Эдера

Глава 2

Марта везла Эдеру к своей однокласснице Бенти, владелице модного магазина. Ещё в детстве Бенти отличалась завидной рассудительностью и умением быть ответственной. Это позволяло ей не раз вытаскивать подруг из самых невероятных передряг, в которые те попадали по глупости и легкомыслию. Став взрослой, Бенти вынуждена была всего добиваться своим трудом, так как родители её рано умерли, оставив весьма скромное наследство. «Хорошо, если рядом с Эдерой будет такая достойная, трудолюбивая женщина», — полагала Марта.

По телефону Бенти обещала взять Эдеру продавщицей в свой магазин, и вот теперь подруги уединились в кабинете, чтобы обсудить некоторые детали. О жалованье договорились быстро: сначала, небольшое, а затем, когда Эдера немного подучится, можно будет рассчитывать и на прибавку. С жильём же оказалось сложнее. Марта не скрывала, что ей хотелось бы поселить Эдеру в доме Бенти — пусть и в самой маленькой комнатке:

— Община была для неё семьей, и с тобой она будет как бы оставаться в семье. Это замечательная девушка. Она тебя не разочарует.

Но Бенти не выразила готовности принять в свою семью незнакомую девушку:

— Мне понятна твоя тревога за судьбу воспитанницы. Но если ты решилась выпустить её в мир, то не лучше ли ей сразу же начать самостоятельную жизнь, без излишней опеки? Девушке уже двадцать лет, она не ребёнок…

— Но все эти двадцать лет она провела в сугубо женском обществе, она не знает, как вести себя с мужчинами…

— Марта, рано или поздно ей придётся с ними познакомиться. А я уже не молода, и в этом плане мало чем могу ей помочь. Мне кажется, что твоей подопечной, наоборот, стоит побольше общаться со сверстниками. У меня работает очень хорошая девушка — Чинция. Надеюсь, они с Эдерой подружатся. А теперь давай пригласим сюда твою Эдеру. Кстати, отчего у неё такое странное имя?

Рассказав историю о медальоне, Марта добавила:

— Эта девочка, когда мы её нашли, была, совсем малюсенькая, но с невероятным желанием жить. Как она цеплялась за жизнь! Точь-в-точь как плющ.

— Что ж, — заметила Бенти, — если это качество сохранилось в ней и теперь, то за неё можно не опасаться.

В обитель Марта возвращалась, можно сказать, успокоенной. Конечно, тревога ещё оставалась: как-то всё сложится в дальнейшем? Но начало было вроде бы неплохим. Эдера явно понравилась Бенти — Марта это видела. А Чинция любезно предложила Эдере жить вдвоём на квартире, которую она уже давно снимает.

«Что ж, ты выросла, дочка! — мысленно обращалась к Эдере Марта. — А мне остаётся только молить Господа, чтобы берёг тебя».

Чинция показывала новой подруге жильё, которое отныне должно было стать для Эдеры её домом.

— Это не королевский дворец, но здесь мы можем спокойно жить вдвоём, и нас никто не потревожит. Смотри, это — гостиная, а здесь, на верёвке, мы сушим свои постиранные вещички. Я говорю «мы» по привычке: совсем недавно моя подруга вышла замуж и оставила меня в этой квартире одну…

— Извини, но разве ты не слышишь, как звонит телефон? — прервала Чинцию Эдера.

— Да, пожалуй, ты права: он просто так не отвяжется. — И Чинция сняла трубку. — Алло! Привет!.. Нет, сегодня вечером не могу. У меня в гостях подруга… Ну, конечно же, я тебя люблю. До завтра!

— Ты не должна была из-за меня отказываться от свидания, — огорчённо произнесла Эдера. — Перезвони ему! А я побуду дома одна.

— Да не расстраивайся ты! Он такой занудный! Одна болтовня и ничего серьёзного. Я решила его отшить.

— Как жаль…

— О, не думай, что тут погибает великая любовь. Поверь, это всего лишь банальная история. Обычно я какое-то время присматриваюсь к новому ухажёру, а затем отваживаю его за ненадобностью.

— Мне трудно понять тебя, — в глазах Эдеры стояли изумление и даже испуг. — Возможно, потому, что я неопытна в таких делах.

— Это не беда, — заметив реакцию Эдеры, весело ответила Чинция. — Тут нет ничего сложного и, думаю, даже тебе это будет понятно. Я хочу выйти замуж и отношусь к этому очень серьёзно. Все, кто мне до сих пор встречался, на роль мужа не подходили. Но я не теряю надежды!

