усиленно рассматривать пятна на столе. Потом спохватился - а чего это я? Мне-то, наоборот, просто положено с ужасом пялиться на каждого входящего.

Вошедший - мужчина в плотной темной куртке (и это несмотря на жару) - подошел к стойке и потребовал пива. 'Самого свежего'.

- Балтику утром привезли, - всё так же меланхолично сообщил бармен.

- Ну давай, - согласился мужчина, получил пол-литровую кружку и уселся впереди меня. Сзади со скрежетом отодвинулся стул. Я заметил, как напряглась спина сидящего передо мной, вздрогнул и обернулся. Но это всего лишь уходил тот тип, что сидел в углу - прошел к стойке, расплатился и молча вышел. Я перевёл дух, допил чай и принялся разглядывать дешевые репродукции на стенах.

Как я не готовился к тому, что с секунды на секунду что-то случится, началось всё очень для меня неожиданно. Сначала бармен вышел из стойки, деловито подошёл к сидящему передо мной мужчине, наклонился и что-то спросил. Кажется: 'Еще кружечку?' Мужчина отрицательно покачал головой, потом бармен без замаха, но сильно ударил его кулаком в висок. Не успел еще мужик упасть на пол, как трое выпивох, побросав сухарики и рыбу, бросились ко входу, а двое сидевших наискосок от меня подхватили меня под руки и потащили к барной стойке со словами 'Уходим, быстро-быстро!'.

За барной стойкой один из моих провожатых остановился, вытащил из-под неё маленький тупорылый автомат и присел - спрятался. Второй, заметив, что я замешкался, схватил меня за плечо, подтянул к себе, рявкнул в ухо: 'Не тормози', - потом втолкнул в открытую дверь и скользнул следом. Перед тем, как дверь закрылась, я успел услышать негромкий звон дверного колокольчика.

Мы спустились еще на один пролет ниже, прошли метров тридцать сырым, едва освещенным извилистым коридором вдоль тянущихся куда-то труб и проводов, завернули за угол, где обнаружилась открытая железная дверь и уходящая вверх лестница. На верху лестницы кто-то стоял.

- Что, Валер, чисто? - спросил из-за моей спины мой провожатый.

- Вроде да, - откликнулся сверху Валера.

- Тогда выпускай его, - я почувствовал легкий толчок в спину и недоумённо обернулся.

- В смысле? - спросил я, - куда? Зачем?

- Домой езжай.

- Как - домой? А тут?

- А тут мы без тебя разберёмся. Давай-давай, некогда мне. Валера, открывай.

- Ща, - негромкий металлический лязг, потом дверь наверху лестницы приоткрылась, впустив в подвал яркие лучи солнечного света, - готово, Дим.

Я посмотрел на ярко освещенный прямоугольник входа, успел еще разглядеть улыбающееся лицо Валеры, потом на месте входа расцвел яркий цветок взрыва. Меня впечатало в стену, что-то больно ударило меня в грудь и по лицу; я охнул и осел на пол, ничего не соображая и пытаясь проморгаться. В ушах ритмично звенело.

- Твою мать! - прорвался сквозь звон Димин крик. Он отшвырнул меня за угол, а сам принялся стрелять короткими очередями в сторону проёма наверху.

Что-то зазвенело, прыгая по ступенькам. Дима подхватил меня за плечо и одним прыжком махнул за железную дверь, захлопнул её и упал на пол. Точнее, на пол упал я, а Дима - на меня. Я сдавленно вскрикнул и попытался скинуть с себя эту тушу, но тут за дверью загрохотали взрывы, сопровождающиеся диким скрежетом и воем. Я и так был ошарашен, а тут и вообще потерял способность соображать. Когда я снова начал замечать происходящее, Дима, жутко матерясь и стреляя, тащил меня по уже знакомому коридору.

Я откашлялся, побежал сам, смахнув с плеча цепкую Димину руку.

- Я сам, - сказал я, концентрируясь и распрямляя суставчатые лапы с длинными когтями. То есть, попытавшись распрямить. 'Макара', - мысленно завопил я, - 'что такое?'. Он не ответил - даже не попытался. Глухо ворочался где-то внутри, не обращая никакого внимания на мои отчаянные попытки. Вот оно как. Значит, Уваров и в самом деле как-то смог Макару нейтрализовать. Очень некстати.

