Утро для Матильды началось с приятной неожиданности: её навестила подруга, приехавшая с того самого предместья, где прошла юность Матильды и где родились братья Сатти.
— Я была здесь на свадьбе моей внучки, а заодно вспомнила о тебе, — пояснила гостья.
— Ты умница, что догадалась зайти. Я так тебе рада! Сколько же лет мы не виделись, Мария?
— Да уж больше двадцати…
— Боже мой, как быстро летит время!..
После естественных в таких случаях восклицаний они перешли к воспоминаниям юности, а потом рассказам друг дружке и о своей нынешней жизни.
— Значит, ты по-прежнему помогаешь синьору Валерио. А скажи, после смерти синьоры Бианки он так и не женился?
— Нет. И до сих пор винит себя, что не смог её тогда разыскать.
— Разыскать?
— Да, за полгода до своей смерти синьора Бианка исчезла. Мы всюду искали её, но нашли уже мёртвой.
— Боже правый! — воскликнула Мария. — Ведь незадолго до того страшного известия она была у меня в доме! Да! Пришла поздно вечером. Помню, шёл дождь. Я не стала спрашивать, почему в такое ненастье она оказалась вдали от дома, да ещё и с малюткой, а просто устроила их на ночлег…
— С малюткой? Ты сказала: «С малюткой»? — прервала подругу Матильда.
— Ну да. Девочка была всего нескольких дней от роду…
— Это был её ребёнок?
— Ну, а чей же ещё? — Мария с недоумением поглядела на Матильду. — Я не понимаю тебя.
— Прости. Я должна всё объяснить. Дело в том, что от тебя я впервые услышала о ребёнке синьоры Бианки. И синьор Валерио не знает, что у него была дочь.
— Была? Разве она погибла вместе с матерью?
— Нет! В ту злополучную ночь синьора Бианка была одна. А вот где девочка? И жива ли она?.. Знаешь, Мария, ты пока не говори об этом больше никому, а я подумаю, как тут лучше поступить.
Матильда боялась, что такое волнующее известие может оказаться непосильным для больного сердца Валерио, и решила прежде посоветоваться с его лечащим врачом. А тот, после некоторых сомнений, сказал:
— Риск, конечно, остался. Но мы просто не имеем права скрывать от Валерио такую важную новость. К тому же она несёт в себе надежду на то, что девочка жива, и её можно отыскать. А это, уверяю вас, лечит лучше всяких лекарств!
К трудному разговору Матильда приступила, лишь, когда убедилась, что поход на кладбище Валерио перенёс более или менее нормально, настроение у него было грустным, но не отчаянным. Там же, у могильной плиты, Матильда и открыла ему, что долгие годы оставалось тайной. Известие, безусловно, ошеломило Валерио. Поначалу он отказывался верить в существование дочери, говорил, что Мария за давностью лет могла что-то забыть, перепутать, а ребёнок не обязательно должен был принадлежать Бианке. Затем, словно пронзённый догадкой, с болью и горечью произнёс:
— Бедная Бианка! Ей сказали, что я умру, а она не могла представить, как прокормит будущее дитя, и её хрупкий разум помутился…
— Да я бы ей помогла! — заявила Матильда. — Уж поверьте, я сумела бы это сделать. Даже если бы мне пришлось просить милостыню или воровать!
— Я знаю, Матильда, знаю! Но теперь надо что-то делать. Прежде всего, выяснить, действительно ли это был ребёнок Бианки. А потом… найти малышку.
— Малышку? Да ей сейчас двадцать лет!
— Боже мой! Взрослая дочь! Моя дочь! Ты понимаешь это, Матильда?..
Вернувшись домой, Валерио тотчас же рассказал обо всём Сержио и Леоне.
— Я переверну весь мир, но отыщу мою дочь! — заявил он с горячей уверенностью.
— Можешь на меня рассчитывать, я помогу тебе, — поддержал брата взволнованный Серджио, а Леона отреагировала более сдержанно:
— И всё-таки, Валерио, тебе не стоит слишком обольщаться. Ведь прошло столько лет, следы могли затеряться. Не хотелось бы, чтобы ты пережил тяжёлое разочарование.
— Спасибо, Леона, я ценю твою заботу обо мне. Но постарайся понять, насколько преобразилась бы моя жизнь, если бы мне удалось найти дочь.
— Конечно, это была бы такая радость! Надо всегда надеяться на лучшее, — подхватил Серджио.