— Чинция, ты прелесть! — У Эдеры отлегло от сердца. — Смогу ли я когда-нибудь хоть чуточку походить на тебя? Мне так не хватает уверенности в себе…

— Сможешь, сможешь. А сейчас пойдём, посмотришь спальню. Вот твоя кровать, а это — шкаф для одежды. Кстати, ты не рассердишься на меня, если я на время предложу тебе парочку своих платьев? Выбирай. А позже мы обдумаем, что лучше подходит к твоей внешности и характеру.

— Ты так добра, Чинция, — смущённо произнесла Эдера. — Но все твои платья слишком нарядные для меня. Я боюсь до них даже дотронуться.

— Неправда! Вот это, например, вполне строгое платье. Для начала примерь его.

— Нет, я не могу…

— Знаешь, дорогая, ты всё-таки послушайся меня! Платье, которое на тебе… оно… слишком нормальное.

— Скажи уж лучше, что оно просто кошмарное. Ведь я сама его подрезала и ушила.

— Вижу. Оно настолько закрывает шею, что можно подумать, ты боишься заболеть ангиной. А длина его как раз такая, к которой обычно прибегают те, у кого кривые ноги. Завтра мы его немножко переделаем, а пока прошу, надень моё.

— Спасибо. Я попробую. Но сумею ли я в нём сделать хоть шаг?..

С платьем, так или иначе, всё решилось, а перед сном Чинция не удержалась, чтобы не преподать Эдере ещё один урок. Речь шла о пижаме, в которую облачилась Эдера.

— Нет, ты посмотри на себя в зеркало! — нарочито строгим тоном скомандовала Чинция. — Посмотри, что ты с собою творишь! Представь, какой ужас испытал бы мужчина, увидев на тебе это тряпьё!

— Вряд ли может представиться такая возможность, — нисколько не обидевшись, поддержала шутку Эдера. — Разве что доктор, если бы я, не дай Бог, заболела…

— Но почему надо обижать доктора — пугать его этой пижамой?..

Эдера между тем стала расчёсывать волосы, и Чинция буквально поперхнулась от увиденной красоты.

— Да как ты смеешь всё это скрывать?! Такую роскошь, такое богатство ты упрятала в дурацкий узелок! Даже я, с моим намётанным глазом, не догадалась, какие у тебя великолепные волосы. Сейчас я вижу, что они не просто русые, а золотистые! Но открой секрет: как ты ухитрилась замаскировать такую копну, выдав её за тощий хвостик? Нет, я просто обязана прочитать тебе курс эстетики!

Чинция сдержала обещание и при этом оказалась учительницей весьма талантливой: уже через неделю Эдеру было не узнать. Золотистые локоны свободно струились по её плечам, платье подчёркивало стройность фигуры и оттеняло глубинную синеву глаз, до той поры казавшихся серыми; едва заметный макияж подчёркивал оригинальность черт лица. В целом же от всего облика Эдеры веяло чистотой и свежестью молодости, только-только входящей в пору своего цветения.

Благодаря Чинции Эдера впервые задумалась о собственном стиле в одежде, и вдвоём девушки решили, что он должен быть строгим, но не чопорным, элегантным, но лишённым какой бы то, ни было претенциозности. Естественность и утончённость — вот на чём основывалась Чинция, создавая романтический образ своей подруги.

— Ты не представляешь, — воскликнула она, глядя на Эдеру, — какое удовольствие мне доставляет наблюдать за превращением безликой куколки в красивую изящную бабочку!

Такая увлечённость Чинции объяснялась не только её несомненной добротой и душевной щедростью, а ещё и тем, что девушка мечтала стать модельером-дизайнером. О своём сокровенном желании она поведала Эдере и показала ей альбомы с рисунками моделей.

— Всё это пока лишь для собственного развлечения. Ты первая, кто может оценить плоды моей буйной фантазии. Но знаешь, иногда я изображу что-нибудь, шутя, а потом вижу похожее в новых коллекциях известных модельеров. Наверное, я не совсем бездарная, как ты считаешь?

— Нашла ценителя! — улыбнулась Эдера. — Ты посоветуйся с синьорой Бенти. Но если для тебя так важно моё мнение, то мне очень нравится вот это платье… и это… и вот ещё костюм…

— Хм… неплохо! Великолепный вкус! Как тебе удавалось его скрывать?

Это было настоящим открытием не только для Чинции. Эдера сама немало удивилась, что интуитивно она чувствует, какие платья и причёски ей подходят, а какие нет.

— Ты не могла бы познакомить меня со своим парикмахером? — попросила она Чинцию. — Мне захотелось сделать одну причёску… Не буду сейчас объяснять. Но пообещай, что честно скажешь потом, подвёл ли меня мой вкус.