Дима больно ткнул меня под локоть.

- Давай, ё...ый в ухо, шевелись, - рявкнул он.

Из-за поворота впереди выскочили двое людей с автоматами. Я дернулся на ходу и чуть не упал, но тут же опознал в них тех любителей пива.

- Дима, что за хрень!? Кто такие, сколько? - проорал один из них, подбегая к нам.

- Не знаю, - зло рявкнул Дима, - не считал. Лерыч спёкся. У них гранаты, 'Мухи' и 'дэшэка' , судя по звуку.

- Спятил? Откуда... - мощное 'Ду-ду-ду-ду' из покинутого нами конца коридора заглушило разговор, спрашивавший дернулся, сложился, как тряпичная кукла, отлетел метра на два и повис на тянущихся вдоль стены трубах.

- Ходу! - заорал мне Дима, указывая на дверь в конце коридора, и, довольно сильно поддал коленом под зад. Я, подбежал к двери, оглянулся на оставшихся сзади и едва не столкнулся с выбегающим в дверь человеком. Отшатнулся и чуть не упал - выбежавший поймал меня за одежду и удержал на ногах. Задвинул меня за угол, крикнул в коридор:

- Что происходит?!

Только сейчас я узнал в нём Марата - и то больше по голосу.

- Не знаю, - ответил, в перерывах между очередями, кто-то из оставшихся, - у них станкач и гранаты. У нас двое двухсотых.

- Мать! - рявкнул Марат, - Кто?

- Валера и Сёма, - говоривший - это оказался не Дима, а второй боец - заскочил в проём и отодвинул Марата вглубь комнаты. Через секунду, тяжело дыша и сипло ругаясь, появился и Дима.

- Уходим, - сказал он, качая головой, - нам их не сдержать. Что у парадного входа?

- Вроде нормально, - сказал Марат и тут из-за его спины, из зала кафе донеслись громкие выкрики, выстрелы и автоматная очередь.

- Дерьмо, - прошипел Марат, посмотрел на Диму, - дайте нам минуту, - повернулся ко мне, - а ты за мной, - и побежал в зал. Я поспешил за ним.

- Коля, кто стрелял? - спросил Марат выскочившего к нам навстречу мужчину - я его не узнал, похоже, сначала в зале его не было.

- Я, - неохотно ответил Коля, - как заварушка началась, клиент ствол вытащил, начал шмалять. Пришлось успокоить. Что там за хрень творится?

- Хреновая, - бросил Марат, - быстро уходим. Чисти дорогу к машине.

Коля посмотрел на бармена, стоявшего у входа с автоматом наизготовку. Тот кивнул и скрылся за дверью. Странное дело, колокольчик почему-то не звенел.

Марат сделал несколько шагов в зал, потом, с возгласом, - 'Бл...ь', - резко остановился. Проходы между столами были узкие, я шёл прямо за ним, поэтому едва не уткнулся ему в спину. Кадыров резко присел и только сейчас я заметил лежащего на полу в луже крови мужчину. Пожилого мужчину в добротном пиджаке. Уваров. Марат отпустил запястье Уварова и встал.

- Готов, - сказал глухо.

- Конечно готов, - отозвался из-за моей спины Коля, - я пол-рожка в него высадил. Что со вторым делать?

- С собой возьмем. Тащи его вверх.

Марат перепрыгнул через стол и прошел вдоль стены к выходу, а я замешкался, глядя на лежащее тело. Показалось мне вдруг, что у Уварова дрогнуло веко.

- Шевелись, - я почувствовал сильный тычок в плечо, обернулся и с удивлением увидел, как Коля вынимает из-под стола еще одно тело - мужчины с круглым нерусским лицом. Похоже, он был сознания - глаза закрыты, руки висят безвольными плетями. Коля, крякнув, взвалил тело себе на плечи и пошёл к выходу, бросив мне на ходу, - Быстро за мной!

Я, последовав примеру Марата, прошёл между столами и побежал к выходу вдоль стены. И, ощутив на бегу очень странное чувство, замедлил шаги, а потом и вовсе остановился.

- Марат, - негромко позвал я.

Кадыров повернул ко мне недовольное лицо.

- Не время! - зло отозвался он, - Сначала...

Тяжелая железная дверь входа вылетела вовнутрь с адским грохотом, окаймленная клубящимися языками пламени. Марата бросило на меня, я упал и еще на голову мне свалился стол.