— Ты глупец! — бросила мужу Леона, когда они остались одни. — Чему тут радоваться? Ты подумал об Андреа?
— Но причём тут Андреа? Я радуюсь за Валерио, хотя это пока всего лишь шанс.
— Нет, ты полный идиот! С появлением этой… Андреа лишится возможности унаследовать что-нибудь после смерти Валерио.
— Перестань!..
— Его дочь станет хозяйкой всего: фирмы, денег, дома! — не унималась Леона. — А нам не останется ничего! И это после всех жертв…
— Жертвы? О каких жертвах ты говоришь? Валерио всегда позволял нам жить как господам! Скажи, чего тебе не хватало все эти годы? — Серджио задыхался от возмущения.
— А зачем? Разве я могу тебя в чём-то убедить? Ты ведь всегда держишь сторону братца. В угоду ему ты готов сделать нас нищими.
Валерио был в том возбуждённом состоянии, когда каждая минута промедления казалась непростительной, преступной. Он вспомнил, что буквально вчера держал в руках газету с рекламой сыскного агентства. Да, вот он, этот телефон. Валерио лихорадочно набрал номер и пригласил к себе частного детектива.
Договорились они быстро, хотя сыщик Манетти счёл своим долгом предупредить, что результат расследования может быть не обязательно утешительным для Валерио.
— Да, понимаю, мы потеряли столько лет, — отвечал тот, — но сейчас я не пожалею средств, чтобы получить сведения о моей дочери, какими бы они ни оказались.
Любезно простившись с хозяином, Манетти вышел в гостиную, а там его уже дожидалась Леона.
— Простите, — обратилась она к сыщику, — мне надо бы с вами поговорить. — Присядьте на минуту. Мой деверь поручил вам розыск его дочери, не так ли?
— Синьора, прошу меня извинить, но это профессиональная тайна.
— Ах, какие могут быть тайны, когда речь идёт о жизни человека! Синьор Валерио серьёзно болен. А эта глупая история и вовсе выбила его из колеи. Теперь он одержим страстью разыскать свою мнимую дочь, и любое ваше слово может стать для него роковым.
— Да, синьор Сатти поручил мне именно это дело.
— И оно не кажется вам плодом больного воображения?
— Всё нужно проверять. Но шансов на успех действительно не так много.
— Вот видите! Поэтому я и хотела вас попросить, чтобы о ходе расследования вы прежде информировали меня, а уж мы с мужем решали бы, что вам говорить синьору Валерио, а от чего лучше воздержаться.
— Синьора, вы забываете одну маленькую подробность: ведь оплачивает расследование синьор Сатти!
— О, если дело только в этом, то, не сомневайтесь, я тоже вам заплачу. Таким образом, у вас будет два параллельных заказа. Вы удовлетворены?
— Прошу прощения, синьора, я не сразу сообразил, насколько вам дорого здоровье синьора Сатти. Это очень гуманно с вашей стороны. Я восхищён вами!
— Оставьте ваш сарказм, он здесь неуместен.
— Что вы, что вы, синьора! Я говорил искренне, от всей души!
— Извините. Наверное, мне показалось. А теперь договоримся ещё об одном условии: вы будете передавать мне информацию без свидетелей. Поняли? Делая доброе дело, не следует трубить о нём даже среди близких людей.
Инцидент с Клаудией и особенно предательство матери неожиданно добавили Андреа решимости в отношении Эдеры. «Перед скромной девушкой оробел, а развратнице доверился как последний идиот, — ругал он себя. — Завтра же пойду к Эдере и прямо скажу, что все эти дни думаю только о ней. А уж она пусть сама решает, как со мною поступить».
С утра, однако, Андреа предстояло встретиться с будущим шефом — синьором Казираги, ведавшим в фирме Сатти сектором застройки. А тот предложил сразу же приступить к работе: ознакомиться с проектами, осмотреть строительные площадки, и Андреа добрался до дома только к вечеру.
Но зато следующий день он начал с поездки к Эдере. Поглощённый своими мыслями, Андреа не обратил внимания на стоявшую у подъезда машину, которая сразу же последовала за его БМВ, и затем тоже остановилась у магазина.
Эдера отреагировала на приветствие посетителя вежливо, но сдержанно, словно не узнавая его, поэтому Андреа снова пришлось напомнить ей о фуляре, о манекене…
— Я хотел принести извинения: в тот день я вас нечаянно испугал, — лепетал он.
— Нет, вы ни при чём! Виной всему моя неуклюжесть, — запинаясь, возразила Эдера.