Возвращения из парикмахерской Чинция ждала с некоторой опаской: вдруг та и в самом деле навертит на голове что-нибудь невообразимо нелепое? Но все сомнения Чинции развеялись, как только она увидела входящую в дом красавицу.

— Это невероятно! Ты великолепна! Ты фантастически красива! Нет, я умолкаю, потому что все слова тут бессильны…

— Ты говоришь серьёзно? — вымолвила Эдера, и из глаз её потекли слёзы.

— Да что с тобой? — испугалась Чинция.

— Я провела два худших часа в моей жизни, — всхлипывая, объяснила Эдера. — Меня буквально измучили…

— Ну, ты совсем дитя, — улыбнулась Чинция. — Думаю, не найдётся ни одной женщины, которая бы отказалась подвергнуть себя подобным «мучениям», чтобы стать такой же красивой, как ты…

— Но самое худшее было, когда я вышла на улицу, — не слушая подруги, продолжала Эдера. — Ещё немного, и я бы бросилась бежать, только бы скорее спрятаться здесь от их взглядов…

— На тебя глазели прохожие? Я их понимаю! От тебя сегодня невозможно оторвать глаз.

— Это ужасно, — плакала Эдера. — Мне казалось, что все они думали: вот она, подкидыш, монастырская воспитанница, вырядилась. Изображает из себя модницу!

— Держу пари, что рассматривали тебя главным образом мужчины, — не могла удержаться от смеха Чинция. — И взгляды их при этом были весьма красноречивы, ведь так? Бедняжка, наверное, ты чувствовала себя овечкой в стае волков.

— Да, всё было именно так, как ты говоришь.

— Послушай, Эдера, тебе придётся привыкать к вниманию со стороны мужчин, ведь ты — очень красивая. Я поделюсь с тобой одной маленькой хитростью: если у этих нахалов прямо спросить, чего они глазеют, то девяносто из ста смутятся и поспешат убраться восвояси. Уверяю тебя!

— А остальные десять?..

— Ну, сокровище, с теми ты должна держать ухо востро. Потому что они-то и есть настоящие мужчины.

От таких премудростей Эдере стало совсем страшно, и на следующий день она отправилась за советом к матушке Марте, заранее приготовившись выслушать укор. Но Марта, против ожиданий Эдеры, пришла в изумление и восторг: хороша! Ну-ка повернись, пройдись, дай разглядеть тебя получше…

— Матушка, вчера я была у парикмахера…

— Ты говоришь об этом как о величайшем грехе. Но тут нет ничего плохого, не волнуйся. Господь даровал женщине красоту. Наверное, затем, чтобы её, как и всё остальное, она использовала во благо.

— Я всё это сделала, чтобы понять себя. Но, кажется, ещё больше запуталась. Матушка, мне приятно чувствовать, что я нравлюсь. Это, наверное, грех…

— Небольшой, но всё-таки грех, — подтвердила Марта. — И называется он — тщеславие.

— Да?.. Мне казалось, что я не тщеславна. Особенно, когда на меня смотрят слишком настойчиво, пристально, мне становится стыдно, словно я вообще не одета.

— Ладно, не расстраивайся, это пройдёт. Со временем ты научишься находить разумную меру во всём, что будешь делать. А сейчас пойдём в церковь, пусть Мадонна дель Джильо посмотрит, как ты преобразилась.

После разговора с Мартой Эдера почувствовала заметное облегчение. Да и к новой своей причёске она постепенно привыкла, и взгляды, бросаемые на неё покупателями, не казались теперь столь вызывающими и дерзкими. С работой тоже вроде бы всё ладилось. Словом, настроение у Эдеры было приподнятое, а иногда на неё и вовсе накатывала беспричинная радость. Как раз в один из таких моментов Эдера, не зная куда выплеснуть эту радостную энергию, приподняла на руках красавца-манекена и закружилась в ним в танце. Магазин уже был закрыт на обеденный перерыв, поэтому Эдера не опасалась, что кто-нибудь кроме Чинции может её увидеть. И вдруг прямо перед собой она обнаружила молодого человека! От неожиданности Эдера споткнулась на ровном месте и — о, ужас! — упала на пол вместе с манекеном.

Нечаянно задержавшийся в магазине покупатель, похоже, растерялся не меньше продавщицы: он бросился к Эдере на помощь, стал неловко извлекать её из-под манекена, чем смутил девушку ещё больше.

— Простите, — залепетал молодой человек, когда Эдера, наконец, встала на ноги. — Кажется… Я вас напугал… Простите… Обещаю, что больше ничего подобного не натворю… Я пришёл сюда, чтобы купить фуляр для моей матери.

— Да… — чуть ли не шёпотом выдохнула из себя Эдера.