Придя в себя, я с удивлением обнаружил, что сижу на заднем сиденье машины, что у меня жутко болит голова и совершенно заплыл левый глаз. Коля, непрерывно матерясь, крутит руль, машина, вихляя и визжа шинами, несётся незнакомыми мне переулками, а Марат сидит рядом, и, шипя от боли, перетягивает какой-то тряпкой окровавленную руку.

- Как... кхе, - я поморщился, сглотнул и продолжил, - как я здесь оказался?

- Сам дошел, - негромко сказал Марат, выдохнул сквозь зубы и откинулся на спинку сиденья, - не пугайся, просто провал памяти, это бывает.

Был он бледен до синевы, по лбу обильно стекал пот.

- Э... - забеспокоился я, - вам плохо?

- Пуля в кость попала, - негромко и спокойно сказал Марат, - плюс пару ребёр сломал. Ерунда.

- Ну ладно, - по виду Кадырова не было заметно, что 'ерунда', но ему, наверное, виднее. Я осмотрелся. Ехали мы в большом, но далеко не новом, внедорожнике. Похоже, 'Чероки' старый, а может, и нет. Никогда их изнутри не видел. На переднем сиденье, изогнувшись и упершись головой в дверцу лежал тот нерусский мужчина из кафе - видимо, всё еще без сознания.

- А где остальные? - спросил я, убедившись, что в машине больше никого нет.

Замолчавший было, Коля громко выматерился. Марат вздохнул.

- Не знаю. Может, и уцелел кто, а может, и нет. Ты что мне в кафе хотел сказать?

- А... да, - я глубоко вздохнул и попробовал позвать Макару. Ноль. Вот так.

- Вы уверены, что Уваров был мёртв? - спросил я, - мне показалось...

- Слышь, щенок, - Коля, с перекошенным лицом обернулся ко мне из-за руля и недобро оскалил зубы, - я обе Чечни прошёл, я умею живых людей от мёртвых отличать. И если я говорю...

- Не психуй, сержант, - негромко сказал Марат, - я думаю, он не зря спрашивает.

Коля зло хмыкнул и отвернулся к рулю.

- Пуль шесть я в него всадил. Непохоже, чтобы он в бронике был, но даже если и так - одной пулей я ему горло разворотил.

- Макара ушёл, - сообщил я Марату, - я его не чувствую. Совсем. И, по-моему, он ушёл к Уварову. Мне показалось, он ещё был жив, когда я к нему подошёл.

Марат помрачнел.

- Плохо, - сказал он, - будем надеяться, что он всё-таки умер.

- Умер-умер, - отозвался Коля, - Такие не живут. Куда едем-то, командир? Ко мне не стоит - жена юмора не оценит. К тебе?

- Нет. Помнишь хату на Парковой?

- Лехину конспиративную? - засмеялся Коля, - у тебя от неё чё, ключи есть?

- Да.

- Лады.

Джип, сильно накренившись, круто повернул направо и влился в плотный поток машин. Я покрутил головой, пытаясь сориентироваться. Ага, кажется, понял. В центр едем, что ли? Я посмотрел на Марата, но спрашивать ничего не стал. Плохо он выглядел: сидел, сжав бледные губы, закрыв глаза, и тяжело дышал. Коля, лавируя в потоке машин, тоже молчал. Зашевелился человек на пассажирском сиденье, приподнял голову, что-то промычал, но получил мощный хук слева и снова затих.

Минут через десять у меня зазвенел мобильник. Я недоуменно вытащил сотовый, посмотрел на экран и похолодел. 'Вас вызывает Урод Козёл' - мигала на нём надпись. Я сглотнул, выключил телефон и засунул его обратно в карман.

- Он жив, - сказал я.

- Уваров? - не раскрывая глаз, спокойно спросил Марат.

- Да. Он мне звонил только что.

- С чего взял? - спросил Коля, - Ты же не ответил.

Я промолчал.

- Плохо, - сказал Марат, - очень плохо. Телефон выключил?

Я кивнул, потом понял, что Марат на меня не смотрит и сказал вслух:

- Выключил.

Марат ничего не сказал и еще минут пять мы проехали в тишине. Потом Коля хлопнул обеими руками по рулю и с надрывом спросил:

- Ну почему? Я не понимаю! Марат, ты же говорил, их не больше трёх будет! Максимум четыре! Ты ничего не говорил про бля...ую артиллерию!