Андреа почувствовал, что при таком течении беседы он опять может уйти отсюда ни с чем и, сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, выпалил:
— Можно ли увидеть вас где-нибудь сегодня, после работы?
— Зачем? — растерялась Эдера.
— Простите, если я вас обидел. Но с тех пор, как мы впервые встретились… Да! С тех пор я только о вас и думаю!
— Прошу вас… у меня много работы, — не зная, что ответить, Эдера стояла, оглядываясь в поисках Чинции.
— Вы только скажите, когда, и я сразу же уйду! Завтра?
— Извините, идет хозяйка магазина.
— Одно слово!.. Пожалуйста!..
— Возможно, послезавтра, — еле слышно произнесла Эдера и в этот момент прямо над её ухом громко прозвучало: «Андреа!».
Клаудия — а это была она — подошла совсем близко к Андреа, но он успел шепнуть Эдере: «Послезавтра в восемь. Я подъеду к вашему магазину».
— Что ты тут делаешь? — изобразила удивление Клаудия и взяла Андреа за руку.
— Я пришёл сообщить, что моя мать хочет обменять фуляр, который я недавно купил, — отстранившись от Клаудии, сказал Андреа.
— Ты на меня сердишься?
— Нет!
— Я всё ещё не теряю надежды, что ты меня простишь. Почему ты не пришёл вчера к нам на праздник? Мне было очень тоскливо без тебя.
— Я постарался забыть о той истории. Советую и тебе поступить так же, — Андреа сделал решительный шаг к выходу. — Извини, я должен тебя оставить.
— Нет, подожди! Я с тобой!
— Я еду в офис.
— Ну, тогда хоть попрощаемся нормально! — и Клаудия поцеловала Андреа в щёку. — До встречи!
Из магазина они вышли вместе, но далее каждый направился к своей машине. «На сегодня хватит, а то опять получится перебор», — твёрдо сказала себе Клаудия. Со вчерашнего вечера, когда стало ясно, что Андреа не придёт, она и в самом деле не находила покоя. Всю ночь соображала, как ей организовать встречу с Андреа, и, в конце концов, решила дождаться его у выхода из дома, а затем будто бы случайно подойти в каком-нибудь удобном месте.
Разумеется, Клаудия и не догадывалась, насколько точно выбрала она место встречи с Андреа: едва успев почувствовать себя счастливой, Эдера тут же пережила горькое разочарование.
— Для чего же он добивался свидания со мной, если у него уже есть девушка! Чем я заслужила такую жестокость? Или мужчинам вообще нельзя доверять? Объясни мне хоть что-нибудь, Чинция.
— Охотно объясню! — Чинция постаралась ответить как можно беззаботнее, хотя её тоже не обрадовало, что у Эдеры появилась соперница. — Ты видела, как он был смущён и хотел побыстрее от неё избавиться?
— Это как раз понятно! Она застала его в тот момент, когда он назначал свидание мне. Оттого и смутился! Совершенно очевидно, что у него перед той красавицей какие-то обязательства.
— Думаю, ты заблуждаешься, — возразила Чинция. — Если что и было, то осталось в прошлом. Ведь она прямо-таки вешалась ему на шею, а он сгорал от стыда. Вот встретишься с ним и сама всё выяснишь.
— Я не пойду на свидание! — заявила Эдера.
— Ну и глупо! — Чинция внимательно посмотрела на подругу. — Ведь ты вот-вот заплачешь. Зачем же отказываться от встречи? Скажи, он тебе нравится?
— Да, очень.
— Тогда отбрось сомнения и готовься к скорому свиданию. Расскажешь всё о себе и посмотришь на его реакцию. Только так мы и сможем проверить, как он на самом деле к тебе относится.
— Ладно, я подумаю.
Клаудии тоже было над чем задуматься: Андреа явно избегал её. Дважды после той встречи она звонила ему, уговаривая поехать вместе за город, на уик-энд, но оба раза получила достаточно сухой отказ. Ощутив смутную тревогу, Клаудия как можно подробнее припомнила сцену в магазине и пришла к выводу, что Андреа заехал туда отнюдь не из-за фуляра. Своими опасениями она поделилась с Леоной, а та, конечно же, поначалу приняла это чуть ли не как оскорбление: не мог её сын опуститься до уровня какой-то продавщицы!
— Но она такая красивая, что мне просто хочется её убить! — в отчаянии произнесла Клаудия, — и стояли они так близко друг к другу! А потом, когда я подошла, оба не сумели скрыть огорчения. И при этом смутились, словно я застала их врасплох.