А молодой человек продолжил уже увереннее:

— Я видел один подходящий в витрине. Мог бы я посмотреть его поближе?

— Что? — рассеянно спросила Эдера.

— Фуляр.

— Какой фуляр?

— Извините, но мне кажется, вы меня совсем не слышите, — опять смутился покупатель. — Вы рассердились на меня?

— Н-нет, я только немного отвлеклась…

Выручила Эдеру вовремя подоспевшая Чинция. Она быстро сообразила, о каком фуляре идёт речь, и вежливо подала его покупателю. Тот, не глядя, сказал: «Беру», расплатился и зашагал к выходу. Но по мере того, как он подходил к двери, шаги его всё замедлялись, а затем он и вовсе остановился.

— Вы что-то хотели сказать? — опять помогла Чинция.

— Да-да! — обрадовался молодой человек и поспешил обратно. — Я совершенно забыл сказать вам «спасибо»… И «до свидания»… Так вот — спасибо. И ещё… ваша подруга… Нет… Я хотел сказать, что если покупка не подойдёт моей матери, то можно будет её обменять?

— Разумеется, только не потеряйте чек.

Всё это время, разговаривая с Чинцией, странный покупатель смотрел то в пол, то по сторонам, словно боялся встретиться взглядом хотя бы с одной из девушек. Но вот он, наконец, произнёс своё «до свидания» и, прежде чем окончательно удалиться, решительно взглянул на Эдеру…

— Это был удар молнии! — чуть позже объясняла Эдере взволнованная Чинция. — О, не спорь со мной! Это было настолько очевидно, что понял бы и слепой. Вот здесь стояла ты, а вот здесь — он. И вдруг — ба-бах… Внезапно рождается любовь! Теперь тебе всё понятно?

Происшествие задержало девушек в магазине, и у них уже не осталось времени, чтобы пообедать, как обычно, в ближайшем кафе. Эдера по этому поводу не огорчилась — у неё неожиданно пропал аппетит, а Чинция всё же побежала купить хотя бы несколько бутербродов.

Возможность остаться одной пришлась очень кстати для Эдеры. Ей хотелось спокойно обдумать случившееся, восстановить в памяти даже мельчайшие подробности краткого, но отчего-то волнующего общения с тем незнакомцем. Чинция, конечно, пошутила насчёт мгновенно возникшей любви, но откуда же, это смятение? Эдера чувствовала себя так, будто её и вправду задела молния… В какой-то момент почудилось, что она опять ощущает на себе его взгляд, тот самый взгляд, от которого до сих пор кружится голова. Эдера закрыла глаза, но видение не исчезало: взгляд незнакомца, казалось, проникает ей в самое сердце, которое вдруг заколотилось, затрепетало беспомощно и обречённо…

Эдера медленно подняла отяжелевшие веки. Кто-то махал ей рукой из-за стеклянной витрины, желая обратить на себя внимание. Пришлось резко встряхнуть головой, чтобы развеять это наваждение. А молодой человек за стеклом улыбнулся: «Да, это именно я, вы не ошиблись!»

Сомнений больше не осталось: это он. И не в воображении, а наяву! «Откройте, пожалуйста, дверь», — жестом показал незнакомец.

Эдера на негнущихся ногах дошла до двери, приоткрыла её, и, не узнавая собственного голоса, сказала, что перерыв закончится через полчаса.

— Я пришёл не за покупками, — молодой человек, боясь, что дверь сейчас захлопнется, просунул голову в образовавшуюся щель. — Мне надо с вами поговорить…

— Не могли бы вы зайти через полчаса?

— Я только на одну минуту! Прошу вас! Впустите меня.

— Входите, но ненадолго: скоро вернутся владелица магазина и моя коллега. Я не хочу, чтобы они вас здесь увидели.

— Хорошо, хорошо. Я пришёл поговорить о том… о том, что произошло накануне. Да! Именно об этом я хотел поговорить…

— Нет-нет! — испугалась Эдера. — Ничего не произошло. Умоляю, оставьте меня. Сейчас сюда войдёт синьора Бенти…

— Извините. Мне казалось… Да-да, я ухожу. Но, может быть, вы хотя бы скажете, как вас зовут?

— Эдера.

— Эдера? Какое странное имя!

— Разве?

— Простите. Я вам так антипатичен?

— Нет, просто сейчас я…

— Да-да, вы боитесь, что вот-вот вернётся владелица магазина. Я ухожу. Но я ещё вернусь, имейте в виду!

— Боюсь, что именно так и будет, — улыбнулась Эдера.

— Боже мой, как вам идёт улыбка! — просто просиял молодой человек. — Сейчас вы во сто крат красивее и милее, чем были прежде. Всё, всё, ухожу. До встречи!