- Это не Уваров, - отозвался Марат, - он удивился не меньше нашего, когда перестрелка началась. Всех козырей у него были ТТ за пазухой, да тот тихушник, которого мы в подсобку запихали.

- А эти кто тогда были? Добрые феи?!

- Нет. Я же говорил, что за клиентом, - Марат едва заметно кивнул в мою сторону, - не только Уваров охотится.

- А как они догадались, куда и когда... - начал Коля, потом замолчал на пару секунд и продолжил чуть другим тоном - ты думаешь, у Уварова крот сидит? Который налево инфу сливает?

- Я думаю, крот у нас сидит. Ты Серого после начала заварушки видел?

Коля замолчал и молчал минуты две. Потом рявкнул:

- Бл...ь! - И хватил кулаком по 'торпеде', да так, что на ней заметная вмятина осталась, - да я же суку... - резко выдохнул, - да я сам ему кишки на нож намотаю! Гнида! То-то всё сторонкой да сторонкой... Ну сука, ну выкидыш поросячий, ну...

- Поворот пропустишь, - быстро сказал Марат. Машина резко вильнула, а я удивился - он же с закрытыми глазами сидел всё время. Как заметил? Кадыров открыл глаза, посмотрел на меня.

- Поможешь Коле 'языка' тащить. Делайте вид, что пьяного ведёте. Коль, дай куртку.

Коля на ходу снял с себя легкую камуфляжную куртку и кинул её назад, оставшись в серо-зеленом жилете с кучей кармашков поверх майки-алкоголички.

- Разгрузку сними, - проворчал Марат, морщась и надевая куртку, - а то все бабки подъездные строем пойдут в ФСБ, тебя увидев. А так - алкаш алкашом.

Машина притормозила у последнего подъезда старенькой многоэтажки и остановилась, завернув к мусорке.

- Пошли, - сказал Коля, выходя из джипа.

- Может, помочь? - спросил я Марата, но он отрицательно помотал головой, перегнулся через спинку в багажник и вынырнул оттуда с пол-литровой бутылкой в руке. На бутылке было написано 'ацетон', но замысел Кадырова я понял - вряд ли пресловутые 'бабки' будут вчитываться, что там написано - а созданию образа способствует.

Я вышел из машины, которая оказалась порядком убитым 'Чероки' годов эдак из девяностых. Подошёл к передней дверце и подхватил с другой стороны извлеченного Колей 'языка'. У подъездной двери и в самом деле стояла скамейка, заметив которую, я оценил предусмотрительность Марата - сидели там две пожилые кумушки и следили за нами с выражением крайнего неодобрения на лицах. Мы продефилировали мимо них нестройной походкой и слегка замешкались у двери, пока Марат доставал из кармана ключи. Коля внушительно посмотрел на ближайшую к нему тетку и, с вызовом, заявил:

- Чё уставились? Праздник у нас, понятно! Чё, человеку в праздник выпить нельзя?

- У некоторых каждый день праздник, - пробурчала одна, глядя куда-то в сторону. Вторая тетка оказалась посмелее: прямо глядя в глаза Коле она отчеканила:

- Садиться пьяным за руль - нельзя!

- А я трезвый! - заявил Коля, - пока еще.

И заржал.

- Всё-всё, тихо, - сказал Марат, морщась и держа плечом дверь подъезда, - заходите уже.

Мы поднялись на второй этаж, где Марат открыл дверь квартиры в торце лестничной площадки. Не разуваясь, мы прошли в квартиру.

- На кухню, - скомандовал Коля. Я кивнул, мы протащили безвольное тело на кухню и пристроили на деревянный стул. Марат привалился спиной к косяку двери, да и затих там, а Коля, цыкнув зубом, вытащил откуда-то здоровенный тесак, вынул из своих штанов ремень и, разрезав его пополам, прикрутил руки 'языка' к спинке стула. Отошёл на шаг, окинул результат своих трудов оценивающим взглядом и, видимо, остался доволен увиденным.

- Слышь, шкет, - сказал он, коротко глянув в мою сторону, - налей мне кружечку воды из-под крана.