— Я поговорю с Андреа, — обеспокоилась Леона.
— Нет! Не надо! Ты можешь только ещё больше восстановить его против меня, — испугалась Клаудия.
И тогда Леона вспомнила о Манетти:
— Предложи ему установить слежку за этой девицей, но только не проговорись, что мы с тобой знакомы.
Первые результаты расследования, которое вёл Манетти, очень порадовали Валерио: сыщику удалось разыскать клинику, в которой двадцать лет назад Бианка действительно родила девочку.
— Теперь я не сомневаюсь, что мы её найдём, — говорил Валерио Матильде. — Этот Манетти — молодец. Энергично взялся за дело.
— Мне тоже кажется, что ваша дочь жива, — радостно подхватила Матильда. — Ведь если бы синьора Бианка захотела, прости Господи, умереть вместе с девочкой, то эту крошку нашли бы где-нибудь там, поблизости.
— Может, Бианка оставила ребёнка кому-то, кого хорошо знала? — предположил Серджио.
— Сегодня ночью я опять не мог уснуть, — раздумчиво произнёс Валерио, — мне пришла в голову одна мысль…
— Мы слушаем вас, — нетерпеливо напомнила Матильда.
— Я не уверен, что это может пригодиться в расследовании, но всё же… Ты не помнишь, Серджио, тот медальон, который я подарил Бианке во время помолвки? Такой ковчежец, обвитый плющом?
— Помню. Бианка его носила, по-моему, всегда.
— Так вот, — продолжил Валерио, — этого медальона не было среди вещей Бианки, которые нам отдали в полиции.
— Ну, это ничего не значит. Цепочка могла порваться под колёсами грузовика, а потом её не разглядели в грязи. Не исключено и другое: на неё просто кто-нибудь позарился и снял с потерпевшей.
— Ты, конечно, прав. Но однажды Бианка сказала мне, что хотела бы когда-нибудь подарить этот ковчежец моей дочке — как символ прочного и счастливого замужества. И я представил, как девушка двадцати лет носит сейчас этот медальон, не зная, от кого этот подарок и сколько любви он в себе заключает…
Эдера не слишком долго сомневалась, стоит ли ей идти на свидание. Конечно, стоит! Такого же мнения была и матушка Марта, благословившая воспитанницу на этот шаг.
— Только прошу, будь осмотрительной, ты ведь пока ничего не знаешь о своём избраннике.
В отличие от Марты, Чинцию заботило совсем другое: как по эффектнее одеть и причесать Эдеру, чтобы та могла окончательно сразить Андреа. Она до мельчайших подробностей продумала не только костюм, но и поведение Эдеры: о чём следует говорить, на какие предложения соглашаться, и тому подобное. Эдера с лёгкостью приняла игру, изображая из себя внимательную, прилежную ученицу, и Чинция никак не ожидала увидеть подругу плачущей в тот самый момент, когда уже надо было идти на свидание.
— Ты с ума сошла?! — возмутилась Чинция. — У тебя и так уже нет времени. Быстренько умывайся! Я помогу тебе заново накраситься.
— Я никуда не пойду, — всхлипывая, произнесла Эдера.
— Но скажи хотя бы, что случилось? Отчего ты вдруг передумала?
— Всё из-за этого кулона, из-за этого плюща! — Эдера больше не сдерживала рыданий. — Я надела его и поняла, что не смогу пойти к Андреа. Не смогу сказать ему, что я… ничья дочь, подкидыш. Я зарвалась, Чинция! Размечталась о любви! Но медальон вернул меня к реальности. Я — Эдера, плющ без роду-племени. Нет, лучше всё обрубить в самом начале. — Эдера, не переставая плакать, вдруг направилась к двери.
— Ты куда в таком виде? — попыталась остановить её Чинция.
— Не знаю.
— Нет, я тебя никуда не отпущу. В истерике действительно вряд ли стоит идти на свидание. Но я надеюсь, ещё не всё потеряно. Он завтра же сможет найти тебя в магазине. А ты к тому времени успокоишься и приготовишься принять свой жребий, каким бы он ни оказался. Твоё происхождение — в данном случае очень хороший пробный камень. Ну же, пойдём, я помогу тебе умыться, — Чинция обняла подругу. — И к медальону ты несправедлива. Наоборот, его надо носить всегда и везде, потому что, он может когда-нибудь вывести тебя на твоих родителей.