Такое обращение мне малость не понравилось, но артачится я не стал - взял порядком запыленную кружку со стола, открыл кран. Подождал, пока протечёт ржавая вода, сполоснул кружку, наполнил её и протянул Коле. Я думал, он пить хочет - я и сам был не против, но он пить не собирался - подержал кружку в руке, потом, коротко замахнувшись, вылил всё её содержимое в лицо сидящего на стуле человека.

Результат не заставил себя ждать - 'язык' дернулся, закашлялся, замотал головой. Открыл глаза, попробовал встать, но понял, что привязан к стулу и успокоился. Только раздувающиеся ноздри и постреливающие по сторонам глаза выдавали его волнение.

- Как тебя зовут, - спросил от двери Марат.

- Тыгрынкээв, - сразу ответил сидящий. Коля хмыкнул.

- Не будем ходить вокруг да около, - продолжил Марат, - так вышло, что твой бывший хозяин - я имею в виду Уварова - получил некую силу. Я уверен, не без твоего участия. Мне нужно, чтобы ты рассказал всё, что знаешь об этой силе и, самое главное, как от неё избавиться.

Тыгрынкээв криво улыбнулся.

- Нет, - сказал он с едва заметным акцентом, - Калилгу нельзя убить. Он будет есть людей, пока всех не съест. Так и будет.

Марат нахмурился, но ничего сказать не успел.

- Слышь, ты, чуркобес! - Коля с размаху воткнул свой тесак в стол прямо перед носом Тыгрынкээва (к чести его, он даже не вздрогнул), - ты, кажется, не понял. Мы - не менты. Нам насрать на права человека. И я лично буду отрезать от тебя по кусочку, пока ты не расскажешь всё, что знаешь и даже немножко больше. Вот этим ножом, понял?

Что-то изменилось в лице Тыгрынкээва. Он легонько улыбнулся - доброжелательной, немного грустной улыбкой и сказал:

- Понял. Я расскажу. Развяжите мне руки.

Коля вопросительно глянул на Кадырова, Марат кивнул и кинул Коле пистолет.

- Держи его на мушке, на всякий случай.

Коля кивнул и перерезал ремни, которыми недавно сам же и примотал Тыгрынкээва к стулу. Тыгрынкээв с заметным облегчением размял руки, благодарно кивнул.

- Воды налейте пожалуйста, - попросил он, - пить очень хочется.

Коля посмотрел на меня с недвусмысленным приказом в глазах, я пожал плечами, взял кружку и шагнул к раковине. Коля остался за спиной, его я не видел, но видел, как дернулся и поднял руку в предупреждающем жесте Марат.

- Твою ж мать! - заорал за спиной Коля. Я подпрыгнул, обернулся и увидел, как он держит руки на горле Тыгрынкээва, а между пальцами его веселыми струйками хлещет кровь. Коля повернул ко мне перекошенное лицо:

- Чё стоишь, дубина? Бинты ищи, быстро! В холодильнике посмотри, в шкафах... да быстрее, б...!

Я дернулся к ближайшему шкафу, открыл его - посуда и ничего больше, шагнул к другому, но остановился и обернулся, услышав тихий голос Марата:

- Не надо бинтов. Коля, ну какие нахрен, бинты? Ты еще жгут ему на горло наложи.

Коля медленно встал, вытер об штаны перепачканные пальцы. Тыгрынкээв мешком свалился на пол.

- Я ж не думал, - сказал Коля виноватым голосом, - я думал, в худшем варианте он на меня бросится, тут бы я ему показал, что почём на Привозе. Я ж не знал, что у него ножик припрятан.

- Обыскать надо было, - устало сказал Марат, закрыл глаза и откинул голову, - плохо, очень-очень плохо.

Да уж, - Коля почесал затылок, - извини, командир, сплоховал я. Форму подрастерял. Лет пять назад еще никто б меня так не обдурил, ты же знаешь.

Марат ничего не ответил. Мне показалось, что он хочет сесть, и я не сразу понял, что он - падает. Зато это понял Коля, с выкриком 'бл.!' подхвативший тело. Он потормошил Марата, оттянув веко, заглянул ему в глаз, потом обернулся ко мне.

- Слышь, - сказал он, - ему к доктору надо. Знаешь что? Ты тут побудь. Я отвезу его, вернусь, и мы покалякаем, как дальше быть, лады?

Я молча кивнул.

- Вот и ладно, - Коля взвалил Кадырова на плечи и пошёл к двери.

- Я помогу, - шагнул я следом.

- Не надо! - остановил меня Коля, - я сам. Один. Будь здесь, никуда не уходи.

- Но... бабки... - пробовал возразить я.

- В ж...у я их имел, - ответил Коля и скрылся за дверью. Я закрыл замки и сел на колченогий табурет в прихожей.

Вот и всё. Фиаско полнейшеё. Как говорил классик:

Финита ля комедия.

Хотя, как посмотреть, конечно. Я жив, относительно здоров. Денег у меня в тайнике - на две жизни хватит. Документы есть, будем надеяться, не сильно засвеченные. От Макары я избавился, что в данной ситуации скорее даже благо. Отлежаться, пока фингал не пройдет, забрать деньги, свалить попутками из города и дальше - куда подальше. Лучше за границу, потому что здесь скоро нехорошее начнётся, чую. И жить там тихонечко. Рано или поздно, конечно, Уваров захочет весь мир под себя подмять, но вряд ли это случится скоро. Лет сорок-пятьдесят минимум ему только на Россию понадобится, так что может я и до конца жизни доживу вполне спокойно. Да и не факт, что у Уварова вообще получится - не всесильный же он, по себе знаю. Рано или поздно пронюхает про него ЦРУ какое-нибудь, похитят его и запрут в своей исследовательской лаборатории. А то! Сразу, как поймут, что у них только два варианта - либо обезвредить Уварова, либо под его дудочку строем ходить. Да и в России хватает людей, не ждущих перемен. Они тоже появлению такого суперполитика не обрадуются. Ох, не обрадуются. Может, я зря переживаю? Может, я и вообще про Уварова больше ничего не услышу? Вот разрежут его на кусочки и разбросают по канализации - пойди-ка соберись.

Я вздохнул, встал и вышел за дверь. Хорошо, что тут замок английский - в наше время не стоит оставлять дверь незапертой.

Тетки у подъезда проводили меня буравящими взглядами, у меня аж спина зачесалась. Но ничего не сказали, хоть одна и порывалась что-то ляпнуть. Явно не удачи пожелать. Ладно, промолчали, и на том спасибо.

Дошёл до ближайшей улицы, примерно сориентировался и пошёл к остановке.

Нужный дом был далеко, почти на другом конце города и ехал я больше часа. Подошёл к знакомому подъезду, набрал номер на домофоне. У меня вообще-то ключи совсем недавно были, только вот где они? Даже и не соображу сразу, когда я их посеял. В лесопарке, наверное, когда лес валил и воронку в грязи копал. Домофон прохрипел что-то невнятное и сказал голосом Лены:

- Алё.

- Привет, - сказал я, улыбаясь, - пустишь?

Тишина. Очень долгая тишина - секунд пять наверное. Я вздохнул и уже начал думать, что больше ничего не услышу, но тут Лена сказала:

- Подожди, сейчас спущусь, - и домофон замолчал. Я удивлённо повёл бровью, - не захоти она меня впускать, я бы ещё понял. Но зачем спускаться?

Дверь подъезда открылась минуты через полторы. Лена окинула меня холодным взглядом, надолго задержав его на моём заплывшем левом глазе и враз согнав с моего лица улыбку. Вышла на улицу, медленно пошла вдоль дома. Я, недоумевая, поспешил следом.

- Зачем пришёл? - не оборачиваясь, спросила она.

- Рассказать. Всё рассказать.

- Не стоит, - с легкой снисходительностью в голосе отозвалась Лена, - что было, то было. От того, что ты расскажешь мне очередную сказку, ничего не изменится. Даже если она будет очень похожа на правду.

- А если она будет правдой?

Лена остановилась, посмотрела на меня и первый раз за встречу улыбнулась:

- Всё равно не изменится.

- Вот как, - я усмехнулся, - ты поэтому меня в квартиру не пустила? Быстро...

- Да что ты... - она вспыхнула, - вот еще! Отец вернулся.

- Ой... извини. Ему же еще сколько-то оставалось, нет?

Лена пожала плечами.

- Два с половиной. Говорит, досрочно выпустили. За образцовое поведение. Врёт, наверное, как всегда. Сбежал, я думаю.

- М-да, - я вздохнул, - знаешь, я тебе всё равно расскажу. Не для того, чтобы тебя вернуть или как-то перед тобой оправдаться. Для себя.

- Ладно, - согласилась Лена, - рассказывай.

И я рассказал. Всё, без купюр. И про Мале, и про гопников. И про шефа. И про Сиверко. И про Марата. И про Уварова. И про всё остальное. Даже про мужика с собакой. Лена слушала молча, не перебивая и не комментируя. Я не мог понять, верит она мне или нет, но мне это и вправду было неважно - первый раз за прошедший год я, наконец, смог выговориться. Черт возьми, так легко стало!

- Вот такие пироги с котятами, - закончил я.

- Бр-р-р, - Лена содрогнулась, - что за гадости ты говоришь. Про котят, я имею в виду.

- А про остальное?

Лена помолчала, усмехнулась.

- Глупо, но я тебе верю. Хотя эта твоя сказка меньше всего похожа на правду. Но я все равно верю, - она посмотрела на меня и в глазах её сверкнули знакомые искорки, - а Мальдивы я тебе еще припомню. Не мог там всё рассказать, гад. Надо мной все смеются - съездила на Мальдивы и ни разу толком не искупалась.

Я виновато улыбнулся.

- Что ты теперь делать собираешься? В бега уйдешь?

- Неа, - мотнул головой я, - возникла у меня только что одна идея, но она совсем бредовая, так что я её даже озвучивать не буду. Сначала проверю.

- Что за идея?

- Понимаешь, - я улыбнулся, - всегда находится придурок, уверенный, что кроме него спасать мир некому. Видимо, сегодня моя очередь.

- Ой, - Лена прищурилась, - ты же знаешь, не выношу пафоса.

- Ага, - я кивнул, - знаю. Ладно, спасибо, что выслушала. Пойду я, идею свою проверю.

Лена нахмурилась:

- Только поосторожнее, ладно? Позвони мне, как сможешь. Позвонишь?

- Конечно, - весело соврал я. Извини, Лена. Видимо, карма у тебя такая - приходится тебе врать даже когда клятвенно пообещал себе, что больше не буду. И рассказал я тебе не всё - самого главного так и не сказал. И не скажу. Какой смысл?

- Тогда пока, что ли? - неуверенно сказала Лена, стрельнула взглядом, быстро придвинулась и поцеловала в щеку. Улыбнулась хитро.

- Удачи.

- Спасибо, - ответил я, потирая щеку. Кивнул на прощание и пошёл к остановке. Обернулся на полпути, но Лены уже не увидел.

- Дядя, а дядя, - я удивленно остановился и увидел, что восклицание обращено ко мне. Пацан лет двенадцати-четырнадцати.

- Чего тебе?

- Дядь, а вы мне не поможете ролики купить? Ну коньки роликовые? Мне сто двенадцать рублей не хватает... - заметив, как изменилось мое лицо он яростно замотал головой и зачастил, - мне правда на ролики, чесслово! Я копил-копил, думал, сегодня куплю, а они цены подняли. Ну хотите, вместе пойдем, вы мне сами их купите?

Я задумчиво посмотрел на подростка, смотрящего на меня с такой отчаянной надеждой, словно от того, купит он сегодня коньки, или нет, зависела вся его жизнь. Надо же - похоже и вправду ролики хочет купить, а не пиво. Я полез в карман и вынул сложенную пополам тугую пачку стодолларовых купюр.

- Держи, - сказал я, - и ролики купишь, и еще останется. Спрячь только, и сразу все не меняй - отберут.

Повернулся и пошел по тротуару, оставив паренька ошарашенно крутить в руке пачку американских дензнаков.

Нельзя мне в бега. Я-то уеду, а они останутся. Лена останется. Марат останется. Пацан этот останется, про которого я знаю только то, что ему очень нужны роликовые коньки. Хочу я, чтобы они все просыпались под гимн нового СССР, подпевая ему сквозь сон?

Я достал телефон и включил его. '3 пропущенных звонка' - написал он мне через пару секунд после включения. Я просмотрел - 'Урод Козёл', разумеется. И что ему неймется? Оправился он очень быстро. Будем надеяться, что и с остальными возможностями он уже разобрался. Иначе моя идея пойдет прахом. Лучше было бы выждать пару дней, конечно. Но опасно, опасно - если он научится с Макарой разговаривать, то уже не попадётся. Ладно, позвоню.

- Наконец-то, - раздраженно сказал голос в трубке вместо приветствия.

- Здравствуйте, - я хмыкнул, - как самочувствие?

- Не дождётесь, - парировал Уваров, - зачем шамана моего забрали?

- В этом-то всё и дело, - я выразительно вздохнул, - Тыгрынкээв сначала не хотел нам помогать, но потом я рассказал ему некоторые эпизоды из собственного недавнего прошлого и он передумал.

- Ерунда! Не верю. Он не станет вам помогать, он, наоборот, мечтает, чтобы все умерли.

Ну, что-то в этом роде я и предполагал, поэтому удивляться особо не стал. Хорошо, что эти зубодробительные имена так крепко в мою память врезались - Тыгрынкээв, Калилгу.

- Именно что. Он хотел, чтобы все умерли, а не чтобы какой-то коварный политик использовал Калилгу для обустройства идеального государства. Так-то.

Уваров молчит и я чувствую, что он начинает верить. Особенно после того, как я Калилгу упомянул. Знать бы еще наверняка, что это очередное имя моего Макары, а не какое-нибудь заклинание или название какого-то процесса?

- Убить Калилгу нельзя, но его можно изгнать. По идее, его можно изгнать только с согласия его носителя, но не спешите радоваться. Да, призван он к вам, но его можно перепризвать на меня, - я вру напропалую и радуюсь, что так хорошо навострился это делать за прошедший год, - извините, если что-то путаю, я своими словами объясняю, как понял.

- Продолжай, - мрачно сказал Уваров и я внутренне возликовал - попался!

- Ну, и с меня уже его изгнать. Теперь самое главное. Сделать всё это, как вы и сами знаете, можно и без вашего согласия. Одно только но - чтобы перепризвать Калилгу на меня, нужны э... человеческие жертвы.

Жаль, что я его не вижу. Одной только запинки в ровном дыхании недостаточно, чтобы понять - угадал я, что случилось тогда в Ингушетии, или нет.

- Понимаете, мне бы этого не хотелось. Намного лучше было бы, если бы вы согласились с тем, что Калилгу нужно изгнать. Вы должны меня понять - вы же тоже не любите лишние жертвы. Особенно, когда они действительно лишние. Короче, думайте. Даю вам, по нашей традиции, три дня, на четвертый буду действовать самостоятельно. Я не люблю жертв, но не боюсь их - это вы должны знать из материалов дела, которое вам Кадыров принес.

Уваров что-то неразборчиво шипит в трубку и я победно улыбаюсь. Остался только один скользкий момент. И тут я чувствую, как что-то бестелесное легонько касается моего сознания - словно слабый порыв ветра, шевелящий листья. Всё. Я победил. Теперь - только не спугнуть.

- Ты используешь мой сценарий и полагаешь, что всё пройдет, как и в прошлый раз, - не скрывая ярости, говорит Уваров, - что же ты не попросил Тыгрынкээва защитить тебя от поглощения? Я, если помнишь, этим озаботился.

- Вы блефуете, - весело отвечаю я, - не могли вы так быстро этому научиться. Я дня два учился, а у вас еще и четырех часов не прошло.

- Я способный ученик, - говорит он, перед тем, как натравить на меня Макару.

Я даже рад снова ощутить его поблизости - как старого друга, которого судьба занесла по другую сторону баррикад. Может, я льщу себе, но мне кажется, он тоже рад меня видеть - что я скоро стану его частью. Ну-ну. Меня накрывает приступ головокружения - словно от мощной дозы алкоголя. Перед глазами темнеет, кажется, я падаю. Но мне наплевать на это - на короткое мгновение я становлюсь единым целым с Макарой - и торжествую, чувствуя, как ему хреново, хотя мне хреново ничуть не в меньшей степени. Каким-то тридцать шестым чувством я вижу разлетающиеся вдребезги кирпичные стены, рушащиеся перекрытия и лестничные пролёты. Кажется, я даже успеваю заметить знакомый кабинет.

Спасибо, профессор. Вы были абсолютно правы насчет разгадки этого ребуса. Любовь.

Любовь - это всегда жертва. Любя кого-то или что-то, мы всегда жертвуем чем-то. Или кем-то. Кто свободой, кто деньгами, кто друзьями и образом жизни, кто - всем вместе. А некоторые так даже и самой жизнью.

Пей, Макара, пей - меня сегодня много.

Хватит для передоза.